Однажды в Вегасе

«Добрый день, джентльмены. Я — ХЭЛ 9000. Я был активирован 20 января 1992 года в лаборатории в Урбане, штат Иллинойс. Я готов к работе, все мои системы функционируют исправно» Заменить ХЭЛ на С.М.О.Г. — и вуаля, готова картина в жанре «полный пэ…портрет». Ощущение, что эта электронная сволочь все видит, слышит и записывает, витало в атмосфере, и даже твердолобый Двалин в конце концов вынужден был признать, что в комнате как-то душновато. Правда, потом выяснилось, что достаточно было просто проветрить номер. Но нарастающей паники это не отменяло. Выздоравливающий на глазах Кили рвался на улицу, и я любезно согласился составить ему компанию. Главный нянь Фили подумал немного и пожал плечами: — Только это, сами знаете — не светиться. — Под фонари и вывески вставать не будем, — заверил я его, вытаскивая Кили из комнаты. Младший Оукеншильд даже куртку надеть не успел; Балин вовремя спохватился и сунул ее мне. Только когда мы добрались до погруженного в тихие сумерки парка, давящее чувство немного отпустило, и я смог вздохнуть свободно. Кили взглянул на меня чуть удивленно: — Что-то случилось? — Угу. — Я никак не мог определиться, стоит ли рассказывать кому-либо о своих ощущениях. Не то чтобы не доверял ребятам… просто пока у меня не будет каких-то фактов, о чем рассказывать? Еще сочтут параноиком. Кили, кажется, понял, и больше ни о чем не спрашивал. Я отвечал тем же. Так мы и сидели на лавочке, прислушиваясь к отзвукам музыки, смеху неподалеку, каждый в своих мыслях. Потом как-то внезапно и одновременно поняли, что вечер перестает быть прохладным и становится откровенно и неприлично для лета холодным. Пришлось поменять место для размышлений. В небольшой кафешке, на которую мы наткнулись случайно, было мало народа и много вкусных блюд, так что какое-то время мы молча отдавали должное местной кухне. Как ни странно (а может, как раз совсем не странно), стоило покинуть отель, как ко мне вернулись аппетит и хорошее расположение духа. Потом еще вспомнилось, что чертова флешка с очками тоже остались в сейфе номера, и этот факт стал еще одним доказательством того, что дело нечисто. С.М.О.Г. Одна лишь аббревиатура, а сколько тревог внушает. Хотя нет, кому я вру. Есть еще пронизывающий до костей глубокий голос. Есть невидимые и всевидящие глаза и всеслышащие уши. Есть хозяин этой игрушки, и попасться ему — значит подписать себе приговор. — Расскажешь? Голос Кили вторгся в мрачные размышления, и я даже вздрогнул. — Что ты хочешь узнать? — Все, что посчитаешь нужным рассказать. Я хмыкнул, скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула, разглядывая сидевшего напротив парня с мрачноватым интересом. — Тебе лишние заботы нужны? Кили только безмятежно улыбнулся: — А ты поделись, тогда и решим, считать ли это заботами, или так, баловство одно. — Ага, баловство. Скажешь тоже… Кили налил зеленого чая и решительно пододвинул чашку мне. — Давай. А то сил больше нет смотреть на тебя унылого. Чай оказался неожиданно вкусным, и я выпил почти все, прежде чем заявил: — Учти: сам напросился. Никто тебя за язык не тянул, и если задремлешь на середине моего крышесносного рассказа, тащить в номер не буду. — Начинай исповедоваться, сын мой, — только и сказал нетерпеливый малец. Ну, а что я? Я и начал. Да так вдохновенно, с отсылками на всякие научно-фантастические фильмы и прочие источники, что Кили только восторженно (это вместо того, чтобы разделить со мной тревогу!) ахал и прямо-таки лучился энтузиазмом и желанием помочь. Как раз на особо пугающем моменте, где я изображал С.М.О.Г. и изо всех сил пытался передать его голос, в кармане затрезвонил телефон. Я аж подскочил на месте и вполголоса обругал звонившего. Потом посмотрел на экран, и желание обругать абонента лично стало сильнее. Звонил Гэндальф. Черт его знает, как ему удалось выбраться, но лично меня это ничуть не удивило. Учитывая, что заносило его в такие подмышки и… кхм, другие части теневого мира, а Гэндальф всякий раз умудрялся возвращаться со всем возможным изяществом, чему тут было удивляться? — Тебя уже выпустили из каталажки? — неохотно поинтересовался я вместо приветствия. Он хохотнул: — Если бы ты сказал что-то другое, я бы заподозрил подмену или еще что. И тебе не хворать, мой милый Бильбо. — Не смей меня так называть, — пробурчал я. — Чего тебе, уголовник? — Как у тебя там с милашкой Модератором? — Чего? — Я посмотрел на телефон так брезгливо, словно мог передать это прямиком хихикающему Гэндальфу. — Ты чего там опять обкурился, старый хрыч? — А ты прямо и заладил — старый да старый. — Эх, проняло ведь, проняло! Победа. — Модератор на тебя уже вышел, так? — Да никто на меня не выходил… — Ври кому другому. Мне ли не знать, кто стырил у магната бета-версию его любимой игрушки. Кили, внимательно следивший за моей реакцией, спешно подлил чая. Я сделал большой глоток, поперхнулся и не расслышал первого слова: — … пойдет и найдет. — Что пойдет, кто найдет? — Тебя, говорю, найдет, — пренебрежительным хмыканьем Гэндальф четко дал понять, что думает о моем тугоумии. — Если уже не нашел. Я на всякий случай огляделся. Поймал собственное отражение в зеркале, ужаснулся: настолько всполошенным и взъерошенным выглядел. — Нет тут никого. — То, что ты слеп, как крот, не доказывает, что и другие слепы, — раздраженно заявил Гэндальф. — Слушай, обалдуй, и запоминай. Если есть сомнения, что мои слова не уместятся в твоей черепушке — запись включи. — Да понял я уже! Давай говори, что ты там узнал. Какая еще бета-версия, какого нафиг Модератора? — Последние слова сделай своим девизом и выбей на щите, — со смешком посоветовал собеседник. — Значит, так. Мне тут по большому секрету сообщили, что Смауг сегодня впервые активировал некую сверхсекретную программу, и намекнули, что она имеет прямое отношение к чему-то этакому, что у него свистнули совсем недавно. Прямо один в один сходство. Смекаешь? — Ладно, убедил, — сдался я. — Она у меня. — Вот и чудненько. Хотя… Нет. Совсем нет. — Утешил. Так почему ты решил, что у меня не оригинал? — Потому что мне об этом сообщил один из разработчиков этой системы, — Гэндальф помолчал и добил. — Последний оставшийся в живых. — Ты что — их всех… того?! — Ты меня с ума сведешь, — устало вздохнул Гэндальф. Я фыркнул: — Да не с чего там сводить-то. — Это Смауг их того, если уж тебе так хочется углубиться в историю. Последнему удалось сбежать, а я его нашел. — И… того, да? Гэндальф вздохнул так горестно, что на секунду я даже готов был предположить у него сердечный приступ или еще что-то подобное. Потом печально и раздраженно выдохнул: — Будь проклят тот день, когда я сел в твою тачку, Билли Бэггинс. — Это была не моя тачка, — уточнил я педантично. Кили, устав прислушиваться к обмену любезностями, смотрел в окно и молчал. — Еще и не твоя. Ну конечно, как я не допер сразу. Но это все фигня, поверь мне, милый Бильбо. — Ну точно, тебя штырит не по-детски, раз ты так меня… — Я тебя никогда и ни за что, — рыкнул старикан, и я заткнулся. Знаю же, когда надо остановиться, прежде чем он дохнёт огнем и испепелит тебя вместе с брендовыми штанами и толстовкой-под-бренд. — Смауг знает, где вы все. — С этого бы и начинал, а то трындишь полчаса! Сейчас Торину позвоню… — Сидеть! — рявкнул он, и я послушно плюхнулся обратно на стул. Кили смотрел с тревогой, но молчал и не двигался. — Думаешь, я этого не сделал, обормот несчастный? Торин уже знает. — Мда? — скептически произнес я. — А какова вероятность, мой милый Гэндальф, что он последовал твоему настоятельному совету убираться со сцены и затаиться в тени? Он замолчал. Ну да, я ведь тоже неплохо ориентируюсь в дипломатии и всяком таком. Тем более, что Торин вообще юлить не умеет — это раз. Гэндальф не мог посоветовать ничего другого — это два. Ну и, вообще я такой — это три. — Последует, — не очень уверенно отозвался Гэндальф. Я только негромко фыркнул. — Он же не идиот, в конце концов. — Не идиот. Но не последует. — Я тоже так подумал, — неожиданно легко согласился Гэндальф. — Поэтому отправил к нему гонца. Я перебрал всех знакомых, достойных доверия. Посмотрел вопросительно на Кили; он только плечами пожал. — Кого же? — Бард сам вызвался помочь. — Ага, — градус скептицизма поднимался все выше. — Догонит и еще раз поможет, ну конечно. — А что не так? — Это Гэндальф не хотел показывать, что чего-то не знает. — А то, что у него, видите ли, тоже обнаружилась дарственная на «Огненную гору», и вряд ли теперь два Короля разойдутся миром. — Я внимательно следил за переменой выражений на лице Кили, готовый в любой момент броситься наперерез и не дать ему уйти. Да уж, пока малец валялся в постели, ему не все считали нужным сообщать. — Что с этим делать будем, а? — Надо подумать, — пробормотал Гэндальф. — Вы там пока не шебуршите особо, ладно? Можете прямо там и посидеть. Пиво там хорошее. И это меня считают параноиком, когда я говорю, что за мной следят. Мда. — Как я его на месте-то удержу? — вполголоса проворчал я, глядя на взволнованного и готового побежать к своим Кили. — Об этом ты не подумал? — А что это я за всех думать должен? — отозвался Гэндальф раздраженно. — У тебя своя голова для чего — кепку носить? — Неплохая идея, спасибо. — Телефон не терять, не выключать, в ванне не топить. Я выйду на связь, как только пойму, что к чему. — Успехов, Гудвин, — попрощался я и вернул телефон в карман. Кили посмотрел на меня: — Мы же пойдем к ним? Да, Бильбо? — Погоди чуток, — я почесал нос, потом подбородок, невидящим взглядом буравя столешницу. — Гэндальф по пустякам не звонит. И своих не бросает. — Но если Смауг… — Если Смауг, — согласился я. — Он тут всем владеет, наверняка, давно знает, где мы живем. — Почему тогда не трогал? — А оно ему, значит, пока не нужно особо… Чем выше человек забирается, тем тщательнее выбирает, куда поставить ногу, чтобы не сверзиться вниз из-за одного неосторожного движения. — У нас ничего против него нет, — тихо сказал Кили, опустив плечи. — Что мы можем противопоставить? Я недоверчиво усмехнулся: — Это что же, уныние и депрессия? Так быстро? — Вся моя семья сейчас там, — он махнул рукой в сторону отеля. — Возможно, им грозит опасность, а мы тут сидим и ничего не делаем. — Иногда нужно остановиться, чтобы разглядеть дальнейший путь. — Ты в Далай-Ламу решил поиграть? — сумрачно осведомился он, сгибая чайную ложку. Я перехватил направленный на парня гневный взгляд официанта, поспешил отобрать ложечку и разогнул ее. С широкой улыбкой протянул пышущему раздражением официанту. — Если Гэндальф так настойчиво советует не трепыхаться, то для этого наверняка есть весомые причины. Так что будем ждать. — Но как же… — Ну, я же не сказал, что мы будем сидеть тут, — я ухмыльнулся, встал. — Пошли. У меня есть превосходное гнездышко, дорогой мой Кили. Лицо не успевшего отойти официанта чуток перекосилось от моего тона и слов. Так ему, зануде, и надо. *** «Баланс мира сохранить — это тебе не гамбургер скушать», как любил говорить один мой наставник. Чаще всего он наставлял нас таким нехитрым образом, когда отнимал честно заслуженный придумыванием хитрой аферы гамбургер. Самое обидное, Радагасту всегда удавалось отбрехаться: мол, сенсей, а что вы имеете сказать по поводу той фразочки старины нашего Ницше? Самому мне не додуматься, подскажите. А покажете? Ой, как красиво! Льстил, короче, по полной. А потом учитель, уставший молоть языком, отнимал мою долю. Это была одна из причин недолюбливать Рэдди — еще до той поры, когда он взял моду подставлять меня в самых странных и труднопредставимых заварушках. Зараза языкатая. Еще одним из его талантов можно было смело назвать способность выползать из тени, подобно девочке из телевизора, и со вкусом отравлять существование честных людей. Сидишь, скажем, с клиентом в вип-зоне, попиваешь элитное высокоградусное нечто и обсуждаешь нелегальные всякие темы — благодать, одним словом. И тут из ниоткуда появляется официант с подносиком. Ничего не подозревая, ты протягиваешь руку, берешь конвертик, открываешь… и выпадаешь в нерастворимый осадок, разворачивая наспех свернутый план какого-нибудь банка или особняка. Нет, чтобы как все нормальные люди, по мессенджеру послать свои бредни. Зачем-то телеграммы шлет еще… В общем, мороки с ним не оберешься. Немудрено, что после разговора по душам со своим допросчиком и побега из плена я сидел в темном углу в захудалом баре, нервно пил энергетик и озирался, ожидая появления несносного товарища. Бильбо о Модераторе я уже сообщил, Барда к Торину послал, а еще успел поговорить с Советом Двух Напыщенных Индюков и Одной Прекрасной Дамы. Рассказал всю историю — разумеется, хорошенько поработав ножницами цензуры, и добился того, чтобы троица таки приподнялась с насиженных мест и занялась делом. На горизонте мелькал также «Черный замок» с их технологиями. Ну не верилось мне, что такая штука, как С.М.О.Г., появилась без участия этих ребят. Или все же интуиция подводит? Я никогда не говорил Бильбо (хотя подозревал, что он кое-что знает) о трех Кольцах — мы в Совете предпочитали вообще делать вид, что ничего такого нет. Кольца хранились большую часть времени в сейфе у Элронда, и мы прибегали к их помощи только в экстренных случаях. Узнай кто-нибудь их природу, не удержался бы от соблазна прикарманить этакий набор вундервафель, способных вдохновлять и давать силы в моменты уныния. Я абсолютно серьезен. Как говорил другой мой наставник (а я повторял Бильбо) — «То, что ты слеп, совершенно не значит, что и другие ничего не видят». Это я к чему. Это я к тому, что понятия не имею, откуда эти чудо-колечки взялись, но раз уж Элронд торжественно вручил одно мне (Галадриэль с Саруманом, помнится, на церемонии беспрестанно хихикали, комментируя в плане, что мол, колечко-то великовато, не спадет? Ах, какая романтичная сцена! Оу, ну что ж ты так болезненно реагируешь? И не нужно в меня ботинком кидать, я пошутил! Ой… Саруман тогда громко заявил, что как самый башковитый, берет дело изучения колец в свои руки и очень скоро раскроет нам их секреты. Однако вышел знатный облом. Кольцо Галадриэль шибануло горе-ученого минимолнией в лоб, и его аж в угол отбросило. Тот самый, где курил трубку и пыхал сарказмом Элронд. Не знаю, какая там физика-химия активировалась, но оба еще несколько секунд тряслись в подобии дискотечного танца. Потом Саруман категорично заявил, что девайс бракованный, и он умывает руки (которые все еще немножко дрожали). Элронд спихнул его со своих колен, отряхнул брюки и недовольно заявил, что закрывает проект «Диско». Так и остались бы мы без ответов, если бы я не сориентировался. Элронд и Саруман, услышав предложение отнести колечки «одному потрясному ювелиру», снова синхронно затряслись — на сей раз в праведном гневе. Хорошо, Галадриэль поддержала. Элронд возражать тёще не посмел, раздраженно пробурчал, что я волен катиться на все четыре стороны. Саруман злобно зыркнул, но промолчал. Я гордо задрал подбородок, отнес кольца одному хорошему знакомому, а тот без жертв выяснил, что стильные драгоценности обладают способностью давать вдохновляющих пенделей желающим. «Сила, защита, мужество», — пробубнил ювелир, глянул через лупу на меня, потом снова на кольца на своей ладони. «Держать вместе не рекомендую: слишком концентрированная мощь. Разделите и владейте ими». На вопрос о происхождении необычных украшений ювелир отвечать не захотел: загадочно промолчал на первый раз, неохотно буркнул о секрете фирмы на второй, а на третий распахнул передо мной дверь и решительно указал на выход. Что ж, это было уже кое-что. В штабе я пересказал чудесный рассказ. Потом мы бросили жребий, решая, кто будет владеть кольцами. Саруман первым бросился к старой шляпе, в которую закинули бумажки с тремя нарисованными кружочками, но ко всеобщему скрытому восторгу, вытащил бумажку с изображением кукиша (который сам же и рисовал). Протестовать не стал, что уже было странно и подозрительно. Элронд быстренько раздал кольца, и как только я надел его на палец, сразу почувствовал прилив вдохновения и силы. На лице у Галадриэли появилось еще более загадочное выражение, а Элронд выглядел так, словно в один момент узнал все тайны мира и подавился ими. Так и хотелось похлопать его по спине. На момент, когда я позвонил Бильбо, я еще не придумал внятный план по использованию колец для помощи Торину и компании. Хотя когда тырил из сейфа все три, был абсолютно уверен в своей правоте — и что Элронд с Галадриэль не обидятся и не захотят наставить мне синяков, когда поймут, что я действую для нашего общего блага. — О, Гэндальф! — раздался вдруг совсем близко знакомый голос, так что меня аж перекосило. Вслед за голосом из тени вылез и сам Радагаст — в сером в полосочку костюме, малиновой рубашке и с прической плохих парней из индийского кино. Я сполз по спинке кресла, стараясь максимально слиться с обивкой. — Я так и думал, что найду тебя здесь. — Лучше бы не думал. — Иногда я так и поступаю, — безмятежно заявил он, устраиваясь напротив. — Зачем звал? — Я тебя не звал, — честно сказал я. Он недоуменно нахмурился: — Да? А тогда почему я решил, что ты меня зовешь, и пришел сюда? — У тараканов в своей голове поинтересуйся. Я жду кое-кого, и встреча приватная. — Да? — снова удивился он. — А разве для приватных встреч не приятнее использовать вон те кабинки? — Рэдди! — я изобразил вопль раненого зверя, на что Радагаст поднял руки ладонями ко мне: — Спокойно, Гэндальф, спокойно! Я уйду, хорошо. — И даже троллить не будешь? — Мне так кажется, что Совет этим займется сам, — хмыкнул он, взглядом показал на мою руку. Прятать кольца было уже поздно. Я кинул на него мрачный взгляд исподлобья: — А я скажу, что это ты меня подбил на кражу. — Загипнотизировал? — с искренним интересом предположил он. Я неопределенно пожал плечами: — Ну, ты же был в «Черном замке». Значит, мог напитаться всякой дрянью, теперь можешь промывать мозги кому захочешь. — Звучит, — кивнул он, поднял большой палец в знак одобрения. — А, я не рассказывал, что реально там был? И пылесос мне подарили. — Чего?! — Ну, скажем, не то чтобы подарили. Взял напрокат. — И сломал. — Ага. И теперь не знаю, как в лицо этим добрым людям посмотреть. — Да зачем тебе их лица, если тебе привычнее на их ноги смотреть? — съехидничал я. Странное дело: присутствие Радагаста почему-то действовало успокаивающе. Так себя чувствуешь только рядом с настоящим другом, когда точно знаешь, что можно без опаски повернуться спиной. — У тебя проблемы? — неожиданно спросил Радагаст, пристально глядя мне в лицо. Отнекиваться было поздно, да и не хотелось. — У Торина и Бильбо. Модератор активен. — Ох, как нехорошо, — Радагаст помрачнел. — Значит, Смауг сделал свой ход. — Ход ферзем. — А как же Бард? — А что Бард? Он, как и Торин, спит и видит себя на троне «Огненной горы». — Я думал, ему важнее свой район в порядок привести. — Я тоже так думал, — заметил я. — Но ошибся. — Аркенстон? — Радагаст смотрел не моргая. Я медленно кивнул, не уверенный в своей правоте: — Это код активации. — Я так и думал. И что, не стереть, не вырубить? — Ну, только если из серверной, а где ее искать? — Да там же, где и самого Смауга, — неожиданно заявил Радагаст. Я не скрывал удивления и скепсиса: — Он что, живет в серверной? — Он и есть сервер, — сказал Радагаст, и видя выражение моего лица, пустился в путаные объяснения: — Ну, как бы это объяснить-то? Это не типа киборгизация или что он робот — хотя иногда очень похож. Что-то иное. Что-то связанное с «Черным замком», кажется. — Значит, нам туда, — решил я. — А Торину и остальным придется пока посидеть тихими мышками. — Думаешь, это так легко, когда на тебя смотрит Модератор? — неожиданно очень серьезно спросил Радагаст, поежился. — Наверняка, кто-то из них уже чувствует взгляд из ниоткуда. Не удивлюсь, если Бильбо сбежал именно поэтому. — Есть какой-то фактор, которого я не знаю? — я прищурился. Радагаст пожал плечами: — Ну, это зависит от того, что тебе известно об Аркенстоне. И тут я приуныл, каюсь. Потому что цепочка вырисовывалась не самая располагающая к спокойствию. Об Аркенстоне больше всех знал сам Смауг, естественно. Но Элронд любезно сообщил мне, что до магната всей информацией о программном обеспечении «Огненной горы» владел Бард. А Бард на ножах с Торином, и если ему намекнуть, что не помешала бы помощь, наверняка начнет выдвигать свои условия. А Торин разозлится, и может выкинуть что-нибудь совсем не запланированное. А это уже удар по моей репутации. Ладно, кому я вру. Дело не только (и не столько) в репутации. Просто беспокоился за ребят. — В таком случае сыграем в хорошо знакомую нам игру, — решил я наконец. — Барду не обязательно знать, зачем нам информация о всяких там старых кодах, верно? — Кража со взломом? — со знанием дела уточнил Радагаст, потер руки. — Отлично! Давненько ты ничего такого не предлагал, даже скучно становилось. Мне иногда начинало казаться, что ты превращаешься во второго Элронда — самовлюбленного зануду и эгоиста. — Это кто это тут зануда? — гневно вопросил голос за нашими спинами. — Это я, значит, оно самое?! — Сам сказал, на нас потом не вали, — я повернул голову к стоявшему грозным изваянием Элронду. Улыбнулся Галадриэль. Скорчил гримасу Саруману. Наконец, жестом пригласил компанию садиться. — Какими судьбами? Не предполагал, что вы можете гулять по таким местам. — Дело есть, — без лишних прелюдий сказал Саруман, на удивление серьезный и даже мрачный. — И надо же, какое совпадение: именно о нем вы с Рэдди как раз говорили. Мы с Радагастом переглянулись и синхронно пожали плечами. — Мало ли о чем мы говорили… Элронд тяжело вздохнул: — Ты опять замутил всю воду в нашем тихом прудике, Джеймс. Из-за твоих дружелюбных порывов мы теперь сидим в луже и булькаем… тебя это тоже касается, Рэдди, так что хорош ржать. — Ты преувеличиваешь, — заявил я уверенно. Элронд покачал головой: — Мало того, что Смауг пышет справедливой яростью… — Справедливой?! — Так еще и Бард вот-вот начнет предъявлять свои права и претензии, — Элронд снова вздохнул, на этот раз устало. — Что будем делать, народ? Надо срочно разруливать ситуацию, пока не стало еще хуже. Да уж, это точно. Хуже всегда может стать. Проверено, доказано, испытано на себе.