День Всех Святых

Честно говоря, иногда у меня были мысли о чем-то таком. Разок, когда доктор Лектер сидел в кресле напротив меня, должно быть, нежное розовое вино ударило мне в голову, тогда я подумал, а какое выражение лица будет у него, если я сейчас сяду ему на колени и поцелую? Всего разок, честно! Ну может пару раз… Но вот об этом я никогда не думал. Ни одного разочка. Но вот он стоит передо мной на коленях… И я теряю способность думать… Я должен бояться… Должен… Дол… Ааах… Уилл невольно подался вперед, следуя за ртом Ганнибала, что словно играл в прятки, то полностью пряча в себе скользкое от предэякулята достоинство, то снова как фокусник из шляпы извлекая наружу. Ловкость губ, и никакого мошенничества… Постепенно прохладный словно свежие простыни рот нагревается как сауна. И доктор Лектер становится похожим на живого… Губы распахнуты как врата рая, лихорадочно глотая воздух словно молоко, как жарко… Почему здесь так жарко… Три пальца блуждают в расщелине между ягодицами, дразнят, то и дело падая внутрь, отчего все внутренности сжимаются в предвкушении, но не заходят далеко, предпочитая сводить с ума красноречивыми обещаниями. И это хладнокровие. Как ты можешь быть таким спокойным, так сладко обхватывая губами напряженный ствол, толкая его в глотку до самого основания. Даже рвотного рефлекса нет. Фелляция от покойника… Но таким он был всегда. Невозмутимый и вдумчивый. Напряжение тает в знойном облаке страсти. Не могу бояться… Не могу… Но как же я хочу, чтобы ты тоже почувствовал это… Я не хочу сходить с ума в одиночку. Это нечестно… Тело предательски расслабляется. -Сделайте это уже, доктор Лектер, - наконец умоляюще прошептал Уилл. Ганнибал то ли не услышал, то ли сделал вид, что не услышал. Он добросовестно продолжал сводить с ума этим потрясающим минетом, жгучим как индийская кухня. -Пожалуйста… - едва слышно пролепетал Уилл. Пальцы нырнули так глубоко, что едва не достали простату. Грэм жалобно застонал. -Перестань бояться своих желаний, Уилл, - Ганнибал извлек орган изо рта и теперь смотрел прямо на профайлера, - Если тебе что-то нужно, то попроси об этом, громко и уверенно. Золотые немигающие глаза хищника, влажная кайма слюны и предэякулята на губах. Притворщик, ты же тоже это хочешь. За что ты так меня мучаешь… Собственный голос кажется оглушительным. Не надо… Не говори это… Почему так трудно сказать… Как будто я подписываю какой-то договор… Или признаюсь в самом страшном преступлении. Хотя в парах так естественно сказать… Но разве мы пара… Глаза закрываются сами собой, словно решая в уме сложное уравнение. -Ганнибал, я хочу, чтобы ты меня оттрахал, - наконец произносит рот, веки выпускают взгляд голубых глаз, и огоньки в них подтверждают сказанное, словно свидетельствуя против разума. Лектер улыбается как довольный кот. -Пожалуйста, - осторожно и вкрадчиво добавляет Уилл. Это не первый и первый секс одновременно. Первый в человеческой форме. Интересно, как это могло случиться, когда я посещал эти сеансы психоанализа? Возможно, я просто остался бы на ночь, выпив слишком много? Уверен, Ганнибал бы не воспользовался бессознательным состоянием выпившего. Но вот не воспользовался бы я пьяным разумом? У кого-то из классиков есть любопытная история. Там привязанный пленник смотрит час за часом как опускается лезвие, качающееся как маятник. Ганнибал сейчас как никогда похож на этот маятник. Неотвратимо приближается, время кажется вязким как слюна. Одежда шуршит, высвобождая бледную плоть. Даже не знаю, что белее его сорочка или более нескрытый торс? Каким он был при жизни, мне уже не узнать… Как жаль… Человеческая жизнь, если вдуматься, состоит сплошь из ошибок, сожалений и времени, потраченного впустую. Длинные пальцы обхватывают бедра, одна нога становится на край ванны. Неизбежно как время орган приближается к промежности, трется о собственный стояк. Он кажется таким большим… -При жизни он был таким же огромным? Или это от того, что ты утопленник? – срывается с губ. -О, комплимент? – губы дрогнули в улыбке, - Обычный среднестатистический размер, Уилл, не преувеличивай, - член касается растраханного пальцами сфинктера, отчего отверстие конвульсивно сжимается. -У тебя ничего не бывает обычным, - парировал Грэм. -Еще один комплимент, ты сегодня на редкость любезен… - орган, покачиваясь, дразнит вход. Уилл хотел бы отвернуться, но не может отвести взгляд. Ствол на мгновенье серебрится, а потом на поверхности кожи возникает влажная пленка, и он ныряет внутрь. Скользко и горячо. Член полностью исчезает внутри, и перед глазами возникает все тело, что исполинской мощью прижимается к своему пленному. Собственный член, бесстрашно и упрямо шлепает по мертвому животу… Внутри ощущение движения. Оно и пугает, и завораживает. С губ срывается вскрик, переходящий в стон. Пальцы подтягивают тело, легко приподнимают, не позволяя сдвинуться, по-хозяйски сжимаются на ягодицах. Собственное тело кажется таким мягким и хрупким, по сравнению с этой аккуратной, но стальной хваткой. Бедра напротив мерно покачиваются, постепенно наращивая амплитуду. Взгляд невольно скользит вверх, по серебристой дорожке от паха к груди, к шее, линия подбородка наклоняется. -Мы ведь уже занимались сексом, почему ты так удивлен? – Ганнибал мягко кусает мочку уха. -Удивлен? -Я бы даже сказал потрясен. -В прошлый раз я был слишком напуган, чтобы удивиться. -А в этот раз, ты не боишься? Уилл качнул головой. -Нет, не боюсь. Поцелуй меня… Ганнибал с удовольствием исполнил просьбу. Наверное, он хотел показать человеческий секс, да, я почти уверен в этом. Но этот ненуждающийся в смазке влажный член утопленника, нечеловеческая легкость, когда он поднимает мое тело, принуждая обхватить его бедра ногами словно пальму. Где-то над головой как тиканье часов раздается бренчанье наручников по трубе. Вверх-вниз, будто эхо того, что происходит внизу. Напряженное кольцо сфинктера и это немыслимое возбуждение. Дикость. Тело предательски ловит его губы, сплетается языком. Оно просто с ума сходит от этого удовольствия. Так странно. Будто я захлопнул дверь перед носом у страха. Он не ушел, ждет, наверное. Но страх где-то там… А я здесь. Мы здесь… И он здесь… Внутри… Хищные глаза Ганнибала не покидают меня, страсть заливает их, как прежде жажда охоты. От этого взгляда и жутко, и сладко. Тот, кто не может прекратить желать меня, даже после своей смерти. Разум плывет в невесомости. Все мысли тают где-то за линией горизонта. Похоже на медитативное состояние золотого маятника, которым я пользуюсь при расследованиях. Но это другое. Голова пустеет, поток мыслей скудеет, но я не чувствую покоя или сосредоточенности. Я горю, но не сгораю. Разум плавится как металл. А тело стонет и умоляет не останавливаться. Губы скользят по шее. -Чего бы ты хотел, Уилл? Затуманенный страстью рот выдает желание тела помимо разума, расплавленного в неге бурного секса. -Я хотел бы обнять тебя. Одна рука исчезает, и вес тела падает на одну, движения внутри ненадолго замедляются. Где-то над головой что-то щелкает. Разум настораживается, но тревожный сигнал не в силах пробиться к опьяненному страстью мозгу. Уилл машинально опускает руки и обвивает ими шею Ганнибала, пальцы ныряют в уложенные волосы на затылке, прижимая губы для поцелуя. Взгляд случайно касается раскрытого стального браслета, что болтается одним кольцом в пустоте. Сигнал пробивается к мозгу, впуская страх, а потом леденящий ужас. -Тише, Уилл, как ты сжал меня… - покачал головой Ганнибал. -Что? Но как? – разум просто кричит и вопит. Доктор Лектер красноречиво проводит по щеке профайлера водными пальцами. Они принимают форму ключа, а потом разливаются в пять струек и превращаются в человеческие пальцы. Ганнибал едва заметно улыбается. -Ты сам попросил меня. -Но… Я… -Тише, Уилл. Если не возражаешь, я бы хотел продолжить… -Тогда сними второй, он мне мешает… Грэм чуть вызывающе ставит между ними руку с нерастегнутым наручником. А потом очарованно и шокировано видит, как Ганнибал слегка наклоняет голову на уровень отверстия для ключа, открывает рот, его красный язык превращается в воду, а затем вытягивается, принимая нужную форму. Он наклоняет голову, со стороны кажется, что он целует сталь, но раздается щелчок, и полицейские браслеты бессильно падают на живот Уилла, а потом на пол, теряясь где-то в ворохе одежды. Проходя через обратную водную трансформацию, язык принимает человеческую форму, скользит по шее Грэма. Губы прикусывают кожу, слегка посасывая. Тело предало меня. Оно так наслаждается долгожданными объятьями Ганнибала, что забыло о своей обязанности подчиняться разуму. Наручники тоже предали меня. Добросовестная сталь добросовестно не выдержала водных ключей. Время. Одно оно на моей стороне. Одно оно ратует за спасение жизни Фредди Лаундс. Единственное на что я могу надеяться, что она вняла голосу рассудка и убралась подальше из города. Хотя, наверное, верный способ позвать Лаундс сюда, это запретить ей приезжать. Страшная мысль обжигает разум. Что если это одно из моих желаний? Что если она уже на пути сюда? -Ты слишком много думаешь, Уилл, это вредно, - заметил Ганнибал, - у нас еще достаточно времени. -До чего? -До всего, - шепнул Ганнибал, усиливая движения. Выбивать стоны как признания на допросе. Как это жестоко, доктор Лектер. Когда ты знаешь, что тебе ничего не могут противопоставить. Когда ты знаешь, что можешь играть на человеке не хуже чем на терменвоксе. Голова кружится, и я уже не понимаю отчего, то ли от этих непрекращающихся волн удовольствия внутри, то ли от страха, то ли от этих бесчисленных поцелуев, от которых немеют губы и язык. -Ты ведь принял меня, потому что надеялся задержать, отвлечь внимание от третьей жертвы. Не так ли, Уилл? – змеиный шепот раздается над самым ухом. Подрагивающие в конвульсиях бесконечного оргазма от стимуляции простаты, тело не в силах лгать как на полиграфе. -Да… -Но ты сам попал в свою ловушку, Уилл. Потому что я не освобожу тебя от этого удовольствия, пока ты не кончишь. -Ты собираешься пытать меня удовольствием? -Как долго ты продержишься, прежде чем захочешь кончить, Уилл? Прежде чем сдашься? -Разве удовольствие может быть пыткой? -Все должно заканчиваться, Уилл. Кроме смерти. Она не заканчивается. -Я не хочу быть убийцей. -Поздно, ты уже давно стал им. -Тогда приступай к своим пыткам, - активно встряхиваемый Уилл поймал поцелуй Ганнибала.