Депрессия

      Тёплая тишина затягивала. Настолько, что ее по-матерински уютные объятия хотелось принять без остатка. Какое-то назойливое жужжание очень долго и упорно пыталось вторгнуться в ласкающую спокойствием темноту: «Проснись. Проснись, Лайт-кун, прошу тебя». Кажется, это чей-то голос. Я его знаю? И разве я…сплю?       Глаза резко распахнулись. Я обнаружил себя на кровати маленькой незнакомой комнаты, стены которой покрывали нежные бежевые обои с узором из дымящихся чашечек чая, больше подходившими для кухни, нежели для рабочего пространства. Мокрая одежда, покрывающая худощавое тело куда-то исчезла, сменившись на удобную хлопковую пижаму, отчего по всему телу разливалось долгожданное тепло. Во рту было сухо, чувствовался горьковатый привкус лекарств. — Я был на восемьдесят девять процентов уверен, что это произойдёт, — с этими еле слышными словами тёмная сгорбленная фигура, ранее скрытая за массивной спинкой кресла, медленно развернулась ко мне. Эл уверенно держал в левой руке фарфоровую чашку с цветочным фиолетовым узором, а в правой — аппетитный кусок шоколадного торта. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально. А что случилось? — хмуро интересуюсь я, скорее для того, чтобы окончательно проснуться, нежели для подтверждения своей очевидной догадки. В темных непроницаемых глазах на мгновение промелькнуло что-то, похожее на глубокую скрытую печаль. — Ты потерял сознание, – без видимой тени грусти на лице констатировал детектив. — Налицо очевидный недостаток притока крови к мозгу. Ватари успел вовремя подхватить тебя во время падения, мы оказали первую помощь и принесли тебя сюда, — десерт по чайной ложечке отправлялся в рот слегка успокоившегося Эл, отчего время от времени слова парня сопровождались характерными звуками. — Во время расследования ни у кого не было доступа в эту комнату, поэтому все вещи абсолютно новые. Признаться честно, я и сам забыл о её существовании.       Разбушевавшийся снаружи ветер резко захлопнул окно, погружая комнату в абсолютное безмолвие. Слышен был лишь шум вентилятора в недрах бессменного ноутбука детектива. Сколько лет твоей технике, раз она шумит как атомный крейсер? Тоже мне, великий сыщик. Только сейчас я заметил, что укрыт приятным на ощупь тёплым пледом с изображением звёздного неба. Галактики причудливо переплетались друг с другом, созвездия сияли изумрудным блеском, а планеты поражали разнообразием и обилием ярких красок. В комнате стоял терпкий аромат молотого кофе и сахара, отчего в животе протестующее заурчало. — Глупый, эгоистичный, инфантильный и безответственный Кира, — резко хлынувший поток обычно лишенной эмоций речи детектива сбил бы меня с ног, не будь я лежащим в кровати. Ничего не оставалось, кроме как обиженно поджать губы. Впрочем, полагаю, я это заслужил. Наверное…. Черноволосый хитрец припоминает наше прошлое только в экстренных случаях. Да, я дал волю чувствам, но это не повод впадать в истерику, словно твой последний кусочек любимого торта испортился несколько часов назад. — Я, конечно, с превеликим удовольствием поддержу любой вид твоей деятельности, — слегка смягчился Эл, но тут же вернул своему голосу теплоту Северного Ледовитого океана, — кроме убийств невинных людей и намеренного причинения себе вреда. — И что дальше, «мамочка»? — выплевываю я, не собираясь терпеть чьи-то указы. Тяжелый клубок в груди вновь напомнил о своем присутствии, а едва посвежевшие мысли вновь заполнились ворохом тех же вопросов без ответа. — Выпорешь и в угол поставишь? — добавляю максимально язвительным и издевательским тоном. — Могу и так, – невозмутимо хмыкает детектив, потягивая из кружки немного остывший кофе. Не посмеешь. Иначе с этими глупыми отношениями будет покончено раз и навсегда, уж это я тебе обещаю.       Одним резким движением парень сократил расстояние между нами настолько, что я мог ощущать на коже теплое дыхание. От него пахло ирисками и шоколадом, что ничуть неудивительно при поглощаемом гением количестве сладкого. «Что тебя так сильно беспокоит, Лайт-кун?» — приблизившийся на расстояние пары сантиметров детектив смотрел прямо в глаза, нет, прямо в душу (раз существуют боги смерти, то почему бы и ей не быть?). В темных глазах Эл читалась неутолимая жажда распутывать, решать и разгадывать. Под знакомым пронзающим взглядом невольно вспоминались отрывки из дела Киры. Ощущение того, что детектив мог прочесть любую мою мысль и раскусить любой план, в свое время до невозможности раздражало. По мере привыкания к совместной жизни его действия уже не вызывали такой реакции. «Имя Эл — одно из немногочисленных имен людей в этом мире, которое действительно имеет значение и непременно войдет в историю. Сейчас тебе стоит бросить того ничтожного человека, которым я стал после потери тетради. Давай. Сделай это. Признай моё окончательное поражение. Ты всегда мог понять мотивы Киры, но тебе никогда не понять меня», — устало подумал я, отводя взгляд и глубже заворачиваясь в плед.       «Понял», — неожиданно отозвался Эл, оторвавшись от моего недоуменного лица. Сыщик хмыкнул, довольный своей очевидно безупречной работой, не позволяя мне разразиться уже привычной для наших отношений тирадой «О снижении коэффициента мыслительных способностей некоего детектива, прямо пропорциональном времени его пребывания без ночного сна». Я невольно напрягся в ожидании действий гения. Что он предпримет? Эл, не выжидая ни минуты, грациозно, по-кошачьи, ловко нырнул под укутывающий меня плед, лег рядом и нежно обвил руки вокруг моих плеч: — Глупый маленький Лайт-кун полагает, что без тетради смерти его жизнь ничего не значит, — мягкий голос детектива и его объятия согревали куда сильнее, чем одеяло и теплая пижама вместе. Тепло проникало глубоко под кожу и ткани, рвалось к ноющему комку эмоций в груди, ласкало, успокаивало, убаюкивало. — Он думает, что теперь ничем не отличается от других людей, — тихо продолжал сыщик, высвобождая одну руку и поглаживая мои еще влажные от дождя волосы. — Что жизнь простого человека до безобразия скучна. И поскольку Лайт не стал тем, кем по-настоящему хотел стать, влиятельным и властным человеком, то теперь ему придется до конца своих дней работать, обеспечивать семью и быть заурядным порядочным гражданином. Ты прав, Эл. Ты чертовски прав, как и всегда. В самую точку. — Угу, — только и смог вымолвить я. Казалось, что тяжелый груз на сердце, потихоньку отступает под натиском тепла и заботы моего возлюбленного. Детектив аккуратно выпустил гладкие пряди и неожиданно взял меня за руку: — Но Лайт-кун забывает об одной очень важной вещи, — Эл снова очень серьезно заглянул в мои глаза. — У него есть я. Да, поколения людей сменяются, мы рождаемся и умираем, такова судьба всего, что есть во Вселенной. И устоявшийся порядок вещей в мире людей совсем неидеален. Хочешь, открою тебе секрет? — я кивнул. — Даже если сложить вклад каждой великой личности в историю человечества, получится величина в десятки, нет, в сотни миллиардов меньше, чем любая значимая в масштабах нашей галактики единица. Мы даже не точка на карте Вселенной, мы — одно из её делений, пускай это утверждение и противоречит всем мыслимым законам геометрии, — усмехнулся детектив. — И даже правосудие Киры-куна, — теперь уже я не смог сдержать улыбку, — не изменило бы весь этот мир и не сделало бы его Богом в том смысле, в каком он этого хотел. — Тогда… — я попытался сформулировать никак не желавшую связаться в единое целое мысль, — есть ли вообще смысл в том, что мы делаем? — Абсолютно никакого, — ещё шире улыбнулся Эл. — Именно поэтому я живу в свое удовольствие: раскрываю дела только потому, что мне это интересно, трачу деньги на личный комфорт и провожу время только с теми, кого люблю. Вот, что на самом деле имеет значение. И мне абсолютно все равно на иллюзорный «вклад», — ловкие пальцы детектива изобразили воздушные кавычки, — в развитие человечества. И ещё, никто не в силах заставить тебя жить по какому-то общепринятому сценарию.       В этот момент камень, тяжким грузом лежавший на душе, с громким треском и грохотом окончательно рухнул куда-то вниз, в пустоту. Но теперь мне было абсолютно всё равно. Долгожданная легкость наполнила каждую клеточку измученного тела. Я с давно забытой нежностью еще ближе притянул к себе моего Эл, с наслаждением впился в мягкие сладкие губы, прошелся поцелуями по его нежной шее и легонько прикусил кожу на открытом плече. — Я скучал, — выдохнул детектив, ласково прижимаясь к моей щеке. — Я тоже, — протянул свой ответ, чмокая любимое создание в лоб. — А теперь — спать. Мы оба, — я специально сделал акцент на последнем слове, не дожидаясь привычного аргумента «Надо поработать над одним делом». — Так и быть, — всем своим видом изображая вселенскую обиду, протянул Эл, устраиваясь на боку и складывая ладони под подушку, — я лягу пораньше, но только сегодня и только ради тебя. Доброй ночи, Лайт-кун. — И тебе сладких снов, — ответил я, умиротворенно закрывая глаза и шепча про себя слова благодарности. Жить вместе с величайшим детективом современности может быть довольно приятно. А особенно приятно осознавать, что каждую твою улыбку и каждую твою печаль за пару мгновений распутают и разложат по полочкам, как очередное преступление. И ты все еще главный подозреваемый, но уже не в деле серийного убийцы, а в деле возлюбленного Эл.