Мозаика

Уговорить врачей пустить в палату Пашку оказалось намного легче, чем Сармат опасался. Лечащий врач в парнишку едва ли не вцепился, ребенок выглядел просто ответом на молитвы. Все показатели пациентки потихоньку стабилизируются, женщина уже должна была очнуться, но пока так и не открыла глаз. А ведь для успешной операции требовалась заинтересованность самой пациентки. Илью, впрочем, все равно не пускали, да и нужен ли он там был? Полностью разорвать отношения с Таней шаг важный и нужный, особенно для него самого, но даже не начало. У Даны уже есть семья, есть ее любимый мужчина двенадцати лет от роду и пустят ли его в этот дом хотя бы на порог — еще большой вопрос. И надо ли ему это? Даже свой собственный ребенок это чудовищная, колоссальная ответственность, а тут чужой. С ним найти общий язык будет не легче, чем с его матерью. Впрочем, решение по-прежнему за матерью, до которой сейчас дозваться бы хоть кому, а у него конкретный и четкий приказ Маргариты Степановны, который надо выполнять. То есть ребенка накормить и доставить на базу, там за ним присмотрят, а им надо разбираться дальше. Со вчерашним непонятным захватом школы, с убийством Шумова, с бесконечными провокациями. Буфет больницы действительно был очень неплох, глаза разбегались и помня себя самого в подростковом возрасте, Сармат не стал утруждатся лишним выбором (ему всегда тяжело давался этот процесс), а купил всего понемножку. *** Сначала был голос, сказавший такие эффективные, даже волшебные слова: «Выживи, Дана. Это приказ». Комбинация слов Дана и приказ настолько въелась в голову и кровь, что ослушаться не пришло бы в голову и она упрямо бродила по здешнему липкому туману, ища выход и саму себя. Надо очнуться, надо выжить. Это приказ! А если мало приказа? Если необходимость подчинять жизнь чужим потребностям, желаниям и амбициям уже осточертела до крайности? Куда идти и что делать?  — Мама. Мамочка, красавица моя! На этот голос она не побрела, а побежала. Полетела бы, если бы могла! Какая к черту разница, что там, если там Пашка? Единственный источник всего теплого и светлого в ее жизни. Глаза открывались с трудом и медленно, тело будто онемело целиком, болели пальцы, все это время сжатые в кулаки. Виктория попробовала осторожно разжать ладонь и тут же ощутила посторонний холодок. Отеки постепенно ушли, кольцо держалось на мизинце только за счет сжатого кулака и теперь с тихим звоном упало на пол. Пашка ахнул и нагнулся, в этот момент Вика открыла глаза.  — Паша?  — Мамочка, я здесь. Меня встретили и привезли к тебе. Как ты? Мамочка, у тебя такое колечко красивое. Ты купила? Да? Дана удивленно прищурилась, рассматривая золотой ободок на ладони сына. У нее не было золота, то немногое, что когда-то дарили родители и кавалеры, пришлось продать, когда появился сын и Пашка очень переживал из-за того, что у его красавицы мамы нет настоящих драгоценностей, даже скопил карманные деньги и подарил на прошлый день рождения серебряные серьги с жемчугом, а Дане же просто было все равно. За последние десять лет она и платья-то надевала раз двадцать, и то для прогулок с Пашкой.  — Нет, — прошелестела Дана, — это просто амулет. Помоги надеть, я потом верну. Теперь кольцо село на безымянный палец, и как раз в тот момент, когда Пашка его надевал, в дверь заглянул Сармат.  — Паша, врачи сказали, что нам пора. Идем, я тебя покормлю. Как дела?  — Приказ выполнен, командир.  — Очнулась! Дана, слава Богу! *** Валя проснулась подозрительно поздно, зато выспалась и согрелась, а поскольку находилась она в лазарете базы, то и сомнений не возникло. Если бы была нужна, то разыскали бы сразу. Чужая толстовка пригрелась на теле, Валентина даже не сразу осознала, что что-то не так и только в зеркале с удивлением заметила временную «обновку». Было уютно и от этого странно. Валя очень болезненно реагировала на любое вторжение в свое личное пространство, с трудом терпела чужие прикосновения, не могла носить чужие вещи, пусть даже тщательно выстиранные. Все равно оставался запах другого человека. Бывали исключения, конечно, но очень мало. Так начальники разве что. А теперь прибавился кто-то еще. Видимо, Лекарь. Засада! Рефлексировать было некогда, Валя быстренько привела себя в порядок и пошла в ИВЦ, разве что сделав себе по пути кофе. Завтракать не хотелось, хотя и стоило бы, вчера тоже не ужинала, но хотелось подтвердить или опровергнуть свою вчерашнюю догадку. Гибель Шумова пока все выводы подтверждала.  — То есть, у нас два трупа. Убит Шумов и его предположительно любовница, через которую кто-то получал информацию. Есть информация по его и ее связям?  — Почти ничего, — вздохнул Гном и протянул девушке бутерброд из собранного женой бездонного контейнера, — Шумова проверили и перепроверили при назначении, дальше уже никто особо не следил, про медсестру вообще никто ничего не знает. Валя, ешь.  — А вы?  — Когда Наташа собирала мне обед, она думала о том, что на базе есть голодный Боря. Но Боря сегодня сыт.