Чужестранка

      Светало. Молочно-сливовое небо постепенно наполнялось яркими, словно выносящими ей самой приговор, лучами восходящего солнца. В любой другой обстановке она с радостью бы прикрыла глаза и с блаженной улыбкой подставила бы лицо мягкому утреннему свету. Но сейчас между ней и такой роскошью находилось приблизительно пятьсот метров открытой местности. А это действительно выглядело подобно вердикту о смертной казни, который не подлежал обжалованию.       На самом деле расстояние было небольшим, и пробежать его за пару минут особого труда бы не составило. Но она уже устала. Дыхание сбилось, от долгого бега горло пересохло, а внутренности скрутило тугим узлом. Испуганно озираясь по сторонам, она разрешила себе остановиться. Руки трясло, глаза слипались, а голова словно раскалывалась пополам. Хотелось есть, пить и спать. Она зажмурила глаза, пытаясь вспомнить, когда в последний раз ела. Сознание ответило лишь парой болезненных импульсов, из-за чего она слегка всхлипнула. Ничего. Память была пустой, словно ее хорошенько выстирали.       «Кто я такая?»       Отвратительные туфли натирали ноги. Но всякий раз, когда она была полна решимости выбросить их куда подальше, здравый смысл начинал усердно твердить про распоротые ступни или заразу похуже. Однако все это путалось в огромном водовороте смутных мыслей, что роились у нее в голове. Она невольно посмотрела на внешнюю сторону левой кисти, где еще пару часов назад смогла в темноте разобрать слова «вперед» и «до стен». Сейчас, когда солнце начало всходить, она могла бы прочитать все остальное, но глаза слезились и слипались от усталости. Тем более, сейчас совершенно не было времени разглядывать непонятно откуда взявшиеся слова. Главное — успеть. Сжав зубы, она побежала снова.       «Где я?»       Хороший вопрос, который мучает ее уже несколько часов. С самого момента пробуждения в сыром подвале заброшенного дома, где кругом были только красноглазые крысы, пришедшие полакомиться заплесневелым зерном. Территория вокруг была незнакомой, а если она когда-то и была здесь, то ночная темнота едва ли позволяла разглядеть местность. По пути сюда она не видела ни одной живой деревни и ни единого жилого дома. Пугающие мысли о том, что она осталась одна среди какого-то разрушенного района, паучками заползали под кожу и пробирались в голову. И только огромная серая стена, маячившая перед глазами, не давала шанса упасть на землю и заплакать.       Еще быстрее, еще. Она сможет добежать до проклятой стены, она уже видит разноцветный рисунок на воротах. Профиль красивой женщины с неким подобием короны на голове. Интересно, почему именно так? Она обязательно узнает, когда будет в безопасности. Сейчас ее больше беспокоит то, что парочка великанов, на подобии того, которого она застала спящим в заброшенной деревне, может в следующую минуту прийти по ее душу. И, может быть, из-за стертых воспоминаний, а может, из-за чего-то еще, ей кажется, что они не особо дружны с людьми. Живот вновь сводит, она останавливается на месте, прижав руки к нему, и паникующим взглядом смотрит на землю. Почти падает на колени от бессилия. Почти. Ей нельзя больше останавливаться. Осталось совсем немного.       Ноги невольно подворачиваются, словно специально хотят столкнуть ее на холодную землю. Она чертыхается, шипит из-за всех этих напастей и изо всех сил пытается сбросить с себя сонную пелену. Осталась половина, не больше. Она поднимает глаза к небу, молясь солнцу, луне, звездам и кому-нибудь еще, чтобы эти мучения поскорее закончились. Ей хочется выжить, проснуться в мягкой постели, а не заснуть на века на этой заброшенной местности. Странный рисунок на воротах становится все четче, можно описать каждый штрих на безызвестной картине. Мысли об этом заставляют ее улыбнуться и делать куда более активные шаги, даже несмотря на смертельную усталость. Конец близок. Может, даже ближе, чем она думает.       Кровь стынет в жилах, когда она краем уха слышит шум позади. Она не может разобрать, что является его причиной, перенапряженный мозг тут же рисует самый плачевный для нее исход. Страх не разрешает ей обернуться, чтобы убедиться в своих догадках, а потому она собирает остатки всех своих никудышных сил и снова подрывается бежать, мгновенно забыв про натертые мизинцы и тупую боль в ступнях.       «Я не могу умереть сегодня».       Мысли сумбурным потоком бурлили в голове, она устала так сильно, что уже едва ли могла четко думать. И если бы огромная пятидесятиметровая махина не была так близко, то она бы и вовсе забыла о том, куда бежит. На последних шестидесяти метрах глаза окончательно закрылись, отказываясь разлепляться. Она бежала вслепую, слабо вытянув вперед ладони и тяжело дыша. А потом почувствовала холод. Тень. Даже небольшой утренний ветерок, который слабо трепал копну вьющихся каштановых волос.       «Успела», — последняя приятная мысль, когда она слабо провела рукой по шершавой поверхности. Успела. Она тут же покачнулась, колени задрожали и тело окончательно потеряло равновесие, после чего сознание полностью провалилось в долгожданную темноту под аккомпанемент приближающегося ржания лошадей.