So Wise We Grow

Спустя 7 лет - Оу! – вскрикнул Кирк, хмуро смотря на юного медика, который только что воткнул в него гипоспрей. – Знаешь, тебе надо больше уважать меня, как своего капитана. На самом деле, – продолжил он, пока медик отвернулся и начал уборку в смотровой. – Тебе нужно иметь ко мне в два раза больше уважения, чем к кому-либо другому – я твой капитан и отец! - Если ты возмущен моим за тобой уходом, – спокойно сказал Сторек, убирая коробку с гипоспреями на край смотрового стола, – решение очень простое. Мы много раз это обсуждали – если ты не хочешь, чтобы в тебя втыкали гипоспреи, накачивали лекарствами, снотворным, втыкали иглы или отправляли в каюту под присмотр врача, тебе просто надо перестать калечиться. - Калечиться, ха, – Кирк сменил взгляд на добродушный. – Знаешь, твой отец тоже испытывал этот аргумент на мне, и от него он звучит не более убедительно, чем от тебя, совершенно. - Жаль, – спокойно пробормотал Сторек, – поскольку мой отец – самый логичный из всех, так что его советами не стоит пренебрегать. Мудрый и почтенный мужчина, которого я очень уважаю… - Прикуси язык, пацан. Если Спок почтенный, то я тоже почтенный, а если я почтенный, то я старый, и? Я. Не. Старый. - Так тревожно, – Сторек покачал головой. – Для лекаря наиболее деликатным считается общение с теми, кто страдает от расстройств и психических болезней. Нет правильного пути – надо ли смеяться над ними, или стоит столкнуть их с жестокой реальностью? Джим внимательно посмотрел на него, и потом наклонился, поставив локти на колени. - Ты почему-то нервничаешь. Сторек удивленно посмотрел на него. - И спустя семь лет, я все еще не привык к твоему нервирующему умению делать правильные выводы, основываясь на интуиции. - Неа, это логично – ты смеешься над моим возрастом, только когда нервничаешь… в остальное время он тебя пугает. – Тебя пугает то, насколько быстро ты переживешь меня, этого Кирк не сказал, но они оба знали, почему возраст Джима был табу. – Хочешь, чтобы я снова это сделал? – спросил он. Сторек скорчил гримасу, которая у человека включала бы в себя закатывание глаз. - Если я скажу нет, это тебя разубедит? - Нет, – весело сказал Джим. – Ты решил не связываться, и ты боишься, что Спок это не одобрит. - Очень нервирует, – пробормотал Сторек после небольшой паузы, и Джим постучал ладонью по смотровому столу, рядом с собой, предлагая своему сыну сесть. - Я знаю, что нервничать нелогично, – сказал через минуту Сторек. - Ты же знаешь, что мы с папой любим тебя, так? - Да, – сказал Сторек, и Джим почувствовал гордость от того, как легко и непринужденно он это признал. – Я благодарен за это. Отец говорил мне, что… не важно, какой я выберу путь, вы оба будете гордиться мной. Но я должен признать, что все равно волнуюсь. - Так говорила твоя бабушка Споку, ты знал? - Нет. - Ну, это так. И это все еще правда. Что бы ни случилось, мы с папой будем гордиться тобой, – Джим наблюдал, как Сторек теребит контроллеры биокойки, и вздохнул. - Если это заставит тебя перестать психовать, я сам скажу Споку. Сторек приподнял бровь и сказал: - Предлагаешь мне путь труса? – но его руки, наконец, перестали дрожать. Джим пожал плечами. - Тебе все равно придется объясниться. Я не думаю, что стоит сильно беспокоиться, Спок не очень-то сильный фанат всех этих организованных вулканских браков. - Действительно, – Сторек замолчал. – Ты сделаешь? Скажешь ему? Джим немного подумал. - Если вытащишь меня из лазарета так, чтобы Боунз не узнал? Сторек скептически посмотрел на Джима. - Доктор Маккой пугает меня гораздо больше, чем когда-либо пугал ты. Так что для меня будет нелогично навлечь на себя его гнев, чтобы избежать твоего. Джим вздохнул и закатил глаза – его собственный сын кидал его ко львам! - С тобой не весело. Я скажу Споку, но тебе придется притвориться перед Боунзом, что я чист. - Поскольку это не заставит меня говорить неправду, я полагаю, мы договорились. - Круто! – порадовался Джим. - Действительно, – улыбнулся Сторек. ~*~ Спок ожидал, что ему придется искать своего сына, но когда он вернулся в каюту, Сторек уже сидел в кресле Джима за шахматным столом. Спок занял свое привычное место и ждал, пока Сторек начнет разговор. Когда стало ясно, что Сторек предпочел смотреть на точку чуть правее головы Спока, тот взял инициативу на себя. - Джим сказал мне, что ты решил не возвращаться на Новый Вулкан для связывания. Сторек покачал головой и сказал, как будто слегка защищаясь. - Настоящая связь – это то, что есть между тобой и капитаном, каким бы нетрадиционным это не считало вулканское общество. За последние семь лет у меня была возможность наблюдать вашу связь и ее положительное влияние на участников, их друзей и на меня самого. Я логически заключил, исходя из наблюдений за упомянутым влиянием, что «довольствоваться» худшими отношениями будет неприемлемо. - Тут ты пошел сразу в трех своих родителей, – тихо сказал Спок. По правде говоря, он и не ожидал, что его сын захочет вступать в связь по расчету, именно по этим причинам – близкое знакомство Сторека с подобным расчетом состояло из весьма проблемных отношений между Т’Принг и самим Споком, и это было, стоило признать, не слишком вдохновляющим примером. Та часть Спока, которая до сих пор несла шрамы детства от издевок хулиганов, жалела о решении Сторека отвернуться от этой части его вулканского наследия, и думала, мог ли чистокровный вулканец добиться большего успеха в прививании Стореку большей приверженности вулканским ценностям. Но большая часть Спока, осторожно взращенная непоколебимой преданностью Джима и памятью о его матери, надеялась однажды увидеть Сторека, вовлеченным в романтические отношения, которые принесут его сыну столько же удовлетворения, сколько Джим принес в жизнь Спока. Сторек пожал плечами, и Спок восхитился тем, с какой легкостью его сын безупречно сочетает человеческое и вулканское поведение, человеческие идиомы и вулканскую эрудицию, человеческие жесты и вулканское спокойствие. - Если Время станет неизбежно, и у меня не будет выбора, тогда я по собственной воле вернусь на Новый Вулкан для церемонии, – пообещал Сторек. – Но весь следующий год и еще как минимум три, я буду в Академии Звездного Флота, где будет множество новых людей, и я надеюсь… что один из них разбудит во мне такое же глубокое чувство, как вы с Капитаном Кирком разбудили друг в друге. - Твой дед предложит назвать семейной традицией наше предпочтение к выдающимся людям, – весело сказал Спок. – Ты предполагаешь, что связь, которую ты ищешь, будет с человеком? - Конечно, я приму связь с представителем любого вида, но человек? – Сторек посмотрел наверх, размышляя, он сказал. – Я полагаю, что такой исход маловероятен. Как ты сказал, вы с дедушкой уже добились большого успеха в таких отношениях. Для меня поступить так же… – Сторек позволил себе слегка улыбнуться. – … Будет недостаточно оригинально. Орионец, может... или ромуланец. Что-то новое. Спок поднял бровь. - «Недостаточно оригинально», определенно. Боюсь, Академия Звездного Флота недостаточно подготовлена к ужасу, который мы с Джимом нечаянно выпустили на нее. Сторек свободно откинулся в кресле. - Не беспокойся раньше времени, отец. У меня есть все причины полагать, что Академия найдет меня… восхитительным, – сказал он абсолютно серьезно. Спок страдальчески посмотрел на него. - Прошу, перестань так говорить. Ты знаешь, как это меня беспокоит. Оба уголка губ Сторек весело поползли вверх. - Конечно. Иначе, зачем я это делаю, как ты думаешь? - Ты предполагаешь однажды завести детей? – неожиданно спросил Спок, сам не зная, что его заставило так поступить. - Я определенно желаю этого, – не задумываясь, ответил Сторек. – Мне всегда нравилось общество детей, ты знаешь, что я часто нянчусь с близнецами Лейтенанта Ухуры, и когда я найду подходящего партнера, я хочу повторить это удовольствие со своими детьми, – Сторек сам приподнял бровь и посмотрел на своего отца. – В то же время, я без сомнения испытаю ту же агонию, которую вызывал у вас с Капитаном Кирком так много лет. Отмщение, полагаю, будет для вас обоих удовлетворительным. - И радости, – так тихо сказал Спок, что Стореку пришлось наклониться, чтобы услышать. - Что? - Я прошу тебя не забывать о радостях, – сказал Спок, все еще тихо, но со всеми чувствами, что мог вложить. – Я полагаю, что когда думаешь о событиях последних семи лет, именно они первыми приходят на ум. - Отец… Было абсолютно нелогично, что даже спустя семь лет знакомства с эмоциями, Спок все еще находил их трудными для выражения. - Мы с тобой, – начал Спок, – часто использовали Джима, как посредника для наших чувств, как буфер, чтобы не смущать друг друга не-вулканским поведением, – сказал Спок. – Но Джим не устает убеждать меня, что важной задачей каждого родителя является смущать своих детей, особенно выражением чувств, задача, которой я пренебрегал. Лицо Сторека дернулось, повторяя выражение лица самого Спока, когда он чувствовал раздражение – семь лет назад Споку было проще замечать черты Т’Принг или даже Джима в своем сыне, чем себя. Теперь же даже незнакомцы говорили о том, как они похожи, насколько Сторек походил на обоих своих отцов. - Я люблю тебя, Сторек, – сказал Спок, – и я горжусь тобой. Я думаю, ты сделал мудрый выбор. Как и всегда, сказать это было и сложнее, и проще, чем он думал – нелогичный парадокс, но ожидать логики в области чувств было само по себе совершенно нелогично. - Отец, – просто ответил Сторек. Спок, сказав все, что хотел, теперь совершенно не представлял, как логично продолжить разговор. - Хочешь ли ты проинструктировать меня о ка’атира, отец? – спросил Сторек, и под идеальным контролем проглядывало веселье. – Или нам стоит обсудить показатели вакцинации на Туркосе, цели нашей следующей миссии? - Меня не нужно спасать от моих эмоций, – сказал Спок таким тоном, что будь он человеком, можно было бы сказать, что он ворчит. - Да, нужно, – раздался от двери веселый голос Джима. – Все вулканские дела улажены? Со всеми все хорошо? - С нами точно «все хорошо», – ответил Сторек, поднимаясь с кресла. – Доктор Маккой отпустил тебя? - Он сказал, что я лучше прежнего… лживый ублюдок, – радостно ответил Джим. – Но в любом случае, я, наконец, свободен от этого тирана – и я был бы не прочь поиграть в шахматы! Сторек приподнял бровь. - Вы собираетесь сыграть в шахматы или «сыграть в шахматы»? Если вы действительно собираетесь устроить матч, то я бы с радостью посмотрел. Если вы не возражаете. - Но тебе не так уж хочется смотреть на другой вариант, а? – спросил Кирк, широко ухмыляясь и смущая Спока в своей обычной нелогично привлекательной манере. Сторек посмотрел на них широко раскрытыми глазами, выглядя максимально шокированным для вулканца. - Конечно, нет, – холодно сказал он. - Давай проиграем в шахматы, Спок… если ты понимаешь, о чем я… – сказал Кирк, повернувшись к Споку и двигая бровями вверх и вниз в той манере, которая должна была быть призывной, но Споку всегда казалась скорее комичной. - Прошу, прекрати себя так вести, – простонал Сторек. – Ты знаешь, как меня это беспокоит. - Конечно, – сказал Джим, рассмеявшись и обнимая Спока за талию. – Иначе, зачем я это делаю, как ты думаешь? - Я ухожу, – объявил Сторек, упрямо приподнимая подбородок и выходя из комнаты. Джим засмеялся, громко и долго, откинув голову назад, и Спок почувствовал, как смех завибрировал в его теле, живой и яркий. - Парень в порядке, – сказал Кирк, уткнувшись лбом в лоб Спока. - Согласен, – ответил Спок, хотя и чувствовал, что ему не хватает оснований. - Отлично мы справились, – сказал Кирк, и Спок почувствовал его удовольствие, как рябь по их связи. - Твоя грамматика ужасна, – сказал он, зная, что Джим тоже чувствует его гордость. - Знаешь, мы еще довольно молоды, – как бы задумчиво сказал Джим. - Сравнительно, да, – с подозрением согласился Спок. – Если ты думаешь о том, чтобы предпринять попытку воплотить еще одну акробатическую сексуальную позу, на которую ты был способен в молодости, мне стоит напомнить тебе об ужасно постыдном опыте, который получили мы все в прошлый раз. - Ну да, но теперь Сторек не будет на дежурстве, так что я думаю, что травмирующий стыд будет, как минимум, в два раза меньше. Спок удержал себя от того, чтобы математически скорректировать вывод Джима. - Но нет, – продолжил Джим, – хотя это и неплохая идея, я не о том хотел поговорить. В смысле… знаешь, мы молоды, у нас впереди еще есть пара хороших лет. Много людей заводят первого ребенка, когда они старше, чем мы. Спок почувствовал неприятную дрожь в животе, когда понял, к чему ведет Джим. - Нет, – твердо сказал он. - Я просто… – Джим с надеждой и просяще посмотрел на него. – Мы неплохо справились в последний раз, так? - Он уже был приучен к лотку, – пробормотал Спок, удивив сам себя, и Джим рассмеялся. - Ну, подумай об этом, ладно? Я точно тебя уговорю, у меня хорошая мотивация. Спок с большим сомнением посмотрел на Джима, но взгляд, к сожалению, потерял свою силу, потому что тот стоял лишь в паре дюймов от него. - И как ты полагаешь инициировать подобную перемену? – спросил он, и Джим низко рассмеялся, так что его дыхание коснулось кончика уха Спока, заставив его поежиться. - Повторяющимся… – Джим оставил засос на шее Спока, – … применением… – Спок выдохнул, когда зубы Джима оказались почти у его челюсти, – … чрезвычайно… – Джим отодвинулся и медленно снял тунику и майку, и потом сильно обнял Спока, – … убедительной… – Спок не мог оторваться от кожи Джима, будто даже спустя столько времени она не потеряла своей притягательности, – … игры в шахматы, – прошептал Джим, прежде чем утащить Спока к кровати. После, лежа в постели, покрытый потом, но счастливый Джим, привстал на локте и с надеждой посмотрел на Спока. - Нет. Джим надулся, а потом снова улыбнулся, будто его посетила счастливая мысль. - Я тебя уговорю. Увидишь. Я смогу тебя убедить, и семнадцать лет спустя ты будешь рад. Я знаю. Правда. И хотя Спок послал Кирку ментальный аналог недоверчивого фырканья через связь, он не мог перестать думать, что это может быть не такой уж плохой идеей – попробовать снова, совершить другие ошибки, не так плохо дать Джиму кого-то, с кем он мог бы разделить свою безграничную любовь, не так плохо дать любви снова изменить Спока более странными способами. Два года назад, лежа в темноте, как и сейчас, Джим признался Споку, что отцовство было одновременно самым серьезным и самым веселым, что он делал, самым глупым и самым важным. И хотя Спок не совсем был согласен с определением слова «веселый», он не мог не согласиться с его сутью. Если бы Спока спросили, чем для него было отцовство, он бы не мог описать это иначе, как самое нелогичное, что он когда-либо делал, и самое лучшее. Возможно, подумал он, возможно, и когда Джим почувствовал эхо этого слова сквозь связь, он улыбнулся Споку в плечо и прошептал: - Да.