Окаменевшие слёзы

Солнце тогда сгорело, а небо заплакало. Мир рушился у нас на глазах. Из мемуаров Леди Вонголы.

Тсуна с отвращением выплюнула изо рта землю вперемешку с кровью и зашлась в глухом, хриплом, раздирающем грудь кашле. Ей было плохо. Чертовски плохо. Разум существовал отдельно от израненного тела. Казалось, что каждую кость вынули и раздробили молотком, а из вен выкачали всю кровь. Кожа горела от многочисленных зияющих ран, ссадин и ожогов. Ее потрепал кто-то с любовью к садизму и несравненной жаждой поиздеваться. Но она жива. Жива, как бы это ни прискорбно для нее осознавать. Жива, черт возьми. Жива. Звучание этого слова у нее в мыслях было равноценно мучению в Аду. «Лучше бы я сдохла», — ей подумалось, что так было бы гораздо правильней. Она бы погибла вместе со своими Хранителями, как погибают короли вслед за своими воинами. Однако тупая боль в изнывающем от бесконечного боя теле все яснее твердила о том, что Тсуна еще здесь: помята, изранена, но все еще на этом свете. Где-нибудь наверху ей было бы определенно лучше. — Неужели несравненная десятая босс Вонголы очухалась? — впереди послышался отвратительный смешок. — Странно. Я думала, что ты все-таки соизволила умереть и не доставлять нам лишних хлопот, — голос маленькой девочки, в котором яда было столько, что можно было удивиться, как она сама не отравилась, был знаком. Даже слишком хорошо знаком. Они засмеялись все вместе буквально через мгновение, и их победный смех звенел и скрежетал в ушах у Тсуны. Отвратно. Паршиво. Даже не больно, а… унизительно?.. Тсуна смеялась безмолвно. Где-то у себя в сознании. Горько и тихо, но безумно и долго. Бледная избавительница была бы сейчас очень кстати. С недюжинным для себя усилием приоткрыв глаза, она увидела чьи-то черные невзрачные ботинки. Первый вопрос, возникший в её голове, сразу же стал подобен унизительному ритуалу: ударит по лицу или не ударит? В тот же миг послышалось едва различаемое нажатие на курок, и спасительная ярко-оранжевая стрела пламени пронеслась между Десятой и тем, кто посмел насмехаться над Боссом Вонголы. — Отойти от нее, мусор, — хрипло произнес Занзас и в бессилии опустил руки. Даже у него не осталось сил. Это бы прозвучало почти что как приказ, если бы они были теми, кто правил нынешним балом смерти. Все взгляды обратились на того, кто посмел помешать окончательной и бесповоротной расправе над Десятой. Вокруг них витал смертный смрад. Ерошилась как будто бы искусственная тишина и завывал прохладный ветер. — Ох, какие мы храбрые, а что же тогда не смогли помочь тем, кто... Ах, простите, Вария же мертва. Печаль, — Блюбел, которая почти не изменилась с их последней встречи, — так и осталась тринадцатилетней девочкой, вышла из-за Закуро и насмешливо посмотрела на Босса Варии. Некогда элитной, но мёртвой гвардии. Блюбел в глазах Тсуны даже могла бы заработать себе звание «милой», если бы вторая не помнила о том, с каким истинным упоением эта девочка выдернула сердце из груди Гокудеры. — Потому что она — Босс, а ты — ничтожество, — Занзас приложил руку к раненному плечу и опустил голову. Он хотел держать марку до самого конца, неважно, что уже давно нет зрителей, да и спектакль далеко некомедийный. Он помнил, как эта с виду хрупкая девушка, которую он до самого последнего отказывался величать боссом, пыталась защитить их всех. Быть везде одновременно. У Вонголы почти получилось выиграть. Получилось, пока не пришли эти шестеро ублюдков, по праву считавшиеся сильнейшими, и не убили их всех идеально отточенной техникой, против которой нет приема. — Ей все равно придется идти с нами. Босс желает ее видеть. Лично, — Блюбел хмыкнула. Занзас хотел было снова выстрелить, но босс, его босс, сидя на коленях, предупреждающе вскинула руку и, повернувшись к Варийцу, мягко произнесла два слова: «Не надо». Потому что понимала, что если позволит себе потерять еще и Занзаса, то тогда от нее самой не останется ничего. Потому что она — Вонгола. А Вонголу воплощает не один человек. И в тот момент, который показался вечностью, ей было глубоко плевать, что раньше она Занзаса боялась, бегала от него повсюду, а как только начиналось очередное собрание Вонголы, где необходимо присутствие Варии, Небо садилась в самый далекий угол комнаты, словно бы провинившаяся и нашкодившая девчонка, дабы скрыться от пытливого взгляда рубиновых, кроваво-красных глаз. Но сейчас ей было все равно. Занзас — единственный, кто остался жив, не считая ее. А значит... А значит, он — ее будущее, которое нужно защитить. Тсуна медленно, сохраняя гордость и благородство, поднялась с колен. Ломота в костях моментально усилилась, на что Тсуна почти не обратила внимание. Эта боль — не боль. С готовностью встав с земли, которая была почти вся залита кровью Вонголы, Савада вобрала в свои легкие воздух и подняла на них взгляд, полный безмолвной ненависти. Заря занималась. Кровавый рассвет, когда не стало почти всех, кто ей дорог. От Вонголы осталось лишь двое. Двое не живых и не мертвых, потому что сейчас они — никто. Потерявшие сами себя. И только тогда до них обоих дошли катастрофичность и ужас ситуации. Оставшиеся одни, наедине с теми, кто разорвал их души, они осознали, что Вонголы больше не существует. Их мир кончился. Еще одна страница бесконечной истории мафии перелистнулась.