Империя

      Джису хоть и была покорной девочкой Главного Дома, но всегда умудрялась быть гордой рядом с Тэхеном. Тот, естественно, предполагал, что наркотик должен будет когда-то снизить свою эффективность, если он принимается долгое время, но никак не ожидал, что собственное изобретение будет противиться ему самому. К тому же, в довольно привлекательной оболочке, в виде одной из жертв эксперимента. Всё это время он выкладывался по полной, стараясь угодить Ким, пылинки с неё сдувал, подарками разными осыпал, но всё это пошло к черту, стоило Джису увидеть Хосока на приеме всего на несколько минут. Упорно и долго строящаяся стена была погребена его холодным и незаинтересованным взглядом, и Тэхен не находил себе места, совершенно не понимая, куда деть собственную агрессию.       Джису не скрывала своего увлечения к старшему брату, который её в ничто и не ставит, но также любезно принимала знаки внимания младшего, как бы опасаясь за свою жизнь. Ким Тэхен, бесспорно, первый красавец этого государства, но увы, Джису с раннего детства выстроила себе идеальный образ мужчины в голове, а так как в младшем принце качества белого принца нашлись не все, то девушка воспринимала его внимание не серьезно. А в последнее время голова так часто болела, и реальность, откровенно говоря, стала смешиваться с обрывками воспоминаний, что воспринимать Тэхена за полноценного ухажера просто не оставалось сил.       Этот фактор всё больше действовал парню на нервы. Он не был в курсе воображаемого листа Ким, посему всегда в открытую негодовал от её отказов стать ближе, но больше всего свою сущность не понимал. Тэхен в малых кругах известен своим колоссальным терпением поджидать свою жертву, но именно со странной Джису, что иногда так мило шепелявит, всё идет не по плану. Как и сегодняшнее свидание в элитном кафе, например.       — Принц, с вами всё хорошо? — осторожно подбирая слова, искренне интересуется девушка, когда понимает, что за весь час парень не притронулся к еде, потому что так упорно концентрируется на своих мыслях.       Тот, услышав обращение из уст рядом сидящей, демонстративно хмурит брови, ведь он так долго уламывал её называть по имени, но после бала Намджуна они вновь вернулись на начальную точку отношений.       — Джису, я ведь просил называть меня Тэхеном, — как можно более обиженным тоном отвечает парень, надувая щеки и всем своим видом показывая, что в его плохом настроении виновно безобидное обращение.       — Извините меня, принц. Точнее, Тэхен. Впредь буду называть вас, то есть, тебя, именно так, — опускает взгляд и, потеребив край теплого свитера, Джису прикусывает губу. — Я правда не хотела расстраивать тебя, прости меня.       Тэхен игриво приподнимает бровь.       — Хорошо, — соглашается парень, моментально выстроив в голове дальнейший план захвата чужого сердца. — Я прощу тебя, если ты поцелуешь меня прямо сейчас.       — Что? — зрачки напротив округляются до больших размеров, и начинают бегать по уютному помещению, смущаясь от предложения.       Парень начинает громко смеяться.       — Видела бы ты свое лицо, просто милашка, — в голос смеясь, признается принц и хватается за живот. — Ну же, Джису, я дико подавлен, неужели тебе трудно просто чмокнуть меня?       Если бы он только знал, насколько. У Джису на глазах рушится воздушный сахарный замок, где главным героем является старший, и целуются они на фоне сногсшибательного заката, а не вот это всё. Так горячо любимая картинка первого в жизни поцелуя тает на глазах, как мороженое под солнцем, и превращаются в черную лужу, на дне которой властно сверкают глаза младшего принца. Каким бы он ни был великим красавцем, на душе девушки отпечатана только одна красивая картина на миллион, хоть и нарисована холодными тонами.       Но с другой стороны, пробуждать спящий вулкан нет желания, и Джису приходится ослабить свою внутреннюю защиту и неуверенно податься вперед, прикрыв глаза. Тэхена только это забавляет, и, издав легкий смешок, он сам вплотную приближается к ней и не церемонясь накрывает чужие подрагивающие губы своими уверенными. Благодаря нескромному большому опыту, парень одной рукой касается подбородка Джису, заставляя её приоткрыть ротик, и нагло превращает чмок в пошлый долгий поцелуй от настоящего профессионала.       Девушка всячески избегает навязчивого образа старшего принца в голове и старается представить заботливого Тэхена, но сердце так просто белый флаг не вытянет, и приходится самой Джису сдаться. Уверенный язык смело касается девственного, вынуждая девушку поддаться греху или хотя бы не сопротивляться, а свободная рука начинает гладить чужой затылок, всё больше приближая замершую Джису к себе.       Та полностью отдается новым ощущениям, но сердце стоит на своем и всячески отвергает образ харизматичного принца, вырисовывая свой собственный любимый портрет. В голове всплывает мужественный образ Хосока, и Джису, так быстро обманутая своими чувствами, подается вперед и неуклюже повторяет за парнем.       Со стороны картина двух жадно целующихся покажется кому-то романтичной, но ведь не всё так просто. Этот первый поцелуй остался бы в памяти Джису, как самый возбуждающий, однако чувства к старшему принцу еще не увяли, и девушка совершает первую роковую ошибку. Она стонет в поцелуй чужое имя.       Хосок       Именно в этот момент игра сворачивает с безобидного пути. Тэхен, услышав так сладко протянутое имя брата, резко отрывается от дела и немедля хватает ошарашенную девушку за волосы, сильно потянув назад.       — Хосок, значит? — Дьявол тоже не любит, когда его отшивают, и вулкан, которого Джису так боялась, пробуждается только от одной мысли, что старший брат лучше для неё даже тогда, когда его рядом нет. — Я, блять, перед тобой буквально на коленях ползал, всячески унижался, ласкал и ухаживал, но ты этим своим Хосоком вырыла себе могилу.       Тэхен шипит эти столь желанные слова прямо в губы и, оттянув волосы сильнее, получает любимый хрип боли. Этот хрип во внутрь себя принимает, лакомыми кусочками родному дьяволу на блюде подает, и получив одобрительный рык, решает все карты на стол поставить. Пора им познакомиться поближе.

***

      Проходит больше нескольких недель с момента сделки, если, конечно, это мимолетное желание отомстить можно охарактеризовать сделкой, однако никаких подсказок или приказов Дами не получает. А Хосок вообще будто исчез. Привез спутницу домой в абсолютной тишине, и Дами, как только перешагнула порог особняка, краем уха услышала отчаянный рык мотора и скрип колес, подсказывающие ей о том, что мужчина спать дома не намерен. А Дами совершенно не намерена гадать, куда именно он так яростно спешит. Какая ей разница, если Чон будто позабыл о своей новой игрушке — её такой исход даже не расстраивает.       Следующее ясное и теплое утро девушка проводит за раздумьями. Согласится на такую сомнительную работу было результатом выплеска адреналина, и у Дами нет стопроцентной уверенности в лояльности Намджуна. Вдруг он просто подставит её, чуть что? Размышление о возможных исходах еще не начавшего пути отнимает все жизненные энергии, вдобавок вверенный Намджуна еще не раскрыл себя. Может он так проверяет её? Или обманул?       Дами с рождения была нетерпеливой, но ей всегда удавалось держать свое любопытство в узде, а сейчас эти оковы собственного изделия запросто расплавятся под напором неожиданной паранойи. Целый день проходит относительно тихо, потому что девушка запирается в комнате, не реагируя на вежливые просьбы дворецкого спуститься покушать. Беспочвенный страх просто пожирает любые внутренние органы на своем пути, оставляя за собой липкие кровавые следы сомнения насчет своего поступка.       Кошмары стали сниться все чаще, не давая мозгу передохнуть от этого ужаса даже во сне. Но вместо заученного сценария стали сниться размытые силуэты людей, и Дами всегда просыпалась от нехватки кислорода, сразу хватаясь за шею и тихонько оплакивая свой потерянный покой, что помахал ей ручкой и скрылся в толпе этих безликих душ. Что-то в душе ноет, не давая покоя хозяйке, и порождает всё больше сомнений в естественной трезвости разума.       Девушка больше не может спать, потому что, как только прикрывает веки, то полностью тонет в своем безумии, где её плоть за плотью разрывают мертвые души безликих людей. А тем временем за окном солнышко больше не светит, давая сильному дождю со звуком ударяться не только по крыше и окнам, но и по затерянной в пучине паранойи душе Дами, смешиваясь с лужами крови, оставленными после страха.       А неожиданная новость о том, что Крис и Намджун находятся в родстве, обливает эти дорожки из собственной крови самым настоящим ядом, и щемящее сердце к вечеру становится обычным делом. Нутро подсказывает, что Киму полностью доверять не стоит, но сердце, так скучающее по подруге, нашептывает разуму о сходстве Намджуна и Крис. Разрез глаз, милейшая ямочка, бронзовая ослепляющая кожа и идентичная улыбка. Они оба одинаково улыбаются. Однако Дами полностью уверена в том, что Крис является дочерью госпожи Квон; их семьи были в дружеских отношениях, и девушка готова поклясться — подруга точно юная версия своей матери.       Чего не скажешь о ней самой. Единственный признак родства с матерью было обостренное чувство справедливости, но теперь это качество потихоньку испаряется. Честность и равноправие тут стоит дорого. И навеки уснувший волк на коже прямое доказательство этому. Даже несмотря на то, что последние дни были тихими и без кровопролития, Дами яростно чувствовала дикую усталость. Со стороны она напоминала маленькую птицу, пойманную опытным ловцом и запертую в золотой клетке. Стены комнаты сужались с каждым вздохом, воздух в доме больше напоминал отравляющий газ, а каждый посторонний звук казался раскрытием её новой личности. Она медленно сходит с ума. По кусочкам собственноручно ломает остатки здравого смысла.       Внутренний монолог нарушается третьим за день стуком дворецкого. Дами вымученно прикрывается подушкой. Видимо, уже наступило время ужина. Мужчина за дверью вежливо просит её присоединиться к прибывшему господину, настоятельно рекомендует не злить и так уставшего принца, на что Дами недовольно прыскает, поражаясь наглости Чона. Она не намерена скрашивать собой его ужин, и пусть он катится куда подальше. Все эти дни он успешно это демонстрировал. Не получив от девушки должного ответа, дворецкий поспешно удаляется вниз, давая Дами считанные минуты до того, как об этом узнает Хосок и примчится сюда за расправой.       Дами, не задумываясь о правильности своего поступка, вся охвачена бредовой мыслью не дать Чону доминировать, быстрыми шагами отправляется до ванны и, зайдя внутрь придерживает дверь, внимательно прислушиваясь к посторонним звукам. Отдаленно слышит приближающиеся — очень быстро — шаги, и девушка считает до трёх, ловко закрывая дверь ванны на ключ.

***

      У Хосока день не задался с самого утра. Он долго копал под политика Пак Со Дама, и только-только найдя доказательства его измены, собирался с ним расправиться, как обнаружилось — он успел скрыться от расправы со своей семьей. Ищейки доложили, что мужчина покинул пределы Империи, и возможно убежал в Долину Отреченных, где на данный момент единственным цельным городом является город клана Шуй.       Вдобавок ситуация ухудшилась, когда он узнал, что встречу с японцами устроил именно он, а не Ким Намджун, и озверевший мужчина буквально потопил опустевший особняк беглеца семьи Пак в крови оставшихся служанок и охраны. Но внутренний монстр, явно оскорбленный фактом, что все вокруг крысы и предатели, требовал всё больше крови, а еще лучше, если он эту злость разделит с одной юной птицей, живущей на втором этаже личного особняка.       И какого же было его удивление, когда дворецкий с натянутой улыбкой сообщил ему, что птичка не станет ужином для чудовища, и спускаться вниз она не намерена. Резко захотелось не поделить злобу надвое, а душить им эту своевольную девчонку, пока она не будет умолять его остановиться и просить о пощаде. Бесцеремонно врываясь в чужие покои, Чон намеревался выпить чужой боли до дна прямо с порога комнаты, но услышав щелчок ключа в ванной, глубоко вдохнул побольше кислорода, стараясь потушить им внутреннюю ярость за решеткой. В комнате отчетливо пахнет страхом.       Он медленно, как подобает истинному хищнику на охоте, приближается к закрытой двери и, расплывшись в оскале, спокойно стучит в дверь.       — Открой дверь, — Чон вкладывает всю силу, стараясь звучать дружелюбно и безобидно, но ведь и Дами не дурочка.       Она всем телом чувствует эту зловещую ауру за дверью и готова прятаться от чудища до последнего. Девушка безумно боится его, и множественные факторы, как бессонница, повышенное напряжение и животный страх заставляют её спрятаться за тумбочкой, обхватывая голову обеими руками.       — Открой дверь, я сказал, — тембр голоса Хосока приобретает стальные нотки нетерпеливости, всем своим звучанием сигналя, что открыть дверь озлобленному до невозможности монстру не самый ужасный исход, который может сегодня случится.       Дами задерживает дыхание, опасаясь, что своим вдохом может взорвать помещение, и прикрывает рот рукой, не пуская из себя накопившую истерику.       — Милая, я знаю, что ты там, — повышенный тон. — Либо ты открываешь дверь, и я выпью твою кровь за непослушание, либо я выбью эту дверь и все равно напьюсь твоими криками.       Тишина в ответ. Больше не сдерживая, себя Хосок изо всех сил ударяет по двери, оповещая дрожащую Дами о том, что вот смерть пришла - только своей кровью распишись для начала. Она отдаленно слышит, что всё это могло пойти по иному сценарию, но девушка уже потеряла большую часть разума и от своей безысходности на стенку готова лезть.       Хосок продолжать эту безмолвную беседу больше не намерен. Рефлекторно вытаскивает пистолет из чехла сзади и, направив всю свою злость на разделитель между ним и пищей, стреляет по замку до последней пули. Замок от такого напора просто ломается, и мужчина вышибает деревянную дверь с корнем.       Глаза хаотично бегают по светлой ванне, и, найдя то, что он искал, Чон властно приказывает:       — Вставай немедленно. Будем сейчас учиться элементарному уважению в этом доме.       Взгляд, которым он одарил сидящую Дами, можно охарактеризовать только словом - убийственный. Чон одним только обжигающим взглядом прямо в душу смотрит, своим вмешательством в эмоциональную крепость девушки все остатки храбрости на части раскромсает. Мужчина, сделав два больших шага, останавливается буквально в сантиметрах от испуганной жертвы, что только сильнее в стенку сзади сжимается. Подобно голодному зверю нависает сверху и одним грубым рывком девушку на ноги ставит, сразу в бетонную стену вжимая.       Рука смыкаются на до ужаса бледной шее и тянет вверх, заставляя Дами встать на носочки и ртом хватать кислород, хрипя и жмуря глаза. Хосок так близок, и эта близость радости не приносит. Стойкость, отточенная годами, ломается под напором хищных зрачков напротив, и всё. Финиш. Истерика из разломленной стойкости наружу вылезла и с ног до головы накрыла.       Дами начинает рыдать в голос, захлебываясь своими слезами, и бьет стальную хватку мужчины своими ослабленными конечностями.       — Ненавижу, я тебя ненавижу, — хрипит она, то обхватывая смыкающуюся на шее руку и стараясь освободиться, то этими же руками уши прикрывая от бесцветных шептании разума. Ногами ударяет по коленям мужчины, по стенке, по воздуху, лишь бы выпустить пар, чтобы отчаяние отлегло от сердца наконец, чтобы все эти кошмары окончательно исчезли из сознания.       Хосок видит целый океан боли в чужих мокрых от слез глаз, и что-то в груди, вероятнее, именно так должно болеть сердце, ёкает непонятно из-за чего, и Чон не задумываясь ослабляет хватку, давая Дами вдохнуть так необходимый сейчас кислород. Девушка не понимая, что делает, в тот же миг набрасывается на мужчину с кулаками. Хаотично ударяет по груди, кое-где успевает пройтись отросшими ногтями, и Чон шипя толкает Дами в сторону душевой.       — Ненавижу, ненавижу, ненавижу. Это ты во всем виноват! Из-за тебя они приходят! Ненавижу, — уже откровенно начинает бредит Дами, всё также успешно задевая мужчину.       Хосок успевает схватить нападающую руку и, скрещивая обе руки на груди девушки, во второй раз впечатывает её в стенку. Свободной рукой достает душевую лейку, включает холодную воду на полную мощность и начинает обливать психующую.       — Убери их, пусть они уйдут, — в рот попадает вода, но Дами не перестает плакать и просить о чем-то непонятном. Из-за сильного напора воды девушка начинает задыхаться и хрипеть, но холодная профилактика понемногу начинает отрезвлять разум, потому что крики переходят на отчаянные хрипы. Ноги становятся ватными, и если бы не хватка Хосока, то она даже на своих двоих не сумела бы устоять.       — Это всё ты. Это из-за тебя они пришли, — шмыгая носом и смотря прямо в глаза принца, всё так же пыхтя продолжает Дами, но попыток вырваться уже не предпринимает. — Ненавижу, просто ненавижу. Убери их, они здесь из-за тебя.       Хосок понятия не имеет кто такие "они", но судя по состоянию девушки и словам дворецкого, у неё начался припадок из-за бессонницы. И это, кажется, вещь заразная. Потому что Чону кажется, что он себя со стороны видит, но понять одного не может: почему сам же обнимает дрожащую Дами и гладит по спине, надеясь, что это как-то отгонит истерику. Та продолжает тихо плакать и руками обхватывает плечи мужчины, как спасательный круг в бездонном океане, когда тот поднимает её на руки.       Чон на руках относит плачущую девушку на кровать и слишком аккуратно укладывает на простыни, моментально впитавшие стекающую с одежды воду. Он без лишних раздумий ложится рядом и, невзирая на собственную неприязнь к мокрой одежде, крепко приобнимает Дами за талию, поглаживая по мокрой голове. Жест мужчины понемногу помогает. Дрожь постепенно сходит на нет, и девушка потихоньку начинает стихать, только местами шепчет те же слова ненависти и о том, что он во всем виноват.       Они лежат в тишине, кожа о кожу, словно это привычное дело для них, и Хосок вовсе не собирался отыграться на девушке, а та словно не лежит с тем, с кем в здравом смысле даже дышать в одном помещение боится. В крепких объятиях Дами чувствует себя в безопасности, словно именно его объятия могут подарить долгожданный покой, и, больше не сопротивляясь жуткой усталости, закрывает глаза и засыпает под биение чужого сердца над ухом. Она сейчас вместо отцовской колыбели.       Хосок, возможно, и чудовище, но даже у самого кровожадного монстра могут появиться пристрастия. И возможно подсознательно он лично привязал девушку к себе. Она единственная среди этой кучки предателей не пытается угодить ему, напротив, она первая, что осмелилась поднять голову на него, встать на цыпочки и сравниться с ним в росте и силе. Только в её бесстрашную голову пришла мысль бросить вызов, глотать собственный страх перед чудовищем и идти вперед даже после царапин и ран.       Он даже не заметил, как начал заменять образ красивых длинноногих девушек на силуэт умиротворенно спящей на груди Дами и вместо долгих мучительных кровопусканий стал больше думать о том, что дома есть кому его ждать. Даже если этот человек находится тут не по своей воле. Она местами напоминает ему мать; хоть мама Хосока умерла в раннем возрасте, но тогдашний маленький ребенок отчетливо запомнил, как мама с завидным упорством смотрела отцу в глаза и даже не собиралась опускать взгляд. Именно это крохотное отличие матери среди других себе подобных любовниц стало символом того, что когда-нибудь появится тот и для самого Хосока, что способен монстра приласкать.       Чудовище внутри мурлыкает от тепла рядом лежащего тела и игриво жмется к стенкам ребер, чтобы быть ближе, чтобы насладиться таким чувственным моментом, пока вся несправедливая реальность скрыта за яркой луной, пока два сердца именно сейчас бьются в такт крупным каплям ночного дождя. Луна сегодня ярче всех проведенных баллов в Империи, так ослепительно светится, что даже сквозь плотные шторы во внутрь просачивается, обещает спящим людям их секрет вместе с собой унести и так нежно охраняет человеческое умиротворение.       А дождик капает сильнее, мешая чужакам услышать равномерное дыхание двух уснувших людей, что не должны были встретиться в этой жизни - ни при каких условиях. Капли барабанят по крыше так яростно, как будто всё внимание Судьбы на себя обратить пытается, чтобы та не заметила спрятавшихся от мира двух мокреньких тел под бархатным одеялом, и будто бы сама природа против себя идёт: покорно позволяет этим душам на крохотный миг в одно слиться.