Начнем с истоков

Молодой князь Александр Ярославович не поскупился с обедом для гостей. Первое, что меня приятно удивило, это наличие скатерти на столе. Грубоватая, слегка сероватого цвета материя покрывала длинный стол и выглядела опрятно. Хотя при таких маленьких окнах и дополнительном освещении свечами разобрать чистоту тряпицы было сложно. Роман еще раз напомнил Сереге, что у нас хорошая регенерация. Капризничать не стоит, даже если что-то не понравится из продуктов. Серега пообещал молчать. Дальше все степенно рассаживались за столом. Никита и Александр посередине. Дружина новгородского князя по правую руку от него. Наша компания, соответственно, после Никиты, с левой стороны. Часть воинов Александра расположилась за столом напротив нас. Только перед князьями оставили свободное место. Рядом с Никитой устроился Пашка, чтобы иметь возможность переводить непонятные слова. Я сидел после него, за мной – Славка и так далее. Первым по традиции на столы подали хлеб. Насколько я разглядел, трех или четырех видов. Свежеиспеченные караваи просто поставили на стол. Пока я принюхивался и разглядывал хлеб, слуги принесли еще плошки с чем-то непонятным. – Соль, – кратко пояснил Пашка. В принципе, вполне разумно, «хлеб-соль» эдак по-русски. Следующим поставили огромное блюдо перед князьями. – Лебедь, а вокруг какие-то мелкие пернатые, – снова отчитался Пашка. Тут еще князь Александр что-то добавил, а Павел перевел. Оказалось, что какой-то купец в прошлом году был в Новгороде. И повар того купца обучал княжеского секретам красивой подачи блюд. Так что это не просто лебедь, а «в дизайнерском исполнении». Не знаю, как это блюдо будет на вкус, но птички смотрелись очень уж «загорелыми». После лебедя снова перед князьями подали зайца, готовившегося на открытом огне. Лапы звереныша прилично обгорели. Слуги тем временем начали сновать энергичнее. Я только заметил, что на сторону княжеской дружины унесли блюдо с черной икрой, а передо мной по диагонали уже поставили метровую щуку. Над ней тоже потрудился «повар-искусник». Пасть щуки была заполнена гречневой кашей. Плюс она сама лежала на каком-то гарнире. Не то перловка, не то неизвестный мне вид крупы. Кажется, в таком виде ее и запекали в печи. Мало того, вокруг рыбы и по хребту еще и веточки чего-то хвойного были воткнуты. Я так старательно разглядывал это чудо поварского искусства, что пропустил всю остальную подачу блюд. А рядом с щукой уже стояли плошки с солеными грибами и мочеными ягодами. Славке повезло заиметь огромную миску икры. Сидящему за ним Ярославу поставили что-то рыбное. Блюда на столе все прибавлялись, а то, из чего есть и чем, пока не появилось. – Видимо, руками, – предположил Славка. – Ничего, мы их с мылом мыли. Но князь команды на начало пира не давал. А вскоре у меня поползли брови на лоб от удивления. Мужички внесли в трапезную лохань размером с приличное корыто. Тут же зашли тетки со стопками глиняных тарелок. Сложили посуду и начали поливать кипятком из ведра. – Какой интересный обычай, – не мог не поделиться я наблюдениями. – Да нет... это не обычай, – продолжал задумчиво смотреть на маневры женщин у корыта Славка. – Помнишь, в прошлом году Серега монахов обучал посуду обрабатывать? Похоже, что до князя это тоже довели. – И даже применяют. Тетки, замочив основную массу тарелок, начали их вылавливать и разносить на тряпицах. – Даже если будем обедать без приборов, есть чем руки вытереть, - оценил Славка сервис. Такой же обработке кипятком подверглись и бокалы. И только после этого в них стали разливать медовуху. Князь Александр речь толкнул. Пашка тихо Никите перевел, о чем, я не услышал, но пригубил напиток. Алкоголь оказался так себе. Слабенький. Не больше двадцати градусов. Но вполне приятный на вкус. И снова не поступила команда начинать пир. Как оказалось, ждали основное блюдо. Двери, что вели в зал, были ниже роста всех присутствующих. Отчего такие стандарты на дверные проемы, я намеревался потом разузнать у Пашки. Пока же наблюдал, как два здоровых мужика пытаются втиснуться в дверной проём вместе со своей ношей. Они приволокли на вертеле тушу запеченного животного килограммов на сто. Затем уже помощники принесли подпорки, и уже на них закрепили мясо. – Князь вчера, как узнал, что мы прибыли, послал кого-то в лес за оленем, – переводил Пашка речь Александра Невского. – С ночи оленя начали запекать. И если бы мы сами не пришли, то нас бы все равно пригласили. Первый кусок помощники отрезали и преподнесли нашему князю. Второй – своему. И дальше стали разносить мясо по какой-то только им известной субординации. То есть вначале его получили три суровых бородатых дядьки, что сидели справа от Александра Ярославовича. Затем еще кто-то из их дружины. Потом уже оно досталось Пашке. Нас со Славкой пропустили, положив кусок перед Ярославом. Пока раздавали оленину, князь Александр предложил еще за что-то выпить. Точного перевода Пашка дать не смог, но дружинники с мест повскакивали, громко что-то рявкнули и опустошили посуду. В общем, пир начался. Но, как мы и предполагали, несколько ложек были рассчитаны на тех, кто пожелает откушать кашу или икру. Больше приборов не имелось. Дружинников князя это ничуть не смутило. Жевали оленину они и так хорошо. А если не получалось, то отрезали ножами кус прямо так, не выпуская из зубов. – Знали бы, взяли ножи-вилки, – горевал Славка, пытаясь откусить хоть что-то. – Может, Яр нам по-тихому намагичит? – предложил я. – И начнет из штанов, как фокусник кроликов, доставать вилки на всех? – хмыкнул Славка. – Икру ешь или рыбу бери. Насчет щуки я серьезно задумался. Тут крепких зубов не нужно. Запах, конечно, немного хвойный, но это от украшения. Я так и не определил вид этой елки. Плюс шишечки на ветках были маленькие, которые у меня ни с чем не ассоциировались. Но все же я остановил свой выбор на икре. Отломал хлеб, шлепнул на него ложку икры и решил пока этим бутербродом и ограничиться. В трапезной заметно стихло. Все были заняты пережёвыванием оленя. Тот много побегал в своей жизни, и если бы не охотник князя, то на днях все равно бы издох от старости. Хотя для князей мясо было срезано примерно с лопатки и жевалось не в пример легче. Никита довольно успешно справлялся со своей порцией. Я же себя успокаивал тем, что побывал на настоящем княжеском пиру. Пусть и не поем, но зато будет, что вспомнить. Как оказалось, воспоминаний у меня останется больше, чем я мог предполагать. Его кошачье Величество Василий тоже решил посетить княжеский пир. Похоже, кот уже пробежался по округе и безошибочно вычислил помещение с едой. Как Васька заходил в зал, я не заметил. Зато увидел, как мелькнул пушистый хвост, и кот по-простому запрыгнул на стол. Несколько дружинников так и застыли с кусками мяса во рту. Прогонять наглое животное, но принадлежащее лично князю, никто не рискнул. – «Царь, очень приятно, царь», – негромко прокомментировал Славка дефиле Васьки между тарелками с едой. Васька понюхал, лизнул икру, почти сразу куснул рыбий хвост в следующей миске и порулил к Никите. Но по пути затормозил у тарелки князя Александра. Басовито сказал «мяа-а-в», намекая на свою долю оленины. Князь скупиться не стал, ножом отхватил кусок и положил перед котом. С довольным урчанием Василий изволил мясо откушать. Облизнулся и продолжил свой путь по столу. В следующий раз он остановился уже рядом с щукой. Как и я, Васька запах веток не оценил. Фыркнул, а потом еще картинно начал закапывать, скребя когтями по скатерти. После нескольких гребков лапами кот спрыгнул со стола и, распушив хвост, побежал по своим делам. Зато почти сразу подхватился князь Александр. В первый момент я решил, что княже осерчал на то, что с едой обошлись так недостойно. Но орал и выкрикивал Александр что-то другое. Дружинники тоже с мест повскакивали, зашумели, загомонили. И минуты через три личная охрана князя притащила в трапезную полненького мужичка. – Лишеник иже яко! – орал князь. – Колготозелие! За бороденку мужичка схватил и прямо через стол мордой в щуку ткнул. Несколько раз повозил вправо-влево, а потом еще пригоршню гречки с теми ветками в рот затолкал. Мужик ни в свое оправдание, ни вообще ничего сказать не мог. Только глаза пучил, пытаясь не задохнуться оттого, что ему так щедро от княжеской руки перепало. Александр хватку не ослабил и продолжал такой своеобразный допрос. Мужичок брыкался, на меня летели ошметки щуки и гарнира. Дружинники что-то громко поддакивали князю и потрясали ножами. Но в какой-то момент горе-повар что-то прохрипел, покраснел и начал заваливаться на бок. Теперь уже с нашей стороны подскочил Всеволод Дмитриевич. И даже попытался оказать помощь, но был остановлен князем. Всеволод Дмитриевич все же одну веточку того декоративного украшения со стола взял, осмотрел, размял пальцами и понюхал. – Ягодный тис, – сообщил врач. – Он, конечно, ядовитый, но смерть так быстро не наступает. – Повар вероятно от испуга умер, – перегнувшись через стол, сообщил Славка. Бедолагу слуги уже поволокли из трапезной. Нашу половину стола быстро почистили, скатерть сменили, другие тарелки расставили. Мне даже достался еще один лебедь. Дружинники тоже поспешили вернуться на свои места, громко обсуждая такое событие и княжеского кота. Сам князь буквально светился от счастья. Хлопал Никиту по плечу, лез целоваться, братом называл. Никита скромно поддакивал: «Ато, ато», соглашаясь. Ладно, я ему вечерком припомню, как с молодыми и симпатичными князьями лобызаться! Но событие на пиру всколыхнуло всех. Мы продолжали обедать, а из-за двери то и дело выглядывали лица любопытствующих. Не удивлюсь, если к вечеру весь Новгород будет в курсе того, как «заморский зверь» спас князя, досочинив и приукрасив подвиг животного. И пусть щука стояла передо мной, такие детали вряд ли кто вспомнит. – Всеволод Дмитриевич передал, что если бы даже ты ту рыбу попробовал, то кроме рвоты и поноса ничего бы опасного не произошло, – успокаивал меня Славка. – Чтобы умереть, нужно было всю ветку зажевать. – Спасибо, аппетит ты у меня отбил полностью, – огрызнулся я. Кажется, кроме хлеба и икры я ничего не рискну пробовать. Теперь и на грибы поглядывал с опаской. Какой-то цвет у них синюшный. Да и ягоды, плавающие в рассоле, не вызывали особого доверия. А голодного Славку ничто не смущало. Даже то, что несколько минут назад здесь умер человек, приятеля не впечатлило. Он со своим куском оленины без вспомогательного инструмента так и не справился. Потому нацелился на лебедя, что стоял передо мной. Славка оторвал у него одну ногу, подумал и перекинул ее на тарелку Ярослава. Себе он выдрал из туши вторую. Посмотрел на меня и еще один кусок раздобыл. – Хоть попробуем, какой он этот лебедь на вкус, – пробормотал Славка. На вкус водоплавающая птица была никакой. В смысле, мясо жевалось, но солить его пришлось отдельно. Никаких приправ и специй в этом лебеде не было. В целом, обычный гусь. Повезло, что потом еще уху подали. Я с удовольствием похлебал наваристого бульона прямо с плошки. Пока мы разбирались с едой, князь несколько тостов успел произнести, с «братом» выпить и принесенную кем-то икону поцеловать. Теперь князь и на нас обратил внимание, велев виночерпиям (или как их там называть? Ну, тех, кто с кувшинами за спиной стоят?) подлить медовухи. Мне посудину наполнили до краев. Пашка прошептал, что нужно выпить и еще хлопнуть о стол донышком верх, демонстрируя, как я счастлив на княжеском пиру. Пир все длился и длился. Я доел лебедя, попробовал принесенный горячий пирог с дичью. Еле нашел, куда выплюнуть. Снова налег на икру. Князья, между прочим, куда-то ходили, приобняв друг друга за талию и вызвав у меня неконтролируемое чувство ревности. Пашка все больше нервничал. Как оказалось, это он в туалет хотел. И кстати, курсирующий из зала и обратно народ как раз посещал те самые удобства. В общем, я с радостью согласился составить компанию Павлу по поиску туалетных удобств. Скажу прямо, мы их честно искали, но не нашли. Народ по-простому мочился на заднюю стену конюшни. Запах был еще тот! Пока я вносил свою лепту по обливанию стены, притащился какой-то бедолага из дружинников. Неподалеку лежали крупные бревна. Парень улегся на них животом и вскоре начал рыгать, а неизвестно откуда прибежавшие две дворняги начали это все быстро поедать. – Перепил, – посочувствовал я дружиннику и, чуть покачиваясь, повел Пашку обратно. – Не... он не перепил, – встрепенулся историк. – Он таким образом от пищи в желудке избавляется. – На кой? – Так еды же на столах много, а в него больше не помещается. Сейчас вывернет это и пойдет обратно пузо набивать. – Гурманы, – отозвался я, пытаясь навести резкость в глазах и вычислить, какая из двух дверей наша. Правая или левая? Коварная эта медовуха. Я и не заметил, как меня развезло. Впрочем, такие развеселые были все. До конца пира я немного поспал, приобняв зайца. Худенький такой, ну ни грамма жира! «Топ-модель», хихикнул я и задремал, прислонившись щекой к зайцу. Сквозь сон слышал, что князь Александр отдавал распоряжение устроить гостей на ночлег. Но тут уже Никита встал в позу. Наша кожа в темноте светится. Не стоит демонстрировать это народу. Может, он и не уговорил бы Александра, но тот аргумент, что проводить нас до причала можно верхом на подаренном жеребце, сыграл свою роль. Никите коня тоже подали и даже каким-то образом посадили в седло. Все остальные, кроме князей, шли пешком. Я же, увидев знакомые сапоги пред своим лицом, неимоверно обрадовался, поцеловал их, словно родных, и уцепился за ремень упряжи коня. – Чего вас так развезло? – где-то рядом возмущался Славка. – У нас же регенерация. На меня алкоголь вообще не действует. Эта самая регенерация все же вспомнила обо мне, когда до пристани оставалось метров пятьсот. Да и Никита сам спрыгнул с коня, напоследок еще раз облобызал князя Александра и пообещал, что мы устроим ответный прием через день. Это правильно. Не думаю, что до завтра народ оклемается. А вот сцену ревности устроить не помешает прямо с утра.