Паразиты

Надпись на облупившейся двери древнего магазина цветов и прочей ерунды ко дню Валентина и любому другому дню когда нужно расстаться с небольшим количеством мёртвых президентов: «К ЧЁРТУ ЛЮБОВЬ. ВЫНЬ МОЁ СЕРДЦЕ, БОГ. НАЛЕЙ ТУДА ВОДЫ». — Тебе же не трудно, Бог? «Просто добавь воды». Как в старой рекламе… [жирные капли мутной воды разбили тишину оврага] — …Хорошо… Очень хорошо. Но… можно мне виски, а не воды? Рассчитывать на чистую воду последнюю сотню солнц не приходится. Кислотные, чёрт побери, дожди, а не чистая вода. — Итак, виски. Безо всякого льда. Вино, если конечно оно тебе ближе, дорогой Бог… Только не сухое. [дождь усилился, ветром оторвало ветку и разбило ей витрину рядом] — Чччорт! Похоже это работает только, если напишешь своим дерьмом и кишками на стене. Кажется этот графоман переборщил с качеством своего высера. Мы с Богом почти прониклись. Авторское название, скорее всего, — «Молитва», но редакция в моём лице (за отсутствием других «редакторов») настаивает на «Предсмертная записка муд*ка». [на небе из-за тучи появились иллюминированные буквы: С, А, М, М, У, Д, А, К… Ну, или мне почудилось. Да, кажется это была вывеска пивной. и звучала она чуть иначе] — Э-э-эх.Чтоб прочитать твой шедевр, ДРУГ, я пробрёл по этому болоту фонящего чего-то лишнюю сотню метров. Мой шанс умереть о этого чего-то меня радует не сильно. Как и от любого прочего. Да-а-а. «Я тр*хну тебя, смерть». — Кто-то мне говорил, что секс с анорексичками не очень. Кажется, это какой-то особый подвид некрофилии. Большинство из тех мёртвых мешков с дерьмом, что попадались мне и привлекали меня внешне, были не первой свежести. Проклятая «герон-то-филия». По-моему я как-то не так понимаю это слово. Итак ночь, глупая надпись под фонарём, какой-то урод во мне решил устроить на тихой улице театр одного актёра, и я обыкновенный, прилежный психопат, на почве собственной ненужности сошелся в одной точке Вселенной со всем этим. «Держись середины» — говорит нам Сократ, «биполярное расстройство личности» — говорит нам медицинский справочник. Вообще-то трудно раскидываться сложными терминами из психологии направо и налево. Отдадим ему должное. Для вторсырья он говорит удивительно умные вещи. Не то чтобы я был одинок в этом море бреда и несусветицы. Кот по имени «Брысь», например (мой кот), шевелил ушами в такт «храпу» сверчков, откинувшихся в свою очередь под мои громкие и скучные мысли. Усатая фотомодель позирует под вспышками северного сияния. На концах его пышных усов собираются росы, торопясь напоить его. А он трётся о мех моей полинялой шубы, чем, скорее всего, очень раздражает вшей. Среди всех вшей одна была особенная, потому что за свой спокойный нрав схлопотала ушат любви от усатого и от меня на погоны. Ей не нужен потоп от кошачьих рос. Наш маленький друг просто не может совершить нормальный, увесистый ГРЕХ. Или же он атеист как тот, кто сбросил бомбу в прошлый вторник в двенадцать часов пятнадцать минут и семнадцать секунд. Погружаясь в ворс «Вошь», а в месте с ним и я, забредший в глубоких сумерках в какой-то бурьян и торчащий из него менее чем на половину, были мелкими паразитами. Дихлофос для нас всех уже куплен в божественной бакалее. Для одного — он в большом кармане под армейской звёздной пуговицей. Вша уже чувствует его пьянящий сладкий запах. Брысь навряд ли дослушает эти мысли. Псов Новый мир жалует явно больше чем беспечных, в прошлом домашних котов. Они где-то здесь; грызут кости оставшиеся от нашего сегодняшнего ужина. Когда-нибудь древние боги нащупают подушечками морщинистых пальцев меня под фонарным столбом и пасмурным небосводом. Разряд молнии. Один на троих дихлофос… У кота осталось ещё не меньше восьми жизней. Он поделит мой труп с собаками по-братски. Сделает всё как надо… Гром хорошенько пощекотал наши уши. Перепонка вроде выдержала. Главное — все живы. Ну все же?