So Wise We Grow

~*~ Спок хотел поговорить со Стореком на следующее же утро при первой возможности, но из-за большого сбоя в компьютерной системе, которая соединяла мостик с центральной системой, такой как двигатель и вооружение, прошло три дня, прежде чем такая возможность представилась. Энтерпрайз отправлялся к необитаемой планете, чтобы подготовить ее для терраформирования и колонизации, и как только сбой был устранен, Спок смог вернуться в свою каюту, чтобы выделить час на медитацию и собраться с силами для разговора со Стореком. Тем не менее, когда Спок вошел в каюту, Сторек уже ждал его, серьезно смотря на него своими большими темными глазами. - Капитан Кирк сказал мне, что вы не недовольны мной из-за кошмаров, а недовольны только моей попыткой скрыть их. - Это верно, – сказал Спок. – Кошмары являются непроизвольной реакцией на раздражитель, и их стоит стыдиться не больше, чем реакции глаз на яркий свет или конвульсий, как реакции на боль. - Я рад слышать это, – сказал Сторек. Его взгляд все еще был настороженным, но он слегка расслабился. - Это диктуется вулканской логикой, – возразил Спок, и Сторек задумчиво посмотрел на него. - Вулканская логика… Я не знаю, что думать о вулканской логике, – признал Сторек. - Сторек… – начал Спок, не зная, как продолжить. - Вулканская логика необходима, – сказал Сторек. – Я хорошо это понимаю, и еще лучше стал понимать с момента уничтожения нашей планеты. Мы чувствуем так сильно, что, не руководствуясь логикой и контролем, наши эмоции могут быть деструктивны. Горе вулканцев уже искалечило наш народ, а злость вулканцев парализовала многих. Я вижу ценность логики. - Так и должно быть, – сказал Спок, почувствовав себя на твердой почве. – Логика, на которой построено наше общество, позволила нам достигнуть многого в науке, философии и искусстве, поспособствовала улучшению благосостояния, здоровья и безопасности нашей и других рас. Вулканская логика – достояние всей Федерации. - Да, – согласился Сторек. – Но вулканская логика – это шутка. Спок не смог не реагировать на такое шокирующее заявление – он почувствовал, как его спокойствие разрушается, пока Сторек смотрел на него, ожидая, когда он разозлится. - Почему ты пришел к подобному заключению? – спросил Спок, и глаза Сторека затуманились, как предположил Спок, от воспоминаний. - Нелогично обвинять ребенка в обстоятельствах его рождения, – голос Сторека был спокойным, но Спок легко различил злость и боль под контролем, поскольку когда-то и сам был на месте Сторека. А может и сейчас есть. - Конечно, нет, – согласился Спок, и Сторек немного расслабился. - На самом деле, совершенно нелогично придавать значение любой конфигурации родителей, пока нужды ребенка обеспечиваются. Отсутствие брака между двумя во время зачатия ребенка не могут негативно повлиять на него, поскольку в то время упомянутый ребенок еще не существовал и не может быть виноват. - Твои аргументы имеют значение, – ответил Спок. – Я не вижу в них изъяна. Сторек расслабился еще больше, и они оба сидели в тишине. - Дети могут быть жестоки, – осторожно сказал Спок. – Поскольку они еще не достигли совершенства логики, они часто руководствуются мелочными эмоциями, а не принципами Сурака. Но их незрелая невозможность следовать этим принципам не делает эти принципы недействующими. - А если и взрослые тоже выбирают иррациональность и деструктивность, вместо логики Сурака? Что тогда? – спросил Сторек слегка дрогнувшим голосом с затаенной горечью, которую Спок не мог не узнать. - Однажды у меня были… похожие сомнения, – начал он тихо. – Когда-то сверстники преследовали меня за мое человеческое происхождение, и многие взрослые действительно поддерживали или, по крайней мере, не возражали против их нелогичного и жестокого поведения. У меня возникали те же вопросы, что у тебя сейчас – о ценности вулканской логики в обществе, которое поощряет нелогичное поведение больше, чем… отличия. - И все же, теперь вы – герой среди вулканцев. Вы эвакуировали Высший Совет Вулкана и сохранили нашу культуру, вы убили Нерона, который разрушил нашу планету. Все вулканцы поклоняются вам, – сказал Сторек так, будто это было очевидно, будто Спок должен был знать, насколько поменялась его репутация в связи с событиями восьмимесячной давности, но по правде Спок этого не знал. Большая часть Федерации сложила бремя героизма на плечи Капитана Кирка, и Спок не собирался менять положение дел. - Множество раз я слышал от других вулканцев, насколько выдающимся является Спок, сын Сарека, раз он достиг столь многого несмотря на свой изъян. Ах, подумал Спок. Он не был удивлен. - Как любезно с их стороны, – сказал он. Сторек сощурился. - Если только я не ошибаюсь, это был сарказм. Почему? - Не в первый раз меня оценивают «несмотря на мой изъян». - Я не понимаю. С какой частью этого заявления вы не… Сторек замолчал, а через минуту осторожно продолжил. - Люди, с которыми я познакомился на Энтерпрайзе, показали себя очень любознательными, сострадательными, храбрыми и решительными. Я многому от них научился. Мне сложно представить, что то, чему они меня научили, можно назвать изъяном. Спок посмотрел на склоненную голову Сторека, и его вид напомнил Споку о том, что он часто забывал в его присутствии – что он ребенок, что он нуждается в Споке, что ему приходится справляться с тем же, с чем и каждому ребенку: попыткой объединить конфликтующее мнение родителей, учителей, сверстников и остального мира, не имея внутренней системы или справочника, чтобы научиться отличать правильное от неправильного. - Я понял, что мне помогает, – сказал Спок, стараясь не звучать нравоучительно, – мысль о том, что логика – не закон, которому стоит следовать, а идеал, к которому стоит стремиться. Все вулканцы, даже дети, идут по пути логики, который оканчивается Колинаром, идеальным воплощением рациональности. Некоторые вулканцы ближе к идеалу логики, некоторые дальше. Стоит надеяться, что каждый из нас найдет место на пути логики, которое больше всего подходит его темпераменту, что позволит не причинять страдания другим. Сторек задумался над этим. - Это определенно не ортодоксальное учение, – сказал он. – Но интригующее. Я помедитирую над этим. - Когда я был твоего возраста, – сказал Спок, – у меня было много сомнений, но я не чувствовал, что могу обсудить их с кем-то из взрослых. Могу я спросить, что заставило тебя начать со мной этот разговор? Сразу стало понятно, что этого не стоило говорить – Сторек не двинулся, но тихое звучание его разума, с которым Спок свыкся, резко исчезло. - Я прошу прощения за то, что начал эту неподобающую дискуссию, – чопорно сказал Сторек, и прежде чем Спок смог возразить, дверь в его каюту открылась, и вошел Джим, явно в хорошем настроении. - Че как, ребята? У вас прекрасный момент вулканской близости? Спок и Сторек вместе посмотрели на него. - Нет, – твердо сказали они оба. - Точно! – ухмыльнулся Кирк. – Круто. Не буду мешать. Увидимся позже! И он ушел так же неожиданно, как появился. Сторек повернулся, чтобы посмотреть на Спока. И хотя это было нелогично, под испытующим взглядом Сторека, Спок почувствовал себя так, будто его проверяет строгий учитель. - Он смущает вас, – заявил Сторек, наклонив голову. – Но вы не стыдитесь его. - Тонкое различие, но верное, – ответил Спок. - Восхитительно. Больше Сторек не сказал ничего, просто поднял руку в жесте та’ал и ушел. ~*~ Джиму пришлось дважды перечитать сообщение на ПАДДе. Когда он встал с капитанского кресла, он повел плечами, чтобы выгнать напряжение из тела, и объявил: - Скотти сказал, что сделал что-то, цитирую, «крутое» с системой защиты от отказа работы варп-ядра, на что, он думает, мне стоит посмотреть. Мистер Сулу, примите управление, – закончил Джим, кивнув рулевому и отправившись к турболифту. Прямо перед тем, как закрылись двери, к нему присоединился Спок. - Я хотел поблагодарить вас за разъяснения, которые вы дали Стореку относительно моей позиции по поводу его кошмаров, – напряженно сказал Спок, но Джим ничего не ответил. Когда открылись двери турболифта, он нажал кнопку, и они снова закрылись. - Я думаю, вам надо больше проводить времени вместе, – сказал он, пытаясь вести себя дипломатично, и ему помогло то, что он действительно так думал. – Я видел, как вы вчера говорили, это хорошо. И ты знаешь, что ему нравится сидеть рядом, когда мы играем в шахматы, так что нам следует делать так почаще, когда он рядом, если ты не против. - Я не уверен, что мне стоит больше времени проводить со Стореком, – тихо сказал Спок, – потому что каждый раз, когда мы общаемся вне его уроков, мне кажется, что я делаю ошибки, которые расстраивают его. Вчерашний разговор был… информативным и продуктивным, но в конце, я невольно сказал то, что отменило все хорошее, что принес этот разговор. - Мне жаль, – ответил Джим. Его разговор со Стореком о том, что Джим не хотел заставлять его соответствовать «человеческим нормам» тоже не был сладким сахарком, но он был рад, что попытался. - Я постараюсь не отчаиваться, – сказал Спок, и Джим ободряюще кивнул. - Мы поиграем в шахматы, сегодня, – пообещал он, потом подумал и выругался на андорианском. – Нет, не сегодня, у меня урок фехтования с Сулу, а потом я обещал помочь Боунзу переставить мебель в кабинете, что наверняка означает «сидеть и быть ответственным, пока Боунз напивается», но мы можем поиграть завтра вечером, я думаю, Сторек захочет посмотреть, и мы поговорим, и все будет хорошо. Спок странно посмотрел на Джима и, к его внутреннему удивлению, сказал: - Должен признаться, я жалею, что у нас больше нет возможности играть в шахматы… не прерываясь. Совершенно логично, что должна существовать возможность открытой дискуссии между капитаном и первым помощником, и нелогично, что такая возможность осуществляется только в турболифте, не давая другим членам команды использовать лифт по его назначению – осуществлять постоянное сообщение между палубами. Джиму не понадобилось много времени, чтобы перефразировать это – практика помогает – и когда он это сделал, он удивленно сказал: - Ты правда говоришь – и я хотел бы быть уверен – что из нашего брака ушел огонь с появлением детей? Правда? В смысле… правда, Спок? Спок слегка позеленел, и сказал: - Я полагаю, это одна из ваших печально известных шуток, Капитан. Я лишь пожелал подчеркнуть, что есть более эффективный способ коммуникации между нами, который не препятствует передвижению команды по Энтерпрайзу из-за присваивания этого ценного оборудования, и что я бы желал возобновления наших личных игр, которые могут сопровождаться разговором, как… приятным дополнением. - О Боже, все так, – поразился Джим, прорвавшись через всю сказанную чушь с легкостью. – Это хорошо. Ты скучаешь по нашему личному времени. Ты считаешь, что волшебство исчезло. Черт возьми. Мне надо сказать Боунзу. - Не могу представить, почему Шеф Медицинской Службы должен интересоваться моей попыткой наладить здоровый диалог между двумя самыми высшими членами командования, – пробормотал Спок, но было поздно. - Подумай об этом с такой стороны, – весело сказал Джим, – ты заботишься о морали команды, потому что теперь я уверен на 98,4%, что главный медик будет счастливым пьяницей, а не слезливым, – он нажал на кнопку, чтобы открыть двери, наконец, увидев шесть раздраженных инженеров. – О, и Спок?, – сказал Джим, выходя. – Я обещаю, завтра вечером, шахматы. Только ты и я, ладно? - Это будет удовлетворительно, – ответил Спок. - Я тоже так думаю, – сказал Джим, прежде чем повернуться, чтобы начать поиски таинственного дикого «Монтгомери Скотта» в его естественной среде обитания. ~*~ Как часть того, что Кирк решил назвать «Чудесные Моменты Воссоединения Вулканцев», игнорируя невозможность комбинирования этих слов, капитан решил убедить Спока и Сторека, что для гармоничных отношений логично будет, чтобы они все вместе по вечерам собирались в гостиной Спока, если у них не будет других дел, чтобы заниматься личными делами в присутствии друг друга. Обычно это означало, что Сторек делал свою домашнюю работу, Спок занимался документами, а Кирк читал – отчеты или для удовольствия; иногда они разговаривали на интересные темы. Спок заметил, тем не менее, что Кирк постарался больше не пропускать шахматные игры или спарринги со Споком, как получалось раньше – иногда им приходилось просить помощи у надежного члена команды, чтобы присмотреть за Стореком. Пока они со Споком наслаждались тем, что капитан со смехом называл «совместным одиночеством». Спок с любопытством заметил тенденцию Кирка использовать оксюмороны в качестве названий. Во время одного из таких «Чудесных Моментов Воссоединения Вулканцев» Кирк поднял взгляд от книги – земной классики в архаичной твердой копии – и походя отметил: - Сторек, знаешь… у тебя весьма выдающееся лицо. - Это имеет отношение к форме моего лица? - Нет, – пожал плечами Джим. – Мне оно просто кажется интересным. - Я похож на мать, – сказал Сторек с заметной ноткой гордости в голосе, и Спок, вспомнив, молча согласился. - Я похож на отца, – легко сказал Кирк, но на его лицо будто легла тень. Спок сделал себе заметку узнать об этом в будущем. - А ты, Спок? – спросил Кирк, ухмыляясь. – Присоединишься к нам? Спок еще не думал об этом, но вспоминая свое отражение, он заключил: - Я не похож ни на одного из родителей. - Хм, – нахмурился капитан. – Я бы сказал, что ты напоминаешь их обоих. - Тогда по этому вопросу, как и по многим другим, мы с вами не согласимся, – сухо сказал Спок. Джим нахмурился и пробормотал: - Нельзя уже начать случайную беседу, чтоб тебе не попытались голову откусить? Идеально синхронно, Спок и Сторек ответили: - Капитан, очевидно, что ваша голова все еще на месте, и более того, челюсти Коммандера Спока недостаточно большие или сильные, чтобы перекусить вашу шею в короткий промежуток времени. - Случайные беседы нелогичны, Капитан – вербальная коммуникация, эволюционировавшая для возможности предупреждать друг друга об опасности членами гуманоидных охотничьих групп не предназначена для фривольного спекулирования чьими-то чертами лица. Кирк фыркнул. - Воу, теперь вулканская стервозность выходит на стерео! Круто! Спок с затаенным страхом наблюдал за направленным на Кирка откровенно раздраженным взглядом Сторека – неужели его собственный взгляд, наполненный разочарованием или неодобрением тоже излучает такую очевидную привязанность? Спок не мог отрицать, что поведение Кирка часто настолько обаятельно, что бой был проигран, не начавшись, но то, что он это так очевидно показывает, было бы невозможно. Нет, решил он, определенно, неопытность и молодость Сторека в ответе за этот феномен. Любой другой ответ неприемлем. Когда Сторек ушел в свою комнату, Спок вспомнил о словах Кирка этим вечером и спросил, почему он выглядел расстроенным, когда говорил, что походит на отца. - Это, хм… – Кирк потер лицо руками и отвел взгляд. – Мне правда надо говорить? – он спросил таким тоном, что было понятно, что он ответит, если надо, но предпочел бы этого не делать. - Нет, – сдержанно сказал Спок. – Если вам неприятен этот разговор, вы можете отказаться. Я думал, что если вас что-то беспокоит, я могу каким-то образом помочь. Раз дело не в этом, мы можем окончить дискуссию. Спок встал со стула и пошел к двери. - Это беспокоило мою маму, знаешь ли. Спок повернулся, чтобы увидеть, что Кирк наклонился вперед, уперевшись локтями в колени, стараясь выглядеть спокойно. Спок вернулся и осторожно сел обратно. Кирк не смотрел на него. - Это беспокоило мою маму, – повторил он, – я это видел. Ей не нравилось, когда ей напоминают, чем угодно. Было нормально, пока я был маленький, но потом я вырос, и неожиданно она больше не смогла смотреть мне в глаза. Она говорила со мной, но смотрела в другую сторону или за мое плечо. Это – когда она была дома, когда она была далеко, было хуже, потому что на чертовом экране больше не на что смотреть, кроме лица, – он стал говорить еще тише и слегка ссутулился. – И я начал драться, чтобы меня били, потому что с синяком или разбитой губой я больше не был похож на него, и маме было проще смотреть на меня. - И она не возражала против этого, этого… – Спок пытался подобрать слово, которое полностью выразит его недоумение. Джим пожал плечами, пытаясь выглядеть беспечно. - Честно, я думаю, она была благодарна. Она любила меня. Она хотела любить меня. Она просто… ей было тяжело, как я сказал, когда ей напоминали. Я стригся по-другому, и одевался, но это не помогало. - Поэтому вы с матерью не разговариваете? – спросил Спок, вспоминая предыдущий разговор и делая соответствующий вывод. - Не только поэтому. Когда она… была занята тем, чтобы не смотреть на меня, она не замечала и другие вещи… которые ей стоило замечать. Она не смотрела, пока… – Джим сглотнул и слегка побледнел, но продолжил. – И я старался не винить ее, потому что, как я сказал, я знаю, что это не ее вина. Но часть меня все равно винила ее, – в его голосе чувствовалась вина, которую Спок не мог понять. - Логично, что вы делали так, – удивленно ответил он, – ее поведение в таких условиях было непростительным… - Спок…. Нет, послушай, это не… – Джим вздохнул и провел рукой по волосам, смотря в пол. – Когда умер мой папа, и взорвался Кельвин, и я родился, ее мир на этом кончился. Она могла двигаться дальше, только двигаясь дальше, знаешь? Я понимаю, почему она не хотела напоминаний, правда. - Джим. - Да? Спок постарался осторожно подобрать слова. - Я тоже пережил конец мира, Джим, буквально. Сторек является живым напоминанием этого каждый день. Но если я дам ему вредить себе так, как делала ваша мать… - Это не то, – жестко сказал Джим, вставая и начиная ходить. Хотя Спок не поверил, он спросил: - Почему? - Сторек хороший пацан… - А вы не были? - Я был испорченным, ладно, из-за причин, в которые я не хочу вдаваться, но… - И потому что вы уже были хрупким, вы полагаете, что ваша мать имела права плохо с вами обращаться… - Перестань говорить так, будто она меня била, это не так… - Вы делаете различие, которого не существует, – сказал Спок, и на мгновение ему показалось, что Джим его ударит. Джим тоже, видимо, почувствовал этот жестокий импульс и отступил. - Итак… политика честности, – сказал Джим, засмеявшись так, что казалось, что ему больно. – Я бы хотел добавить еще правило, если можно. - Какое? – Спок ожидал, что Джим скажет, что им нельзя лезть в дела друг друга, что было бы бесполезно. Но Джим посмотрел на Спока и сказал с ноткой юмора: - Нам обоим нужно оставить в покое наших мам. Спок обдумал это правило. Он все равно считал себя правым, осуждая действия Вайноны Кирк, но он признавал, что нелогично давать оценку ситуации, с которой не знаком из первых рук. Он не знал Джима Кирка в детстве (хоть он и иррационально хотел, чтобы это было иначе), и таким образом не мог точно понять Джима или его мать. Еще могли присутствовать смягчающие факторы, о которых Спок не знал. В любом случае, это правило не обязывало его перестать не одобрять решения Вайноны Кирк в воспитании, хоть он и не стал бы делать этого публично. На этот компромисс он был согласен. - Я могу принять это правило, – заключил Спок, и Джим ему вымученно улыбнулся. - Эй, – неожиданно сказал он, – тебе не обязательно, но если хочешь, ты мог бы… рассказать мне о своей маме? Я знаю то, что видел в слиянии, но… я все равно не много о ней знаю. - Поскольку я считаю свою мать, во многих смыслах, идеальным родителем, я полагаю, примеры ее поведения могут быть полезны, – сказал Спок. Он не был уверен, что понял улыбку, которой ответил ему Джим, но в ней не было насмешки, так что Спок решил, что может продолжить. - В тот день, когда меня собирались принять в Научную Академию Вулкана, – начал Спок, и пока он рассказывал этот пример и еще несколько, которые он хранил, как драгоценность в памяти, он почувствовал, что ему стало легче. Не было эмоции, которую он мог бы назвать, но по выражению лица Джима он понимал, что тот чувствует то же самое. Возможно, однажды Спок попросит его назвать эту эмоцию. Пока же, он продолжал, не придерживаясь особого порядка, вспоминая вещи, которые он больше никогда не увидит нигде, кроме как в своей памяти. ~*~ У них выдалось пять дней спокойного полета, и, оглядываясь назад, Джим понимал, что они нарывались на неприятности. Обычный расплывчатый приказ Флота отправиться на Пек дж’Фен на золотой юбилей их императора, как представителям Федерации, но делать это «осторожно, из-за проблемной истории звездной системы», и учитывая абсолютное отсутствие полезных деталей и спецификаций, о чем раздраженно думал Джим, заставил всех подумать, что это будет проще пареной репы, разминкой перед большой миссией по патрулированию Нейтральной Зоны, о которой все уже слышали. Когда начались взрывы, Джим сначала подумал, что это атака. - Сулу, какой уебок стреляет в нас? – выкрикнул он. - Капитан, сенсоры и телеметрия не показывают других кораблей! – отрапортовал Чехов, когда кто-то из-за спины Джима крикнул: - Прорыв на девятой палубе, сэр! - Блять, – выругался Джим, пытаясь вспомнить все, что на брифинге говорили о дж’Фенни. – Эти уебки даже в космосе почти не летают, и вы хотите, чтобы я поверил, что у них есть такая продвинутая стелс-технология? - Щит на 82%, Капитан, – сказал Сулу, успокаивая его. - Это не могут быть дж’Фенни, – настояла Ухура. – Капитан прав, они открыли варп-скорость только шестьдесят лет назад. Джим постарался удержаться на месте, когда корабль сотряс очередной взрыв. - Ну, кто-то точно выбивает из нас дерьмо, – фыркнул Джим. – Мы получаем какие-то сигналы или предложения о переговорах? - Никаких, сэр. Следующий взрыв сбил Чехова с его места. - Где эти ублюдки? – вскрикнул Джим, когда неожиданно вступил Спок. - Мистер Сулу, выключите все двигатели и тягу. Сулу посмотрел на Джима, который нетерпеливо ответил: - Делайте то, что вам сказали. Тишина протянулась на мостике, если не считать орущую сигнализацию, и тихого бормотания коммуникаторов, по которому офицеры сообщали о полученных повреждениях. - Мистер Спок? – спросил Джим, повернувшись, чтобы посмотреть на своего первого помощника, который только что сотворил очередное чудо, как обычно. - Я полагаю, мы в безопасности, пока мы не двигаемся, – сказал Спок, и добавил, скривившись. – Я думаю, это временное решение, но теперь мы можем спланировать стратегию. - Мистер Спок, – сказал Джим так терпеливо, как мог, – можете объяснить, почему полная остановка прекратила взрывы? - Мне дал подсказку ваш комментарий, Капитан, – сказал Спок, и Джим нетерпеливо взмахнул рукой, все еще слишком на грани, чтобы быть самодовольным. – Если дж’Фенни только недавно открыли варп, мне показалось странным, что Звездный Флот говорил нам о межпланетных войнах в системе. Без варп-кораблей, как дж’Фенни могли защищать себя от соседей, которые уже открыли варп, таких, как л’Ринни? - Мины, – выдохнул Джим в звенящей тишине, – они не могли сражаться своими кораблями со вражескими, так что они усеяли орбиту минами. Не нужен варп-двигатель, чтобы построить баржу, которая превратит твое небо в минное поле. - Точно, – согласился Спок. – Я поискал скудные исторические и культурные данные, которые есть у Федерации об этой системе, и это оказалось самым логичным выводом. - Ублюдки, – с чувством сказал Сулу. Все повернулись, чтобы посмотреть на рулевого. - Думаю, это моя реплика, – наконец, сказал Джим, обвиняюще подняв бровь. - Сэр, Звездный Флот только что совершил эпичный провал в исследованиях, и отправил нас на минное поле, буквально, – сказал Сулу тоном, по которому было не понятно, он хочет плакать или смеяться. – Так что я думаю, что это общая реплика, Капитан. - Ублюдки, – согласился Чехов яростно, потирая синяк на бедре, который он получил, когда упал с кресла. После паузы, Джим сказал: - Мистер Спок, я думаю, что не нужно вносить последние шестьдесят секунд в сегодняшний отчет. - Я соглашусь, – дипломатично сказал Спок. - Можете вы с Мистером Чеховым объединиться, и вытащить нас с этого чертова минного поля? - Конечно, Капитан. Оказалось, что найти путь по шестидесятилетнему минному полю не так просто, занимает много времени, и вообще это деликатная работа, а само пилотирование по этому извилистому пути было еще хуже. Под конец смены бета, когда Спок, Чехов и половина всех золотых и синих рубашек на всем корабле собрались у консоли Чехова, показывая, бурча под нос и строча уравнения на ПАДДах, Джим тихо подошел к Споку, чтобы спросить, нужен ли он им еще. - Нет, Капитан, – сказал Спок, лишь уголками глаз показывая утомление. – Хоть у вас и внушительные навыки в навигации и пилотировании, нет причины, по которой вам нужно остаться. Мы нашли метод, по которому можно рассчитать путь, осталось лишь ввести все нужные уравнения, чтобы посчитать каждый поворот этого пути. Я прослежу за работой и доложу вам о ее окончании, не могу сказать, насколько поздно это будет, – добавил Спок, выглядя немного виноватым, что было глупо. - Я просто благодарен за то, что вы все разрулили, – сказал ему Джим, вкладывая смысл в каждое слово. Это Спок, это то, что делает его лучшим первым помощником во всем флоте, если что-то нужно сделать, Джим может просто попросить Спока, и знать, без тени сомнения, что все будет хорошо. Вот что значит работать со Споком – ни нытья, ни сомнений, ни проверки результатов, просто твердая, как камень уверенность, что Спок знает, что делать, и сделает это. - Спасибо, Спок. Увидимся, когда увидимся, не беспокойся об этом. После того, как он передал все свои обязанности, Джим отправился в каюту Спока к Стореку. В первые три свободные минуты Джим позвонил парню, чтобы узнать, что он в порядке. Он был в порядке, был в их каюте, просто немного испугался, но Джим хотел убедиться. Когда он вошел в каюту Спока, Сторек вскочил с кресла у стола для шахмат и быстро подошел к Джиму, чтобы его осмотреть. - Вы не ранены, – сказал он, таким тоном, будто не предполагал отрицательного ответа. Джим слышал волнение в его голосе, и постарался быть нежным. - Я полностью в порядке, и Спок тоже. На самом деле, все на мостике в порядке, кроме Чехова, который получил синяк на задницу и вывихнул запястье. - Это удовлетворительно, – сказал Сторек, выглядя спокойней, но напряжение все еще чувствовалось глубоко внутри – по тому, как он держался сдержанней, по движению его глаз, как он смотрел на Джима. - Лейтенант Вро позвонила мне, чтобы отменить наше занятие по математике завтра, – сказал Сторек. – Она в медотсеке, и получила значительные, но не опасные для жизни ожоги. Черт, Гейла, подумал Джим, и он знал, что не должен волноваться больше из-за того, что пострадала Гейла, чем если б пострадал кто-то еще из команды, но они были друзьями. - Я пойду в медблок, чтобы увидеть ее и проверить остальных раненых. - Это… это ваш долг, как капитана, – согласился Сторек, но его голос дрожал, и он выглядел так, будто не хочет выпускать Джима из виду. Джим посмотрел на паренька, Сторек никогда не просил о многом, будто никак не мог избавиться от мысли, что он обуза, что для Джима и Спока будет лучше, если они забудут о его нуждах, особенно о тех, что могут принести неудобства. - Я схожу туда завтра утром, – осторожно сказал Джим. – Если пойду сейчас, буду мешать Боунзу. - Доктор Маккой определенно громогласно заявляет об условиях своей работы, – сказал Сторек, выглядя более расслабленным. - Я знаю, что рано ложиться спать, так что почему бы нам не поужинать, а потом я почитаю тебе андорианскую сказку, пока ты не уснешь, – предложил Джим, поспешно добавив, – … чтобы расширить твое понимание андорианской культуры и литературы, и попрактиковаться в понимании языка на слух, конечно, – сказал он, когда Сторек сощурился. - Это будет приемлемо. И так и было.