***
— Я увижу тебя! — твержу, словно мантру, кружась веретеном по квартире. Почти не спал, но чувствую себя Гераклом, готовым укротить в себе критского быка, снести авгиевы конюшни и отказаться от всех девственниц мира ради одного-единственного парня, который стал для меня светом в окне. Уже собран рюкзак с необходимой мелочевкой, что может понадобиться в дороге, уже проложен маршрут по М7, и рассчитано время в пути. Время, что мне придется провести без моего мальчика, который, взяв тайм-аут на «не тратить батарейку в дороге», всю бесконечную ночь, а по ощущениям — несколько дней, не появляется в Сети. Удивляюсь его выдержке. Я так точно не могу и в который раз, даже не знаю зачем, заглядываю в наш мир. Наверное, вошло в привычку. Наверное, сдают нервы. Ведь все эти дни живу то в возбуждении, то на адреналине от предвкушения такой долгожданной встречи. Меня постоянно и в любое время суток накрывают видения, в которых чувствую душевные метания Дениса и переживаю их вместе с ним. А то и собственное воображение подкидывает жаркие фантазии, и тогда я отчетливо представляю, как медленно подхожу к Дэну. Как читаю в его глазах бурю эмоций от бесконтрольного Страха до бесконечной Любви. Как сжимаю его в объятиях и стою, уткнувшись носом в макушку, вдыхая запах волос, и не хочу расцеплять рук. И в этой кантус фирмус* меня накрывают такие волны эйфории, что захлебываюсь в эмоциях. А сегодня — верю! — все изменится, и мои фантазии воплотятся в реальность. Раннее утро, и еще темно. Осень, властвуя над миром, меняет свет на тьму, тепло на холод. Марш-бросок до автомобиля. Блаженная улыбка не сходит с лица. В мыслях имя, наши разговоры, бессонные ночи заставляют частить пульс, повышают температуру, разливаясь лихорадочным румянцем по скулам. «Я найду тебя! Найду! — Даже мысли нет, что будет иначе. — Мы вернемся вместе, и ты будешь сидеть вот здесь, рядом со мной, — кидаю взгляд на пассажирское кресло, на котором вместо Дэна пока «сидит» рюкзак. — Я сделаю тебя счастливым!» — И давлю на педаль акселератора. МКАД, как всегда, ничем не удивляет. Скручиваясь в кольцо уробороса, пестрая анаконда пробки уходит своей «головой» аж до «Рязанки». Взгляд на экран сотового. Времени еще предостаточно, но психоза это не уменьшает. Раздражает все: каждая тачка, что мельтешит перед капотом, мешая набрать достаточную скорость; повисший над трассой зловонный смог; гудки клаксонов, и особо — наглые обладатели «люстр» на крышах. Чтобы вырваться из потока, сам наглею выше крыши и, рискуя нарваться на неприятности, выруливаю на выделенную полосу. Вот теперь можно и притопить. Скорей. К Денису. Стрелка акселерометра ползет вверх. Я бы взлетел, если бы моя немка могла летать. Но она не может… Удар немецкого колеса, угодившего в российскую выбоину, пробивает арийские амортизаторы до упора и передает привет славянской заднице, по инерции подкидывая меня в кресле так, что макушкой проверяю на прочность крышу салона, а языком — знание русского всемогущего. «Херня, прорвемся!» — мысленно завершаю витиеватую тираду во славу «Автодору». Это все мелочи жизни. Главное, что уже вижу конец пробки и радуюсь, словно дикий мустанг бескрайним просторам прерий. Только чувство радости потихоньку гаснет вместе с ощущением, что машину упорно ведет вправо. Пытаюсь выровнять и держаться своей полосы, но одержимую собственными демонами тачку упорно несет на отбойник. — Блять, блять… Только не это! — догадка медвежьими когтями полосует душу, и мне ничего не остается, как включив аварийку, притормаживать, выруливая на «бермудский треугольник» безопасности, где вечно стоят попавшие в передрягу «корабли» автодорог. Сомнения отпадают, как увядшая листва с деревьев, когда вижу дымящееся колесо. — Ну-у-у, не-е-ет… Как ты могла меня так подвести? — валю с больной головы на железную подвеску, не желая осознавать, что я теперь безлошадный. Хватаюсь за все: за эту самую голову, что готова разорваться, буквально слыша, как тиктакает уходящее время; за сердце, что резко потяжелело, заныло и вообще готово прикинуться аппендиксом; за машину, будто своей ментальной силой смогу что-то исправить. — Да что за херня происходит?! — Во мне рекой Стикс* течет Злость, сливается с Коцит* — Ярость. Укрываюсь в салоне, не в силах боле слушать шум проезжающих машин и тишину убегающего времени, когда Я СТОЮ. Вакханалия в душе и мыслях. Нечто темное, что всегда толкало меня на безрассудные поступки, шевелится внутри. И нужно прямщас успокоиться, а иначе натворю дел. Откидываюсь на спинку кресла, прикрывая глаза. Из динамиков, в унисон с моим состоянием, звучит французская песня* далекого семьдесят пятого и тревожит печалью, которой наполнен мотив. Вслушиваюсь в красивый мужской голос и вроде начинаю приходить в равновесие. «Думай, Лис, думай! Пересесть на байк?!» — Первая мысль, как блин: скомканная, рваная и безумная. «Но на улице нихрена не май месяц. Хоть и не совсем холодно, но все прелести осенней погоды уже вовсю радуют любителей «пушкинской поры». Да и несколько сот кэмэ в седле не вселяют энтузиазма. Я потом не то что не почувствую Дениса, я его не замечу, даже если он рядом пройдет. Спортбайк — это не чоппер. Опять же, проходить весь день в замызганной грязью защите на многолюдном мероприятии — не вариант», — приводит веские доводы разум и взрывается новыми идеями: «Попутка? Поезд? Автобус?», которые тут же проверяю на осуществимость. Инет. Пролистываю варианты «BlaBlaCar», расписание ж/д и автовокзалов. Бешусь, когда то одно, то другое упирается в ненавистное «НО»: попутки были, но уже сплыли; автобусов полно, но столько часов в пути меня никак не устраивают — я тупо упущу половину драгоценного времени. «Блять! Блять! Блять!!! Ну почему именно сейчас?!» — снова выхожу из берегов. Не хочу, не верю, что не судьба. Не замечать очевидных фактов невозможно, но я сильнее обстоятельств. Меня ждет Дэн, я не имею права его подвести. Все будет по-моему, тем паче, что уже нашел вариант, как быстро и более-менее комфортно долететь до города «И»: могучий, летучий, с раздвоенным хвостом вариант, под названием «Ласточка». Осталось решить только один вопрос. Если бросить машину, за сутки ее точно эвакуируют — заебешься искать, да и ждать техпомощь времени нет. Значит нужно подергать за ниточки. Сказано — сделано! Пара звонков, и один из концов отзывается обещанием быть как только, так сразу. Вариант вполне приемлемый, но только не сейчас. Псих накатывает такой, что желание отыграться на первом встречном за все злоключения поднимается к точке невозврата. Искренне надеясь, что никто под горячую руку не подвернется, снова собираюсь в путь. Давно я туриста не изображал, но сейчас придется. Рюкзак за спину. Документы на авто в багажник, багажник на ключ, ключ под пассажирское сиденье. Пусть рискованно, но выжидать, пока по пробкам до меня доберется техпомощь или человеческая взаимовыручка, не собираюсь. Времени в обрез. Такси до Курского. Едва успеваю на скоростную птичку. Кассы. Билет. Бегом по перрону. Заскакиваю в, хвала духам, полупустой вагон. Плюхаюсь в синее кресло, скользнув взглядом по розетке с волшебным кодом — 220В. Только когда состав трогается, позволяю себе перевести дыхание. Полетели… За окном рыжим лисом мелькает осень, но мне не до ее красот. Я еду ему навстречу. Он едет навстречу мне. Мы, как два пилигрима из школьного учебника по математике, вышли из пунктов «А» и «В» и должны встретиться в пункте «С». Должны. Непременно должны! — Любимый… Это приключение я запомню надолго…***
— Любимый… Это приключение я запомню надолго, — выхожу из уже ненавистного автобуса, разминая затекшую спину. Благо таблы с собой догадался взять, а то бы уже проклял все на свете. Незнакомый город даже пахнет как-то по-иному. Незнакомые улицы непривычно прилипли прямо к фасадам старинных домов в два-три этажа. Незнакомые люди никуда не спешат, и только — чувствую — бросают вслед привычно любопытные взгляды. Ну хоть что-то в этом мире неизменно с римских колизеев и до нынешних времен: поглазеть на тех, у кого не все гладко сложилось в жизни. В рюкзаке припасено мое спасение, и я бы рад хоть сейчас закрыться ото всех, но уверен, в таком виде привлеку еще больше внимания. А значит, необходимо как можно быстрей добраться до места встречи, которое изменить нельзя, чтобы уже там с честью сыграть роль неуловимого оборотня, что так жаждет быть пойманным. Поездка в такси кажется минутным развлечением, по сравнению с автобусной одиссеей, а дворец культуры больше походит не на охотничьи угодья, а на стилизованный под старину желтый дом, обитатели которого внезапно вырвались на волю. Затаившись за вековой елью, осторожно приглядываюсь, прислушиваюсь, принюхиваюсь к обстановке. Как ни странно, она радует. У входа в ДК толпится такая толпень странных задротов, что затеряться в ней мне будет проще простого. Девочки, мальчики, взрослые и совсем еще дети непрерывно перемещаются, кучкуются в стайки, таскают какие-то декорации, нетерпеливо ожидая, когда же их допустят на собственный праздник. Смех, радость — толпа фонит предвкушением шоу и заражает меня жаждой приключений. Впервые за долгие годы затворничества я действительно хочу оказаться в этом буйстве эмоций. А с моей задумкой ничто не помешает этого сделать. Остается осуществить замысел, и все бы ничего, но одно обстоятельство серьезно тревожит. Лис опытный зверолов, и мне нужно быть осторожным. Что, если он уже здесь и устроил засаду прямо на входе? Вот тот высокий парень в фашистской форме, что стоит ко мне спиной — вроде фигурой похож, или вот тот жеманный пиратик с «Чёрной жемчужины». Хотя нет, Елисей бы так ни за что не нарядился. Или нарядился? Кто знает, на какие безрассудства он способен? Все же насколько мало я изучил Любимого, да и чувствовать, подобно ему, не могу. И почему у меня нет такого же ведьмовского «нюха»? Я бы хоть как-то смог взять лисий след, и сам бы с удовольствием поохотился за этим охотником. Но не умею я ничего такого сверхъестественного, вот и замирает сердце, когда вглядываюсь в любую статную фигуру, пытаясь разглядеть в ней своего парня. А разглядеть нелегко. Толпа жаждущих не хлеба, но зрелищ все прибывает, и двери ДК уже открыты, поднимая степень моего волнения на новый уровень. Словно не во дворец врата распахнули, а в душе моей — настежь. Пора. Игра есть игра, и настало время проникнуть на территорию нашего угодья, чтобы осмотреться, разнюхать все норы, лазы и пути отступления. Ну не ныкаться же под этим раскидистым деревом весь день? Настало время перейти под совсем иную защиту. Несколько совсем не волшебных пассов, и я собственным телом чувствую покровительство древнего демона, который мне безумно нравится. Близость этого божества расправляет сутулые плечи, даруя уверенность и легкое безрассудство. Его сила течет адреналином по кровеносным сосудам, распаляя азарт. Уколом тестостерона заставляет схлопнуться страх, превращая этого слона обратно в муху. Я — все равно я, но уже и немного он — проницательный, мудрый, изворотливый. Легкий прищур раскосых глаз выдает лукавство. Хищный оскал зубов — решимость действовать. Здесь никто не запрещает серой мышке обернуться в грациозную кошку. Скромной кошечке — во всемогущего тигра. А властному тигру — в послушного щенка, и хоть несколько часов побыть самим собой. Вступаю на извилистую звериную тропу нашей игры и уже знаю, как сделать первый шаг, чтобы сразу не угодить в невидимые силки. Врубаю мобилу и счастливо улыбаюсь, видя, что Лис в сети. Ждешь весточки от меня, мой Охотник? Ну так лови… «Любимый, я на месте», — набираю совершенно безобидный текстово-тестовый запрос и отправляю адресату… *** — Любимый, я на месте, — читаю смс и чуть не подскакиваю в кресле. Ни разу в жизни так не нервничал. Видимо, по закону подлости, когда всем своим существом летишь к Любимому, дорога кажется бесконечно долгой, а сегодня так и вообще все через жопу. Мало того, что мой мальчик уже в городе, уже ждет меня, а я все еще трясусь в поезде, так еще и изначальный план — поймать Дэна на входе летит кувырком к Бесу на кулички. Ну что ж, не будем искать легких путей. Ведь чем труднее достается желанный трофей, тем он ценнее. — Лечу к тебе, счастье мое. И очень быстро, — строчу смс, улыбаясь, как дебил в весеннее обострение.Чего только не нафантазируешь во время такого путешествия — до боли в паху от перевозбуждения. Разум пьянит эйфория. Во мне царствует весна, пробегаясь ласковым ветром по коже, хоть на дворе совсем не соответствующее время года. Как сказал классик — унылая пора, очей очарование. — Оу-у-у! Я сразу вообразил тебя верхом на «Соколе», но думаю, тогда бы ты мне не ответил. Так что смею предположить, что ты летишь на крыльях любви! — незлобно подкалывает мой давно уже близкий и уже не такой далекий человек. А скоро, совсем скоро он окажется от меня на расстоянии вытянутой руки и еще ближе… — Ты, как всегда, проницателен, малыш, — вздыхая, обвожу взглядом ряды кресел ненавистного общественного транспорта, отмечая, что одно несомненное преимущество у него есть: я могу спокойно трепаться с Любимым, что и делаю: — Но верхом на «Соколе» в такую даль ехать, мягко выражаясь, проблематично. Так что я решил долететь в чреве «Ласточки». — Не понял. А почему не на машине? — невольно сыпет соль на рану Денис. — Это я тебе расскажу при личной встрече! — перевожу стрелки на позитивный путь. — В перерывах между поцелуями. — Какая будоражащая перспектива, — подхватывает мой настрой Денис и не преминет раззадорить: — Но для начала тебе нужно будет меня найти. Ты же не думаешь, что я попаду в прицел твоего ствола, едва заслышав знакомый манок. Согласись, так будет неинтересно. — Любимый, не стану кривить душой, я бы не отказался от такого расклада, — откровенно признаюсь, чувствуя, как в сердце теплится Надежда, что Денис пересилит страхи и сам подойдет к своему охотнику. И все же не могу не признать его правоту: — Но пожалуй соглашусь, что такой сценарий будет больше смахивать не на охоту, а на игру в «поддавки». И тем не менее верю… — не могу отказать себе в ответной провокации, — что ты не отсидишься весь день в какой-нибудь темной норе под разлапистой елью? Даже не знаю, почему именно картинка испуганного зайчика с прижатыми ушками, затаившегося под сенью колючего лапника, приходит в голову, ведь Денис точно не мальчик-зайчик. — Нет, конечно! — словно отвечая на мой внутренний вопрос, отзывается Дэн. — Я намерен играть по правилам и хочу, чтобы ты поступил так же. Поэтому не отключу телефон, но прошу — не звони. Я хочу, чтобы твоя охота была честной. — Любимый, я с тобой всегда был и всегда буду честен, — уверяю Дениса, но понимаю, что в этом плане ситуация сложная: глаза мне никто не закрывает, да и в голове все равно копошатся хитроумные идеи — устроить засаду на моего дикого зверька в местах, куда не только земляне ходят, но и такие инопланетяне, как я: буфет, гардероб, туалет. Поэтому и считаю своим долгом расставить все точки и запятые: — Малыш, надеюсь ты понимаешь, что я не буду ходить на этом мероприятии с завязанными глазами, и все же постараюсь не высмотреть, а именно учуять тебя в толпе, подключив дар сенса. — Согласен, — одобряет мои планы Дэн и даже расщедривается на некий карт-бланш. — Ничего не имею против «высмотреть». Ведь я сам скинул тебе некий маленький презент. — Для меня это бесценный дар… — хочется столько всего написать, но от волнения путаются мысли. — Жди меня, малыш. Не пройдет и часа, как материализуюсь в городе «И» и приложу все силы, чтобы поймать в свои загребущие лапы мою желанную дичь, — шуточно и совсем не шутя уверяю Дениску, что не успеет и глазом моргнуть, как его настигнет моя всеобъемлющая Страсть и Любовь. — Жду, — такие важные для меня слова. — А пока ты еще не утолил свой голод, хочу от всей души пожелать тебе ни пуха ни пера. — К Бесу!!! — искренне радуюсь, удивительно к месту припоминая прицепившееся ко мне погоняло. Ту-дум… Ту-дум… Ту-дум — сердце в груди. Ту-дум… Ту-дум… Ту-дум — колеса по рельсам. Я все ближе к нему и уже так соскучился, что хочу коснуться хотя бы душой. Но рано, слишком рано. Надо добраться до места, прежде чем прощупывать пространство. Не нужны мне чужие жизни, судьбы. Мне никто не нужен, только он. Ту-дум… Ту-дум… Ту-дум — мечется в теле душа. Трепещет, мается. Я мечтаю облачить все свои мысли в слова, если это вообще возможно, и, глядя в глаза Денису, рассказать, как безумно люблю его. Ту-дум… Ту-дум… Ту-дум — время отсчитывает секунды, минуты. Час. Всего лишь час…***
Час. Всего лишь час на то, чтобы освоиться на территории, пока на ней вполне безопасно и можно относительно свободно передвигаться. Относительно — это мягко сказано. У гардероба столько народа, что приходится буквально лавировать между сумасшедших ученых и несостоявшихся Наполеонов. Протискиваться меж пышных кринолинов разряженных придворных фрейлин и целомудренно отводить взгляд от полуголых нимф, одетых, кажется, лишь в заколки для волос да бодиарт. Шарахаться от ножей Фредди Крюгера, от когтей фури, от грязных бинтов спелёнутых мумий, от окровавленных клыков вампиров и… от вспышек фотоаппаратов. И вроде ничего страшного, просто дает о себе знать привычка оставаться безликой тенью, а в остальном, как ни странно, чувствую себя среди не вполне адекватных людей вполне комфортно. Просто уже забыл, как это бывает весело и прикольно. А сейчас мне нестерпимо хочется вспомнить такую далекую, прежнюю жизнь. Я бы непременно потискал вот ту смазливую девчонку, что держит над головой разноцветный плакат с надписью «обними меня». Не из каких-то амурных чувств, а просто ради забавы. Я бы сказал несколько особо сногсшибательных лозунгов прессе, что сует мохнатый микрофон во все размалеванные рты. Я бы даже пересилил себя и сфоткался с какими-нибудь сказочными долбаебами, чтобы потом потрепать нервы Лису и поугорать над его сценами ревности. Я бы… «Ладно, помечтал и хватит!» — сам себя останавливаю, понимая, что становиться пациентом этого дурдома мне не к лицу. Мне бы сменить свой черный прикид на белый халат и вжиться в роль врача-психиатра, который не горит желанием вылечить этих счастливых шизиков, а отстраненно наблюдает за вакханалией безумства. Впрочем, кажется именно им я себя и чувствую, не спеша раздавать диагнозы и прекрасно понимая, что каждый в этой монотонной жизни имеет право на маленькое или большое сумасбродство. И я сам здесь конкретно из-за своего… Хотя сходить с ума мне сейчас недосуг. Включаю мозги и, поджидая своего охотника, обхожу зону предстоящей игры, придирчиво анализируя обстановку. По хоженым тропам, на запах еды. Буфет под вывеской «Итадакимас»*. Спрятаться тут негде — прилавок, столики, стулья. Аромат печеного, вареного, жареного такой, что можно слюной захлебнуться. Надо валить отсюда, потому как имея огромное желание пожрать, но не имея особой возможности, так и тянет надраться. «Как-нибудь потом», — обещаю себе и крадусь дальше. Фойе. Пестрящие всякой непонятной мне всячиной торговые лавки. Невиданно-странные мягкие игрушки, к которым тянутся взгляды и руки сумасшедших отаку. Невообразимо дорогие пластиковые фигурки, цены которых заставляют отваливаться челюсть. И тут — как на открытой площади, разве что обмотанные воздушными шарами колонны можно использовать как временное прикрытие и за которыми мне-дрыщу укрыться не проблема. Пока шарю глазами по сторонам, чокнутые продавцы суют под нос то значки, то кружку, то книжки с целующимися на фасаде парнями. Тут сплошная пропаганда того, что пропагандировать запрещено, или я вижу то, что хочу видеть? — Как-нибудь потом, — бросаю пустое обещание крейзи-торгашам и уношу ноги от греха подальше — в такую приветливую темноту. Зал. Огромный! По периметру амфитеатр и балконы. Множество входов, которые при необходимости могут стать выходами. Отлично, тут легко затеряться, особенно во время представления, когда зал погружен в полумрак. Как говорится, чтобы спрятать вещь, положи ее на видное место. Я конечно не вещь, но можно попробовать слиться с многоликой толпой. И, кажется, у меня уже получается. Звонок. Один, второй, третий. То ли люди, то ли куклы*, будто под звуки волшебной дудочки исчезают за дверями зрительного зала, а я стою одиноким кабанчиком на открытой площадке для прикорма. И если бы мой охотник сидел сейчас на вышке — взводи курок, пли, и добыча в твоих руках. Но только мой зверолов слегка задерживается к открытию сезона, давая мне фору на старте. И я не могу не воспользоваться моментом. Да и прятаться не особо охота. Пусть даже у меня нет никакого конкретного плана и скорей всего придется действовать по обстоятельствам, все же я первым занял территорию, а следовательно преимущество на моей стороне. Я ведь могу быть не только преследуемой добычей, но и сам повисеть на хвосте у Лиса. Опасно, рискованно, но тем увлекательней. Мне немного любопытно, что творится за дверьми, откуда доносится приглушенный гул, похожий на музыку и, вероятно, людской рев, больше напоминающий вопль сраженного Тесеем Минотавра. Но желание собственными глазами запечатлеть, как мой Охотник идет навстречу своей судьбе — это как Бетельгейзе по сравнению с Солнцем*. Время. Время! Уже скоро он должен выйти на исходную, и меня так лихорадит, что внутри непрерывно дрожит какая-то дурацкая поджилка. И не вырвать ее и не утихомирить. Ухожу вглубь фойе, чтобы не отсвечивать рядом с изображающими спецназ парнями в камуфляже. Силой заставляю себя оторвать взгляд от входа и все равно смотрю только туда, словно стрелка компаса на магнитный полюс. «Он?»… — взглядом цепляюсь то за одного, то за другого парня, каждый раз внутренне содрогаясь при мысли, что любой следующий входящий человек может оказаться Лисом. Время. Время! Сердце скачет табуном жеребцов, отдавая гулким цокотом «копыт» в уши. Адское пекло. Лоб, ладони в испарине волнения, и остается только судорожно глотать воздух, вычленяя взглядом из толпы новую фигуру. «Он? Не он»… — провожаю взглядом долговязого фрика. Глаза не находят те единственные черты, что так желаю увидеть. Кажется, еще немного и меня разобьет удар. Голова гудит. Перед глазами все плывет. Мне нужно взять себя в руки, потому как в теперешнем моем состоянии увидеть среди постоянно входящих-выходящих гостей приближающегося с неизбежностью рока Лиса… Да я залетевшего птеродактиля не замечу. Время. Время! Утыкаюсь носом в витражное окно, за которым по широкой площади разбредаются «клиенты психушки», и сам недалек от помешательства. В голове кавардак, там пируют мои обдолбанные Демоны, ширнувшиеся адреналином, обкурившиеся кортизолом, опьяненные дофамином. Ель, за которой я сам прятался всего час назад. Рядом парень. Черная куртка. Рюкзак через плечо. Светло-русые волосы. Вдалеке не разглядеть черт лица, глаз, губ. Но мне и не надо видеть, чтобы знать — это… Он! — душа, разум, тело замирают космологической сингулярностью*. Напряженным, взрывоопасным, кипящим супом*. Только тронь и разлетится частичками Бога, порождая новую Вселенную. Лис… Мой Лис… Отдаю прохладе стекла палящий зной своих рук, готовый просочиться сквозь прозрачную преграду вездесущим электроном, чтобы окутать призрачным облаком ядро своих чувств. Между нами растет напряжение, пробегая вдоль позвоночника волной мурашек, порождая тремор в руках, вставая в горле комом. Жар. Холод. И снова жар. И пока меня телепортирует из Африки в Антарктику и обратно, само «ядро» уже срывается с места и решительным шагом приближается к своему нестабильному элементу. Пропускает сквозь пальцы взъерошенные волосы. Цепкий взгляд скользит поверх голов. Еще миг и остановится на мне. Возбуждение — Страх. Счастье — Страх. Эйфория и снова страх. Внутри дымят микросхемы и не срабатывают предохранители. Сигнал пришедшего сообщения поджигает детонатор в моей голове-мине. Отлипаю от стекла. Читаю привет от своего Охотника. Медленный разворот. На ватных ногах шаг. Шаг. Шаг… Косоглазым русаком — только пятки сверкают! — набираю скорость, с каждым мигом приближаясь к спасительным дверям, а вслед за мной несутся мои-его мысли: «Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать. Кто не спрятался, я не виноват»…***
«Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать. Кто не спрятался, я не виноват», — отправив смешную детскую считалочку Дэну, улыбаюсь, как умалишенный. Счастье, искреннее и такое чистое, лучится, греет изнутри предвкушением долгожданной встречи. Не думал, что все будет так легко, но стоя у этого вечнозеленого дерева, я отчетливо чувствую моего мальчика. Он был здесь совсем недавно, касался рукой шершавого ствола, а потом ушел внутрь странного дворца, около которого слоняются подозрительно странные люди и нéлюди. Девочки, мальчики и даже взрослые особи вроде бы человеческой расы, играют в свои собственные игры: в супергероев и мегазлодеев, в земных засранцев и космических засланцев, в небожителей и жителей с пропиской в преисподней, и еще бес знает в кого. Обрядившись в картонные латы или залатанные обноски, в строгую форму или бесформенное кигуруми, в голографические облачения или полуголое разоблачение, отпускают на выгул своих личных Демонов. И где-то среди этой садомогоморы мой Денис, которого мне, во что бы то ни стало, нужно найти. «Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать»… — Найду! Непременно найду! Прошел уже час, но я все еще вижу его еле приметный след. Уже почти истаявший, серебристо-голубой. Но все еще манящий, возбуждающий, заставляющий вскипать мою кровь огненной лавой. Жар разливается по телу. Я столько времени нервничал, волновался, мандражировал, но только сейчас осознаю в полной мере, что такое острый психоз, смешанный с азартом зверолова. Какой там охотничий кордон! Все на свете кабаны, медведи и даже мамонты меркнут перед возможностью поймать главный трофей моей жизни — Дениса. Гормоны Любви и стресса в крови насыщают каждую клетку, пьянят, и меня штормит так, что подрагивают пальцы. Я всегда был вспыльчивым, но никогда не терял голову, а в этот миг чувствую, как конкретно едет крыша. Хочется совершить какой-нибудь подвиг или, может быть, глупость, что для меня сейчас однохуйственно: посадить три тополя на Плющихе и заблудиться в них; построить летучий корабль и, сказав волшебные слова, умотать с Дениской на далекие восточные острова; ну, или растянуть плакат над какой-нибудь центральной улицей с лозунгом о свободной любви. Классно придумал, на целых пять штук деревянных потянет! Так что отложим это безумие на потом. А пока… «Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать»… — Дурацкая детская считалочка не выходит из головы, но заставляет сосредоточиться на главном. У нас серьезная игра. Охота. Мысленно приказываю себе прекратить валять дурака и собраться. Под восторженный трепет души неугомонной гончей держу нос по ветру, пытаясь уловить энергетические отпечатки Дэна, что словно в окулярах тепловизора появляются то тут, то там, и зовут-тянут за собой. Сложно. Очень сложно. Всегда сторонился подобных мест. Слишком много людей, слишком много судеб и не всегда счастливых, даже у юных посетителей. И хоть я готовил себя к чему-то подобному, все равно страшно сунуться с головой в этот кипящий котел страстей. Но удача в самом начале охоты придает сил, уверенности. Всего-то нужно ухватить один конец тонкой нити, чтобы на другом обнаружить свою Любовь. И эта нить уже у меня в руках. Тонкая, вибрирующая, драгоценная. Осторожно прощупываю пространство, стараясь не касаться ничего стороннего. Только получается, мягко выражаясь, хреново. Моя зона комфорта два шага, но об этом, видимо, не догадываются чудики, что толпятся перед зданием ДК, и то и дело нагло вторгаются в личное пространство. Даже когда я закрыт, сложно отсечь тянущиеся шлейфы чьих-то судеб, молящих о помощи. А сейчас мне просто не под силу заглушить серым цветом фосфоресцирующие вокруг разноцветные пятна эмоций. Не получается. Это сбивает. Но ничего. Справлюсь. «Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать»… — Судя по всему, публика здесь не только неформальная, но и закононепослушная. На входе серьезные парни в военном камуфляже, разгрузках и с пластиковыми автоматами, которые на первый взгляд выглядят вполне впечатляюще. Правильно! Порядок должен быть даже в таком балагане. Может зря я не принарядился, а то бы сошел за своего?! Фигуристая девочка с кошачьими ушками, цокая жуткими когтями по клаве ноута, быстро меняет мои деньги на лицензию на охоту — цветной бумажный браслет. Теперь я легальный ловец тела одной горячо любимой души на этом празднике непослушания и могу изнутри изучить «темный лес», чтобы выдернуть из него своего упрямого неслуха. Нетерпение зудит в каждом нерве. Нестерпимо хочется сорваться и вихрем пронестись по всему этому дворцу, заглянуть в каждый потаенный закуток и темный уголок. Но все же я опытный следопыт и знаю, что такое выдержка. Не спеша осматриваюсь. В фойе ярмарка. Немногочисленные разряженные клоуны копошатся в товарах. Денис проходил здесь, но шлейф его ауры истерт чужими касаниями, словно ластиком, а оставшиеся обрывки разметаны светлыми клочьями, словно островки снега на согретой весной земле. И так же неумолимо тают. Мечусь между ними, надеясь не потерять след. И новой удачей — яркий, свежий. «Ты меня видел, Любимый?» — Через стекло разглядываю дерево, под которым стоял, и накрываю ладонью отпечаток пятерни Дениса, ощущая его тепло, что сохранилось, как специально, для меня. Если бы не толпа народа, я бы мигом нашел парня, даже если бы он, как в сказке о Царе Салтане, в комара превратился и в щель забился. Но и сейчас я на верном пути, не только видя, но и чувствуя сердцем, как уползает за двери зала мерцающая змейка таких родных отметин. И словно мангуст, движимый инстинктом, я иду по этому извивающемуся хвосту к опасно переполненной всяким бредом голове — Денису. Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать… С каждым шагом все ближе к нему — с каждым шагом все громче восторженные выкрики и грохочущее музло. С каждым шагом все плотнее сплетаются чужие эмоции, пряча за собой след Дениса — с каждым шагом приходится открываться все сильнее. Двери зала, как врата в другой мир. Словно Джек Воробей стою у того рубикона, за которым — знаю — попаду в клыкастую пасть пульсирующего монстра человеческих эмоций, но мне нужно туда. «Надо было прикупить костюмчик пирата. Вот бы Дениска обрадовался», — прилетает шальная хохма в голову перед тем, как набираясь отваги и полные легкие воздуха, ныряю в самое чрево энергетического кракена. Шок! Гомон звуков и голосов децибелами бьет по ушам. Представление — буйством красок по глазам. Публика — разрывом шаблонов по мозгу. Но все это мелочь по сравнению с кошмаром эмпата. Моим личный кошмаром. На меня в один миг обрушиваются чужие радость, восторг, ожидание, ревность, любовь, желание, зависть, обида, злость — плещутся в голове разноцветными всполохами северного сияния. Зал словно в коконе. Плотно опутан живыми, трепещущими волокнами энергетических шлейфов, что колышутся в воздухе разноцветными щупальцами монструозного спрута, а шабаш перевозбужденных неформалов кормит это чудовище фонтанирующими эмоциями. Сидя не только в партере, но и в проходах, выкрикивают что-то на своем тарабарском и порождают сотни помех, которые безжалостно колют мозг раскаленными спицами. Мне кажется я схожу с ума… Стены давят, не давая выхода эмоциям дорвавшихся до своего мира задротов. В сознании мельтешат маленькие пазлы чьих-то жизней. Прошлое или возможное будущее. В этой мешанине ничего не разобрать. Случайное касание — и меня, словно током, прошибает чья-то судьба. Чуждая, незнакомая. А я хочу увидеть только одну: того, кто мне дороже всех на свете Но… Не вижу. «Денис, Дэн, где же ты?» — С ужасом понимаю, что вычленить частоты Любимого в этом бушующем эфирном океане почти нереально. Я потерял нить и мне плохо. Накатывает тошнота, слабость, да так, что пошатывает. Я уже не нож, что прорезает материю, идя по родному следу, — чужая энергетика полосует мозг черным клинком боли, без раздумья вгрызается острыми клыками и жадно тянет из меня соки. Холодные касания, словно длань вампира, шарят по мне, ища слабые места. Пытаюсь поставить защиту, но она дает трещины под натиском энергизирующей толпы. Нет… Нет. Нет! Невыносимо! Этот монстр может запросто поглотить меня, высосать внутреннюю силу, да так, что не один день уйдет на восстановление, а наша игра и вовсе закончится так и не начавшись. Значит придется… Закрываюсь, ухожу в глубокую оборону. С этой минуты «слепну» на третий глаз. Дышать становится легче, но действовать вынужден по-другому: смотреть оставшимися двумя, Дар подключать лишь иногда и больше полагаться на дедуктивный метод. «Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать»… — Не теряя Веры, надеюсь, что сердце или разум подскажут, если уж по-другому никак. Ставлю себя на место Дэна, вычисляя, куда бы пошел, где спрятался, и понимаю, что если парень обещал не отсиживаться в темном логове, значит вариант у него один — спрятаться среди этих неформалов серой мышкой, черным котом, безликой тенью… Стою в проходе и шарю взглядом по головам зрителей. Где-то среди них бедовая головушка моего Дениски, но какая именно та самая — родная и мозгоебучая, понять безумно трудно — зал забит людьми, как подсолнух семечками. Пытаясь выхватить из полутьмы желанные черты, фрагмент знакомого тату или хоть какую-то подсказку, отметаю причудливые парики всех цветов радуги и затейливые черно-белые чепчики горничных, пышные бантики и маленькие шляпки, витые рожки и звериные ушки… «Не-е-е… Денис бы такое никогда не надел. Или надел?» И вроде бы я уже хорошо изучил повадки моего парня, но кто знает, какие еще бесы водятся в его тихом омуте, в котором мне так хорошо и комфортно. А в этой заводи далеко не хорошо и совсем не комфортно. Я медленно, но верно подыхаю. И вроде бы закрылся, но боль все еще пульсирует в висках, давит на глаза. Все тело чешется и хочется помыться, стереть с себя чужую энергетику. Даже в полумраке мне здесь слишком пестро. Слишком шумно — каждый второй пытается быть заметнее первого, а первый не желает оставаться на вторых ролях. Слишком многолюдно — бурлящая, живая масса. Всего слишком… Народ отрывается так, словно завтра уже не наступит. И я их понимаю: изо дня в день жить в чуждом мире и наконец-то, пусть на день, но попасть в свой круг, где можешь быть кем хочешь и никто не посмотрит на тебя, как на идиота. Наверное, это предел желаний. Их желаний, не моих. Все, чего я жажду — найти моего мальчишку. «Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать»… — На сцену чередой выходят персонажи, один чудней другого. Под грохочущую музыку и представленный на экране видеоряд позируют перед сотнями сумасбродов, которые с готовностью отзываются, приветствуя своих кумиров одобрительными выкриками и аплодисментами, а у меня в мозгу каждый раз детонирует ядерная бомба. И за шквалом взрывной волны бурной радости, щенячьего восторга, безоблачного счастья я не чувствую самого главного — моего Дениса. Устаю. Мне нужен тайм-аут. Уже разворачиваюсь на выход, чтобы в фойе хоть немного успокоить звенящие напряжением нервы, как слышу со сцены бодрый голос ведущего, что представляет очередного участника фестиваля: — Встречаем! Унесенные призраками! Безликий!..*****ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ!******
Ребят, в комменты к части никак не всунуть все, что хотим вам рассказать, поэтому то, что не требует перехода, пишем тут! А все что требует… это значит, что нам объяснять в лом, а вы все же смотрите. Бесы плохого не посоветуют };) (; { кантус фирмус* — Cantus firmus (лат.: заданный, предустановленный, буквально «твёрдый», напев) — заданная мелодия в одном из голосов полифонической композиции. французская песня* — кто догадался какая? };) (; { Итадакимас*(японский) — приятного аппетита супом* — поскольку не нашел более-менее доступного для понимания не физику объяснения этого термина, объясняю сам, так сказать, «на пальцах». По теории большого взрыва в момент рождения Вселенной не было ни протонов, ни нейтронов, ни электронов, как собственно не было ни времени, ни пространства. А все вещество находилось в состоянии кварк-глюонной плазмы. То есть существовали кварки-материя и глюоны-энергия, которые непрерывно трансформировались друг в друга. Это состояние и носит термин первичный «суп».