Demons of The Ottomans

- Мурад, сынок! Кёсем-султан, теперь как полноправная Валиде-султан, вошла в покои своего сына. Она увидела Мурада в новом красном одеянии, и материнское сердце сжалось от счастья. - Валиде! Как я рад вас видеть, - уже не детским, но ещё и не мужским голосом пролепетал юный султан. – Вы разделите вместо со мной радость этого дня и забудете все темные времена, - Мурад поцеловал руку подошедшей к нему матери и со всей любовью приложил ее ко лбу. - ИншАллах, мой лев! – Кёсем заботливо провела рукой по непослушным вьющимся волосам сына и улыбнулась ему. Сборы уже подходили к концу, вот-вот должна была начаться церемония джюлюса; народ давно в нетерпении ждал у ворот дворца. Как только последняя пуговица парадного кафтана Падишаха была застегнута, он снова поцеловал руку Валиде и вышел из своих новых покоев. Кёсем величественно шла рядом с сыном, испытывая чувство гордости, но и страха – недавняя смерть двух её сыновей ещё отдавалась острой болью в её сердце. Глядя на Мурада, который был так похож на неё, она боялась за его судьбу. Подойдя к воротам, ведущими на площадь, процессия остановилась. Кёсем накинула платок на лицо и положила руку на плечо сына, ободряюще ему улыбаясь. В ту секунду все её существование было ради лишь сына и его благополучного воцарения. Наконец, ворота открылись. Молодой султан и его мать вышли на площадь. Увидев Кёсем-султан и её сына народ зашумел, отовсюду были слышны приветственные возгласы, пожелания и слова. - Падишаху долгой жизни! Да хранит Аллах Кёсем-султан! Слава Династии Османов! – раздавалось со всех концов площади. Мурад, еле скрывая детскую восторженную улыбку, сел на трон и царственным жестом позволил подданным поднять голову. Привычная церемония началась. Все государственные мужи по очереди подходили, чтобы засвидетельствовать своё почтение и поцеловать подол одеяния Мурада. Кёсем с гордостью наблюдала за этой картиной, думая о том, что она сделает все возможное для спокойного регентства и последующего становления Мурада как правителя. Она, как никто другой, понимала, насколько важно установить мир и покой, а также продемонстрировать силу Династии. Её покойный сын Осман не учел её советов, не захотел быть с ней на одной стороне – теперь ей оставалось проливать слезы над его усыпальницей. Кёсем гордо стояла позади трона, широко улыбаясь. Она оглядывала всех пашей и беев, которые стояли по обе стороны от них и снова думала о том, что все они должны подвергнуться новой проверке. И хоть она давно знала их всех по именам, была знакома с их женами, принимала участие в судьбе их детей, ни в ком нельзя было быть уверенными. Мурад должен находиться только среди самых верных рабов Династии. - Кеманкеш Мустафа-ага! Кёсем-султан вздрогнула и резко повернула голову на человека, подходящего к султану с низко склоненной голове. «Что за новое лицо? - с тревогой подумала она. – Кто этот человек? Почему он носит звание стрелка?». Лицо женщины было обеспокоенным, но, слава Аллаху, никто не видел этого за синим платком, закрывающим лицо. Она совершенно не подозревала о том, кто этот ага, откуда он пришел и почему он находится рядом с ее сыном. Кёсем смотрела на Кеманкеша, стараясь максимально оценить его по внешнему виду. «Простой кафтан, обычные сапоги, руки смиренно сложены вместе, взгляд смирно опущен. Борода и волосы выстрижены аккуратно и ровно, выправка отменная. Кто же ты такой, Кеманкеш Мустафа?..». Кёсем старалась не смотреть в его сторону, но тревога, вызванная появлением нового лица, не оставляла её. Уже через несколько минут султанша четко знала, какие приказы она отдаст Мелике – узнать о нем все, что можно и нельзя. Родословная, семья, окружение, где проходил службу, откуда он родом; словом, все, что Валиде-султан должна знать об этом человеке, чтобы предпринимать или не предпринимать какие-либо действия. Так как Кеманкеш не был значительным лицом, после него почтить воцарение Султана подошло лишь двое беев, которые нисколько не волновали султаншу. Как только последний бей встал на свое место, церемония перешла в руки янычар и корпуса сипахов – они должны были принести клятву молодому Султану. Слушая, как бравые воины единым криком приносили её, Кёсем отвлеклась от своих мыслей и на минуту прониклось атмосферой вокруг неё. Слушая слова клятвы, приносимые её любимому сыну, Кёсем наполнялась всепоглощающей гордостью. От этой воинственной энергии, исходящей от янычар, по телу султанши пробежали мурашки. Через несколько минут настала очередь сипахов, и снова Кёсем ощутила те же самые эмоции. Она смотрела на Мурада, глаза которого горели от счастья, и невольно улыбалась – как же она любовалась своим Мурадом, своим львом! Хоть и известна связь матери с первенцом, но именно Мурад всегда был ее отрадой, ее гордостью. С малых лет мальчик был храбр, смел, отстаивая своих братьев наравне с матерью. Его огненный взгляд повторял взгляд его великолепной валиде, а его характер был тверд и непоколебим, что и заставляло Кёсем обращать на сына особое внимание. Глядя на него сейчас, она представила себе статного мужчину, который через несколько лет вернется с одной из своих великих побед. Кёсем поклялась себе, что о ее сыне будут вспоминать не меньше, чем о Кануни Сулеймане, что Мурад IV станет великим и мудрым падишахом. Все эти мечты и мысли звучали в голове новоиспеченной Валиде-султан под звуки завершившейся клятвы и новой волны возгласов народа. Церемония была окончена. Мурад поднялся с трона, и Кёсем-султан, будто вернувшись в эту реальность, вспомнила о вопросе, вертевшемся в ее голове. Она бросила короткий взгляд в сторону Кеманкеша-аги, который этого не заметил, и направилась за сыном в его покои. - Валиде, я так счастлив! – словно пропел мальчик, переступив порог своей комнаты. – Во мне бушует целый ураган! Кёсем, снимая платок, засмеялась, глядя на восторженного мальчика, и подошла к нему, чтобы обнять. Было самое время задать свой вопрос. - Сынок, - обратилась она к нему. – Скажи, что это за новый ага? Кто пригласил его ко двору? Мурад улыбнулся матери и обошел свой новый стол, чтобы сесть за него. - Валиде, это Кеманкеш Мустафа-ага. Он родом из Албании, поступил на службу в янычарский корпус в тринадцать лет. Там Мустафа рос и тренировался. Как я понял из рассказа главы корпуса, - продолжал Мурад. – Мустафа проявил очень хорошие навыки в стрельбе из лука, а потом стал лучшим лучником. Так за ним закрепилось его прозвище. Все отзываются о нем, как о преданном и искусном воине. Я посчитал очень нужным дать возможность ему служить во дворце, я хочу видеть вокруг себя только таких людей после всего, что с нами было, Валиде, - многозначительно закончил Мурад, давая понять, что он не забыл прошлого. Кёсем слушала своего сына, так быстро повзрослевшего из-за страшных событий, и понимала, что не хочет никак огорчать его. - Хорошо, сынок, не вижу в этом ничего страшного, - ответила она с улыбкой на лице. – Сейчас отдыхай, я приду к тебе вечером, разделим ужин вместе с твоими братьями и сестрами. Мурад поднялся, чтобы поцеловать руку своей Валиде, затем она покинула султанские покои и направилась в свои. У выхода ее ждала Мелике-хатун. - Мелике, - бросая через плечо обращение сказала Кёсем, не останавливаясь и продолжая идти по коридорам дворца. От улыбки на ее прекрасном лице не осталось и следа. – Я должна узнать все, что можно о новом приближенном моего сына. Мурад без моего ведома пригласил неизвестного мне Кеманкеша Мустафу-агу, он из корпуса янычар. Мне нужны все, даже самые незначительные сведения о нем в самое ближайшее время. - Как прикажете, султанша, - нежным голосом ответила служанка. Вздохнув, Кёсем-султан продолжала идти по гарему, наполненная мыслями о благополучии ее детей. *** - Госпожа, какой вам будет угодно? Утро следующего дня началось с ярких солнечных лучей. Кёсем, как и всегда в последнее время, рано поднялась для решения многих вопросов. Сегодня ее первый полноценный день регентства и ей хотелось провести его максимально полезно. Набросив на себя тонкий халат, она собрала волосы в небольшой узел и позвала Мелике. Вместе с девушкой в покои молодой Валиде-султан вошло несколько девушек, чтобы помочь султанше собраться. Когда основная часть сборов подошла к концу и Кёсем была неотразима, дело осталось за малым – выбор духов. - Придворный парфюмер совсем перестал меня удивлять, - лениво ответила Кёсем, придирчиво рассматривая изящные флакончики. Их, разложенными на мягкой подушке, преподнесла для Кёсем одна из служанок. – Ничего нового, одни розовые воды. Девушка не знала, как реагировать на такой ответ султанши, и Мелике пришла на помощь новой служанке. - Госпожа моя, среди них есть новая настойка лепестков белых роз и гиацинтов, взгляните, - Мелике проворно открыла флакончик и поднесла его к лицу султанши. Кёсем сделала вдох, чтобы ощутить этот аромат и оценить его. - Пойдет, - наконец, сказала она. Новая девушка вздохнула с облегчением, положив подушку с остальными водами на столик. Держа в одной руке настойку, предложенную госпоже, другой рукой она осторожно водила стеклянной палочкой по ключицам и запястьям султанши. - Достаточно, - Кёсем слегка подняла руку, чтобы девушка закончила. – Как тебя зовут? Ты ведь новенькая? - Меня зовут Ясемин, султанша, - тихо ответила девушка, глядя в пол. От звука этого имени Кёсем вздрогнула, еле заметно для остальных; перед глазами невольно возникла тайная похоронная процессия младшей сестры… - С сегодняшнего дня тебя будут звать Фатьма, - совершенно бесстрастно произнесла Кёсем, глядя в зеркало и поправляя последнюю прядь прически. Краем глаза она заметила, что девушка несколько огорчилась смене красивого имя на такое обычное, но, конечно, виду не подала. Кёсем встала с софы, расправляя складки платья и оглядывая себя с ног до головы. - Мелике, подай мой красный платок. Приказ тут же был исполнен, и руки умелых служанок без промедления зацепили платок за изящную диадему Валиде-султан. Как только этот последний штрих был завершен, Кёсем твердым шагом прошла по своим покоям и вышла в гарем. - Мелике, - по привычке говоря громко и не оборачиваясь назад, сказала Кёсем. – Пригласи ко мне главного архитектора, я хотела бы внести некоторые изменения в наш дворец. - Непременно, госпожа, - послышался ответ. Подходя к ташлыку, Кёсем услышала громкий возглас: - Дорогу! Валиде Кёсем-султан Хазретлери! Сразу же послышалась возня и беготня – рабыни и служащие гарема выстраивались в два ряда для обязательного поклона главной женщине всей империи. Уверенно шагая, Кёсем царственно вошла в ташлык и прошла мимо склонивших голову красавиц, привезенных из разных уголков мира. Подходя к большим дубовым дверям, выводящим в другую часть дворца, Кёсем уже почти было вышла из большой комнаты, как вдруг ташлык наполнил громкий крик. - Это она? Это из-за нее мы здесь? – девичий голос злобно прозвучал и отразился от стен. Кёсем остановилась и резко развернулась, нахмурив брови. Все девушки в ужасе посмотрели на рабыню, гордо и прямо стоявшую почти по середине ряда. Хаджи-ага, находившийся здесь, немедленно подошел к ней, схватив выше локтя и выведя из ряда. Применив силу, он ударил ее по щеке и склонил на колени. - Ах ты бесстыдница! – послышался раскат его голоса. Все притихли, поочередно глядя то на обезумевшую девушку, то на султаншу, которая совершенно спокойно смотрела на всю эту картину. – Да как ты смеешь раскрывать свой неблагодарный рот! Ты хоть знаешь кто перед тобой стоит?! - Знаю! Передо мной дьявол, по вине которого моя жизнь превратилась в ад! – крикнула рабыня, за что получила еще одну оплеуху. Кёсем медленными шагами подошла к ней, пристально смотря девушке в глаза. Хаджи тут же обратился к своей госпоже: - Султанша, если пожелаете, я… - евнух не успел договорить, как Кёсем привычным жестом поднятой ладони остановила его. - Как тебя зовут? – глядя сверху вниз на рабыню, спросил она. - Айше. - Встань, Айше, - все так же спокойно произнесла Кёсем. Хаджи тут же поднял девушку на ноги. - Послушай, Айше, - произнесла Кёсем. – Я не знаю, откуда ты, не знаю о твоем прошлом, и по правде, это мало кого здесь может заинтересовать. Ты прибыла сюда, как и все они, - говорила Валиде-султан, показывая на остальных девушек, - как подарок этому дворцу. Милая моя девочка, запомни одну важную истину: Топ-Капы не терпит слабых, Топ-Капы не прощает страха, - Кёсем чувствовала, как замерло сердце каждого, кто ее слышал, но и сама она словно видела перед собой девочку из Кефалонии, насильно привезенную сюда. – Этот Дворец не рай, это не сад благоухания и прекрасных певчих птиц. Это Дворец, где ты должна быть сильнее воина, дитя, - Кёсем подняла подбородок девушки, чтобы установить крепкий контакт глазами. – Я знаю, что в твоей, еще детской душе, цветет ненависть ко мне, к султану, к любому аге. Пускай. Но если ты не будешь использовать голову, эта ненависть сожжет не твоих врагов, а тебя саму. Если ты хочешь стать счастливой, умей держать себя в руках и никогда впредь не совершай того, что совершила только что. Айше еле дышала, внимательно слушая эту речь. - Да, госпожа, - все, что она смогла из себя выдавить. На лице Кёсем появилась кривая улыбка. Она отпустила лицо Айше и развернулась к ним спиной. Все, казалось бы, выдохнули – гнев Кёсем-султан прошел мимо всех, слава Аллаху. Но не успела Валиде-султан сделать и нескольких шагов, как… - Хаджи-ага, пятьдесят ударов плетью по спине и ногам. Пусть знает свое место, - громко приказала Кёсем, не утруждаясь даже повернуться и выходя из ташлыка. - Нет! Султанша, не надо! – послышался отчаянный крик рабыни, но Кёсем-султан уже давно перестала быть милосердной. Накинув платок на грудь и заделав его за платье, Кёсем твердо шла в покои старшего сына. - Мой лев! – Кёсем вошла к Мураду и тут же подала ему руку. Ребенок с радостью прильнул к ней губами. - Доброе утро, Валиде! Вы осветили мой день своей улыбкой, - лучезарно пролепетал мальчик. Кёсем улыбнулась, проводя рукой по еще нежному личику своего маленького султана. - Сынок, выйдем на террасу. Я хочу поговорить с тобой. Кёсем вышла на балкон, изящно садясь на мягкое сидение. Мурад проследовал за матерью и сел рядом. - Мама? Кёсем смотрела на утренний Стамбул, просыпающийся под пение чаек. - Мурад, - продолжая улыбаться спокойно обратилась она к сыну. – Я уже не могу называть тебя ребенком. Во Дворце ты пережил то, что не каждый взрослый сможет пережить. Глаза мальчика обеспокоенно посмотрели в лицо матери. - Валиде, к чему вы сейчас вспоминаете это? - Львенок, ты видел, что стало с твоим братом Мехмедом, а затем – с Османом. Я не смогу пережить подобную боль снова, мой Мурад, и потому хочу очень серьезно с тобой поговорить. Ты стал Падишахом, сынок. Быть правителем – значит, всю жизнь нести на своих плечах огромный груз. Ты еще юн, чтобы осознать это до конца, но с каждым днем в твоем сердце будет расти гнетущее чувство. Имя ему – жажда власти, всемогущества. - Валиде, я не стану таким же жестоким, как мой брат Осман! – воскликнул молодой султан. Кёсем провела рукой по его непослушным кудрям. - Конечно, нет, сынок. Конечно, нет. Я говорю тебе об этом, чтобы с первого дня твоего законного правления ты был добрым и справедливым падишахом. Пока ты не встанешь на ноги, пока не вырастут твои крылья, я всегда буду рядом, лев мой, - сказала султанша, прижимая к себе своего драгоценного сына. - Только вы, Валиде, и сможете указать мне нужный путь. - Ни на секунду не сомневайся в этом, мой султан, - ответила Кёсем, целуя мальчика в макушку. – Послушай, Мурад. В нашем государстве сейчас много проблем, прямо у нас под носом еще свободно ходят наши враги. Я, как твой регент, должна немедленно с ними разобраться. Единственное, чего я хочу – чтобы ты был рядом и учился сильному правлению. Когда ты станешь окрепшим мужчиной, и примешь бразды власти в свои руки, ты должен будешь принять от меня стойкое государство, которым ты станешь управлять. До того момента, сынок, учись. Усердно, не уставая. Учись дипломатии, учись искусству войны, учись управлять дворцом и людьми. Пусть тебя уважают не только за твой статус – пусть тебя уважают за тебя самого. Сынок, Мурад, - Кёсем слегка отстранила сына от себя и взяла его лицо в руки. – Только никогда не вставай на путь войны со мной. При этих словах лицо Мурада окрасилось грозной уверенностью: - Никогда, Валиде! Я помню, что мой покойный брат отнесся к вам пренебрежительно. За это Аллах покарал его восстанием его же рабов. Никогда, Валиде, я никогда не встану против вас! Кёсем широко улыбнулась – даже такие ужасные события в конечном итоге идут на пользу. Снова прижав сына к себе, Валиде-султан продолжила свою речь. - Со времени восстания янычар прошло не так много времени. Сейчас мы с тобой должны во всем этом разобраться и поскорее наладить мирную жизнь в нашей столице. И для того, чтобы это прошло спокойно, нас должны окружать верные нам люди, в преданности которых ни ты, ни я сомневаться не должны. - Вы имеете в виду кого-то конкретно, Валиде? - Всегда любила твою догадливость, Мурад. Я говорю, конечно, о всех твоих пашах и беях, но прежде всего меня волнует твой новый приближенный, этот Кеманкеш-ага. - Валиде, если вам будет спокойнее, вы можете дать поручения своим служанкам, чтобы они проверили Мустафу со всех сторон. Собственно, как и всех придворных мужей, которые имеют счастье сейчас здесь быть. - Ах ты маленький негодник, - засмеялась Кёсем. Оказывается, Мурад замечал намного больше, чем должен был. – Но, сынок, если говорить серьезно, ты ведь понимаешь, зачем я это делаю? - Если говорить серьезно, Валиде, я, конечно, все это понимаю. И мне бы самому хотелось, чтобы больше ни меня, ни Вас, ни моих любимых братьев и сестер больше не окружали предатели. И хоть я точно уверен, что Мустафа чист перед нашей империей, все же, я не могу отказать вам в вашем желании еще раз его испытать. Кёсем снова улыбнулась. - Я очень люблю тебя, сынок. Никогда этого не забывай. - И я тебя, мама. Мать и сын, находясь в объятиях друг друга, любовались Стамбулом. Впервые за долгие месяцы в их душах наступило умиротворение. - Приходи сегодня на ужин в мои покои, лев мой, - сказала Кёсем подходя к двери и подавая руку на прощание. - Непременно, Валиде, - ответил Мурад, целуя и поднося ко лбу руку матери. Кёсем легким движением взъерошила кудри сына, и стала заделывать платок, чтобы пройти в свои покои. Когда султанша была полностью готова, она подошла к красивым резным дверям и два раза негромко постучала по ним. Двери тут же распахнули, и Валиде-султан величественно прошла мимо двух бостанджи. За дверью ее ждали свита служанок, которые немедленно склонились перед госпожой и проследовали за ней. Сделав несколько шагов, вся процессия заметила в конце коридора некую фигуру, принадлежащую высокому мужчине. С каждой секундой, Кёсем-султан узнавала того, кто заставлял ее волноваться о безопасности своего сына. Приблизившись к султанше, мужчина без промедления склонил свою голову: - Валиде-султан, - почтительно произнес. Кёсем, наградив Кеманкеша почти презрительным и холодным взглядом, не удостоила его ответом и продолжила идти по коридору. Кеманкеш выждал несколько секунд и только тогда осмелился поднять голову. Кёсем успела сделать ровно такое количество шагов, при котором ее силуэт был не виден из-за группы служанок, и потому стрелку не удалось различить его. Оторвав взгляд от женщин, он подошел к бостанджи. - Сообщите повелителю, что к нему пришел Кеманкеш Мустафа-ага. - Конечно, эфенди, - ответил юноша и вошел в покои султана с докладом. Кёсем, идя по коридору, снова обратилась к Мелике. - Немедленно узнай о нем все! Никаких промедлений! Сегодня вечером у меня должны быть все сведения об этом человеке! - Слушаюсь, госпожа, - пролепетала Мелике. Кёсем-султан нахмурила лицо и шла навстречу своему первому дню в роли регента Османской Империи. *** - Итак, Мелике, что тебе удалось разузнать? Вечер бархатным покрывалом укутал Топ-Капы. Кёсем-султан, совершенно уставшая после насыщенного дня, сидела в своих покоях и пила кофе. Служанки заботливо распустили ее волосы, которые волнами струились по ее плечам. Великолепное красное платье молодая Валиде сменила на шелковый ночной халат. - Госпожа, я использовала все ваши связи. Кеманкеш Мустафа родом из Албании. Служил в янычарском полку, там он проявил себя хорошим стрелком. - Мелике, это все я и так знаю, - раздраженно прервала служанку Кёсем. – Что-нибудь хоть сколько-то подозрительное ты о нем узнала? - Нет, султанша. Он абсолютно преданный вам и повелителю раб. Кёсем закатила глаза и недовольно вздохнула. - Можешь идти. Мелике поклонилась и покинула покои Валиде-султан. - Ничего без меня не могут, неумехи! – прошипела Кёсем поднимаясь с дивана. Сон совершенно не хотел принимать женщину в свои объятия, заставляя султаншу ходить из стороны в сторону. - Неужели и правда он безвинен? Может и правда боль от потерь застлала мои глаза? – вопрошала Кёсем. «Умыв» лицо ладонями, она глубоко вздохнула и села перед зеркалом. Взяв в руки серебряный гребень, изящные руки сами начали расчесывать длинные и густые волосы. «Когда же ты снова будешь доверять людям, Кёсем?» Вычесав волосы, Кёсем положила гребень перед зеркалом и поднялась на ноги. - Всё, Кёсем, хватит. Иди спать, завтра займешься делами. У тебя полно времени впереди, - еще раз сказала сама себе султанша и направилась к постели. Но обходя стол, Кёсем задела локтем зеркало, а точнее – один из его металлических выступающих орнаментов… Вдруг из-под стола раздался громкий треск, заставивший Кёсем вздрогнуть. - Что это такое? – прошептала она. Несколько секунд женщина медлила, но, как всегда и бывает, любопытство пересилило страх. Кёсем аккуратно присела и заглянула под столешницу. Удивительным образом под столом теперь оказался встроенный в него ящик. Идеально квадратный, он был покрыт пылью со всех сторон – значит, уже очень давно его никто не обнаруживал… Удивление Кёсем нарастало с каждой секундой. Теперь, когда она боялась меньше, Кёсем осторожно протянула руку и потянула за маленькую золотую ручку, и из ящика тут же выдвинулась деревянная коробка. Взяв ее в руки, Кёсем увидела, что внутри что-то есть, но сумрак комнаты не позволял разглядеть эти предметы. Сгорая от желания разгадать эту загадку, Кёсем переместилась на широкий диван, над которым висело несколько свечей, и она обнаружила, что в ящике был ключ и маленький, туго свернутый пергамент. Прежде всего, султанша вяза в руки ключ и принялась рассматривать его – ключ был золотым, тяжелым и очень необычной формы, ведь не его конце был изображен полумесяц. Вдоволь насмотревшись на ключ, Кёсем взяла в руки сверток и немедленно развернула его. На тонком пергаменте ровным почерком были выведены слова, а точнее – латинские стихотворные строчки. Женщина тут же принялась их читать. Вот что они гласили: «Что свет, что тьма – один исход, Всех демонов здесь час придет. Когда луна над солнцем встанет, Дворец по-новому взыграет. Король и королева, словно пешки, Самих себя погубят в спешке. Спеши, ведущая к звезде! Спеши найти ответ к беде. Твои часы стремительно иссякнут, Друзья твои в крови обмякнут. Твой срок – луна, поющая над солнцем, Иначе в прах все обернется. Спеши, спеши, о королева! – Людей спаси. Беги от власти гнева» Кёсем-султан еле дышала. «Кому адресованы эти ужасающие строки?..» - лихорадочно вертелось в ее голове. Конец первой части.