***
- Так, скоро уже будет готово, - альфа заглядывал в духовку, где стоял пирог. Сокджин готовил ужин для всей семьи, следуя указаниям врача, который сказал соблюдать Юнги диету, но старший сидит на ней тоже за компанию, стараясь не обижать мужа. Радует хотя бы то, что через пару месяцев Сонмину будет годик, а это значит - диете конец, ведь ориентируются они по возрасту малыша. Джин приготовил смесь для сына, поставив в теплую воду, чтобы не была горячей и чтобы не остыла, и принялся за морковно-яблочное пюре, ведь они начинают добавлять в рацион некоторые продукты, перетертые в кашки. - Идем кушать, - громко сказал альфа, заходя в гостиную, и тут же закрыл рот ладонью. - Боже, сколько можно спать... Юнги лежал на полу в окружении подушек, в то время как на нем удобно расположился Сонмин, из ротика которого течет слюна. Омега круто изменился, став более мягким, хотя язвительность и стеб никуда не исчезли. Даже во сне он обнимал сына, ведь помнил, как тяжело малыш ему достался. Сокджин умиляется, но все равно идет будить, потому что сейчас спят, а ночью будут бодрствовать, звеня игрушками-погремушками. - Юнги~я, просыпайся, - альфа трогает чужое плечо, потряхивая, а после проводит рукой по смоляным волосам. - Пять секунд, - мычит, хватаясь за ладонь Кима и прижимая её к губам. - Сейчас, иначе ночью замучаемся, - тот послушно открывает глаза, точнее только один и всматривается в лицо напротив, руками проверяя не упустил ли ребенка во время сна. - Эй, Мин-Мин, вставай, - Юнги, неизвестно для брюнета откуда, достает платочек, вытирая слюнки, и треплет мальчика за щечку. Тот кряхтит и кулачком чешет то место, куда только прикасались пальцы омеги. - Ну же, соня, открывай глазки. - Малыш, идем кушать, просыпайся, - Джин гладит маленькую макушку с пушком волос, переходя на спину, которая как две его ладони. Такой маленький, такой тепленький и пахнущий молочком, такой родной, его с Юнги сыночек.***
Когда дети спят, золотое время. А если ночью, то для Тэхёна вообще бесценно. Он соскучился по Чимину, который всегда в заботах по уходу за их девчонками, но Ким тоже не отстает, умеет плести косички и сам складывает их вещички в шкафу, одевая старшую по утрам в садик. Папины малышки, Тэ готов все отдать за их смех и ласковую улыбку Чимина. Любит, когда Тэми показывает ему свои рисунки или поделки из пластилина, просится покататься на шее или просто пообниматься, сидя на полу, а потом в шутку подраться и стрелять в папу из игрушечного пистолета, который стонет и зовет медсестру на помощь, ибо умирает. Любит, когда Хеджин подходит, немного шатаясь, а то и вовсе подползая, если лень, и спрашивает о той или иной вещи, как называется и зачем вообще, а потом протягивает свои ручки, чтобы вместе идти искать детальки игрушек, разбросанных по всему дому. Киму нравится такая семейная жизнь и такой горячий Чимин, который только из душа и лишь в одном халате. - Иди ко мне, - Тэ приподнимает край одеяла, приглашая к себе. - Неа, - Пак улыбается во все тридцать два, наблюдая за мужем, который в одних лишь боксерах и с сексуальным беспорядком на голове жаждет внимания. - Ну ладно, сам возьму, - русоволосый перекатывается на край и подрывается, сгребая омегу в охапку и таща к кровати. - Будем спать, - произносит блондин, когда его укладывают на постель и распахивают полы халата. - Конечно, спать, - обещает Ким. Мужчина водит руками по телу, жадно сжимая, наблюдает, как учащается дыхание Чимина, как вздымается его грудная клетка и ползут мурашки по коже. Пальцы касаются укуса, который почти сошел, опускаются к соскам, обводя и дразня каждый, и останавливаются внизу живота. Там белесый шрам протягивающийся в другую сторону, который служит напоминанием о рождении детей и часах мучения Чимина во время родов. После кесарева омегу спросили на счет следа, но врач получил отказ на предложение об избавлении от шрама. Это тоже часть Пака, и она останется с ним до конца. Блондин обхватывает смуглые бока бедрами, пытаясь быть ближе, и трется попкой. А Тэхён, он просто любуется и никогда, наверное, не сможет поверить в это чудо, выигрышный лотерейный билет. Он наклоняется, поцелуями поднимаясь от живота к ключицам Пака, который выгибается от ласки любимого мужчины. Тэхён нависает сверху, чуть касаясь губами чужих, дышит часто и смотрит в глаза, где так же плещется океан чувств. Ким чмокает скулы, подбородок, шею и снова возвращается к губам. - Не бойся, я всегда буду рядом, - шепчет русоволосый. - Люблю тебя, Тэхён, - рука Чимина обвивает крепкую шею, немного надавливая, чтобы наконец добраться губ мужа.