Вскрывая душу

…Выжить — главная цель и мечта в этот отчаянный момент, но шансы ничтожно малы. Остается надеяться на чудо, ведь ей нельзя умирать, не такой смертью…

***

— Не увлекайся, Цукияма, — холодный голос пронзил комнату, когда зашел Ута. Парень медленно пересек расстояние от двери до Шу и, схватив того за руку, убрал гуля от девушки. Гость хмыкнул, с насмешкой глядя на брюнета и отходя от кровати. — Волнуешься за нее, а, Ута? — ехидничал Шу, не сводя с собеседника своих глубоких хитрых глаз. — Чем же эта малышка привлекла тебя? Уж точно не плотью, — продолжал издеваться Цукияма, провоцируя масочника. — Она моя игрушка, не более, — спокойно начал Ута, переводя взгляд с надоедавшего Шу на бессознательное тельце Хан. — Не пытайся понять, зачем она мне. Просто захотелось, — безразлично бросив, он направился в сторону выхода из комнатушки. — Но учти, убить ее могу только я, поэтому даже не пытайся забрать ее жалкую жизнь, — закончил парень, покидая светлые стены спальни. Ухмыльнувшись и кинув последний взор на рыжую, Шу последовал за хозяином мастерской, радуясь, что ему все же удалось вывести Уту. Также гуль отметил, что ирландская кровь весьма сладкая, надо будет как-нибудь еще навестить эту борзую девчушку. — Ута, — окликнул гурман, когда оказался в темном коридоре. — Неужели тебе не хочется попробовать ее? — Шу облизнул губы, вспоминая послевкусие женской крови. — Я бы все отдал за такое лакомство, как ты еще держишься? — с поддельным интересом спрашивал Цикияма, прожигая брюнета лукавым и игривым взглядом. — В отличии от тебя я умею ждать, — выдал гуль, скучающе посмотрев на нежелательного собеседника. — В чем смысл убивать ее сейчас? Я не собираюсь есть ее грязное и почти бескровное мясо, такое меня не интересует, — безэмоционально проговорил Ута, начиная работу над новой маской. — Ладно, — пропел Цукияма. — Тогда позови меня, когда надумаешь съесть эту малышку, — парень издал ехидный смешок и, уже стоя в дверях, кинул напоследок. — Не забывай кормить ее, она все-таки обычный человек, умрет еще раньше положенного.       Шу, захлопнув дверь, пошел по людным и шумным улицам Токио. Все куда-то спешили, образовывая одну большую и до ужаса суетную толпу. Каждый человек — отдельное звено со своими мыслями и целями. Цукияма стал таким же звеном одного целого. «Ута. Твоя новая жертва весьма интересна. Только вот в ней нет ничего особенного, кроме изумительной плоти и скверного характера. Ужасно невоспитанная и заносчивая высокомерная девчонка, хотя я возможно и поиграл бы с ней дольше, но сомневаюсь, что она способна показать что-то новое. Совершенно обычная, не особо привлекательная и глупая девица. Единственный ее козырь — это вкус, остальное в минус. Чем же она привлекла тебя? Возможно мы еще встретимся с ней, если она не умрет к тому времени. Боевая малышка хорошо показала себя на аукционе, но разочаровала меня сейчас. Наверняка у нее достаточно богатые родители, избаловавшие свое чадо. С таким настроем и поведением ее быстро убьют, и чего ты, Ута, так впрягаешься за нее? Боюсь, мне все-таки придется навестить эту вкусняшку снова», — размышлял гурман, пока шел по направлению к дому. Его выбесили резкость и самонадеянность Ханны. Он гуль, а она ничтожный человек. Ей следует знать свое место, но отчего-то Шу не хотел сразу убивать ее, что-то в словах рыжей бестии задевало его. Он гурман, для него главное — это особый и редкий вкус мяса и крови, аппетитный и необычный запах, но больше всего Цукияму выбесил сам факт того, что какая-то замухрышка сравнила его с Утой и более того, признала масочника в некоторой степени лучше. Это бесило, выводило Шу из себя, но парень и сам не до конца понимал, что его так зацепило. Ханна словно смотрела сквозь него, выглядывая слабые места. Девушка будто знала все о нем, каждую мелочь, даже то, чего он сам не замечал, и это раздражало еще больше. Возможно рыжая просто высказала свое мнение, а взгляд изумрудных глаз не был таким прожигающим и уверенным, как показалось гулю, но все-таки парень бы с радостью прикончил эту малышку, если бы неведомые эмоции, ничтожная безысходность и боль в глазах девушки не кричали, моля о пощаде, если бы, засевшая в сознании, мысль: «Ты монстр», не давила и не заставляла проявляться человечности, которая, как оказалось, не совсем исчезла, ведь гули тоже отчасти люди, но кто виноват, что их организм устроен так невыгодно для обычных смертных. Гурман не смог сжать руку сильнее в этот раз, но в следующий он ни за что не даст слабину, его не остановит ни жалость, ни Ута, ничто, он убьет эту девушку, что своим взглядом пробудила давно заснувшую жалость, мешающую каждому гулю выжить в этом мире.       В мастерской стояла привычная тишина и легкий холод. Неуютно для людей и привычно для хозяина этого продрогшего места. Темные тона, странные коридоры, манекены, маски, инструменты — все было по-особому таинственным и завораживающим, но вместе с тем пугающим и мрачным. Выключенный свет и лишь, тускло светящая прямиком на стол, небольшая лампа горела круглосуточно, помогая работе парня. Брюнет делал наброски масок, подбирая детали к каждой, тщательно изучая будущего обладателя. Ута — прекрасный психолог, он видит всех людей насквозь и может рассказать о каждом, но что-то не дает ему понять эту глупую девчонку. С одной стороны она безответственная, слишком самоуверенная и наивная, но с другой, она задумчива и грустна, она словно пытается внушить себе, что все хорошо, но для чего? Что движет ею и ее поступками? Она маленькая загадка, которую Ута планирует разгадать. Она кажется сильной и бесстрашной, но невозможно всегда оставаться спокойной, и рано или поздно брюнет наконец разобьет свою фарфоровую куколку, уже покрывшуюся мелкими трещинами. «Цукияма. Как же меня раздражает одно его существование, следовало отправить его подальше от мастерской, но в таком случае он мог подумать, что я пекусь об этой девчонке. Чертов кусок мяса, из-за нее пришлось остановить работу. Шу, зря ты затеял эту игру. Мне было интересно, как долго ты продержишься с этой бестией, она за словом в карман не полезет, слишком наглая и прямолинейная, но далеко не эгоистичная. Цукияма, ты не продержался и часу, накинувшись на нее, а она хоть и глупа, но знает цену жизни, поэтому она и решила остаться со мной, здесь у нее больше шансов выжить. Ты видишь в ней еду, а я интересную личность, которую весьма забавно раскрывать, но когда мне наскучит, я и без тебя смогу избавиться от нее. Пытайся и дальше понять мои планы на нее, только ты уже ошибся, считая, что я волнуюсь. Ты уже проигрываешь. Как и Ханна», — Ута, выбрав основной материал для маски, взял кружку остывшего черного кофе и, сделав небольшой глоток, продолжил работу. Цукияма прав в одном, Ханне необходима еда, поэтому брюнету придется идти в магазин по завершению изготовления заказа.       Светлая комната, мягкая постель. О’Флахерти беспомощно лежала, не имея возможности даже пошевелиться. Боль и голод, усталость и холод не позволяли окончательно придти в себя. Она уже давно очнулась, слышала абсолютно все, но не могла подать и виду. Ханна знает, что ей суждено умереть, но продолжает таить надежду, что ее друзья найдут и спасут ее. «Ута. Шу. Я слышала все. Игрушка, значит? Ясно. Все-таки я была права, и я всего лишь предмет интерьера, кукла, жалкая вещица, которая рано или поздно наскучит ее обладателю. Ута в любом случае убьет меня, не сейчас, так потом. Я не смогу сбежать. Он найдет меня, или другие сожрут. Значит придется играть. Что же, хозяин, спасибо, что я не стала едой того сумасшедшего. Я принимаю бой, чуть оклемаюсь и устрою тебе сладкую жизнь, людоед ненормальный. Раз я игрушка, то буду вкладываться в игру по полной. У меня нет выбора, я все равно не протяну тут долго, так хотя бы повеселюсь напоследок. Мам, пап, чувствую, мы скоро встретимся, надеюсь, что я не разочарую вас. Простите, что я не смогла прожить полную жизнь. Но обещаю, я не сдамся так просто, я стану сильнее», — девушка пыталась изо всех сил хотя бы перевернуться, не говоря уже про встать или сесть. По ее щекам побежали слезы от собственной слабости и безысходности. Страх смерти, воспоминания о неожиданной встрече с гурманом. На нее давили недавние события, как бы она не пыталась подавить страх, все равно боялась. Она боялась Уту, Шу, темноты, холода, смерти, всего, что стало резким поворотом жизни и новой, по-видимому, неотъемлемой частью жизни. Ханна пытается быть сильной, но куда ей до жестоких и кровожадных гулей? Есть ли у нее хоть маленький шанс на выживание? Справится ли она с задачей, которую сама поставила?