- cry baby -

Донхёк грызёт ластик на кончике простого карандаша и щурится, не отводя взгляда от Минхёна. На фудкорте торгового центра почти пусто, потому что ещё даже не полдень, кафе только-только открываются одно за другим, и только где-то поодаль носится орущий ребёнок, который щурит глаза не хуже Донхёка и жуёт сопли, потому что его мама, по всей видимости, отказалась покупать ему то ли бургер, то ли молочный коктейль. Мама, конечно же, пытается вбить в тупую детскую голову что-то о непереносимости лактозы, но ребёнок продолжает орать о том, что над ним издеваются и чуть ли не дискриминируют. Мол, какая разница, аллергия или не аллергия, когда хочется. Кассиры как можно незаметнее закатывают глаза и стараются отвлечься на что-то более интересное, а один уборщик в синем жилете и вовсе почти замахивается на орущее чадо шваброй – благо мама этого не замечает, кое-как берёт своё дитя за руку и уводит прочь, честно пообещав ему купить новую игрушечную машинку. Крайне увлекательно и атмосферно. Так думает Минхён и хочет озвучить свои мысли Донхёку, но тут же давится зелёным чаем со льдом, когда поворачивает голову и видит этот испепеляющий взгляд, жрущий наружности без соли и специй. Кубик льда почти становится поперёк горла. - Что тебе, чёрт возьми, от меня нужно, дьявол? – откашлявшись, возмущается Минхён. Донхёк тактично не отвечает и молчит, а после вовсе загадочно улыбается, и вот тут-то Минхён начинает думать, что в него действительно что-то вселилось, только вот уверенности это не вселяет и не успокаивает от слова совсем. В универе на кафедре микробиологии прямо сейчас группа Донхёка пишет какую-то до жути важную работу, в то время как сам Донхёк благополучно сидит в торговом центре и кушает вредную пищу, а из курса микробиологии не знает почти ничего. Разве что грам-положительные от грам-отрицательных бактерий отличить может, но и эта информация далеко не достоверная. Комендант общежития – по совместительству лучшая женщина в этом бренном мире – буквально на днях предупредила, что именно сегодня должна завалиться какая-то до жути серьёзная проверка чуть ли не с ректором во главе, поэтому, однозначно почесав затылок, Донхёк и Минхён решили ещё в тот самый момент, что в этот день в общаге оставаться не стоит, но и на парах делать нечего. Донхёку – из-за не особо больших познаний в области микробиологии, а Минхён вообще-то уже почти доктор, как говорит мистер Пак Уджин, которому пришлось брать академ из-за «старого петуха». Читай – доктор Ёнхо Со. Минуя мятый белый халат, Донхёк достаёт из своего рюкзака голубой блокнот в мягком переплёте – с котятами на обложке – и ручку, открывает первую страницу и крайне активно начинает черкать что-то непонятное, на что Минхён хмурится. При его попытке заглянуть и рассмотреть внеземные каракули, Донхёк ревностно прижимает блокнот к себе и шипит на Минхёна, как самая настоящая, злющая и к тому же облезлая кошка, потому что он не спал два десятка часов, а на внешнем виде это, как известно, нехило сказывается. Донхёк заглядывает в свой телефон, листает какие-то свои заметки – Минхён знает, что вся галерея у него забита бесполезными скринами и фотографиями учебного материала, но на деле это, конечно же, никому не нужно, зато видимость умного человека создаётся в два счёта – и увлечённо тыкает пальцами по сенсорному экрану. Минхён наблюдает не менее увлечённо, а затем уже во второй раз за последние пятнадцать минут давится своим зелёным чаем с грёбаным льдом, потому что Донхёк смотрит на него, будто тот мало того, что поубивал половину младенцев всей территории Азии, так ещё и любимую бабушку Донхёка в мир иной спровадил. - Ты что, - с опаской начинает Донхёк и даже немного отсаживается, а затем с отвращением в голосе продолжает, - по знаку зодиака лев? Минхён даже не сразу смекает, что он имеет в виду и что от него хотят, а когда до него доходит, кивает и ставит стакан с чаем на поднос. От греха подальше. - Ну. Типа того, а что? - Фу. Минхён вздёргивает брови и вопросительно смотрит на Донхёка, стараясь понять, в какой момент ему нужно засмеяться или что там делают в таких ситуациях. Но на удивление Донхёк не смеётся, признаков несерьёзности не подаёт и даже не двигается с места, не моргая и продолжая пялиться на Минхёна, будто впервые того увидел. - Да что не так? – непонимающе всплескивает руками Минхён. Донхёк на это лишь закрывает глаза, глубоко вдыхает и медленно выдыхает, а затем почти бросает на стол свой блокнот. И вот в этот самый момент Минхён думает о том, что Донхёка затащили в какую-то секту – не зря же он бегает курить за забор время от времени, а тот странный китаец… В блокноте Донхёка нарисованы какие-то линии, треугольники или квадраты, в глазах рябит, а под окружностью со страшными зигзагами, похожими, откровенно говоря, на дьявольские пентаграммы, написаны какие-то знаки и цифры. Минхён отшатывается на стуле, как в задницу ужаленный, и с ужасом смотрит на Донхёка, ищет крест на своей шее, а потом с ещё большим ужасом вспоминает, что к числу идеалистов не относится и в существование человека на небе не особо верит. - Это, - закатывая глаза и кивая на свой блокнот, говорит Донхёк, - натальная карта. По ней я могу многое сказать о человеке. Минхён, молча и не моргая, смотрит на Донхёка добрые пару секунд, а сразу после его верхняя губа нервно дёргается. Он искренне старается понять, что нужно говорить в таких ситуациях, стоит ли вспоминать сатанинские заповеди и рыться в своей не особо хорошей памяти, чтобы вспомнить молитвы, которые бабушка в детстве читала, но затем, стараясь как можно более невозмутимо посмотреть на Донхёка, спрашивает: - И что же ты можешь обо мне рассказать, господин сын-внук-правнук-всевидящей-Ванги-которая-нагло-обломала-семь-милиардов-человек-с-концом-света? Донхёк вновь молчит и смотрит на Минхёна, как на жертву своего будущего дьявольского обряда – Минхён в свою очередь облегчённо вздыхает и благодарит ту девушку с выпускного в школе, чьё имя он не помнит, за то, что он не девственник. - Я могу сказать, что ты – лунный овен, а ещё в твоей натальной карте довольно гармонично сочетаются все четыре стихии. Конечно, солнечный и лунный знак, вероятно, основные, и оба положения у тебя в огне, но я смотрю на твой Марс и вижу скорпиона, в то время как Венера в деве, а ещё Меркурий в положении рака и, видимо, до шестого курса универа ты дожил благодаря такому же положению. Хотя, если учесть, что Меркурий у тебя находится в четвёртом доме… Донхёк поднимает взгляд и видит перед собой не человека, который без пяти минут скальпелем тела режет, смотрит пару секунд в тупые и ни черта не понимающие глаза и задумчиво тянет: - Проще говоря… Ты всё такой же идиот, который слушает Бибера и говорит с дурацким канадским акцентом. Минхён берёт в руку свой стаканчик с чаем и перебарывает себя, насколько это возможно, чтобы не выплеснуть содержимое прямо в лицо Донхёку. Желательно кусочком льда прямо в глаз – Минхён не офтальмолог, чтобы оказывать первую помощь при попадании инородного тела в глазницу или типа того. Он тяжело вздыхает и подносит к губам стаканчик, чтобы допить уже наконец надоевший зелёный чай, но Донхёк тут же дёргает Минхёна за рукав и тащит под стол, из-за чего Минхён уже в третий раз давится и рискует сдохнуть самой глупой смертью. Чёрт побери человека, который придумал в чай кидать кусочки льда. - Смотри! – шёпотом восклицает Донхёк, когда оба, как два не самых умных человека, сползают под стол и обнимаются со своими рюкзаками. Минхён не сразу соображает, но почти тут же переводит взгляд к входу на фудкорт, где мелькают две фигуры. До боли знакомые две фигуры, между прочим. - Не может быть… Пока Минхён в районе напольной плитки ловит свою челюсть, продавцы с интересом смотрят на новых посетителей, а девушки начинают прихорашиваться – жаль, что это им не особо помогает. - Нужен мне твой ки-эф-си, можно пойти в старый добрый макдак и поесть, как нормальные люди, - фырчит Уджин, который Ким и который, вообще-то, главный врач сеульской больницы. Минхён был уверен, что он завтракает, обедает и ужинает исключительно в дорогущих ресторанах по всем правилам этикета и даже с салфеточкой на коленях, а ещё в том, что у него в глазах мерещится, потому что рядом с ним ну никак не может стоять Даниэль, который Кан и с которым они сравнительно недавно, как сказал Тэиль-хён, мерились статусами. - Вот именно, я хочу поесть, как нормальный человек. А если тебе так хочется сэкономить, иди и жри своё дерьмо жирное, и скоро станешь таким же жирным. - Можно подумать, ты не будешь жрать что-то жирное. Можно подумать, ты вообще в отделах с фастфудом сможешь найти что-то обезжиренное и диетическое, придурок. - А что насчёт диетической колы? А? Умник тоже мне нашёлся, - с гордостью восклицает Даниэль и, смахнув с макушки капюшон своей толстовки, направляется к любимому ки-эф-си под звонкий хлопок ладони Уджина о его собственный лоб. Минхён наблюдает за развернувшейся картиной, мягко говоря, крайне удивлённо и жалеет, что не успел достать телефон и заснять всё на камеру, потому что Даниэль что-то кричит Уджину с другого конца фудкорта о том, что сам может сдать на права и возить себя с работы домой, а Уджин упорно игнорирует его существование, делая заказ с оплатой безналом. - А знаешь, - заговорчески шепчет Донхёк в ухо Минхёну, отчего он подпрыгивает и ударяется макушкой о столешницу, - Уджин-щи по гороскопу – лунный и солнечный овен, а Даниэль-щи – лунный и солнечный стрелец, и это может значить лишь… - Это может значить лишь то, что нам пора валить отсюда, - шипит Минхён и, хватая за шкирку Донхёка, вытаскивает его из-под стола. Уджин и Даниэль старательно делают вид, что друг для друга они не существуют, а сами поглядывают по сторонам, будто бы невзначай, и Уджин, не предавая особого значения, замечает две удаляющиеся со скоростью света спины каких-то парней, в то время, как один из них переименовывает другого в своей телефонной книжке из привычного «зануда-хён» в «котёнка». Конечно же, просто потому, что Минхён лев по знаку зодиака.