Больше за весь день мы не проронили ни слова. Миша явно пытался вернуться в реальность из своей истории, а я еще раз все прокручивала в голове, понимая, что теперь любое его решение, слово и действие ровно и прямо зависят от того, что он думал, как бы поступил его брат. Но вряд ли бы брат позволил или посоветовал ему встречаться со своей же ученицей. Значит, не все он решает, думая о брате, но все равно это сильно повлияло на него.
Терять любимого человека всегда тяжело, но Миша справляется, хотя ему это и сложно дается. Он грустит, он скучает по брату, он явно не хотел, чтобы все так сложилось, впрочем как и я. Понимаю, почему учитель держит это в себе, это его уязвимость. Но, разве когда по-настоящему любишь, ты не способен к пониманию и поддержке. Когда бы он мне это не раскрыл, я бы никак не воспользовалась этой его слабиной.
Я лежала у него под боком, прислонившись щекой и ухом к его левому боку, слышу его биение сердца, чувствую, как поднимается и опускается грудная клетка. Он долго сохраняет одно положение, не замечая течения времени. Я несколько раз меняю позу, но не перестаю думать. Саша для него — человек невероятной силы, которая все равно продолжает заботу о детях, хотя рядом нет мужа. Миша явно стремится быть кормильцем, но работа учителем не приносит такого большого заработка.
После рассказанной им истории его статус в моей голове резко поднимается: он благородный, ответственный и очень правильный, и хорошо воспитанный человек. Брат оказал на него сильное влияние, поэтому ему так тяжело пережить его потерю. Даже, если он как может пытается прятаться за масками, улыбками и ухмылками, оно не делает лучше ему в первую очередь. Очень хочу помочь ему, но даже не знаю, что я могу сделать для него…
— Миш, — тихо начинаю я, слегка дергая его за рукав. — Я могу тебе чем-то помочь? — он медленно переводит взгляд на меня, все еще вижу в нем пустоту.
— Ты и так очень сильно помогаешь, ты не назойлива, уважаешь чужие мнения и решения. Твоя поддержка уже лучшая награда и помощь мне, — я еще крепче прижимаюсь к нему. — Вернуть брата я уже никак не могу, но знала бы ты, как я хочу его познакомить с тобой, — сажусь, внимательно смотря на него.
— Правда? — именно в такие моменты становится понятно его отношение ко мне. Брат — его лучший друг, и знакомить его с абы с кем Миша точно не стал бы, а значит… Он ценит то, что происходит, мое отношение к нему.
— Поверь, — я борюсь с желанием прикоснуться к его губам. — Ты бы ему понравилась. Ему всегда нравилось то, что нравится мне, — он снова ухмыляется, а я понимаю, что мне удается его вытянуть из мыслей о брате.
— Даже то, что ты встречаешься со своей несовершеннолетней ученицей? — я поздно понимаю, что сказала это так же, как Арина вчера.
— Что за тон? — он морщится, — Что случилось? — понимает, что я рассказала ему далеко и вовсе не все.
— Ну, в общем… — я тяжело вздыхаю, потому что боюсь того, что может произойти дальше. Не пожалеет ли Миша о своем решении довериться после моих слов? — Арина выбила из меня слова, что я встречаюсь с тобой, отчитала меня, как маленькую девочку, а потом сказала, что помогала Егору со мной… — Миша приподнимает бровь, явно прося более подробного рассказа. — Егор следил за мной, он видел, какая я выхожу после дополнительных с тобой, он просил, чтобы Арина рассказала ему о моих увлечениях. Это была ее идея пригласить меня в кино, только, когда Кудрявский понял, что все это бесполезно, ее уже было не остановить.
Миша задумывается, пока я ломаю себе пальцы, то складывая их ровно, то выгибая во всю максимальную длину. Не решаюсь смотреть на него, потому что мне действительно очень неловко и неудобно, что моя же лучшая подруга сейчас сидит где-то и думает о том, как не дать мне и Мише сблизиться. Она совершает серьезную ошибку, но не понимает этого. Арина даже не знает, что происходит между нами, что я нашла в этом человеке.
— Спокойно, — совершенно уверенным и твердым тоном произносит Миша, тоже садясь и внимательно сканируя меня взглядом. — Посмотри на меня, — отрицательно мотаю головой. Он вздыхает. — Я не буду тебя ругать, успокойся, — он сам прижимает меня к себе, взлохмачивая волосы. — Давай решать проблемы по мере их поступления, а? — его поддержка для меня сейчас особенно важна, ведь я не вижу отторжения с его стороны, хотя это было вполне понятно и ясно почему. Потом шепотом добавляет, бурча под нос: — Всегда знал, что Веселкина не тот человек.
— В смысле? — интересуюсь я.
— Ты когда-нибудь прислушивалась к ее голосу? — мотаю головой. — А ты вот попробуй на досуге, послушай повнимательнее. Он же настолько резкий, громкий и до жути немелодичный, — я хихикаю, смотря на то, как искривляется лицо Миши передо мной. — Это не смешно, это суровая действительность! — вот он и вернулся.
***
«Спишь?»
Это сообщение застало меня врасплох. Мы расстались больше пяти часов назад, проговорив все оставшееся время после разговора про голос Арины на совершенно разные темы. Я узнала, что у Миши нет любимого цвета, а в школе не было любимого предмета. Он никогда ничего не выделял, поскольку ко всему относился спокойно и уважительно. Определенно, его очень привлекала история, книжки по которой он мог читать днями и ночами. Плюс у него была, как говорит Миша, очень хорошая учительница, основательно знающая свой предмет. Хоть у него и нет высшего образования по профессии учитель истории, я все равно чувствую его профессионализм, он знает предмет, который преподает и вертит им как захочет.
Я еще раз перечитываю сообщение, понимая, что, уйдя в свой монолог, забыла ответить на него.
«Нет, я думаю»
И я вправду думала о том, что произошло с Мишей, как он это пережил, какие жертвы он понес. Его история меня поразила, что я не могла не перестать прокручивать ее в голове. Настолько теплые и крепкие отношения сложились между ними, что этому можно позавидовать. Невольно я сравнила их с моими взаимосвязями с сестрой и на что натыкалась? Одна ложь, приукрас, секреты, тайны… Нет такого доверия и взаимовыручки, какая была у Миши и Алексея.
«Я тоже»
Коротко и просто. Могу представить себе Мишу, который лежит на той самой кровати, редко вытирая нос платком, иногда подкашливая, и смотрит в белый потолок, задумавшись. Удивляюсь, что мне не следует вопрос: «О чем думаешь?». Видимо, я настолько предсказуема или просто ему не хочется снова поднимать больную тему. Если он не задал его, могу же спросить я.
«О чем думаешь?»
Ответ приходит через несколько минут.
«Вот думаю, если я привезу тебя к родителям на следующие выходные, чтобы познакомиться, не поспешу ли я?»
Сердце замирает. То есть так просто? То, что я его ученица, его не смущает? Он не думает, как на это отреагируют его родители? А что подумает Саша? Она вряд ли смогла подумать за столь маленькое время нашего знакомства, что я младше Миши на десяток лет. Телефон падает из моих рук, больно ударяя по носу. Морщусь, поднимая гаджет.
«Ты не слишком торопишься? Ты не забыл, что я твоя ученица?»
Могу поспорить, что сейчас он довольно ухмыльнется, но все равно прокрутит мои слова в своей голове. Ответ не приходит долго. Надеюсь, он не пишет какой-то трактат на эту тему. Уменьшаю яркость на телефоне, чтобы она не била в глаза. Он хочет познакомить меня со своими родителями… В голове не укладывается.
«И? Тебя это останавливает когда-то, что я твой учитель?»
«После того, что случилось, нет, но я же не знакомлю тебя ни с Катей, ни с мамой и папой»
«Не бойся, Черноморка. Я хорошо подумал, прежде чем предложить тебе это»
Мое сердце снова делает кульбит и замедляет свой ритм. Почему-то Мише удается смотреть на ситуацию спокойно, не боясь ничего: ни осуждения, ни отказа всех, для меня же наши с ним отношения это тайна за семью печатями. Его спокойствие и удовлетворение ситуацией и происходящим должны меня, наверное, успокоить, но погасить чувство страха и тревоги у меня в душе не получается.
«У моего племянника будет день рождения, приглашаю тебя»
«Только если ты меня не оставишь наедине с твоими родителями»
«Договорились»
