Черноморка

Понедельник стал по-настоящему окрыляющим днем. Я видела Мишу совершенно в другом образе, нежели в выходные. Он становился еще более взрослым, мудрым, а с очками так вообще был похож на человека, занимающего какую-то очень высокую должность, а не простого историка. В выходные он мог себе позволить немного отдохнуть, расслабиться и сбросить тот груз ответственности, которая лежит на его плечах в постоянные учебные дни. Миша становился собой, хоть я и видела, что рассказывает он мне совершенно не все. Нельзя не заметить его грустные глаза, когда я или он замолкает. У него миллионы секретов, которые он очень тщательно скрывает, и я сомневаюсь, что когда-нибудь смогу пересечь ту черту доверия, которую он себе задал, чтобы быть посвященной в его тайны. Наблюдая за ним на уроке, я все чаще начинаю задаваться вопросом: «Почему именно я?». Он мог приметить кого угодно в классе, у нас очень много длинноногих красоток, явно краше меня. Да и историю любая из них выучила бы с удовольствием, тем более рядом с ним. А сколько в классе еще людей, знающих историю в два, а то и в три раза лучше меня! Его движения все настолько плавные, а взгляд спокойно движется по классу в поиске еще одной, очередной девушки, которая, надев коротенькую юбочку и прозрачную блузочку, тянет руку в надежде, что Миша удостоит ее хоть капелькой своего внимания. Но он снова пропускает их, останавливая взгляд на очередном пацане, который сделал выбор в пользу телефона, а не его речей. Он так ровно и спокойно беседует с ним, не надрываясь, как порой делают другие учителя. Миша умеет сдержать свой пыл и оставить голову и разум в холоде, а я? Я порой даже предложение в его присутствии ровно произнести не могу! За весь урок он всего два раза прошелся по мне взглядом, будто удостоверяясь, что я сижу здесь и слушаю его. Ему не сложно что-то сказать в мою сторону, чтобы выдернуть из монолога, прямо во время урока. И все посмеются над его словами и моей реакцией. Стоит же мне попытаться что-то вставить на перемене, как все очень норовят показать мне жест глупости. Миша — человек харизма, а я даже шутить не умею. Замечаю, что взгляд историка снова прикован ко мне, я вовремя возвращаюсь на урок, замечая легкий кивок головой. Это было в третий раз за сегодня. Звенит звонок.       — Юль, а давайте-ка завтра в кино махнем? Последний день перед каникулами все-таки, я уже спросил у Арины и Руслана, они за, — Егор выглядит таким жалостным, я просто не знаю, как могу ему отказать. Мельком бросаю взгляд в сторону Миши, который хоть старательно делает вид, что не слушает, но явно сидит да еще и прислушивается.       — Эм-м, — я немного смущена таким поворотом событий. Впереди сидит мой парень, а меня друг в кино зовет.       — Что же это вы, Юля, заставляете приглашающего ждать ответа? — язвит историк, а я еще больше теряюсь в предположениях, что сказать: «да» или «нет». Замечаю, что Егора так же нервирует эта вставка с его стороны.       — А почему бы и нет? — вопросительно произношу я, замечая, что класс практически опустел. Это я скорее спрашивала у Миши, чем давала ответ уже воспылавшему надеждой Егору. Не успеваю ничего сказать более, потому что Кудрявский на прощанье обнимает меня, обещая отправить вечером афишу. Он покидает кабинет, а я так и остаюсь стоять между партой.       — Ну, да, ну, да — произносит Миша, задерживая свой взгляд на мне намного дольше, чем позволял ранее. Я разворачиваюсь и встречаюсь с его насмешливым положением губ и хитрым прищуром темных глаз.       — Я даже не успела ничего сказать! — надо же что-то сказать в свою защиту, пока Миша не решил меня съесть прямо сейчас и здесь.       — Ты имеешь право ходить с кем угодно куда угодно, — говорит он, поднимая руки в компромиссном жесте. Попытка сделать непринуждённый вид, а-ля: «смотрите, как мне все равно», не увенчалась успехом. Я замечаю его быстро прячущийся взгляд, который выдает его с головой. Не буду ни в чем упрекать его, потому что сейчас ведет он себя совершенно глупо. — И о чем ты сейчас подумала? — произносит Миша, подпирая щеку правой рукой. — Как я глупо себя веду? — его слова как всегда оказываются точны, нет смысла пререкаться или пытаться отнекиваться, потому что правду он уже нащупал и теперь не отпустит. — А как я должен реагировать на то, что какой-то пацан, в которого ты была когда-то «влюблена», приглашает тебя в кино? По-моему, совершенно адекватная и поддающаяся объяснениям реакция. Пожимаю плечами, занимая свое место перед ним. Он легко прочитал мои мысли, сам же их подтвердил, опроверг и доказал. Миша абсолютно адекватный и разумный человек, умеющий понимать людей: их чувства, эмоции и психологическое состояние. Который раз он доказывает это на моем собственном примере. Я даже ни слова не сказала ему, а он уже все знает. Талант психолога? Определённо, хотя сам себе помочь он явно не в силах. Все те тайны, которые Михаил Васильевич так упорно и настойчиво прячет отражаются на его лице. И, будь это я не его девушкой, тоже бы заметила, что этот человек — загадка. Иногда его умение отвечать так, как получается, говорить так, как говорится, и понимать, как правило, правильно делают его явным учителем не только в школе, но и за пределами учебного здания. А это порой сильно напрягает и мешает, потому что его виденье насквозь пугает и не даёт возможности начать разговор на интересующую меня тему.       — Юля? — он спрашивает меня, а я вырываюсь из своих мыслей, встречаясь с его взглядом. Он снял очки и теперь смотрит на меня без какой-либо помехи. Он выдерживает мой взгляд, снова начиная читать мои мысли. — Что не так? — спрашивает Миша, явно обеспокоенный моим состоянием.       — Все нормально, — пожимаю плечами я, возвращаясь к возне в своем пенале, лишь бы не встречаться с ним взглядом.       — Я вижу, как все отлично, — настойчиво произносит Миша, заставляя меня снова посмотреть ему в глаза. — Давай поговорим, если тебя что-то тревожит, — предлагает он, вставая из-за своего стола, и, развернув стул, садится напротив меня. — Ты какая-то задумчивая сегодня, — издалека начинает он, а я опять пожимаю плечами. — Долго плечами пожимать собираешься?       — Могу говорить, не знаю, это лучше? — слишком резко спрашиваю я, замечая, как Миша от моих слов немного оторопел. Я еще раз прокручиваю их в своей голове, осознавая, как резко, колко и обидно они прозвучали для Миши. Но он все еще сидит и смотрит на меня. — Прости, — говорю я, складывая руки на парте и кладя на них свою голову.       — Юль, говори, хватит в себе все держать, — тихо говорит он, приближаясь ко мне и гладя своей рукой мои волосы.       — Закрой дверь, — прошу я, поднимая голову. Миша согласно кивает, выполняя мою просьбу. Не хочу, чтобы в какой-то ненужный момент сюда кто-то зашел.       — Давай поговорим, — говорит он, а я немного с грустью смотрю на него, думая с чего бы начать: с того, почему я, или, что он не уделяет внимание моим мыслям и чувствам. — Начни хоть как-то, а то я совершенно не понимаю, что не так, — видимо, читать он может не совершенно все.       — Почему я? — начинаю немного не из той темы, о которой хотела бы поговорить подробнее, но мне совершенно точно нужен ответ на этот вопрос.       — У вас у всех стоит такая установка, что обязательно надо это спросить? — Миша пытается хоть как-то отшутиться, чтобы на моем лице появилась улыбка, но этого не получается. Он, осознавая свою неудачу, начинает уже серьезно. — Юля, а кто еще? Хочешь, чтобы я перечислил тебе все причины и следствия? — киваю, а Миша вздыхает, потому что видимо у него миллион обоснований. Пусть поделится хоть половиной. — Скажи мне, пожалуйста, кого я еще знал, когда только увидел класс? Наверное, ты была единственная, поэтому я и пошел с тобой на эту «сделку».       — Зачем?       — Зачем? — повторяет он, удивляясь, что я задам его именно сейчас. — А как иначе? Скажи мне, кого мне хвалила сначала твоя сестра, потом педагогический коллектив, когда отдавал мне ваш класс на выпуск? Я просто уже заранее знал, что ты умеешь работать, сможешь выучить все от корки до корки. Но ты меня не очень полюбила, как только увидела, вероятнее всего, из-за Кати, поэтому пришлось придумать, как заставить тебя ходить на дополнительные по истории, — он действительно разложил все по полочкам, все начало года прошло именно так и именно поэтому я не доверяла ему. Замечая мой приоткрытый рот, Миша вставляет. — Опережу твой следующий вопрос, ты мне тоже доставила очень много проблем в начале.       — Да? — с иронией произношу я, складывая руки на груди.       — Не дуйся! Думаешь, я прям шел сюда работать намеренно зная, что ты учишься здесь? Совершенно случайное стечение обстоятельств. Я вообще сомневался, что у меня каким-то образом получится начать работать с тобой, прекрасно зная свою ситуацию, — в голове сразу возникает еще большая тележка вопросов, подвезенная составом «Подсознание» на станцию «Откровения Миши». Он тяжело вздыхает, но отвечать мне не намеревается. — Но у нас с тобой идеальное понимание, помнишь контрольную в начале года? Вспоминаю, как Лиза сзади меня спрашивала у Михаила Васильевича что-то про печать, как Миша сидел на последней парте «полностью» сконцентрированный на тетрадях другого класса, как я с радостью и удовольствием раздавала всему классу ответы, потому что хотела доказать после первой своей оплошности, что я знаю историю. И, кажется, это у меня получилось. Я киваю головой, окончательно освежив этот отрезок времени в моей памяти.       — А первая олимпиада? Думаешь, я всерьез надеялся, что ты сразу пойдешь брать призовые места? Все приходит с опытом и у тебя пришло, — Миша напоминает мне недавнюю олимпиаду, на которой я наконец-то сумела попасть в тройку.       — Зачем ты приводишь все это? — меня немного раздражает его хождение вокруг и около темы.       — Я отвечаю на заданный тобою вопрос, — спокойно говорит он. — Ты спросила, почему ты, а я говорю тебе, что так повлияло на мое решение. Тем более, когда я понял, что происходит, я не мог иначе, — могу догадаться, что он имеет в виду, но не собирается озвучивать, прекрасно понимая, что я пойму его.       — И как давно? — снова вопрос, а мое сердце замирает. Его ответ действительно может сотворить чудо, но не разрешит всех проблем, которые появились между нами.       — С ноября, — этот месяц бьет меня по ушам. Так давно?! И все это время он молчал? Хотя, его понять совершенно просто. Такие чувства испытывать не к вовсе кому, а к своей же ученице. — Понимаешь, да, что мне оставалось делать? А я свое слово держу, я пытался помочь тебе привлечь его внимание, хотя больше делал это для себя.       — Какой самовлюбленный, — тихо произношу я, рассматривая носки своих балеток. Миша слышит мои слова.       — Просто собственник, — отвечает он, а я немного смущаюсь этого слова. Все это слышать от него в мой адрес до сих пор немного непривычно. Да что говорить немного! Много! Слишком неожиданно. — Поэтому внимание Егора мне и не нравится, кому бы оно понравилось? — я встречаюсь с ним взглядами. Он смотрит на меня совершенно прямо, не прячась ни за какими рамками приличий и прилюдий. Темный омут его глаз увозит далеко, а порой мне кажется, что в этих глазах я способна видеть космос. Они настолько темные. Этот довольно долгий зрительный контакт его забавляет, и я вижу как в некогда серьезном взгляде мелькают смешинки и задорные огоньки. А после он качает головой, опуская ее на руки, которые покоились у него на коленях, закрыв глаза. — Долго сканировать еще будешь? — он смотрит на меня исподлобья с легкой улыбкой на губах.       — Запрещаешь?       — Никак нет! — он в компромиссном жесте поднимает руки, снова опираясь на спинку стула. — Это не основной ведь вопрос был, да? Задавай следующий, — Мише не терпится поскорее закончить с этим, я вижу, что он мучает себя, потому что не может быть откровенен со мной во многих вопросах, но я не собираюсь спрашивать ничего такого, на что ответ он не сможет дать. Я поняла, что все это касается его прошлого.       — Ты не думаешь, что ты слишком психолог? — он удивленно поднимает брови, уходя в анализ.       — Перегнул палку? — я согласно киваю, Миша виновато опускает голову. — Прости, пожалуйста. Слишком долго я обитал среди учебников и книг, а поэтому иногда и могу поумничать. Меня учили быть совершенно другим человеком, но профессия въелась в меня полностью и с головой. Если хочешь, я могу вообще ничего не говорить и не догадывать за тебя.       — Нет-нет, — я отрицательно мотаю головой. — Это очень здорово, но иногда из-за этого ты все говоришь за меня, а я хочу слышать это не от тебя, а чтобы ты помог мне словом.       — Я тебя понял, прости, пожалуйста, — он встает и протягивает мне руку. Я принимаю ее, а Миша быстро заключает меня в свои объятия. — Прости, солнце, — он целует меня в макушку, а я обнимаю его за торс. Помню, как-то я так обнимала папу, когда была помладше.       — Я не виню тебя, просто так ты делаешь все за меня, а я тоже хочу принимать во всем участие, — одной рукой Миша взлохмачивает волосы у меня на голове, а я немного недовольно хмурюсь, хотя и признаю самой себе, что чувствовать себя маленькой девочкой рядом с ним — бесценно. Мы бы так и стояли, если бы Миша не нагнулся ко мне, внимательно наблюдая за тем, как я, крепко прижимая к себе его торс со счастливой улыбкой на губах и закрытыми глазами, получаю удовольствие от этого момента. Я чувствую, как он хочет что-то сказать, но, только набрав воздуха в легкие, передумывает, выпуская его наружу. Я поднимаю голову вверх.       — Историей будем заниматься? — я согласно киваю, прекрасно понимая, что какие бы отношения между нами не происходили, какие бы проблемы не возникали, мы должны готовиться к экзамену, что будет правильно и разумно. — Юль, — говорит Миша, когда я сажусь на свое место, и мне приходится повернуть голову в его сторону. — Спасибо за твою честность, — он легко целует меня в щеку, быстро отрываясь. Более длительный контакт точно не позволит нам позаниматься сегодня. Но я прекрасно знаю, что смогу получить намного больше, сделав его задание намного быстрее.