Страницы истории

— Извини, но до собрания я спрячусь у тебя, — прямо в лоб сообщает Таня, заходя в кабинет Реругена. У неё в руках кофейник, а на плече небольшая холщовая сумка, в которой наверняка лежат документы. — Иначе мне просто не дадут поработать, — девушка проходит к комоду, по пути кидая на диван сумку, и по-хозяйски начинает греметь чашками и разливать что-то из кофейника. Эрих лишь следит за ней взглядом, ничего не говоря, но невольно растягивая губы в полуулыбке. У них уже давно существовала этакая негласная договорённость, что они могут прятаться друг у друга в кабинетах от назойливых начальников или подчинённых, или всех вместе взятых. Чаще этим правда пользовалась Дегуршав — с её слов Эрих даже начал считать, что без её одобрения её крыло и шагу ступить боится. Но окажись это действительно так, он смог бы их понять. Впрочем, в таком их поведении Таня сама была виновата, и он ей уже это говорил, — запугала отряд до смерти, а теперь прячется от них по всему штабу. Хотя, справедливости ради стоит отметить, что подобные ситуации случались только в официально рабочие дни, — в выходные, — опять же со слов Дегуршав, — её подчинённых днём с огнём не сыщешь. — Всегда пожалуйста, — наконец ответил Эрих, усмехнувшись. Таня, закатив глаза, покачала головой. Она аккуратно взяла в руки две чашки с чем-то приятно пахнущим, и прошла к кофейному столику. По медленно наполнившему комнату запаху, Эрих понял, что это не кофе, да и на обычный пакетированный чай не походило. На часах стрелки показывали только половину первого дня, — до собрания оставалось ещё как минимум пять часов. И почему-то Реруген не верил в историю про «подчинённые не дают мне работать». Они уже достаточно давно встречаются, да и опыт предыдущего общения ему подсказывал, что Дегуршав что-то замышляет. От этого становилось совсем немного не по себе. Совсем чуть-чуть. Таня же уже как ни в чем ни бывало сидела на диване и потягивала всё ещё неизвестный подполковнику напиток, читая какой-то документ. И в конце концов Эрих сдался этой провокации. — Что это у тебя? — подполковник встал из-за рабочего места, взяв некоторые бумаги со стола с собой, и сел напротив майора. Таня же не ответила, но, несмотря на то, что она прикрывалась бумагами, Эрих заметил ужасно счастливо-лукавую улыбку у неё на лице. Право же, так улыбаться, со смесью коварства и доброты, могла только она. И теперь Реруген был абсолютно точно уверен, что она что-то замышляет. Эрих сделал глоток, — неизвестным приятно пахнущим напитком в итоге оказался зеленый чай с молоком. И на редкость вкусный, надо сказать. Словно чай был листовым и самым свежим, как и молоко. Таня же, следя за удивленным лицом Эриха только больше повеселела, а улыбка растянулась шире. Подполковник не мог этого не заметить, как и того, что девушка начала тихо напевать себе под нос. А так она делала крайне, крайне редко. И говорило это о том, что она сейчас в самом лучшем своём расположении духа. Ещё бы знать, что его вызвало и что тут происходит? Ну вот как хорошее настроение его очаровательной пассии может вызывать в нём в лучшем случае настороженность? Хотя, его оправдывало то, что она пришла внезапно, так и не сказала о своих настоящих мотивах и явно чего-то не договаривала. Что-то Эрих явно упускал из виду. — И где ты взяла это добро? — решил начать он издалека. — Где взяла — там уже не-ет, — немного нараспев растянула последний слог Таня, всё ещё прячась за бумагами, временами отпивая чай. Реруген выдохнул, всё ещё не понимая, что тут происходит. Может, он забыл про какую-нибудь дату? Эрих глазами быстро пробежался по кабинету — где-то у него должен был висеть календарь. Но вместо него наткнулся на ещё кое-что принесённой Таней с собой. На столе перед ним лежала тонкая плитка горького шоколада, посыпанная сверху гранулами апельсина. Так, в итоге-то, какое там сегодня было число? Четырнадцатое, кажется…. И внезапно его осенило. Эрих едва удержался от открытой усмешки. Таня же, заметив осознание на его лице, прикрыла глаза, покачав головой. Мол, дошло наконец. Подполковник улыбнулся: — А без этого спектакля нельзя было обойтись? — он отломил себе немного шоколада и попробовал. — Не понимаю о чём ты, — ответила Дегуршав. И случайно встретившись взглядом с Эрихом, улыбнулась и тут же спряталась за бумагами. Теперь Реруген просто не мог ей не поражаться. То, как она всё ещё стесняется таких прямых знаков внимания, хоть и продолжает их оказывать, вызывало крайне сильно желание крепко сжать её в объятьях и никогда в жизни не отпускать. Впрочем, до собрания ещё пять часов, — за это время можно успеть заняться столькими интересными вещами. А ещё Эрих делает заметку, что нужно будет как-нибудь сказать Тане, что её смущение выдают не только щеки, но и мило краснеющие кончики ушей.