***
в возрасте десяти лет он находит в кладовке ящик с его старыми вещами. в нем одежда, погремушки, резиновые штуковины специально для этапа «у меня растут зубы и я должен грызть, блин, мам» и кассеты. дейв рассматривает их со всех сторон, разглядывает кладовку на наличие кассетника и довольный спускается в гостиную, когда находит иной. подключить кассетник к телевизору — дело пары минут. дейв садится прямо на пол и нажимает «play» на пульте, задержав дыхание. запись начинается с лица мамы, которое слишком близко находится к камере. она моложе, чем в настоящем, и одета в свой розовый халат, который порвался в прошлом году. лицо её недовольное, губы поджаты. — блять, как это включается? запись идет? все нормуль? — лицо отдаляется, и в кадре появляется младенец, совсем крохотный и бледный. — дейви, если ты слышал первое слово, забудь его — оно плохое. рокси улыбается и поворачивается к ребенку, приближая его. — тебе сейчас всего семь месяцев, прелесть, правда? младенец моргает, тычет прямо в объектив пальцем, и мама смеётся, убирая камеру немного в сторону. — совсем скоро ты вырастешь и будешь защищать свою мамочку, да? я буду ждать этого, малыш. очень люблю тебя. и запись заканчивается. дейв не знает, что испытывает, но в груди очень тепло, а в горле ком. он смотрит кассету за кассетой, на каждой мама вместе с ним, рассказывает что-то, пытается кормить его с ложки, делает пюре. она выглядит отдохнувшей и счастливой, такой, какой он совсем отвык её видеть. сзади кто-то подходит, кладет руки на его плечи, и мальчик вздрагивает. у мамы в настоящем мешки под глазами и оттенок кожи нездоровый, совершенно бледный. она целует его в лоб, садится рядом. — что смотрим? — игриво толкает в бок и переводит взгляд на экран. в то же мгновение её взгляд наполняется нежностью. — где ты их откопал? — имеет в виду кассеты. — кладовка. женщина окидывается на спинку дивана, притягивает его ближе к себе. — помню, я думала что сделав их, отдам тебе на восемнадцатилетие, но потом эта идея потеряла привлекательность. дейв кладет свою голову ей на плечо, прикрывает глаза, когда чужая рука начинает гладить его по макушке. — ты выглядишь счастливой на них. мама усмехается, не отрываясь от просмотра. — конечно, ты ведь стал самым большим кушем, что мне удалось урвать за всю жизнь. и они замолкают, увлеченно окунаясь в прошлое. время, когда все только начиналось. когда все было немного лучше.***
на его шестнадцатилетие она говорит «можешь выпить сколько и что захочешь» и машет рукой на свой шкаф с алкоголем. дейв смотрит на неё неуверенно, подходит ближе к тому, что в детстве так хотел завалить, чтобы все бутылки разбились. перед глазами всё разочарование и пропуски в школе из-за того, что с мамой надо было остаться. все страхи и мысли об одиночестве, нервные слезы. дейв берет бутылку джина, который мама так любила раньше, смотрит на жидкость внутри. в её бокале он смотрелся как зелье, а она была похожа на добрую колдунью. рокси с улыбкой на лице говорила о том, что когда-нибудь он поймет, в чем прелесть затмения, громко смеялась. это был её способ успокоиться, забыть о чем-то, что слишком тревожит. дейв открывает бутылку в своей комнате, пустым взглядом буравя старого плюшевого осьминога. он не трогает бокалы, стаканы или кружки, делает первый глоток с горла, морщась от вкуса. «можешь взять терновый джин, он сладкий, тебе понравится» — она довольно смотрела на него, когда он метался взглядом от вина до водки. в её позе читалась расслабленность и необъяснимая взрослая черта, которая делала её именно женщиной в глазах мальчика, а не юной девушкой. он прикрывает глаза, садясь на мягкий белый ковер, пальцами ног упирается в ножку кровати. глоток за глотком, и в горле першит и жжет. на кухне его ждет большой шоколадный торт и банка арахисовой пасты, мама решила, что сегодня у её сына должен быть идеальный день. с морем сладостей, выпивкой и тусовкой. которая не состоялась, потому что дейв не стал приглашать кого-то, ведь все его друзья очень далеко. он проверяет уведомления на телефоне, включает песню, что стоит на повторе уже три дня, и ложится на спину. за окном сугробы снега и облака на небе. он в шерстяных носках, которые связал сам когда-то, пижамных штанах и огромном свитере. в животе как-то тепло, даже горячо, и он пьет еще и еще, морщась, кривясь, но не останавливаясь. может сейчас он поймет всю прелесть затмения? дейв правда надеется на это. язык становится ватным и в голове совсем пусто. он делает попытку закинуть ноги на кровать и тут же прекращает это дело, потому что начинает мутить. поднимается на ноги, ероша волосы, тряся головой. нужно занять себя чем-то.(***)
он делает микстейп под названием «для грустных неудачников » около двух часов, и уже под вечер спускается на первый этаж. мама втыкает в торт свечи, что-то мыча себе под нос. дейв обнимает её со спины, носом утыкается в шею. — что ты делаешь? она улыбается, заканчивая свое дело. — праздник, — поворачивается к нему лицом, в ответ обхватывая худые плечи. — уже успел напиться, м? парень фыркает, качает головой. — всего немного попробовал. женщина смеётся, качаясь туда-сюда и завлекая его в непонятный танец. — а зря. но ничего, ты можешь выпить со мной. они кружатся по комнате, наслаждаясь теплом друг друга. мама отстраняется неохотно, щелкает сына по носу. она зажигает все свечи зажигалкой, с волнением смотрит на него. — задувай, ну же! дейв усмехается её инициативе, гасит все за раз. им не нужен нож, чтобы что-то отрезать, достаточно ложек, чтобы есть так. мама наливает себе ликер, пристально смотрит, как он ест. — вкусно? — шикарно, ма, спасибо. их посиделки длятся сразу и быстро и долго. мама ударяется в воспоминания о прошлом, рассказывает про свои студенческие годы. её смех настолько заразителен, что дейв смеется тоже, и все его лицо в шоколаде, но убирать так лень. бутылка джина оказывается распитой на двоих и тайны, которые хотелось раскрыть, выползают наружу. дейв говорит так много, его распирает, а мама подливает в бокал еще и подпирает голову рукой. этот день заканчивается хорошо для каждого. в ленивой атмосфере и ватном пространстве. мама засыпает на его плече, пачкая помадой свитер и сопя. дейв погружается во что-то вязкое, смотрит на свои носки. затмение это действительно прелестно.***
за свои промахи мама платит одним днем в диснейленде. она ведет взбудораженного дейва туда за ручку, тяжело вздыхая на то, что они в парке для детей, и ей отдыха точно не будет. мальчик тянет её на каждый аттракцион, вертит головой во все стороны, и упрашивает закупиться в магазинах с сувенирами. ободок с ушками не покидает его голову еще долго. вечером мама садится за стол в одном из кафе, устало, но довольно, смотрит на сына, ерошит его волосы на макушке. — и как? дейв кивает быстро-быстро, широко улыбается. — здесь очень круто! мальчик не вспоминает о том, что послужило причиной их нахождения в парке, ему не важно, что сделала или не сделала мама. и пусть ему было немного обидно, что она не пришла на родительский день, он все равно рад, что ей не совсем все равно на него. ночью, когда начинается главное шоу и все небо над парком в ярких пятнах, женщина поднимает сына к себе на руки, давая рассмотреть ему все в полной красоте, не за спинами людей. взгляд мельтешит по вспышкам и замку, все внимание уделено чистому восторгу и трепету. она с нежностью утыкается носом в мягкие светлые волосы, прикрывая глаза. для своего мальчика она не против немного походить, потратить деньги и не пить, придерживаясь сухого закона. лишь бы ему было хорошо.***
взгляд скользит по странному и непонятному тексту, и дейва затягивает. мутная темная слизь окружает со всех сторон, и он на дне всего. желудок скручивает, и голова кружится, дейв чувствует все сразу, словно не находясь больше нигде. руки — потемневшие и горящие черным — двигаются замедленно, словно не он ими управляет, а кто-то другой с задержкой в пару секунд. а язык шевелится слишком быстро, и рот раскрывается, но слова вылезают не на привычном английском. дейв не понимает сам себя, и его раздирает, все нутро, до самых пят. в голове тесно и вместе с тем пусто, перед глазами — каждая частица окружающего пространства. он думает лишь о месте и том, что мир вдруг погрузился во тьму. но на самом деле это он сам погрузился в г л У Б И н у дейв парит над землей, охваченный и опущенный. его пяты касаются камня, и черный перед глазами смешивается с красным. мать лежит на спине, и её лицо не видно ему, но волосы все также идеально лежат из-за большого количества лака. о скорби он не думает. только об отмщении. джейд появляется незаметно, и он пытается ей сказать, но язык шевелится все еще слишком быстро, и слова невнятные. не привычные. он хочет коснуться подруги, но руки все еще в черном, и дейву остается лишь вести, уставившись во все, не ощущая ничего. джек нуар как демон — несет за собой смерти и ужас, он беспощаден. его душа пылает ненавистью, но и душа дейва пылает тем же. непроглядным огнем, который заставляет двигаться, действовать. их сталкивает в друг друга смерть джейд окрашивается в красное и дейв машет руками. он все еще почему-то падает.