Латино Эффект (рабочее)

      — Как думаешь, что это может быть? — спросил у меня Карл.       — Какие-нибудь рейдеры-контрабандисты, — пожал я плечами.       — Рейдеры? — изогнула бровь Ирия.       — Детка, — усмехнулся Петро — Думаешь, батары из задниц стреляют?       — Эта сволота время от времени прилетает на небольших быстроходных кораблях, прорывается через оборону, сбрасывает грузы и подкрепление, а затем исчезает, — пояснил Валентин Перес, сержант нашего небольшого отряда.       — Хотя по большей части, наши стреляют по ним, как по тарелочкам, — хмыкнул Старнс.       — Только обычно они не используют глушилок, чтобы не привлекать внимания — мрачно перебила их Джессика, разглядывая окрестности по приказу командира.       — И шрам у меня чешется как тогда, — буркнул Петро — Ну, перед той передрягой.       Мы загнали БТР за холм, чтобы хотя бы с одной стороны иметь укрытие от возможных солдат противника, что решат проверить щиты и броню транспорта на прочность из стандартных РПГ, причем не тех, которых я привык представлять себе ещё по прошлой жизни.       Как и другое оружие, подобные девайсы складывались, превращаясь в относительно миниатюрный вытянутый овал, что спокойно себя чувствовал на спине у оператора, быстро раскладывался и приводился в боевую готовность и, при умении и сноровке, мог вполне неплохо выводить из строя бронетехнику вплоть до танков, хотя последнее требовало особой сноровки.       Пока Фадей пытался настроить потерянную связь, мы высыпали из БТРа, следуя тихим указаниям командира, расположившись вокруг «Гризли» и осматривая окрестности при помощи визоров в шлемах, дающих неплохое, четырёхкратное приближение, и оптических систем автоматического оружия. У Карла в этом деле было куда больше преимуществ как у снайпера, но подобрать хорошую позицию для него пока что не представлялось возможным.       Устроившись за задним колесом левого борта транспорта, неподалеку от Ирии, я надеялся, что все дело исключительно в криворукости техника, который не довел до конца свое дело, а не в том, что мы оказались «не в то время, не в том месте».       И хотя даже мои текущие сослуживцы из взвода отзывались о батарианцах как о посредственных вояках, они куда лучше нас знали местность. В меру сил и возможностей, оборудовали ходы сообщения и порой появлялись в тылу подразделений, если не принося больших неприятностей, то постоянно держа на взводе, трепля морпехам и командованию нервы.       — Думаю, с этим гробом возиться бесполезно, — неожиданно подал голос Петро, спустя какое-то время.       — Петро, ты когда успел получить диплом инженера? — удивленно поинтересовался Перес.       — А ты тоже попробуй связаться по комлинку, — Петро постучал по шлему указательным и средним пальцем левой руки.       Ничего. То есть совсем. Ровные, трескучие помехи на всех каналах. Если и оставались ещё какие-нибудь сомнения насчет причины потери связи, то они исчезли окончательно, наводя на нехорошие подозрения.       Конечно же, мы не находились в глубоком тылу, но и передовой здесь совсем не пахло, а за пару дней до нашего прилета была ликвидирована крупная группа «пиратов». Тем не менее, численность врага, хоть и сокращалась, однако у них находились и патроны, и оружие, и много чего ещё, пусть и не в самых больших количествах.       Причина? А причина эта является веским поводом не только не покидать планету, но и сопровождать к ней транспортники с внушительным конвоем и держать крепкую группу судов Пятого флота Альянса, возглавляемого небезызвестным в кругу поклонников вселенной крейсером «Каир», поддерживаемый ещё одним судном того же класса, «Варшава». Батарианцы крепко вцепились в этот шарик, да так, что не боялись присылать сюда не только рейдеров, но также и полноценные флотские соединения. Конечно, как говорят флотские, суда у них уступают по характеристикам земным, однако их куда больше…       — Плёвое, значит, дело. Покатаетесь на Гризли, опыта наберетесь, — мрачно прошипела Ковальски, цитируя командира.       — Меня таки больше смущает другое, — задумчиво высказался Фадей.       — Тебя, чистокровного еврея в энном поколении, можно смутить? — изумился Краузе.       — Полагаю, нашего товарища беспокоит, выдали ли нам всё положенное, в должном количестве, — вставил я.       — Таки да, если задание не предполагало особой стрельбы, я бы… — ответил Хейфец с намеком.       Что там предполагал парень — осталось невыясненным, так как стали воплощаться далеко не самые приятные ожидания. Сначала раздался едва слышимый, особенно из-за работающей на холостом ходу силовой установки БТРа, стрёкот, а потом у Переса вспыхнул едва различимыми синими всполохами щит в области его правого предплечья.       — Контакт! — рявкнул командир отделения, сползая вниз со склона холма, где располагалась его позиция. Почти тут же Джессика, которая не очень любила, когда ее зовут полным именем или как-то отмечают цвет кожи (матерь божья, XXII век на дворе, а расизм даже среди людей никуда не делся, я уже молчу о ксенофобии), развернула башню в сторону, откуда предположительно велся огонь и прочесала заросли парой длинных очередей.       — Отставить огонь! — рявкнул сержант, сумев как-то достучаться до стрелка.       — Серж, нас сейчас раскатают тонким слоем. В те лепешки, что так любит Петро! — девушка хоть и послушалась, но не могла не высказаться.       — Это называется блинами, — вставил Петро, который первым делом закатился под единственное доступное укрытие, то бишь наш транспорт.       — И ты предлагаешь вслепую тратить главный калибр? — рявкнул Серж на Джессику.       — Я предлагаю создать условия для Карла, — вставил я свое слово, подобравшись поближе к командиру. Стрельба затихла после ответной атаки с нашей стороны, и теперь мы сидели, напряженно вслушиваясь, а иногда и поднимая голову, уповая на то, что у противника нет мощных снайперок, способных и щит просадить, и прошить тело навылет за один присест. — Не зря его в учебке на снайпера натаскивали. Да, по нему и не скажешь, но он способный малый.       — Делать все равно нечего — от нашей позиции до лагеря час бега, а последний сеанс связи был полчаса назад. Искать нас начнут лишь ещё через полтора, — пробормотал Карл, тоже оказавшийся поблизости.       — Хорошо, — кивнул Перес, — Слышал, Вачовски? На тебя Недайхлеб, надеются, так что не подведи, бери свой «кулемет» (укр. пулемет) и дай несколько очередей поверх кустов. Остальные — короткими, дайте парню время на то, чтобы осмотреться. Хейфец, смотри в оба, чтобы нас не обошли. Краузе — помоги ему. За работу, девочки, нужно до вечера вернуть этого старичка в гараж и дать по арийской шее Штейнхаммеру!       — А почему не воспользоваться тепловизорами? — поинтересовался Карл.       — Ты когда-нибудь видел взрыв светошумовой в тепловизоре? — спросил Старнс — Очень неприятно.       — И фильтры не так уж надёжны, — добавила Джессика.       — В основном потому, что эта интендантская сволочь любит приторговывать ими на стороне. И хорошо, если хоть на ширпотреб заменит, — негромко произнес Перес.       Тепловизорами пользоваться днём, тем более ярким, глупо, плюс оборудование от этого быстро портится. Помнится, нечто подобное я когда-то читал во время блужданий по сети.       Правда, тогда, кажется, я искал новый альбом своей любимой группы… или это было продолжение книжной серии? А, точно, нечто подобное было в одной из книг, и я, заинтересовавшись вопросом, полез во Всемирную Паутину за ответом. Впрочем, не факт, что я нашел нечто достоверное.       — А почему бы не прижать его? — приподнявшись, я дал несколько очередей по кустам, уже порядком причёсанным пулемётом «Гризли» и стрекоталкой нашего «громадянина».       — Проблема в том, что делает он это не слишком заметно… да его и так сослали в нашу роту, потому как больше деть было некуда. И боец он хоть куда — однажды чуть ли не в одиночку держал аванпост на одной из планет во время неожиданной контратаки батаров…       — И как его в интенданты занесло? — поинтересовался Мартин, между выстрелами.       — По слухам, он выполнял какое-то важное задание, для Альянса. Ну и почти всех завалили, — отозвался Старнс.       — Дело не слишком частое, но привычное среди нас, — добавил Петро.       — В общем, болтают, что принять случившееся он так и не смог. Да только миссия была настолько якобы секретной, что и комиссовать мужика нельзя, — подытожил Перес.       — Поэтому его и держат в действующих подразделениях? А толканием снаряжения он занимается из-за душевной травмы? — спросил я сержанта за секунду до того, как в корпус «Гризли», на пол-головы выше моего уровня расположения, влетело несколько вольфрамовых болванок — холм всё же не полностью скрывал БТР, но хотя бы ходовая часть и люки по бортам были прикрыты.       — Caramba! Карл, ты видел его? — рыкнул сержант, обернувшись к моему сослуживцу. Тот, выждав еще пару мгновений, дважды нажал на спуск, штатный (для морской пехоты) «Уравнитель» чуть дёрнулся в его руках.       — Увидел и убрал, командир, — чуть улыбнулся парень.       — А с виду, обычный деревенский простачок, — одобрительно кивнул Валентин, выпустив короткие, по три-пять патронов, очереди в сторону лежки с засадой. Хотя логика и говорила, что все выжившие давно бы сменили диспозиции.       — Он такой и есть, — фыркнула Ковальски — Как мы с ним намучались в лагере подготовки…       — Сдаётся мне, не напрасно мы страдали, — мне показалось, будто краем глаза я уловил некое движение вдалеке и сделал несколько одиночных выстрелов в том направлении.       В ответ, оттуда по щиту прилетело «яйцо» с неорганическим содержимым, которое врезалось в щит, прикрывающий башенку, и рвануло с немалой силой. Взрывная волна заставила упасть Петро носом в землю, уронив оружие, другим же повезло больше, ибо падать нам было уже некуда. Джесс тут же среагировала, и дальний пригорок буквально взлетел на воздух комьями земли, вперемешку с хилой растительностью.       — РПГ! — рявкнул Перес, пока Краузе помогал приходящему в себя украинцу. Издалека раздались звуки, напоминающие хлопки от открываемых бутылок с шампанским, и на самой верхушке холма, где мы укрылись, что-то взорвалось, осыпая нас землей.       — Они нас хотят забросать гранатами! Нужно убираться отсюда, командир! Еще пара попаданий в борт — и щит «Гризли» схлопнется! — передал нам через Старнса, который был около люка, Хейфец.       — Хорошая мысль, рядовой!       — Мысль-то хорошая, да местность больно открытая, — мысленно прикидывая расстояние до ближайших толковых укрытий, я понял, что нас перестреляют как котят. И щиты не помогут.       — Поддерживаю этого латиноса. На подобной территории, у нас ни шанса! — послышался голос Джессики.       — А может тут есть какие-то тоннели? — Карл озвучил свои мысли. — Ведь должны же были местность проверить с воздуха или орбиты.       — Искать тоннели, которые неизвестно куда нас приведут, нет времени, и пользы от этого не будет. Вега, Недайхлеб, кидайте дымовые за холм! Хейфец — готовься выжать из старичка всё, что только можно! А если ты забыл дорогу к базе, я её тебе напомню! Прикладом по голове! — рявкнул горячий уроженец солнечной Испании, добавив несколько крепких выражений, от которых встроенный в уник переводчик даже заикаться стал.       При всех достижениях прогресса, особенно после «открытий», сделанных на основе протеанских архивов, старые «игрушки» вроде дымовых гранат, используемых аж с Первой мировой войны, всё ещё приносили пользу.       Системы автозахвата цели не достигли совершенства. Да и потом, дымовая начинка подобных зарядов отлично скрывала обзор, особенно в помещениях. На открытой местности, подобной той, где мы находились, эффект был куда меньше, но и его должно было хватить для того, чтобы дать нам драгоценные минуты на побег.       Я забрался в транспорт последним, закрывая за собой люк, и едва успел завалиться на ближайшее сидение, как Фадей рванул вперед нашего «Гризли», пока стрелок поливала короткими очередями из пулемета по направлению, откуда по нам палили.       — Что-то мне подсказывает, что до базы нам добраться не дадут, — высказал я свои опасения, едва ВИ подтвердил блокировку люка.       — Да в тебе просто пессимист не высыпается, — съязвила Ирия.       — Ирия, ты правда не понимаешь? — я огрызнулся на девушку — Мы не случайно наткнулись на «нескольких батар». Нас ждали!       — Ты ещё и параноиком становишься, — вздохнула Ковальски — Совсем ородригелся.       — Хорошо, допустим я параноик. Но как ты объяснишь наличие тяжёлого противотанкового вооружения? — я холодно посмотрел на соратницу — Думаешь, они просто так с собой таскают здоровенные дуры?! А туда приехали на пикничок?       — Icierra el pico, idiotas! (исп. заткните свой рот, идиоты!) — рявкнул, перекрывая гул силовой установки, сержант, заставляя нас заткнуться, — Джеймс прав — нас ждали, и не с пустыми руками, — БТР подпрыгнул на кочке, и Перес чуть было не врезался макушкой об потолок, — руками. А еще давненько нашим не глушили связь…       — Що ти хочеш сказати, сержант? — спросил Петро, который, судя по всему, ещё не совсем отошел от близкого взрыва заряда РПГ — нам ещё повезло, что это была противотанковая «морковка», а не осколочная — тогда мы бы, возможно, остались бы лежать, истекая кровью.       — Не знаю… батарианцы и раньше забирались к нам в ближние тылы, но вот связь давно не глушили… черт, я даже не слышал о подобных случаях на Гнили! Caramba, в какое же варреново дерьмо мы влезли?       — А… — ещё один подскок на кочке, после которого в противоположный от меня борт словно бы кувалдой ударили, — нас не могли слить противнику?       Мой вопрос остался без ответа — очередной удар, во много раз сильнее, подбросил тяжеленный «Гризли» в воздух, из-за чего потолок и пол поменялись местами, и мы с Ирией и Старнсом, толком не пристегнувшись еще во время загрузки, полетели лицом вниз. Машину несколько раз, судя по субъективным и болезненным ощущениям, перевернуло в воздухе, после чего лицевой щиток шлема встретился с переборкой, ведущей к креслу стрелка, и меня накрыло.

***

      Первым, что я ощутил, были темнота и холод. Воздух был стерильным, будто бы я находился в какой-то специальной палате.       «Палате?» — я ухватился за мысль, не спеша открыть глаза. — Точно, наш Гризли не то на мину наехал (В игре эта тема не освещалась, но я не думаю, что в будущем отказались бы от эффективного оружия. Примечание Seguro), не то, из РПГ подстрелили.       «Да я же ног не чувствую!» — мою голову посетило осознание, а вместе с осознанием нарастала и паника, переходящая в откровенный ужас.       «А у тебя их и нет», — раздалось рядом, словно бы говоривший находился у меня за спиной, говоря все прямо в ухо.       Голос его был пустой, безэмоциональный, размеренный, однако все же не походил на машинный. Впрочем, то было лишь мое ощущение, казавшееся вспышкой яркого света в кромешном полумраке, напоминающем тошнотворно-серое покрывало, устилавшее все вокруг. То ли зрение у меня прояснялось, то ли повреждения головного мозга вызвали изменения в органах восприятия мира, то ли…       «Я сошёл с ума? Кто вы? Где вы?» — возникла мысль, которая, словно камень, пробила водную гладь пустоты пространства, и затихла, сгинула, как круги на воде.       «Мы — это мы. И ты скоро сольёшься с нами».       «Сольюсь? — вот теперь я понял, что такое настоящий, животный ужас. Прежний страх теперь казался маленьким и незначительным, как человек перед космической звездой — «Ты… Жнец?»       «И так нас называли», — это существо подтвердило пугающую догадку — «Впрочем, после Вознесения, имена потеряют смысл для тебя».       Разум стал лихорадочно перебирать варианты событий, которые привели к столь ужасающим результатам. Совсем недавно он, вместе с отделением, пытался натурально сбежать от неравного боя, будучи не в состоянии связаться с базой и банально предупредить о нападении, не то что вызвать подкрепление.       Возможно, БТР подбили, или он как-то налетел (в чистом, условно, поле) на мину, его несколько раз перевернуло… куда более ожидаемым был плен у чертовых работорговцев, действующих при поддержке Гегемонии, фактически в составе её вооруженных сил. Но стать частичкой Жнеца?!        «Твои эмоции такие живые», — вновь раздался голос, только теперь он странно вибрировал, словно… словно в унисон говорило сразу несколько людей. Несколько десятков. Или даже сотен. В нем не было ничего, даже малейшего намёка на эмоции, — «Скоро это пройдет. Отбрось свои сомнения, Данил, отринь тревоги суетливой жизни. Впереди нас ждет вечность, цена которому — служение на благо всего живого в Галактике».       «Вы так и не сказали, как я… откуда вы…?»       «Глупые вопросы. Ожидаемые. Мы все задавались ими. В чем польза ответа? Вернуть прежнюю жизнь ты больше не в силах. Ты переродился во второй раз.».        «Вы не можете этого знать» — разум пытался шептать, что все это неправда, жнецы не могут читать мысли. Они могли лишь подчинять разум органиков с помощью специальных нанитов. Это называлось «Одурманиванием» или индоктринацией, от оригинального «indoctrinate».       Правда сила одурманивания была столь велика, что могла сломить даже волю сильнейших разумных, таких как матриархи азари. Черт, да в сети моего времени даже гуляла теория об «обработке» Шепарда, про которую не слышал только самый ленивый фанат вселенной.       «Ты считаешь себя уникальным?», — спросил меня жнец — «Считаешь то, что случилось однажды, может случиться лишь однажды?»       «Ты хочешь сказать, что такие… как я… уже были?» — намёк биомеханической машины настолько поразил меня, что испытываемый мной ужас куда-то пропал. Будто бы на пульте нажали кнопку, разом отключившую весь страх.       «Каждый цикл искал возможность остановить нас или хотя бы получить шанс на выживание», — прозвучал ответ — «Иногда, это приводило к любопытным результатам»       «Вы… вы о тех, кого в моем мире.».       «Вы зовете их попаданцами. Потому что они «попадают» в совершенно иные условия, проживая жизни других людей, пытаясь, основываясь на своём, как им кажется, колоссальном опыте и знаниях изменить происходящие события», — чётко и размеренно звучало это многоголосье, от которого у меня заныли зубы и разболелась голова.       Но у меня не было рук, чтобы сжать несуществующие виски. Не было век, прикрывающих глаза, которые я мог бы потереть. Был лишь Голос, серый мрак вокруг, куда доставал взгляд, и ощущения… которые, как мне стало казаться, с каждым мгновением (минутой, часом, вечностью?) становились всё более блеклыми.       «Их стремления могут заслуживать уважение каждого, живущего в этом цикле, пускай многие желают спасти далеко не всех — кто-то действует из ксенофобских побуждений. Другие желают сберечь всех и каждого… Бывают и те, чьим желанием является тотальный геноцид. Последние чаще всего добивались успеха».       «Вы, ставшие Жнецом… вы уже совершали Жатву?»       «Мы еще не готовы. Орудия очищения, возмездия, спасения… ещё не готовы. Наша сущность ещё не приблизилась к своему завершению».       «Даже если вы поглотите меня и мои невеликие знания» — решился я высказаться, быть может в последний раз — «Всё равно, в этом цикле, есть те, кому под силу остановить вас».       «Под силу остановить… НАС?!» — впервые я ощутил эмоцию жнеца. И ею оказалась ярость. Даже удивительно, что ИИ способен так разозлится. — «Мы — бесчисленная армада. Наша сила несоизмерима. Возможности превосходят, всё чего вы достигли. Мы в одиночку сокрушаем целые планеты».       «И всё же, вас остановят», — я осознавал, что эта махина легко способна уничтожить мою сущность. Но странно, больше я не испытывал страха, лишь мрачное удовлетворение. Как иногда шутила моя сестренка, «сделал гадость — на сердце радость» — «И это будет даже не армия».       «Ты о Шепард?», — эмоциональность в голосе «машины-солянки» вновь пропала, а вопрос, признаться, застал меня врасплох, — «спаситель Галактики, который пожертвует собой для того, чтобы прекратить движение циклов? Ей не пережить свой отряд».       «Откуда… откуда вы всё это знаете?»       «Ты в самом деле полагал, что являешься первым, кто пытался нас остановить? Солдаты, ученые, простые люди… множество их, призванных из иного мира, теперь слились с нами, поделившись всем. Эта женщина близится к окончанию своей жизни, неотвратимо, стремительно. Вероятность выживания ничтожно мала. Однако, даже если ей удастся выбраться… тебя это уже не будет волновать».

***

      Мрачные видения прекратились так же резко, как и начались, оборвавшись на тошнотворном ощущении того, как я проваливаюсь во что-то тягучее, густое, неумолимое, с головой, растворяясь в море других…       На смену этим ощущениям пришли те, что воспринимались немногим лучше. Боль во всем теле, особенно в правом боку и плечах. Жуткая вонь, которая насильно вторгалась в мои легкие. Железистый привкус во рту, туман в голове… и резкая речь, которая словно кнутом стегала по ушам. Добавьте к этому сырость и холод — и картина готова.       Полагаю, по задумке хозяев, подобная атмосфера должна способствовать психологической ломке пленников. Но наверное, впервые, в истории этих стен, произошло совершенно противоположное.       В мой разум, наверняка получившего сотрясение (хорошо, если одно), пришло понимание того, что Жнецам не нужно ломать кого-то столь примитивными методами. А что это значит?       Это был просто сон, — подумал я с улыбкой, как ребенок обрадовавшись ощущению своего тела. Болела каждая клеточка. Ноги затекли и едва чувствовались. Но это было мое (Ладно, не совсем мое, но главное, оно принадлежит человеку) тело! И кажется, даже все что должно быть, пока оставалось на своих местах.       — Кха’Гар, плешивый варрен, кого ты притащил? — резкий окрик, раздавшийся неподалеку, заставил… бы меня подпрыгнуть от неожиданности, если бы я смог. — Патрульные, ведомые жалким сержантом? И ради пленения этих отбросов Альянса, из-за которых мы уже который месяц прячемся в чертовых катакомбах, ожидая, что Гегемония, наконец, отправит флот для деблокады планеты, ты пожертвовал тремя гранатометчиками и двумя стрелками, которых израненные и оглушенные обезьяны убили?       — Господин, я…       — Закрой свой рот, шавка! — раздался глухой звук удара, а затем что-то тяжелое, судя по звукам, упало в лужу. — Ты снова подвел меня! Благодари своего отца, дерьмоед, иначе бы я пристрелил тебя ещё на Эллизиуме!       — Вы и здесь облажаетесь, — вставил я с трудом (куда более преувеличенным, чем было на самом деле) отрывая голову от холодного пола, на который меня кинули как мешок с картошкой.       Притворятся бессознательным, все равно, не было смысла. Практически каждый военный уник, предназначенный для зоны боевых действий, имел хотя бы простейший медицинский сканер, выдающий базовую информацию о состоянии тела. И как раз такой был на руке старшего.       — Кха’Гар! — рявкнул «господин» до боли (бронеботинком прямо по моим ребрам! Клянусь, я убью эту суку!) напоминая Родригеса. Наверно так бы выглядел наш инструктор, родись он батаром, — Какого х*я, ты не выбил дерьмо из этой лысой макаки?!       — Так он был без сознания, — сглотнула шестёрка возле меня.       — Не был бы я должен свою жизнь твоему отцу, сам бы урыл! — рявкнула батарианская копия моего инструктора и врезала подчиненному коротким, хорошо поставленным (спорим, на пленниках) ударом.       Сплюнув сгусток крови, я, вырванный из забытья, стал осматриваться, и увиденное меня еще больше не обрадовало: меня закинули в одиночную камеру, отгороженную от грязного коридора парой решеток с врезанных в них дверями на электронных замках.       За спинами моих мучителей я разглядел Старнса, который стоял на коленях, затылком прислоняясь к стене. Я даже не мог понять, дышит он ещё или нет. Тело его было покрыто кровоподтеками, что делало его похожим на мешок с плотью, а не на человека.       Батарианцы были облачены в потрепанные, грязные бронекостюмы, с притороченными к поясам шлемам. Тот, кого звали Кха’Гаром, смотрелся бледно на фоне своего грозного «господина», совсем не обрадованного самодеятельностью подчинённого, сжимая и разжимая руки, а левая вообще пару раз дергалась в сторону кобуры на поясе.       Ещё пара солдат, в шлемах с прозрачными забралами, сновала по коридору. Один из охранников даже метко плюнул в лицо очередному пленнику, в котором я с ужасом узнал Мартина. Его приковали к стене и парень теперь физически не мог открыть свои глаза.       — Какого молотильщика ты вообще напал на патруль? Этих кретинов скоро хватятся, и наш проход рано или поздно обнаружат, чем отрежут от основного склада!       — Наводка была от надёжного источника, — второй батарианец старательно изображал почтение и лишь блеск глаз выдавал ярость, да желание убить «господина» — Я и подумал, что нам бы пригодилась тяжелая техника.       — Идиот пустоголовый, — «господин» приложил ладонь к лицу, сотворяя фейспалм. — Подставой же за милю разит.       — Так может их того…? — слуга провел пальцем по глотке — а тела выкинем.       — И как далеко ты успеешь отвезти трупы, прежде чем наткнешься на другой патруль? — старший даже не стал бить своего помощника-кретина, лишь закатил глаза. Затем он глубоко вздохнул, — Скажи, что ты хоть догадался проверить снаряжение на маячки, прежде чем тащить к складу.       — Конечно проверил, еще на месте аварии! — зачастил побитый четырехглазый. Заметив, что я уставился на него, он, ощерившись, пнул меня в живот, точнехонько по сломанному ребру, впившемуся мне в тело (сцуко, дай только освободиться, я тебя на лоскуты порежу, **анный ксенос!). Повезло, если так можно сказать, что переломы были в области нижних ребер, а не тех, что сходились в грудину — хоть легкие не проткнуло. — Проверил их сканером — их заблокировали, равно как и саму машину…       — Кретин безмозглый, это явная подстава! Ты хоть раз слышал, чтобы морпехи отходили от своей базы дальше чем на полсотни метров без связи?! — взревел с новой силой начальник урода, пнув его сабатоном в живот так, что того отбросило к стене. Он прижал тангету связи на шее, одновременно вылетая в коридор и бросаясь прочь: — Говорит капитан Садум Хад’Дах…       Голос его резко оборвался вместе с шипящими звуками закрывающейся двери. Черт, надеюсь, что паника этого ублюдка будет обоснованной, и уже сейчас рота морпехов берет эту цепь тоннелей штурмом. Не так я себе представлял рядовое патрулирование условной собственной территории, черт бы вас всех побрал!       Мои мысли прервал звук выстрела из дробовика и тело капитана, влетевшее обратно, но уже без куска верхней части черепа. Немного жаль, что не я замочил ублюдка, но оплакивать ксеноса не стану.       — Рядовой, вы в порядке? — в дверях возникла мужская фигура в серой броне без знаков отличия.       — Жить буду, сэр, — я попробовал встать, да ребро категорически запротестовало. — Но кто вы?       — Называй меня, Джон Доу (амеры используют как нарицательное имя, вроде нашего Васи Пупкина. примечание Seguro), сынок, — представился мужчина, который уже оказался возле второго ксеноса, потерявшего сознание при ударе о стену. Да, наверное, неприятно очнуться и увидеть «Соколов» перед всеми четырьмя глазами.       — Сэр, спасибо, сэр, — просипел я.       Тем временем, парочка ребят в таких же доспехах без знаков различия, положив винтовки рядом, сноровисто открывали камеры и, кажется, проверяли наличие, или отсутствие, признаков жизни. Вытаскивали из камер бездыханные тела, или же помогали, если узники могли выбраться, выйти в коридор, где ими занималась пара медиков довольно субтильного телосложения. Или дистрофики, или женщины, бронелифчики в Альянсе не были в ходу.       — Таша, Мари, позаботьтесь о пленниках, Сем, Клифф — прикроете их. В случае угрозы целям миссии бросаете их и двигаетесь к группе Грубера. Все прочее через связных. Остальные — за мной! — коротко распорядился «Джон», после чего растворился в полумраке тоннеля.       Меня просто освободили от оков и помогли устроиться у решетки сырой и вонючей камеры, затем кто-то из «санитаров», проведя инструментоном вдоль тела, вколол мне что-то из шприц-пистолета да обработал пару особенно паршивых ран панацелином, строго-настрого приказав не шевелиться, после чего поспешил к, кажется, Ирии, более напоминающей фиолетовую тушу, нежели живого человека, хотя, судя по действиям второго медика, пациент был скорее жив, чем мертв.       — Как она? — спросил я доктора.       — Жить будет, но в военном госпитале она проведет ещё много ночей, — ответила фигура женским голосом, протянув флягу с водой, к которой я тут же присосался как упырь к крови.       — А как вы… — хотел было я задать очередной вопрос, однако медик просто отняла флягу и приказала заткнуться, мол я отвлекаю её, тем самым подвергая других пострадавших опасности. Два стрелка, оставшихся прикрывать своих товарищей, замерли по обе стороны от двери, в полумраке двух крайних камер, где, судя по разящей вони, уже как пару дней назад кто-то помер и успешно разлагался. Наверняка они загерметизировали бронекостюмы, или же у них выдержка — моё почтение.       Чувствуя, как тело деревенеет и перестает слушаться (наверное, вколотые препараты стали действовать), я стал пытаться понять, кто так оперативно вытащил нас из полной жопы, именуемой в повседневности пленом, и отчего от них несет поминаемой ещё до аварии подставой?       Эти спецы явно не случайно на нас наткнулись, да и чутье усиленно трезвонит в голове, что эти ребята в шлемах с поляризированными забралами могли использовать наше отделение как средство проникновения в зарытые чёрт знает где туннели батарианцев…       Откуда-то раздался глухой звук взрыва, протрещали едва слышно несколько очередей… не знаю, сколько прошло времени, когда в тюремный коридор вдруг ввалилась группа стрелков, которая без слов стала взваливать на сготовленные из подручных материалов носилки парней и девчонок в лохмотьях, бывших когда-то формой, и утаскивать их во мрак туннеля.       Возможно, из-за обилия впечатлений, лекарств и побоев у меня кончился и без того малый запас сил, и когда крепкий парень с дробовиком в руке подошел ко мне, я провалился во тьму забытья.

***

      — Какого хрена вы творите?! Как мне понимать ваш произвол?! Почему операция не была согласована со мной?! — орал огроменный негр, которого некоторые подчиненные «любовно» называли «чёрным пидорасом». Хотя надо отметить, капитан Фултон на дух не переносил «заднеприводных». И устраивал им настолько «сладкую» жизнь, насколько это вообще было возможным.       — Сэр, вся операция проходила под грифом строгой секретности, с полного одобрения высшего руководства, — во втором человеке, Джеймс Вега, если бы он был здесь, а не валялся бы в госпитале без сознания, опознал бы «Джона Доу».       — Да е**л я вашу секретность! Из-за неё погиб мой человек! — Фултон орал во всю мощь своих легких, даже не думая сдерживаться, — И во имя какого х*я, я вас спрашиваю?! Что вы оплатили кровью моего солдата?!       — Жизни сотен других солдат Альянса, застрявших на этой планете. Сколько ваша рота потеряла с момента высадки? — спокойно осведомился мистер «Доу», сидя на складном стуле напротив мечущего морпеха, — К слову, вы наверняка знаете, что на орбите этой «гостеприимной» планеты произошла крупная стычка с «внезапно» появившейся из ретранслятора крупной группой «пиратов», усиленной четырьмя «списанными» батарианскими крейсерами.       — Да, я слышал, — офицер немного пришел в себя, вздохнул пару раз, и, успокоившись, сел за свой полевой стол, — Конечно, наши фрегаты частенько сталкивались с пытающимися прорваться группками кораблей, пытающихся сбросить снабжение осажденным, но их попытки…       — Порой увенчивались успехом, — «Джон» криво усмехнулся, потирая пятидневную щетину на подбородке, — в соседнем квадрате третья рота умудрилась проморгать десантирование нескольких турелей и крупной партии взрывчатки. Пришлось вмешаться, хотя изначально мы были нацелены именно на захват генерала Кха’Дара, которого флот батарианцев и пытался вызволить с этой планеты. Между прочим, близкого родича самого Гегемона, — мужчина, не сдержавшись, скривился, — Этот ублюдок загадил нам весь салон «Мако», чтоб его.       — Ублюдки вы все в этом «Цербере», — скривился Фултон, — Но работать умеете.       — Ну не даром мы элита разведывательных сил Альянса, — усмехнулся «Джон», — И земными «СПЕКТР» не за красивые глаза считают.