сотни

Юная Кусланд выглядывает из-под руки отца, смотря на него пронзительно и твердо. — Что происходит, папа? Брайс не улыбается и не треплет ее по голове привычным жестом, он кладет руку ей на маленькое худое плечо, затянутое в ткань платья, и отвечает: — Этот человек совершил преступление. Он должен ответить за него. — Что он сделал? Нищий, сгорбившийся перед ними, склоняется к земле еще больше — еще чуть-чуть, и коснется лбом каменного пола. По обе стороны от него стоят стражники, готовые увести провинившегося в любой момент, когда прикажет хозяин. — Он обокрал дочь пекаря, Волчонок. Та шла со свежеиспеченным хлебом, торговать им на рынке, но он напал на нее. Обошлось без серьезных увечий, но все-таки — это преступление. Элисса смотрит внимательно на нищего, а после — Брайс не успевает ее удержать, и его пальцы замирают в воздухе, — она подходит к нему. Элиссе девять лет, но возвышается над нищим она так же статно и строго, как и ее отец. — Зачем ты сделал это? Детский голос звучит уверенно и крепко — насколько это вообще возможно, и у Натаниэля, стоявшего в это время возле Рендона Хоу и наблюдавшего за Кусландами со стороны, замирает сердце — Я был очень голоден, госпожа, — голос дрожит и звучит глухо — преступник прекрасно знает, чем ему грозит его преступление. — Отец, — Кусланд смотрит на Брайса через плечо, — У него просто не было выбора. Помилуй его. Старший Кусланд смотрит ошарашенно, хмурится — и встречается взглядом с Рендоном. «Неужели ты пойдешь на поводу у девятилетней дочки?» — читается в глазах у Хоу. Кусланд не хочет идти на поводу. Он хочет рассудить это дело максимально справедливо, насколько это возможно. Дочь смотрит пристально, сквозь длинные черные ресницы, и невольно сминает в пальцах ткань своего платья. Нервничает. Но она уверена в своей правоте — и это у нее ничем не отнимешь. — Он голодал, отец. Ограбить ту девушку его вынудили условия. Маленькая фигурка девочки выглядит немного нелепо, но Натаниэль отчего-то невольно испытывает к ней уважение. — Законы одинаковы для всех, Элисса, — в голосе Брайса прорезается сталь. — Он должен быть наказан по правилам. — Как один и тот же закон может оправдывать разные преступления? — не дрогнув возражает Элисса. Брайс замолкает и погружается в раздумия. Все вокруг выжидают. — Дайте ему еды и отведите к пекарю. Наверняка у него найдется какая-нибудь работенка — пусть отработает украденное, — и, глядя в ожившие глаза нищего, строго добавляет, — Второй раз милосердие моей дочери тебе не поможет. Рендон неодобрительно хмыкает, а Натаниэль едва заметно улыбается. — Ты будешь казнен за воровство и за измену, — голос холодно ударяется о каменные стены его темницы. — Точно как твой отец. Он даже представить себе не мог, насколько могут измениться ее представления о справедливости за десять лет.