So Wise We Grow

~*~ На следующий день Джиму и Споку пришлось сделать исключение в правиле «не оставлять Энтерпрайз без присмотра одного из них», чтобы проводить их «друзей» с Кавизума к командованию Звездного Флота. Была церемония, конечно, всегда есть церемония, а потом они со Споком удалились, чтобы разобраться с административными вопросами, используя возможность поговорить с Командованием, пока она есть. Большинство из этих встреч – обоснование расходов, оценка эффективности – Джиму хотелось бы закончить как можно скорее. На самом деле ждал он только одной. Он постучал в дверь, на которой было указано «Адмирал Кристофер Пайк», и зашел, когда услышал «Войдите». Пайк сидел за столом. По форме спинки сиденья за его спиной, Джим мог сказать, что адмирал все еще в инвалидном кресле, и отметил, что надо сказать об этом Боунзу, когда он вернется на Энтерпрайз. Боунзу нравилось вести журнал о его бывших пациентах, особенно о таких, как Пайк, которым понадобились сложные операции. Пайк посмотрел на него и сказал серьезно: - Мне больно, Кирк. Джим застыл, где стоял. - Что случилось, сэр? - Я имею в виду, эмоционально. - Эм, простите? – Джим не очень понимал, что происходит. - Стоило бы извиниться, – серьезно ответил Пайк. – Я знаю, что я не твой отец, никто бы не смог его заменить. - Это правда, сэр. - Но я думаю, что не ошибусь, если скажу, что ты всегда относился ко мне почти как к отцу. - Пожалуй, – подумав, ответил Джим, – это тоже правда сэр… - Так что мне больно, очень больно. Уже плохо то, что он не попросил у меня твоей руки… но меня даже не пригласили? На какое-то время повисла тишина. - Вы ублюдок, – выдохнул Джим. - Особенно если учесть, что я вас свел, – жизнерадостно продолжил Пайк, будто Джим ничего не сказал. – Мне стоит признать, быть адмиралом не так весело, как я думал, так что я решил открыть агентство знакомств, раз уж первая же пара оказалась такой удачной. - Если вы думаете, что я не ударю человека в инвалидном кресле, то вы сильно ошибаетесь, – серьезно сказал Джим. - Я знаю, что Спок думал, что я сумасшедший, когда я сделал тебя его первым помощником, но уже тогда я видел химию между вами. Правда, я не думал, что это химия такого рода… - Я сделаю так, чтобы это выглядело, как несчастный случай, – с угрозой сказал Джим, – так что никто никогда не узнает. - Я уверен, церемония была прекрасной. Не могу поверить, что ты надел белое, конечно, это бы слишком растянуло понятие о невинности, но твоя форма Звездного Флота в любом случае лучше, она будет напоминать о том, как вы встретились… - Почему все думают, что я жена? – воскликнул Джим, не в силах больше терпеть. - Мне, правда, нужно отвечать, сынок? – спросил Пайк, и его глаза искрились от сдерживаемого смеха. - Я – капитан, – простонал Джим. - Именно, – согласился Пайк, значительно кивнув. – Капитан Джеймс Тиберий Миссис Спок. - Я точно расскажу Споку об этом, – пообещал Джим, и Пайк снова кивнул, улыбнувшись. - Конечно. Но самое замечательное в Споке то, что он ни слову не поверит. Он думает, что у меня есть достоинство и профессионализм. - Если б он только знал, – пробормотал Джим. - Конечно, не мне рассказывать тебе о том, какие замечательные качества есть у Спока, – начал Пайк, и Джим зарычал и накрыл голову руками. - Мы когда-нибудь поговорим о корабле, знаете, Энтерпрайзе, NCC-1701, флагмане флота? Однажды? Пайк смягчился, и Джим понял по блеску в его глазах, что он заинтригован. - Расскажи мне, – велел Пайк, и Джим был счастлив это сделать. Не было ничего, что он любил бы больше, чем говорить о своей леди, своей команде, своем первом помощнике и, конечно, о себе, хоть иногда. Когда Джиму пришло время возвращаться на корабль, Пайк придержал его за руку. - Шутки в сторону, сынок, – тихо сказал Пайк. – Я видел, как ты смотришь на него. Если тебе надо, чтобы кто-то замолвил за тебя словечко перед Адмиралтейством… - Эм… что? – переспросил Джим, моргая, выглядя при этом, как идиот, и он знал об этом. – Спок… послушайте, мы друзья и все такое, и мы хорошо сработались, и объективно я могу сказать, как и половина кадетов класса Продвинутой фонологии, что он красивый парень, но это… В смысле, эм. Спасибо, наверное? Но, эм. Нет. - Как скажешь, Кирк, – протянул Пайк с сомнением, но не стал продолжать. - Ну… мне пора, – нервно сказал Джим. Снова упала тишина. - Итак, по поводу того вулканского малыша, которого вы растите со Споком… - Всегда рад вас видеть, сэр! – прокричал Джим, выбегая из двери, чтобы встретиться со Споком на причале. Ну, вот это последнее было странно, думал Джим, пока бежал, и он выкинул из головы странную способность Пайка узнавать о том, что нужно Джиму до того, как сам Джим это поймет. ~*~ Следующая миссия Энтерпрайза стала первым испытанием решимости Капитана Кирка в отношении недавно реализованной политики для полевых миссий, запрещавшей капитану и первому помощнику единовременно покидать Энтерпрайз. К счастью, чоблимы были давними членами Федерации и дружелюбным народом, они не были оскорблены тем, что Капитан Кирк не присутствовал в дипломатической группе с Энтерпрайза. Спок, Лейтенант Ухура и Лейтенант Кр’брани спустились в столицу Чобли, в качестве посредников в споре о правопреемстве между тремя фракциями их наследственной королевской семьи, и Спок наслаждался моментом облегчения от перспективы того, что эта полевая миссия, без хаотичного и часто провокационного влияния капитана, пройдет без осложнений. Конечно, подумал Спок позже, когда Энсин Балф, выглядящий взволнованным, протиснулся в конференц-зал, где происходило совещание, вполне вероятно (хоть и совсем нелогично), что само то, что я наслаждался моментом облегчения, каким-то образом, если верить такому человеческому понятию, как «искушать судьбу», вызвало феномен, которого я надеялся избежать. - Могу я поговорить с вами, Коммандер? – прошептал энсин ему на ухо. – Боюсь, это срочно. - Прошу меня извинить, – Спок встал из-за стола и присоединился в Энсину Балфу в коридоре у конференц-зала. - Я спустился, чтобы сказать вам, что Капитан Кирк стал нетрудоспособным, и что вы временно исполняете обязанности командующего Энтерпрайзом, – энсин очень нервничал, будто думал, что Спок «убьет гонца, принесшего плохие вести», если вспомнить еще одну человеческую идиому – Споку еле удалось заставить себя не вздыхать тяжело, и Балф продолжил. – Вам не нужно прерывать миссию, капитан полностью поправится. Мистер Скотт сейчас управляет кораблем, и он подумал, что вам стоит быть в курсе ситуации, сэр. Спок не стал спрашивать, каким образом капитан смог стать нетрудоспособным на борту собственного корабля, на орбите вокруг дружественной планеты, когда самым серьезным в его расписании была бумажная работа – логично было предположить, что если бы это было важно, Энсин Балф предоставил бы эту информацию. - Прошу, скажите Мистеру Скотту, что все идет хорошо, и я полагаю, что мы трое сможем вернуться на Энтерпрайз до конца дня. - Спасибо, сэр. Когда Спок вернулся на корабль в конце дня, полного разговоров, он немедленно отправился в медблок – конечно, чтобы Доктор Маккой отрапортовал о здоровье капитана. То, что таким образом у него появилась возможность сидеть у кровати Кирка так же, как делают это люди, было всего лишь удачным совпадением. После получения отчета шефа медицинской службы о тяжелой аллергии Капитана Кирка на выпечку, которую он употребил во время обеда (доклад, как подумал Спок, состоял из ругательств на большую часть, чем было нужно), Спок нашел капитана на биокойке недалеко от кабинета Маккоя. Он не удивился тому, что Кирк бледен, подсоединен к различным трубкам и устало улыбается. И все же, он был удивлен увидеть кое-кого небольшого, спавшего на стуле, положив голову на руки, скрещенные на кровати в нескольких дюймах от правого колена Капитана Кирка. - Думаю, он чувствует себя ответственным, – сказал Кирк, с нежностью посмотрев на спящего Сторека. – Бедняга. Я его сильно напугал, Спок. Думаю, сейчас он чувствует себя хуже меня. - Это было бы нелогично, – ответил Спок, с неудовольствием про себя отметив полопавшиеся сосуды в глазах Кирка и то, как ему сложно держать голову прямо. Кирк пожал плечами, и было видно, что ему больно. - Повара хотели отпраздновать то, что за шесть недель на Энтерпрайзе Сторек не убил никого из нас, так что они испекли ему пирог, использовав секретные вулканские специи. Думаю, Стореку он очень нравился, пока я не стал синеть. Спок попытался высказать свое неодобрение по отношению к черному юмору, приподняв бровь. К несчастью, это заставило капитана засмеяться, что потом заставило его кашлять с очень неприятными свистящими и хрипящими звуками. Когда кашель прошел, Кирк помахал левой рукой. - Ладно, Спок, давай, скажи мне, какой я лузер, раз смог покалечиться на своем же корабле, хотя наша новая политика для полевых миссий должна была оградить меня от того, чтобы я вредил себе новыми безумными способами… Фраза Кирка прервалась на полуслове, когда они услышали стонущий и скулящий звук. Когда он повторился, стало очевидно, что он исходит от Сторека, и что мальчик еще спит. Капитан посмотрел на Спока, взглядом умоляя объяснить, но тот не мог. Когда звук продолжился, они услышали еле понятное слово, которое заставило Спока почувствовать резь в груди – «Мать». - Полагаю, Стореку снится разрушение Вулкана, – преувеличенно тихо пробормотал Спок. - У вас бывают сны? - Несомненно. Это необычно, но не невозможно, – сказал Спок. Не стоило удивляться тому, что Кирк шокирован – вулканцы редко выдают детали своей психологии другим видам, и на то, большую часть раз, есть причина. Спок сделал себе пометку поделиться с Джимом информацией, которая может напрямую относиться ко взрослению Сторека, позже. - Наши сны, – продолжил он, – редко бывают такими яркими, длинными и хаотичными, как у людей, но они бывают, особенно вследствие серьезной травмы. Кирк застонал, заставив Спока посмотреть на него с беспокойством, но было ясно, что страдания капитана только эмоциональные. - Из-за меня у моего ребенка кошмары, Спок! – прорычал он, и когда Спок открыл рот, чтобы возразить, Кирк закатил глаза и помахал левой рукой. – Да, да, я знаю, логически, это не моя вина, но… - Я очень надеюсь, что это случилось один раз из-за стрессовой ситуации днем, и больше не повторится. - И ты в это веришь? – спросил Кирк, нежно положив ладонь на макушку Сторека. Стоны не прекращались. Спок не ответил. - Ага… я тоже нет. ~*~ Джим, как обычно в смену бета, обедал со Стореком в общем зале – в этот раз Джим пытался объяснить концепцию человеческих шуток про «тук-тук». Он как раз дошел до части, где хотел привести парочку убойных примеров (к несчастью, без пошлых, большинство из которых он узнал от Боунза), когда он заметил, что Сторек не смотрит на него. Они не так плохи, подумал Джим, защищаясь. То есть, они ужасны, но я не думаю, что вулканцы могут отличить хорошую шутку от плохой. Джим уже хотел поменять тему, когда Сторек посмотрел на него и спросил: - Капитан, глаза Энсина Вармы источают влагу. Она в порядке? - Источают влагу..? – нахмурился Джим, пока не понял. – Черт! – сказал он, потом вздохнул и посмотрел на Сторека. – Не говори Споку, что я ругался у тебя на глазах. Я пойду поговорю с Энсином Вармой и узнаю, почему она плачет – так это называется, кстати, когда глаза испускают влагу, на будущее. Я вернусь через минуту, ладно? - Это приемлемо. Джим направился к столу, за которым сидела молодая Энсин, которая, совершенно точно, плакала прямо на свое изысканно сбалансированное овощное рагу и кус-кус. - Энсин Варма? С вами все в порядке? Она пораженно посмотрела на него, а потом жалко застонала. - Этот день просто не может стать еще хуже, – сказала она, зло стирая слезы со щек. – Когда я уже думала, что все хуже некуда, вот она я, плачу перед вышестоящим офицером посреди общего зала… Она зарычала, а потом нервно провела пальцами по волосам. - Эй, эй, – попытался успокоить ее Джим. – Нет проблем. У всех бывают плохие дни. Хотите сказать мне, что не так? - Ха! Я скажу вам, что не так, – пробормотала энсин, вытирая глаза рукавом. – Глупый Райли. Вот что не так. Глупый Лейтенант Райли и его глупое лицо, и его глупая любовь из старшей школы Шеффилд, которая недавно выяснила, что не может без него жить. Я ненавижу его и его глупую жизнь, и весь глупый континент Европа, и я надеюсь, что у них будут уродливые дети. Сэр. Джим попытался показать достаточную чуткость, не засмеявшись, и ему помогло то, что он был впечатлен. - Я правильно понял, что вы состояли в романтических отношениях с Лейтенантом Райли, которые он разорвал. - Я думала, что так, – ответила Варма, прищурившись. – У нас были проблемы с общением, – спародировала она чужим голосом, а потом нахмурилась. – И если под проблемами с общением понимать то, что он забыл сообщить мне, что он все еще влюблен в свою бывшую девушку, тренера дельфинов, и все еще, как оказалось, звонил ей каждую неделю, умоляя ее пустить его обратно… Она снова начала плакать, и Джим пожалел, что у него нет платка. - Вы «плачете». Я заметил, что это не является обычным поведением для людей. Прошу, объясните. Очевидно, подумал Джим, что терпение Сторека не выдержало человеческих методов самого Джима. - Привет, Сторек, – сказал Джим, грустно улыбнувшись. Энсин Варма посмотрела на Джима с паникой в глазах, беззвучно спрашивая: Что мне ему сказать? - Правду, – пожал плечами Джим. Она неровно улыбнулась Стореку. - Я состояла, эм, в… романтических отношениях с другим членом команды, до недавнего времени, – сказала она, стараясь выбирать слова так, чтобы Сторек все понял, отчего она понравилась Джиму еще больше. – Он порвал, эм… прекратил наши отношения, из-за чего мне стало… грустно. Поскольку мне было… очень грустно, я плакала, эм, большинство людей плачут, когда чувствуют грусть или утрату, – сказала она, и Джим увидел, как она перешла в «режим учителя» – ее спина выпрямилась, она стала делать руками вспомогательные жесты, и стала смотреть на Сторека, а не в стол. – Это физическое проявление эмоциональной реакции, как дрожь, когда страшно и улыбка, когда весело, – она сняла очки и наклонилась ближе к Стореку, показывая на свой глаз. – Слезы, которые по большей части состоят из воды, появляются из слезных протоков тут – в уголке глаза, видишь? – и когда в глазу накапливается достаточное количество слез, они проливаются на мои щеки. Сторек с любопытством посмотрел на ее глаз, не пытаясь потрогать его. - Восхитительно, – сказал он. – А другие виды плачут так же, как люди? На самом деле, Джим не знал, но когда Энсин Варма кивнула, он вспомнил, что ее специальностью была сравнительная ксеноанатомия. - Орионцы плачут, – сказал она, – и вот еще что интересно. Ты знаешь, что у вулканцев и ромуланцев одни предки, и физиологически они почти идентичны, да? Сторек кивнул, и Энсин Варма улыбнулась, наклонившись вперед, будто хотела поделиться с ним секретом. - У ромуланцев есть слезные протоки, а у вулканцев – нет. На самом деле, это одна из главных загадок в моей области – понять, почему так. Разве это не восхитительно? - Да, – сказал Сторек, при этом его лицо было куда оживленней, чем обычно. Джим посмотрел на Энсина Варму с большим уважением – по большей части он знал ее, как девушку, которая случайно прострелила себе зад, и как их периодическую няню. Надо было отдать ей должное, подумал он, десять минут назад она плакала над своим разрывом и, наверное, пугала бедного Сторека, который еще шесть недель назад был абсолютно непривычен к сильным эмоциональным реакциям, тем более таким. Теперь Сторек отвлекся – и на что-то действительно полезное – и Энсин Варма чувствует себя в своей тарелке. - Я хочу знать больше, – сказал Сторек, и Джим посмотрел на энсина извиняющимся взглядом. - Простите, что испортили вам обед, Энсин… - Нет, нет, – она грустно помахала рукой. – Я бы просто провела его, жалея себя. Учить куда лучше, особенно такого хорошего ученика. То, как она тепло посмотрела на Сторека, напомнило Джиму, что не только он любил мальчика, несмотря на его странности и немного очаровательную стервозность. - К тому же, нет ничего, что любили бы больше такие задроты, как я, чем говорить о своей специальности с кем-то, кто действительно заинтересован. - Кто такой задрот? – спросил Сторек, и Джим засмеялся. - Я вас оставлю, Энсин Варма. Спасибо! - Без проблем, Капитан. ~*~ В час между окончанием смены Спока и временем, когда Стореку было пора ложиться спать, Спок приобрел привычку сидеть в гостиной и писать отчеты, пока Сторек заканчивает домашние задания в своей комнате. Для Сторека было нелогично уходить, поскольку таким образом ему было сложнее попросить Спока помочь ему с заданиями, но Спок понимал необходимость в одиночестве и самозащите, которые сильно влияли на молодого вулканца. Но он все равно продолжал предлагать свою компанию. В этот вечер, тем не менее, Спок увидел, как Сторек выходит из комнаты без своего ПАДДа. Он вспомнил, что Джим что-то говорил о том, что ранее произошло в общем зале – ничего важного, уверил его Джим – и терпеливо ждал, пока мальчик обратится к нему. - У вас есть слезные протоки? – спросил Сторек. - Да, – ответил Спок. - Энсин Варма объяснила, что плач – инстинктивная физиологическая реакция на такие эмоции, как грусть и чувство потери. - Это верно. - Если бы у вулканцев были слезные протоки, мы бы плакали, когда Вулкан был уничтожен? Все, что мог сделать Спок – не открыть комично рот, как точно сделал бы Джим в ответ на такой поразительно… неуместный вопрос. Нет, подумал Спок с оттенком недостойной зависти, Джим бы знал, что сказать. Он бы не показал удивления. Порыв просто отправить Сторека с вопросом к капитану, отложить его проблему на потом, был очень сильным, но Спок снова вспомнил про политику абсолютной честности, которая включала в себя и недоговорки. - Я не знаю, – просто сказал Спок, и это самый правдивый ответ, который он мог дать. – Я не плакал, – и он добавил, – но мое наполовину человеческое происхождение делает меня плохим объектом для эксперимента. - Очевидно, – Сторек не показал никакой реакции на ответ Спока. - У тебя есть гипотезы на этот счет, Сторек? – спросил Спок, очень заинтересованный. - Я не знаю, плакал бы я или нет, – ответил мальчик. Было видно, что он решает, сказать больше или нет, и Спок постарался принять наиболее открытую позу. - Я думаю, – быстро и тихо сказал Сторек, – было бы лучше, если бы мы могли. Он не стал ждать ответа от Спока и ушел в свою комнату, оставив того чрезвычайно озадаченным. ~*~ - Отец. - Спок. Как Сторек? - Он… он в порядке, – Сарек поднял бровь, и Спок посмотрел в сторону. – Я не знаю, в порядке ли Сторек, – признал он. – Физически он полностью здоров. Он хорошо себя ведет, слушается, он любознательный и логичный… каким и должен быть вулканский ребенок, – Спок замолчал. – Сегодня он спросил меня, плакали бы вулканцы над разрушением нашей планеты, если бы у нас были слезные протоки. - Это необычный вопрос, – ответил Сарек, что Спок посчитал преуменьшением. – Ты ответил? - Я сказал ему правду, что я сам был не уверен, – Сарек кивнул, одобряя такой ответ, и это принесло Споку спокойствие. – Я бы очень оценил ваши мысли о том, почему Сторек мог задать такой вопрос, – продолжил Спок и увидел, как тень пробежала по лицу отца. - Два дня назад Высший Совет Вулкана депортировал всех дельтанских и бетазоидских работников, которых отправила Федерация на Новый Вулкан, и запретил Федерации посылать еще. Силы по оказанию чрезвычайной помощи, посланные Федерацией на Новый Вулкан, теперь состоят в основном из людей, небольшого количества андорианцев и других видов. В одно мгновение Спок представил себе ксенофобный кошмар, построенный на остатках вулканской расы, но разум почти сразу нашел обоснование. И все же, логика подобного решения была ему не ясна. - Почему Совет отказался от помощи только рабочих с телепатическими способностями? Они передают свои эмоции, которые тревожат население? Мгновение Сарек молчал. Когда он заговорил, каждое слово показалось тяжелым. - Восемь дней назад медсестра-бетазоид ввела себе летальную дозу куринозамина; три дня назад городской планировщик из расы бренари, тоже телепаты, был найден мертвым у подножия глубокого обрыва, недалеко от нового места нахождения Высшего Совета Вулкана; это были не первые самоубийства, и Совет боится, что если не выслать телепатов с Вулкана, они будут и не последними. Споку было сложно сдержать свой шок и ужас. Последствия сразу стали для него очевидны, но он никогда не мог предсказать, что ситуация настолько ухудшится. Вулканская телепатия основана на физическом контакте, если не считать экстраординарных ситуаций, но никто не может отрицать, что ситуация именно такая. Более десяти тысяч вулканцев чувствовали скорбь, печаль, злость и отчаяние, и ситуация ухудшалась из-за стыда за свои эмоции, изливаясь из их разумов и отравляя тех телепатов, чьи внутренние барьеры не могли сдержать отраженную боль… - Дети, – резко сказал Спок. - Конечно, – ответил Сарек. – Эти самоубийства заставили нас столкнуться с тем, что никто из нас не желал признавать… – С вашими эмоциями, подумал Спок с горечью, и тут же упрекнул себя. – … Включая вредоносные эффекты на тех детей, кто еще слишком мал для подобающих телепатических тренировок, чтобы оградить себя от чужого горя. Мы узнали, что многие страдают от кошмаров… - Полагаю, что Сторек тоже, – отметил Спок. Сторек стал закрывать обе двери в свою комнату перед сном, и Спок не хотел мешать, но не мог забыть инцидент в медблоке. - Это прискорбно, но неудивительно. За те шесть месяцев, что он провел среди других вулканцев, он точно подвергся влиянию. Это, в добавление к травме, могло дать эффект, который не проявлялся пока… – его отец замолчал, по всей видимости, растеряв слова, чего Спок раньше никогда не видел. – По правде, – признался он Споку, – я не знаю, когда эти сны уйдут, или что может их заставить. Это непредсказуемо. Я сожалею, что мальчик страдает – я верю, что ты сделаешь все, чтобы облегчить его страдания. Споку не хотелось признаваться отцу, что у него нет не малейшей идеи, как уменьшить страдания Сторека – и что он не знал о них до недавнего времени – и что ему нужен совет, и он не может найти лучшего источника. - Признаюсь, что я не знаю, как предоставить подобное лечение. Если бы вы были на моем месте, Отец, какие бы действия вы предприняли? - Несмотря на то, что я рад, что ты настолько во мне уверен, – ответил ему Сарек с ноткой юмора в глазах, – мне стоит напомнить тебе, что у меня нет большого успеха в решении вопросов, касающихся эмоциональных нужд детей. Спок обдумал это, и первым его порывом было вежливо возразить отцу, но это было бы нелогично и непродуктивно, поскольку Сарек уже знал о степени, в которой оценка Споком собственного детства совпадает с его собственной. - Если ты все еще желаешь получить мой совет, – сказал Сарек, – то я не буду опираться на собственный недостаточный опыт, но процитирую тебе высказывание, популярное на Земле двадцатого века, которое касается отцовства: «Я нашел лучший способ давать советы вашим детям. Сначала надо узнать, что они хотят, а затем посоветовать им это сделать.»(1) Я слышал это высказывание, когда ты был ребенком, Спок, но никогда не задумывался над ним, – на мгновение, Спок увидел отблеск сожаления, которое часто испытывала его мать, на лице отца. – Возможно, ища совета для Сторека, ты поймешь, что он сам себе лучший лекарь. - Спасибо, Отец, – сказал Спок, благодарный за то, что отец поделился с ним своим смирением, и его собственное сожаление о потерянных годах усилилось. – Я приму к сведению твой совет и пример. - Если я могу спросить… Спок кивнул. - Ты и Капитан Кирк..? Спок уставился прямо в экран. - … да, Отец? – ответил он без интонации. Сарек приподнял обе брови с тем странным выражением на лице, которое Спок, у любого другого, мог бы назвать «весельем». - Прости меня, сын мой. Я отвлекся и забыл, какой вопрос хотел тебе задать. Спок посмотрел на отца тяжелым взглядом, но не стал обвинять его в преднамеренном обмане. - Живи долго и процветай, Спок – безмятежно сказал Сарек. - Мира и долгой жизни тебе, Отец, – ответил Спок. Когда лицо его отца исчезло с экрана, он напомнил себе, что насколько бы ни были выбивающими из колеи нехарактерные попытки его отца пошутить, они все равно были лучше ледяного молчания, которое длилось много лет еще не так давно. Проинформировав Кирка о содержании его разговора с отцом, Спок предложил последовать его совету и напрямую спросить Сторека о кошмарах. Кирк, чье пристрастие к прямым и четким действиям не изменилось с момента их первой встречи, предсказуемо согласился с предложением Спока. К сожалению, как и почти все попытки Спока в воспитании, оно обернулось провалом. - Кошмары являются физическим проявлением неподавленных эмоций и симптомами плохого контроля над эмоциями. Поскольку мой контроль над эмоциями безупречен, ваше предположение неверно и оскорбительно, а ваши тревоги излишни, – заявил Сторек. Спок попытался вспомнить, был ли он настолько же плохим лжецом, когда впервые оказался среди людей в Академии Звездного Флота. Ради себя же самого в молодости, Спок надеялся, что нет. - Сторек, – впервые вступил в разговор Джим, – я видел тебя, я слышал тебя, ладно? Когда я был в медблоке пару дней назад… - Вы были под воздействием различных лекарств, и ваше восприятие или память могли пострадать… – настоял Сторек с оттенком отчаяния в голосе. - Спок тоже был там, – возразил Джим, – и он не был под таблетками. - Коммандер Спок, как вулканец, вы не должны поддаваться на эмоциональные реакции людей на членов других видов, – сказал Сторек, но Спок заметил, что он по существу не рассматривает претензии Джима. Мальчик продолжил. – Я могу понять настойчивость Капитана Кирка, он старается интерпретировать мои реакции таким образом, чтобы заставить меня соответствовать искусственным человеческим нормам… – Спок увидел, как Кирк скривился, – … которые включают в себя такую открытую эмоциональную реакцию на травму. Но вы, Коммандер… - Ты такой не один, – тихо сказал Спок. – Множество детей на Новом Вулкане страдают от таких тревожных снов. - Я не на Новом Вулкане, – сказал Сторек, – таким образом ваша попытка силлогизма провалилась. (2) Я более не заинтересован в этой дискуссии, – быстро закончил он и ушел в свою комнату, закрыв за собой дверь. На несколько минут между Кирком и Споком повисла тишина. Наконец, слегка трясущимся голосом. Кирк сказал: - Воу. Как его тренер по человеческим умениям, я думаю, я провалился. Мне стыдно за себя, правда. Я думал, что мы прогрессируем, но сейчас мы видели пример очень плохого вранья. Спок подумал, стоит ли перевести тему на попытку Сторека наброситься на Джима, но решил не делать этого. - Я тоже нашел его протест неубедительным. Я прошу прощения, Джим, мои методы снова оказались неэффективными. Джим пожал плечами. - Не парься, Спок. Как ты говорил, нет такого человека, который бы всегда был прав, по крайней мере, я таких не знаю. Он выжидающе посмотрел на Спока, но тот не знал, что на это ответить, и не мог найти слов. Когда капитан понял, что Спок не собирается ничего говорить, он на мгновение заколебался, но сказал: - Думаю, нам стоит включить систему наблюдения, пока он спит. Пока Спок пытался собраться с силами, чтобы лучше всего выразить, насколько абсолютно неприемлемой он находит эту идею, Джим поднял руки и быстро сказал: - Послушай меня! Я понимаю, что сейчас это тебе кажется вмешательством в его личное пространство, и это точно так, но! Мы попытались поступить правильно, но он не говорит нам правду. Так что… – на лице Джима появилось открытое, уязвимое выражение. – Если бы он признал, что что-то не так, мы могли бы ему помочь. Так? Могли бы что-то сделать. - У нас действительно есть несколько путей решения, – признал Спок, – от медитаций, которым я могу научить его, до привлечения целителя с Вулкана или медицинских препаратов, которые может предоставить Доктор Маккой. Я уверен, что хотя бы одно из этих средств должно принести облегчение. - Тогда нам надо что-то сделать. Так ведь? – спросил Джим, и Спок понял, что встревожен тем, как умоляющий тон Джима быстро сломил его сопротивление. Отчасти, пытаясь себя успокоить, Спок настоял на том, чтобы провести следующие пару часов, занимаясь делами корабля, вне зависимости от того, как Джим будет ныть или уговаривать его. Несмотря на жалобы, Джим не стал увиливать от утомительных обязанностей, которыми они занялись вместе, ожидая, пока Сторек заснет – Спок знал, что капитан предпочитает более активные действия, но за последние шесть месяцев он привык к ежедневным делам, таким, как составление реестра обязанностей. Пока они работали вместе, подправляя расписания смен, принимая в расчет медицинские рекомендации и культурные или религиозные праздники, Джим иногда наклонялся, чтобы написать что-то на ПАДДе Спока, или спрашивал что-то у Спока негромким голосом. Спок почувствовал необычную реакцию на прикосновение руки капитана к его собственной, когда он тронул его за локоть, или ощущение его дыхания на кончике заостренного уха, так что сейчас он сомневался в эффективности своей стратегии – он не стал бы описывать последствия как "успокоительные". Хотя у Спока оставалось много возражений против такого метода, Джим взломал систему наблюдения. - Мне это тоже не нравится, – тихо сказал он, пока его пальцы порхали по клавиатуре. – Я думаю, тут у нас есть два плохих варианта. Я выбрал один, и я не говорю, что прав, но я не могу просто ничего не делать. Спок не ответил, в этот момент появилось видео системы наблюдения из комнаты Сторека. В течение 5,3 минут они смотрели на экран в тишине. - Ну, это скучно, – сказал Джим. Спок не совсем осознавал концепцию «скуки»… но ему пришлось признать, что смотреть на неподвижную картинку спящего ребенка, которая разнообразится только его дыханием, не самое интеллектуальное занятие длиной в 5,3 минуты. - Вернемся к реестрам обязанностей? – спросил Джим, покорно посмотрев на Спока. Спок кивнул, и они вернулись к заданию, быстро войдя в прежний ритм. Понадобилось еще пятьдесят четыре минуты, чтобы закончить реестры на ближайшие две недели – бессмысленно было планировать на больший срок, учитывая возможные непредвиденные травмы или болезни. - Ну, Спок, – сказал Джим, со стоном вставая со своего стула и потягиваясь, – кажется, мы были неправы… – он прервался, уставившись на экран терминала, где шло видео системы наблюдения, пока они работали. – Черт. Спок, посмотри. Спок поспешил проверить экран – ему сразу стала ясна причина беспокойства Джима. Сторек скинул одеяло, под которым спал, и его лицо и тело хаотично дергались. Картинка не сопровождалась аудио, но по движениям его рта можно было предположить, что он говорит. Его лицо, по человеческим стандартам почти бесстрастное, слегка дергалось, и на нем отчетливо читалась боль в морщинах на лбу и вокруг глаз. Пока они смотрели, движения мальчика стали более видимыми, сейчас их уже можно было бы назвать конвульсиями, а не дерганьем. Его рот широко раскрылся, и даже без звука было понятно, что Сторек кричит. Пока продолжался беззвучный крик, Джим отвернулся от экрана с мрачным выражением на лице. - Я не могу это терпеть. Он быстро подошел к кодовой панели у двери Сторека, и несколькими краткими движениями, он заставил дверь открыться. Спок последовал за ним, когда он вошел в комнату, он увидел, как Джим осторожно трясет Сторека, чтобы разбудить, отводя со лба мальчика мокрые от пота волосы. - Все хорошо, – прошептал Джим. – Все хорошо. Ты больше не там. Ты с нами, в безопасности. Все будет хорошо. Спок подумал о том, насколько не правдивы слова Джима – мать Сторека мертва, его вид почти уничтожен, все не слишком «хорошо». И Сторек не «в безопасности» с ними – Энтерпрайз часто попадает в чрезвычайные ситуации и боевые действия. Тем не менее, необъяснимым образом слова капитана успокаивали Спока, возможно, больше тон, чем содержание, как он предположил, и логично было решить, что это влияние распространяется и на Сторека. Сторек, тем не менее, вел себя странно – он не только продолжал трястись и нехарактерно цепляться за Джима, он еще и двигался странно. Спок не мог это себе объяснить, пока Джим не повернулся к нему и извиняющимся тоном мягко не сказал: - Я думаю, может, станет лучше… если ты уйдешь? Прости, Спок, но… После слов капитана, Спок смог увидеть, что Сторек старается спрятаться от него за спиной Джима. Конечно, немного оцепенело подумал Спок. Он думает, что я обвиню его, накажу его за естественное и бессознательное проявление горя. Это комплимент, в своем роде – он думает обо мне, как о непогрешимом вулканце, каким я долгие годы считал своего отца. Он ушел. За ним закрылась дверь. На Новом Вулкане уже была ночь, невежливо было бы беспокоить отца сейчас. Но, может, текстовое сообщение, которое он сможет прочесть, когда ему будет удобно… Спок взял в руки ПАДД, чтобы написать письмо. Через пять минут он все еще смотрел на экран, на котором было написано: «Отец». Он все стер. Он сел за терминал, смотря на то, как Сторек успокаивается и снова ложится, как рука Джима все еще нежно гладит его по голове. Их губы двигались, они говорили друг с другом. Вот, Джим пошутил, а Сторек не улыбнулся. Вот Сторек сказал что-то, что заставило Джима на мгновение замолчать. Это движение глаз Джима означало, что он говорит о личном. А движение бровей Сторека означает, что он не стал говорить что-то, что посчитал невежливым. Спок поднял руку, чтобы включить звук, но вместо этого нажал последовательность кнопок, которая заставила экран погаснуть. Он вернулся в комнату и приготовился ко сну. Вулканцев нелегко утомить, но сегодня Спок очень устал.