***
Сквозь седзи пробивался неяркий свет. Были слышны чьи-то голоса. Арису, вспомнив о правилах этикета, постучалась, заметив, как резко притих разговор за дверью, и вошла. — А вот и ты! Добрый вечер, — поприветствовал её Урахара. Он сидел за столиком напротив мужчины, показавшимся Арису смутно знакомым. В комнате, как обычно, царил беспорядок — тут и там лежали стопки книг, какие-то бумаги и различные вещицы, назначение которых порой было непросто угадать. Наверное, так и должно выглядеть жилище типичного гения. Она прищурилась, пытаясь разглядеть лицо гостя: смуглая кожа, борода, волосы, собранные сзади, карие, почти черные глаза, будто следившие за каждым её движением и пронзительный взгляд… не тот ли это мужчина, которого она встретила в тот самый<I> день? Вспомнить бы, как его зовут… — Добрый вечер. Дзинта сказал, что вы хотели меня видеть, — последняя фраза была адресована Урахаре. — Да, присаживайся, — он выглядел все таким же безмятежно-добродушным и чем-то отдаленно походил на гостя. Не братья ли они случаем? Арису чувствовала себя неуютно. Ей казалось, что она стоит лицом к лицу с прошлым — тем самым прошлым, которое было очень страшно вспоминать. Но деваться некуда — и она послушалась. — Прости, что разбудил, Кьераку как обычно не предупредил, что собирается меня навестить… Так вот как зовут этого человека. Впрочем, его имя все равно ни о чем не говорило. — Ничего страшного, — Арису изобразила вежливую улыбку. — Так что случилось? — В нашу последнюю встречу ты, помнится, попросила меня приглядеть за кое-какой вещицей. Узнав, что ты выздоровела, я поспешил вернуть её так скоро, как смог, — Кьераку кивнул в сторону Урахары, указывая на что-то за его спиной. Да это же её гитара… вот и вернулась пропажа! Арису почувствовала, как её накрывает эйфория — впервые за долгое время, не считая встречи с Гриммджо в Лас Ночес. Не терпелось наконец-то взять её в руки, сыграть что-нибудь — и больше никогда с ней не расставаться. А ведь где-то там, все в том же чехле с гитарой, лежит и заколка, которую она тоже считала потерянной… Стоило Арису коснуться черной, слегка потрепанной ткани, как счастье начало стремительно исчезать. Проснулись воспоминания — и о дне битвы над Каракурой, и о том, как она играла на гитаре Старрку и Лилинетт. Как давно это было… — Спасибо. Я думала, что навсегда потеряла её. Урахара следил за Арису краем глаза. Она вела себя так же, как и всегда: неторопливо двигалась и старалась не демонстрировать лишних эмоций, будто боялась чего-то или не доверяла. Счастье выдавал лишь взгляд: так обычно смотрят на что-то, что очень любишь. Интересно, что же случилось в тот самый день? Он нашел Арису уже после битвы и знал о происходящем лишь по рассказам очевидцев — и то далеко не все. Появилась черт знает откуда, атаковала Айзена в рукопашную (судя по всему, зампакто у Арису не было) и, конечно, проиграла. Звучит как абсурд, но, по словам все тех же очевидцев, ей по крайней мере удалось выиграть немного времени до появления Ичиго. То есть риск не был таким уж напрасным. Впрочем, сама Арису о своем вкладе в победу вряд ли задумывалась… — Арису, не сделаешь ли нам чаю? Если тебя не затруднит, конечно, — невинный предлог выпроводить девушку из комнаты на несколько минут, чтобы задать Кьераку несколько вопросов. Из ответов Кьераку Урахаре стало понятно, что эти двое успели познакомиться незадолго до того, как Арису оказалась здесь. Но ему были интересны детали и в особенности то, что сейчас происходит в Обществе душ. Как Готей отнесся к появлению «самозванки»? Не считают ли там, что она — проблема, которая слишком много знает… или что она и вовсе предатель кого бы то ни было? Это может сильно усложнить жизнь обитателям магазина… Он вздохнул, вспомнив события, произошедшие с ним много лет назад. Все же, начальство иногда бывает крайне суровым. Хорошо, что Арису — человек. Шинигами на стороне Айзена (даже «раскаявшиеся») априори предатели, а, значит, заслуживают смерти. Но в случае с людьми есть шанс, что Готей притворится, будто бы ничего и не было. Впрочем, если за эти недели они ничего не предприняли, то, возможно, и не станут, но неизвестность Урахаре совершенно не нравилась. Да и чего уж скрывать: он беспокоился об Арису. Не похожа она на плохого человека. Запутавшегося — возможно, но точно не плохого. Таких людей можно и нужно было попытаться понять. — Ладно. Заодно отнесу гитару в свою комнату, — закинув лямку чехла на плечо, Арису вышла прочь. Ох уж эти мелкие поручения… остается надеяться, что после этого она сможет спокойно отправиться спать. Но сначала, конечно, дочитает дневник и совсем немного поиграет на гитаре — пальцы нетерпеливо ныли, соскучившись по струнам за столько дней. Заодно и отвлечется от унылых мыслей. С этими безмятежными мыслями Арису оставила чехол с гитарой в комнате и направилась на кухню. Она искренне наслаждалась этими редкими периодами без подавленного настроения, когда появлялось что-то, чему удавалось ненадолго вытащить её из болота меланхолии — позволить глотнуть свежего воздуха и снова утащить на дно. В какой-то момент Арису даже стало казаться, что жизнь налаживается и что, возможно, гитара и кимоно — не единственные пропажи, которые к ней вернулись. Может ли быть, что Старрк и Лилинетт живы? Да, контракт исчез и от них с того дня не было никаких вестей, но… вдруг они спрятались настолько хорошо, что даже Арису не смогла бы их найти, даже если бы очень захотела? Чтобы обмануть врага, нужно обмануть друзей, как говорится… Замечтавшись, Арису не сразу услышала, как закипел чайник. Добавлять ли сахар? Проще, пожалуй, взять его с собой… Ещё минута — и вот уже девушка вновь стояла у комнаты Урахары с подносом в руках, как вдруг что-то заставило её остановиться и прислушаться. Интуицией ли это было или же простым любопытством, Арису не знала. Она осторожно встала спиной к стене и прислушалась, повинуясь секундному порыву. Вряд ли она услышит что-то интересное. О чем могут говорить мужчины, оставшись наедине? -… сочувствие к врагу — это так в твоем стиле, Кьераку-сан… Вряд ли об этом. — Расскажи об этом моей совести. Мне до сих пор кажется, что при других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями. Интересно, о ком речь? — Другие обстоятельства — понятие крайне растяжимое. При других обстоятельствах и Айзен, возможно, был бы меньшим мудаком или вообще не родился бы. Но как видишь… — Не спорю, но… разве ты никогда не хотел вернуться в прошлое и посмотреть, что было бы, сделай ты другой выбор? Арису вздохнула. Вернуться в прошлое, не дать Старрку уйти в тот день — неважно как… да, было бы неплохо. — Существует такое понятие как временной парадокс. Одна из тех малоприятных вещей, последствия которой мне не хотелось бы испытывать. По крайней мере на себе. Так что нет, не хотел бы, — вежливо парировал Урахара. — Так ведь я гипотетически! Да и вообще… Повисло молчание и Арису уже хотела было прекратить подслушивать — тем более что в любой момент её могли заметить, как вдруг Кьераку заговорил снова: — Ты же знаешь, я ненавижу войну. Все эти жестокие сражения не по мне. Убивать, отметая возможность сесть и договориться. И потому мне искренне жаль, что встретив человека с похожим взглядом на мир, мне пришлось его убить — и как подло! Нанести удар со спины, применить одну из своих техник… а все потому, что судьба разбросала нас по разные стороны баррикад и по-другому было нельзя. Да он же совсем как мы, не скажешь, что арранкар — только маска да дыра в груди выдают. Арису почувствовала, как дрожат её колени — стоило огромных усилий, чтобы не рухнуть на пол. Речь о Старрке! Так вот почему этот человек оказался там в тот день… вот откуда следы крови и вся эта учтивость. Неужели попытка загладить вину? Она торопливо поставила поднос на пол, стараясь не греметь посудой, и прильнула к стене, изо всех сил вслушиваясь в разговор. — Сколько, говоришь, ты сегодня выпил? — Да всего две… — Рюмки? — Бутылки. А что? — Да нет, ничего, совсем ничего, — Арису готова была поспорить, что в этот момент Урахара, прикрыв рот веером — он обожал этот жест. Или, по крайней мере, сделал это мысленно. Совесть грызла её за излишнее любопытство, но, с другой стороны, когда ещё у неё будет такой шанс? Вряд ли кто-то расскажет ей о случившемся лучше, чем эти двое наедине друг другом. Однако дальше разговор ушел куда-то в сторону — и слушать это было достаточно скучно. До тех пор, пока в беседе не прозвучало её имя. — Слушай, Урахара… эта девочка, которую ты спас. Что ты о ней думаешь? Арису напряглась. Услышать мнение о себе было страшно. Она не считала себя хорошим человеком: а уж подслушиванием разговоров да чтением чужих дневников в последнее время и вовсе знатно испортила свою карму — если таковая существует вообще. Да и работник она неважный — могла бы делать все гораздо лучше и быстрее… обуза как она есть. Арису судорожно вздохнула. — Да в общем-то хорошая, тихая девушка. Неплохой помощник, довольно послушная. Зажатая и не особо разговорчивая, правда, но, наверное, дело в характере, — удивился Урахара. — А в чем дело? — Ты знаешь, кто она? — Очевидно, человек. — Так ли очевидно? Понимаешь, те способности, которые я видел… — Я тоже кое-что видел. Но ведь и у Орихиме есть необычные способности. Но это не делает её шинигами или арранкаром. Она остается человеком. Снова молчание. — Как бы сказать… В Готее сомневаются, что она на нашей стороне. Арису нервно сглотнула. Что ж, недоверия следовало ожидать… она и сама не особо им доверяла, если честно. — Разве нападение на Айзена не показатель того, что она на стороне шинигами? Арису не знала, почему Урахара её защищает, но была благодарна. По крайней мере один человек в неё верит. Это приятно. — Да, но обстоятельства и место, где я её впервые встретил… — О чем ты? — Она была на месте нашей битвы с Эспадой. И, судя по-всему, знала о том, что он мертв и хотела мстить. Зачем тому, кто на стороне шинигами, скорбеть о враге? — Тем не менее, она атаковала не тебя, а Айзена, — в голосе Урахары появились ледяные нотки. — Возможно, побоялась, а, может, просто считала, что Айзен виноват больше всех — откуда нам знать её мотивы? Земля вдруг начала уходить из-под ног. Арису обессиленно опустилась на колени. Чашки звякнули, ударившись друг о друга. Ещё пару секунд она тупо смотрела на них — эти мгновения понадобились для осознания происходящего. Так значит убийца — Кьераку, в ней не сомневается разве что Урахара (и то не факт), а она… она ещё никогда не чувствовала себя настолько одинокой. Резко стало холодно — будто бы тело наконец обратило внимание на погоду вокруг. Арису задрожала: то ли от холода, то ли от напряжения. А может и от всего сразу. «Что ж, было глупо считать, что будет как-то иначе» — с жутким спокойствием подумалось ей. Неужели Лилинетт тоже погибла? Она не заслужила… никто не заслужил. Глупо. Как же все это глупо. Было глупым надеяться — надеяться после всего этого, — что Старрк и Лилинетт живы. Было глупым так зацикливаться на этом. Ждать чего-то. Верить. И чертовски глупым сейчас кажется жить так, как будто ничего не произошло — да и вообще жить. Зачем это все? Быть обузой, не имеющей ничего, кроме гитары, пары вещей да воспоминаний, которые не нужны никому, кроме как ей самой. Да и она никому не нужна. Реальность оказалась отвратительно жестокой. В комнате продолжался разговор, но Арису потеряла к нему интерес. Она оставила поднос на полу и медленно, будто в тумане, побрела в комнату. Стоило ли ворваться в комнату, высказаться и все объяснить? Поверили бы ей? Больше всего на свете Арису сейчас хотелось лечь спать.***
Однако по возвращению в комнату Арису поняла, что больше не может здесь находиться. Ей было тошно от цвета этих стен, чем-то напоминавших больницу. Тошно было видеть свое отражение в зеркале — какая же она жалкая! И уж тем более раздражение вызывали запахи вокруг: что-то между пылью и древесиной. Сложно было назвать это запахом затхлости, так, скорее, пахли старые традиционные дома, построенные не один десяток лет тому назад. Поэтому Арису натянула на себя кофту и штаны, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы не замерзнуть снаружи, и отправилась на прогулку, молясь, не встретить никого по дороге. Чья-либо компания — это не то, что ей сейчас было нужно, тем более что ни у кого все равно не нашлось бы слов, чтобы усмирить её горе. Для этого достаточно было просто активировать щиты, чтобы стать невидимой, но о них Арису вспомнила намного позже, когда оказалась на городском кладбище. Ноги сами привели её к могиле Лили. Не нужно было даже смотреть на указатели или вспоминать дорогу — она была здесь так много раз, что, казалось, смогла бы найти нужное надгробие даже с закрытыми глазами. Надгробие. Так по-европейски. Японцы, как правило, предпочитали крематории — быстро, менее затратно и, наверное, куда более экологично. Но родители Лили настояли на том, чтобы тело их дочери было предано земле. «Мы рождаемся на земле, питаемся тем, что растет на ней — и в конечном итоге должны вернуться в землю. Так угодно богу» — говорили они. Какие глупости. Если бы бог существовал, то он бы не допустил бы того, что случилось с ними в ту ночь. А если он все же существует… то шел бы он к черту. Арису опустилась на колени и осторожно дотронулась до фотографии на гладком сером камне. Интересно, как так получилось, что за столько лет она ни капельки не выцвела? Волосы Лили, казалось, на фото были даже более рыжие, чем в жизни. А, может, просто кажется — в конце-концов уже довольно темно. Зрение нередко её обманывало. — Эй, Лили… я скучаю, — она вздохнула, чувствуя, как дрожит голос, — Так много всего произошло… в какой-то момент у меня даже появились друзья. Но в итоге я снова сижу здесь и говорю с твоим фото. Мне так одиноко и все, что у меня осталось — это место, куда я иногда могу приходить. Говорить с камнем — как же это, наверное, глупо… Арису замолчала. Загробная жизнь существует — она убедилась в этом. Наверное, душа Лили сейчас где-то в Обществе душ и в теории они могли бы увидеться снова. Вот только это место огромно и искать её там — это даже сложнее, чем пытаться найти наноиголку в гигантском стоге сена. Не Старрк ли говорил ей об этом? — Интересно, как у тебя дела? Наверное живешь там да горя не знаешь. Надеюсь, ты все ещё помнишь обо мне. Арису сидела там ещё какое-то время, говоря скорее сама с собой, нежели с Лили, пока не начался дождь. Черт, и почему она не догадалась захватить зонт — знала же, что последние несколько дней погода на редкость дождливая! Арису раздраженно подняла голову, уставившись в небо: — Эй, вы там совсем охренели? Дайте спокойно погрустить, выключите дождь! — она вздохнула. — Грустить под дождем слишком клишированно. И холодно. Арису поднялась и отряхнулась, не особо успешно смахнув с коленей мокрый песок. Молодец, конечно, ничего не скажешь — ещё бы в лужу погрустить уселась. Так сказать, для максимального драматического эффекта. Вдруг она заметила человека, стоявшего вдалеке и спасающегося от дождя под бумажным зонтом. Как старомодно. Арису прищурилась, пытаясь разглядеть незнакомца, но так и не смогла — он находился слишком далеко и будто специально стоял в тени, там, куда не попадал свет фонаря. Ей стало не по себе. Что он там делает? Вспомнив ситуацию с Пустым, Арису уже приготовилась активировать щиты и защищаться, как незнакомец вышел из тени: — Урахара-сан, вы меня напугали, — она с облегчением выдохнула, чувствуя, как бешено бьется сердце. — Зачем вы там прятались? — Зная твою способность нарываться на неприятности всякий раз, когда ты выходишь из дома, я решил немного подстраховаться. Как видишь, не зря, — добавил он, пряча девушку под зонтом. — Вы… Вы злитесь? Зачем вы здесь? Как вы меня нашли? Арису растерялась, не зная, что сказать. Её кольнуло чувство вины — ушла, не предупредив, подслушала чужой разговор… — Спасибо, — выдавила она наконец. — Пожалуйста, — вежливо улыбнулся Урахара. Он украдкой посмотрел на могилу за спиной девушки. Разница в росте позволяла без особого труда бросить взгляд через её плечо, чтобы прочитать имя и дату смерти. Ровесницы, но фамилии разные — значит, вряд ли сестра. Да и внешне не особо похожи, насколько можно было судить по фото не самого лучшего качества — разве что форма лица и разрез глаз схожи. — Твоя подруга? — Да, мы учились вместе. Её убили. — Мне очень жаль. Арису подняла глаза, с трудом подавив злость. Знал бы он, как её достала эта чертова фраза, которую говорил каждый первый, едва узнав, что Лили не стало. Вежливость — это, несомненно, здорово, но как насчет искренности? — Спасибо, — и вновь опустила взгляд, найдя шнурки на ботинках чересчур занимательными. — Давайте вернемся домой. Почти весь путь они провели в тягостном молчании. В какой-то момент Арису стало не по себе: она все ждала, когда Урахара заговорит о подслушанном разговоре (было бы странно, если бы он ни о чем не догадался), но мужчина молчал, то ли находя происходящее забавным, то ли просто не зная, что сказать. Арису сводило с ума это молчание — она чувствовала, что провинилась, и ждала наказания, которого все не было и не было. Они шли по улице под зонтом, похожие скорее на отца и дочь, чем на друзей или влюбленную пару. Когда до магазинчика оставалось совсем немного, Арису не выдержала: — Скажите уже хоть что-нибудь! — Якисоба. — Что? — Лапша такая. Очень вкусная, кстати. Да он, наверное, шутит… Арису сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Толку от того, что она будет нервничать? С такими людьми лучше играть по их правилам… — Пожалуйста, не делайте вид, будто ничего не произошло… — А что-то произошло? — все так же невинно поинтересовался Урахара. Подавив ещё один приступ «да ты, черт возьми, издеваешься!», Арису ответила: — Я слышала ваш с Кьераку разговор, вы знаете об этом, но молчите. Даже вида не подаете, что злитесь. Почему? — А должен? — Урахара улыбнулся своей фирменной улыбкой. — Я и хотел, чтоб ты узнала все из первых рук. Кьераку вряд ли стал бы говорить такие вещи тебе в лицо, особенно насчет подозрений Готея — слишком уж обходительный, особенно с девушками… так что мне удалось убить двух Пустых одним взмахом зампакто. Теперь ты все знаешь и мне не нужно ничего объяснять. На самом деле это сложно было назвать полноценным планом, скорее одним из вариантов развития событий — да и многое из того, что рассказал ему Кьераку, было в новинку и для Урахары. Но как же приятно делать вид, что ты полностью контролируешь ситуацию! Даже если это не совсем так… Арису не знала, что сказать. Она открыла рот, но так и не смогла выдавить из себя ни звука. Так значит это все было частью планом? Вот и пойми теперь, как к этому относиться… чувствовать себя частью чьей-то игры не особо приятно, но, с другой стороны, выходит, она не делала ничего плохого и на неё не злятся. Наверное это хорошо… Она растерянно посмотрела на Урахару. Насколько далеко могут заходить его планы? Наверное, это и называется «чувствовать себя под колпаком». — Понимаю, ты удивлена. Но я не солгу, если скажу, что делал это для твоего же блага. Мне кажется, рано или поздно ты захотела бы узнать правду, — чуть помолчав, он добавил, — если вдруг захочешь поговорить, я всегда в твоем распоряжении. Правду… да уж, спасибо. Теперь она наверняка знает, что зря надеялась на чудо и то, что Старрк и Лилинетт живы. Горькая правда, конечно, лучше сладкой лжи, но не тогда, когда ты к этому совершенно не готов… Чувствуя нарастающий дискомфорт, Арису захотела поскорее вернуться в комнату, чтобы спокойно все обдумать, и потому ускорила шаг, так ничего и не ответив.***
Опустившись на футон, придвинув поближе светильник и завернувшись с головой в одеяло, будто ребенок, Арису продолжила чтение дневника. Если уж и добивать и без того едва живое настроение, то только из тяжелой артиллерии. <i> «Это похоже на какой-то дурацкий сон. Улькиорра привел в Лас Ночес человеческую девушку. Мы подумали, что он окончательно сошел с ума, ведь на кой-черт здесь нужен человек? (Я бы, впрочем, предположил, зачем толпе мужчин может понадобиться симпатичная девушка, но оставлю такие шуточки для Гриммджо и Нноиторы.) Но оказалось, что все это — приказ Айзена-сама. Безумие начало казаться особенно заразным, когда эта девчонка вырубила Нноитору при помощи своей гитары (причем используя её по прямому назначению, а не как ударный инструмент). По-моему удивился даже сам Айзен-сама, хоть и не подал виду. Сидел, улыбался своей жуткой улыбкой под названием «все идет по плану, МОЕМУ плану», а мне начало казаться, что в этом помещении не осталось ни одного адекватного человека. P.S. Рассказал Лилинетт, теперь она очень хочет с ней познакомиться. Кто-нибудь, спасите новенькую! P.S.S. Новенькая, кстати, судя по выражению лица, сама не ожидала, что техника сработает так удачно. Стояла испуганная, с видом волчонка, сумевшего не иначе как чудом одолеть медведя, и изо всех сил пыталась не дрожать слишком явно. Жаль её даже, ведь обязательно найдется кто-то вроде того же Нноиторы, кто захочет проверить, правда ли она настолько сильна.» Арису не смогла сдержать улыбки. Так вот как она выглядела со стороны. Что ж, нельзя сказать, что Старрк не был прав — ей, как и любому человеку, внезапно оказавшемуся в очень странном незнакомом месте среди не менее странных незнакомых людей, в тот момент было очень страшно. Пусть даже она и пришла туда, в целом, по собственной воле, никто не мог гарантировать, что её жизнь будет в безопасности. Ведь там был как минимум один человек, способный разрушить здание мановением ладони, а, значит, вполне могли быть и другие… В какой-то момент Арису просто открыла последнюю запись. Давно пора было признать: именно ради этого момента все и было затеяно. Она хотела знать, о чем Старрк думал в тот день… или, вернее, в то утро, ведь почти весь день они провели вместе и Арису не видела, чтобы Старрк что-либо писал в дневнике. Да и о дневнике ей стало известно лишь недавно… «Что ж, пора признаться — дело зашло слишком далеко. Во всех возможных смыслах. Такие горько-сладкие чувства… Надеюсь, это не последняя моя запись и завтра я смогу рассказать о том, как все прошло. Смогу сказать, что вся эта история, полная бесконечных сражений наконец позади и уж теперь-то точно все будет хорошо. Я надеюсь обойтись без жертв со своей и с чужой стороны. Не хочу, чтобы кто-то пострадал. Неважно — победит Айзен или нет, после битвы я хочу навсегда покинуть это место, напоминающее мне о годах одиночества. Воспользоваться гигаем и поселиться где-то мире людей, чтобы жить обычной, спокойной жизнью без опасностей и драк, уже не кажется мне такой уж безумной идеей. А, может, это я сумасшедший. Так что уже сегодня, когда битва закончится, я хочу вернуться сюда и рассказать Лилинетт и Арису о своих планах. Думаю, они будут не против. Лилинетт, помнится, понравилась Каракура (да и там ей будет намного интереснее, чем здесь), а Арису тем более будет наверняка счастлива вернуться в привычный мир. Скорей бы это случилось. Честно говоря, очень странно писать это, вспоминая печаль и мрачные мысли, не покидавшие меня летом. Я думал, что близится конец, а оказалось — новое начало. Тогда я не могу представить, что у меня появится причина жить. Множество причин и два человека, ради которых я буду готов на все. Помню, как писал, что не понимаю, в чем прелесть любви. Мне казалось, что жизнь без страстей намного лучше. Но теперь понимаю, что все эти «человеческие» эмоции способны раскрасить в яркие цвета даже самую серую жизнь, какой была моя.» Арису была удивлена: после множества коротких односложных записей она не ожидала увидеть текст на несколько страниц. Ей стало не по себе: говорят, люди способны предчувствовать свою смерть. Если так, то не было ли желание написать такой подробный текст стремлением исповедоваться? Жутко даже… Она с горечью перечитала абзац о мечтах Старрка о жизни в мире людей. Почему он никогда не говорил ей об этом? Знай она об этом, то, может, смогла бы уговорить их с Лилинетт сбежать ещё до битвы в Каракуре. Мир большой, в нем есть где спрятаться. Ах, если бы все сложилось иначе… Ей понадобилось некоторое усилие для того, чтобы перелистнуть страницу и продолжить чтение. «Ночь накануне была чертовски странной. Но все же достаточно приятной, чтобы у меня было стойкое желание написать о ней, чтобы сохранить каждый момент в своей памяти. Начну с того, что последние несколько дней мы с Арису то и дело ссорились. Какая все-таки сложная штука — отношения с людьми. Иногда очень сложно понять друг друга. Последнее из таких вот непониманий окончилось тем, что я продемонстрировал Арису Лос Лобос — и едва не заработал инфаркт, когда она потеряла сознание, не выдержав давления реяцу. Стоило ли оно того? Так или иначе, но когда она вдруг пришла ко мне посреди ночи, я как раз собирался ложиться спать — надеялся хоть немного выспаться, зная, что мне предстоит накануне. Проспать полдня, как частенько я это делал, вряд ли удастся. Но в итоге так и не смог уснуть, бродил по башне, пытался читать какую-то книгу и даже затеял уборку. Не то, что Лилинетт — та, легла спать задолго до полуночи, хотя обычно засыпает намного позже. Везет же. В итоге я просто бродил по комнате и думал, думал, думал… пока в дверь не постучалась Арису. Растрепанная, в ночной рубашке, в слезах — сказать, что я удивился, значит, ничего не сказать. Удивился и испугался: что произошло? В голову сразу полезли всякие жуткие мысли. Даже в какой-то момент подумал, что попросту уничтожу того, кто посмел её обидеть. И выберу наименее гуманный способ это сделать.» Арису изумленно подняла брови. Ничего себе. Она очень смутно помнила ту ночь и лишь предполагала, что именно тогда происходило. А реакция Старрка… это было крайне необычно, но в то же время ожидаемо. Люди, которые были чего-то лишены, сильнее других ценят это что-то и берегут его. А уж если кто-то посмеет отобрать «их прелесть»… бегите, просто бегите, глупцы. И лучше не оборачивайтесь. «Оказалось, что Арису мучили кошмары. Она и прежде говорила, что иногда с ней такое случается, но этой ночью её сны, судя по всему, были особенно жуткими. Все же люди невероятно хрупкие, если порождения их собственного сознания способны довести их до состояния полубеспамятства и невероятнейшей усталости. В итоге Арису сделала то единственное, что казалось ей разумным в такой ситуации — пришла ко мне. Не могу сказать, что она ошиблась. Закончилось все тем, что в какой-то момент Арису задремала у меня на плече: мы, как это часто, сидели бок о бок на кровати, прислонившись к стене, и беседовали. Я читал что-то вслух, надеясь, что любимая книга поможет ей отвлечься от мрачных мыслей. Она положила голову на мое плечо, то и дело поглядывая в книгу — в основном на иллюстрации, — и иногда что-то комментируя. И вот спустя несколько глав сон её одолел — оставалось лишь надеяться, что на этот раз он будет приятным. Возвращать её в башню я, конечно, не стал — побоялся разбудить. В итоге просто уложил спать на свою кровать, стараясь делать все как можно более аккуратно. Ещё никогда я не относился к чужому сну настолько бережно. Это было что-то совершенно естественное — помочь близкому человеку, сделав все, чтобы причина его слез больше не возвращалась. И вот Арису спала в моих объятьях — пожалуй, одно из лучших чувств: человек, который тебе очень дорог, засыпает рядом, как бы говоря «я доверяю тебе достаточно, чтобы забыться и доверить тебе свои жизнь и тело». Для того, кто большую часть жизни слонялся по пустыне в одиночестве, где тебя легко могут убить, пока ты спишь, такое доверие говорит больше, чем любое, даже самое красноречивое признание в любви. И меньшее, что я могу сделать — просто быть рядом и надеяться, что хотя бы рядом со мной её сон будет спокойным.» Арису захлопнула дневник, решив дать себе немного отдыха. Читать такие вещи… это было слишком. Ну почему она не знала обо всем этом раньше… насколько все могло быть иначе. Сдержать слезы горечи было невозможно — и, в общем-то, не так уж и хотелось. После этой небольшой разрядки появилось немного сил, чтобы продолжить чтение, благо оставалось не так уж много. «В какой-то момент Арису снова проснулась — разбуженная то ли моими неловкими попытками поправить сползшее на пол одеяло, то ли просто тем, что жар спал и организм пришел в норму. Я хотел что-то сказать, хотя бы извиниться за то, что случайно разбудил… как вдруг она улыбнулась, глядя на меня своими огромными глазами, сказала что-то вроде «Орихиме была права» и поцеловала, лишив меня надежды уснуть в ближайшее время — так много мыслей и эмоций в тот миг было во мне. Поцелуи, конечно, случались у нас и прежде, но сейчас все было иначе. Мои чувства были другими, ровно как и обстоятельства. Стало очевидно, что наш союз, скрепленный ритуалом, теперь был чем-то большим, чем просто необходимостью, мимолетным желанием и любопытством. Когда снова я снова обнял Арису, щекой чувствуя мягкость её белых, как снег волос, она вдруг заговорила снова. Из-за нашей позы и одеяла, которое она натянула едва ли не до ушей, её голос звучал слегка приглушенно. — Если бы мир завтра рухнул, что бы ты сделал? — Не знаю, — ответил я, совершенно не ожидав такого вопроса. — А ты? Арису посмотрела на меня глазами, полными какой-то странной решимости. Я заметил румянец на её щеках. Неужели снова жар? Но прикоснувшись губами к её лбу, я ощутил тепло. Горячий. Но у румянца была и другая причина — и когда Арису поцеловала меня снова, уже гораздо настойчивее, я все понял. И, в общем-то, не мог не согласиться: если завтра мира не станет, то я хочу, чтобы все закончилось именно так…» <i> Арису почувствовала, что вот-вот задохнется. Она начала нервно обмахиваться дневником, будто веером, чувствуя, как пылают её щеки. ПОЧЕМУ ОНА ЭТОГО НЕ ПОМНИЛА? Не сказать, что происходящее ей не нравилось, но все же хотелось сохранить воспоминания о таких вещах не только по пересказу в дневнике. Она пробежалась глазами по следующему абзацу и убедилась — поцелуи были только началом. Подумать только… Прошло ещё какое-то время, прежде она наконец дошла до последнего абзаца. <i> «Почти рассвело. Я так и не выспался, но, несмотря на это, чувствую себя счастливее, чем когда-либо. Сижу, пишу это все и знаю — после всего этого я просто не могу не вернуться. Ни за что не проиграю. Но если все же это случится… надеюсь, что однажды ты, Арису, найдешь и прочитаешь все это. Пусть эти записи расскажут тебе все то, о чем я не смог или не успел сказать тебе лично. Проживи хорошую жизнь, такую, какой у нас с Лилинетт никогда не было. Не бросай игру на гитаре, ведь у тебя отлично получается, и про тренировки тоже не забывай. Я многому успел тебя научить, теперь дело за практикой — и однажды ты обязательно станешь сильнее. Может, даже сильнее меня. У тебя впереди так много времени, не потрать его зря. Надеюсь, в будущем у тебя будет гораздо меньше причин для слез и ты больше не будешь делать себе больно. Жаль, что у нас было так мало времени, чтобы узнать друг друга получше. Я люблю тебя. P.S. Надеюсь, что все-таки смогу сказать тебе все это лично.» Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Арису вышла из ступора, смогла отвести взгляд от последних строк и пошевелиться. Все ещё находясь в трансе, она сделала глубокий судорожный вдох — и закричала. Крик длился недолго, но этих секунд было более чем достаточно, чтобы окончательно прийти в себя, испугавшись своего же голоса и того, что кто-то мог проснуться и прибежать выяснять, в чем дело. Арису в спешке погасила свет и легла, укрывшись одеялом и притворяясь спящей. Мысли перемешались в голове, до этого она и представить не могла, что человек может чувствовать ТАК много одновременно. Ярость, горечь, печаль, обида, едва слышные отголоски счастья от признания в любви — и, конечно, желание мстить. Непонятно кому и как, просто — мстить. Выместить на чем-то или ком-то свою боль и обиду, не имея возможности вынести давление чувств, буквально переполнявших её тело. Арису поднялась и нерешительно осмотрелась по сторонам, в глубине души зная, что именно ей нужно. Что-то тонкое и достаточное острое. Что-то, чем она сможет отомстить — и в первую очередь себе. Выместить всю боль, злость и обиду — так, как делала это множество раз до этого. Наказать себя за все нарушенные обещания и упущенные возможности.***
Урахара ещё не спал, когда услышал крик — короткий, но достаточно ясный, чтобы понять, что что-то случилось. Голос был женским, а значит это точно не дети и уж точно не Тессай. Арису! Намереваясь узнать, в чем дело, он направился в её комнату. Постучавшись, Урахара не стал дожидаться ответа и сразу вошел. Было довольно темно. У стены напротив он увидел силуэт — Арису сидела спиной к нему в какой-то пугающе странной позе, будто пытаясь сжаться в комок и тихо всхлипывала. Урахара почувствовал неладное и поспешил включить свет. — Арису? — Все в порядке, уходите, — её голос был тревожно спокоен для человека, который только что плакал. — Я так не думаю. Урахара подошел ближе, но Арису не обернулась, резко обхватив руками колени, будто бы пытаясь что-то спрятать. Из рукава кофты выпало лезвие — такие обычно бывают на бритвах, она попыталась засунуть его обратно — и в этот момент Урахара обратил внимание на порезы на её обнаженных ногах. Тонкие и неглубокие — девушка явно знала, как нужно резать, чтобы не причинить себе вред. Урахаре стало не по себе. Он осторожно сел рядом. — Что случилось? — Уходите. — Не уйду, пока ты мне не объяснишь, что произошло, — он не хотел давить на неё, но и оставить это просто так тоже не мог. Неужели подслушанный разговор расстроил её настолько сильно? — Пожалуйста, уходите, — казалось, что ещё чуть-чуть и Арису сорвется на крик. — Я… я не… я не хочу, чтобы вы видели меня такой. — Какой — такой? Арису ответила не сразу, будто подбирая слова и размышляя, стоит ли об этом рассказывать. — Странной. Слабой. Я не хочу снова остаться одна… да и идти мне, в общем-то, некуда, — она с силой обхватила колени и Урахара заметил, как побелели костяшки её пальцев, сжатых в кулаки. — И мне не нужна жалость. Было очень трудно подобрать подходящие слова. Утешать кого-то всегда сложно, а уж если он столкнулся с такой сильной потерей… — Я не думаю, что ты странная или слабая. Признаться, я мало знаю о твоем прошлом, но мне кажется, тебе пришлось пережить столько, сколько с некоторыми людьми не случается за всю жизнь. Поэтому твои чувства… они совершенно нормальны. Черты Арису немного смягчились.Она подобрала дневник, который так и остался лежать на футоне, и протянула его Урахаре, открыв дневник на записи, описывающей её появление в Лас Ночес. — Сначала эта запись, а потом самая последняя. Там много, но зато вам все станет ясно. Надеюсь. Пока Урахара был погружен в чтение, Арису принялась обрабатывать и бинтовать порезы, благо все необходимое уже имелось в комнате. Конечно, можно было просто исцелить их, не оставив и следа, но в данный момент это было не нужно. Что уж там: ей хотелось и дальше чувствовать эти боль и легкое жжение. Так она чувствовала себя живой. Так она могла отвлечься. Потихоньку девушка приходила в себя после этой недолгой истерики и начинала испытывать глубокое чувство стыда. А ведь уже не подросток, а снова туда же… как же неловко. Хорошо хоть Урахаре-сану нагрубить не успела, не придется лишний раз извиняться. И все же ужасно: показать себя в таком свете! Глупая, глупая, глупая… Закончив с оказанием себе «первой» помощи, она села рядом с гостем, украдкой наблюдая за выражением его лица во время чтения. Почти все время Урахара выглядел в той или иной степени удивленным. Когда мужчина вдруг залился краской и бросил смущенный взгляд на Арису, она поняла, что Урахара почти закончил чтение. — Ох… Арису сидела, обняв колени — но уже не так рьяно, и опустошенно разглядывала стену. Вот и все. Будь что будет. Урахара отложил дневник в сторону и ещё несколько секунд сидел, обдумывая прочитанное. Арису была права: он все понял. Но теперь не знал, что делать со всей этой информацией — и принялся разбирать её по полочкам. Арису пришла в Лас Ночес не по своей воле. Вероятно, она попала туда примерно так же, как и Орихиме, разве что в случае Арису заниматься её поисками было некому. О её существовании никто и не знал, в общем-то. Причиной были её способности, которые Айзен каким-то образом хотел использовать, но, судя по всему, либо не успел, либо в последствии просто не захотел. Вполне логично. В Лас Ночес Арису познакомилась с первым из Эспады — Старрком, они полюбили друг друга… и вот теперь он убит, а Арису… Урахара посмотрел на неё с плохо скрываемым сочувствием. — Мне так… А хотя к черту слова. Он обнял девушку — искренне и по-дружески. Пусть она и говорила, что не желает сочувствия, в такой ситуации обойтись без него было невероятно сложно. Хорошие люди не должны страдать. — Какого?! — ошарашенно воскликнула Арису, но сопротивляться не стала. Действия иногда и правда говорят лучше слов. Она устало опустила голову ему на плечо. Интересно, который сейчас час? Наверное, не меньше полуночи. — Спасибо. И простите за все, — она высвободилась из объятий. — Все в порядке, — Урахара улыбнулся уже привычной улыбкой, — я же говорил, что если тебе понадобится собеседник, то я всегда рад тебя выслушать. Просто знай, что ты не одинока. Арису улыбнулась. Она так давно хотела это услышать.