The Vampire Diaries.

В ванной комнате пахнет фиалками, мятной зубной пастой и шампунем для волос с маслом ши. Потолочная лампа мягко сияет приглушенным светом, будто ее специально включили в полсилы, дабы не тревожить три пары глаз, уставшие в течение дня сверлить друг друга. В центре тесного помещения расставлены горящие свечи, образующие кривой круг, то бишь, овал, внутри которого в позе лотоса устроились три девушки. Их тела напряжены, это видно невооруженным взглядом по косым изгибам их спин. Тишина в перерывах между треском воска невыносимо режет уши. — Так зачем мы здесь собрались? — первой не выдерживает Кэролайн, заламывает пальцы правой руки и слышит, как эхо отскакивает от стен, покрытых белой плиткой, словно мячик. Молчание подруг [или бывших подруг? еще не решила] угнетает, как это было в течение всей недели, когда те ни с того, ни с сего стали проводить намного больше времени вместе, шушукаться в темных углах и нервно оглядываться, боясь, как бы их никто не подслушал. Все попытки блондинки выяснить, что происходит, натыкались на резкий ответ — тебе только кажется. Серьезно? Форбс казалось лишь одно, что она сможет это вынести с неизменной улыбкой на губах, проглотить большущий ком обиды и забыться в днях, внезапно помрачневших, как и осеннее небо над головою. Не удалось. Да и стоило ли пытаться при врожденном свойстве принимать все близко к сердцу? — Ты отдалилась от нас, — мягко начинает Елена, то и дело косясь на Бонни, будто ища в ее лице, виновато покрасневшем, поддержки, однако не успевает сказать и трети тщательно отрепетированной речи. Кэр обрушивается на нее ураганом, безжалостным смерчем, более не подавляя чувств, гнетущих ее изнутри. Сколько можно играть в неизвестность, сколько можно рвать ее нервы на кусочки? Девушка хочет знать, какого черта, происходит с их дружбой, и она обязательно узнает, даже если прямо сейчас ей придется продать душу дьяволу. Зачем она ей, коль кроме, как скукоживаться и невыносимо болеть, ничего не умеет? — Вот как? Ты, верно, шутишь, дорогая, ибо это вы отдаляетесь, ибо это вы шарахаетесь от меня, как от прокаженной. Давайте не будем ходить вокруг да около? Решим все быстро и честно. Я случайно купила такую же пару туфель, которая есть у одной из вас, и поэтому без суда и следствия была выкинута из VIP клуба? Что молчите, будто воды в рот набрали? Ну же, скажите хоть слово в свое оправдание, ибо другой причины в голову не приходит, — каждое слово Форбс жестко чеканит, дается ей это с особым трудом. Хочется орать во всю глотку, бить посуду и кровоточить в тех местах, где полоснули острые осколки. Слишком много обиды накипело внутри, слишком долго яд разъедал ребра. Всего было слишком — от того и плещется теперь через край. — Ты не так все поняла. Мы… — истончившийся голос Беннет похож на писк мыши, которой наступили на хвост, да и сама она посерела от горькой на вкус тирады, благо шерстью не покрылась. Хотя…будь все иначе, Кэролайн не без удовольствия бы посмотрела на это мохнатое зрелище. — Да перестань, — перебивает она вновь, чувствуя, как трахею опаляет жар второй волны возмущения. — Ложь и притворство тебе даются исключительно плохо. Можешь даже не мечтать о карьере актрисы, провалишься на вступительных экзаменах в университет. Бонни и Елена более не пытаются остановить взвинченную подругу, молчаливо ловят камни, адресованные им. Все знают, если дочка шерифа отпустила тормоза, то ее никто и ничто не остановит, пока не кончится запал. Он, конечно же, закончился, спустя двадцать минут. На белоснежном лице девушки проступают безобразные ярко-красные пятна, на лбу через фарфоровую нежную кожу просвечивает толстая вена. Дыхание рваное и сбитое, будто ей не хватает воздуха. Вот и все. — Теперь ты готова слушать? — брюнетка осторожно касается рукою плеча Форбс, которая тем временем шмыгает носом, не встречая сопротивления, прижимает ее голову к своей груди. К ним присоединяется Бонни, и девушки сливаются в ассиметричную фигуру, единую и неделимую. — Знаешь, Кэр, ты такая невыносимая заноза в заднице, что я иногда поражаюсь своему терпению. Видать в моем роду когда-то были ангелы. Вылепила из мухи слона, а нас заставила отвечать за это. Поздравляю. — И как это понимать? — бубнит прямо в грудную клетку девушка, ощущая себя совершенно опустошенной. Ей владеет отстраненность. Хоть война сейчас случись, все равно останется равнодушной. Силы ее покинули. — У тебя день рождения через месяц, помнишь? Он должен превзойти по размаху прошлогодний. Поэтому мы с Бонни уже неделю ломаем головы, что тебе подарить. Вот и раскрыт секрет перешептываний. Будто тяжеленный булыжник с плеч срывается, падает вниз и рассыпается песком. Кэролайн становится стыдно за свое поведение, за каждое слетевшее с карминовых губ слово, ее истерзанное надуманными переживаниями сердце пропускает удар, еще один, а потом начинает биться с такой силой, что, кажется, лопнут перепонки. — Я люблю вас, девочки. Простите меня за вспыльчивость, — жмется она теснее к подругам, не зная, как еще загладить свою вину. — Мы тебя тоже, — вторит эхо двух голосов, слившихся в задорный смех.