Паразиты

«В ДЕНЬ, КОГДА ПРОШЛОЕ ОТМИРАЛО, ВО́РОНЫ НЕ ОБРАЗОВЫВАЛИ ЧЕРЕПА́ НА НЕБЕ. ВЕЩИМ СНАМ НЕ ВЕРИЛИ. ПАНИКЁРОВ НЕ СЛУШАЛИ». «ОДНАЖДЫ ВСЕ ПРОСНУЛИСЬ В ДРУГОМ МИРЕ». Дождь затих, а обувь все ещё хлюпала, и её негде было просушить. Человек забирался по крутому склону, буксуя всем телом. Брысь помогал ему. Морально.  — Он почти в безопасности во внутреннем кармане, но, клянусь, я был уверен, что облучу его в этом болоте. [неоновые вывески скрылись за кромкой оврага] — Были ли они на самом деле, или кислородное голодание и тугой респиратор сыграли злую шутку, подкинув мне очередной мираж? Сапоги огромны. Но спасибо и за эти, мертвец, с ног которого я их стянул… Смерть до сих пор пугает. Медленная смерть. Болезненная смерть. Но смерть как образ, как старуха в чёрном капюшоне с лезвием на палке — это совсем другое.Она пришла ко многим. Старалась сделать всё максимально безболезненно. Возможно, даже спела колыбельную напоследок. Стрелки часов ещё не обмякли, и где-то отбивают последний бой башенные часы. Но без человека не будет и времени. Вечность пытается поправить себя, вогнать в колею как рабочую лошадку. Но она же В Е Ч Н О С Т Ь, поэтому в е ч н о с т ь шлёт вечность на х*й, потому что даже она сама никто в сравнении с В Е Ч Н О С Т Ь Ю. И Смерть, и мы с Брысем скоро потеряемся в безвременьи. Я осмотрел себя. Гастролирующий цирк в сапожках. Четырёхлапый в кармане жевал хлеб. Жёсткая, сбившаяся шуба внутри содержала мягкий лён его шёрстки. Вошь ела шубу, представляя, что она моль. Всё это жило и дышало во мне и на мне. Видимо, завершив свою трапезу, и не вполне ею удовлетворившись, усатый плут выскочил из внутреннего кармана на свободу и погнался за облезлой мышью. Она вынырнула из плод коряги и так же быстро нырнула в заброшенный тоннель скоростного вакуумного шоссе. Я ринулся за ними, но они вовремя дали заднюю, чтобы не заставлять меня идти за ними. Тоннель явно забит хламом, а по потолку бегать мыши и коты не очень хорошо умеют, даже многократно облучённые. — Не пущу обратно. Садись в рюкзак.

***

Громоздкие сапоги переваривали мои ноги. Забившиеся в них камни напоминали абразив, который нужен многим видам для перетирания жёсткой пищи. Утюжить асфальт неудобными сапогами в попытке наткнуться на других людей? Я мог бы найти их ошмётки на «полигоне» и попытаться собрать себе друга-франкенштейна, но мне лень чревовещать одновременно и за него и за себя с усатым. Дорога тянулась на многие километры. Асфальт сохранял в себе следы последних шин. Я ступал твёрдо, и шаги разбегались по всему телу болью изнеможенья. Где-то там за холмами за левой обочиной будет наш «дом». Заправка. По кроям дороги лужи стоят студнями, полные осенних листьев. Вдоль трассы высятся столбы линий электропередачи с перекрестьем как богатырские мечи, воткнутые в землю великанами и ждущие своего часа. Тока нет и, как и всё вокруг, они теперь всего лишь инсталляция. Глаза зацепились за обломок скалы. Дорожный камень напоминал, что здесь произошло важное сражение какой-то давней войны. Войны, которой было кому ставить памятные камни. Мне нравится изучать древних людей. Они такие же отсталые как современные, но их отсталости хотя бы есть оправдание. Пещерный человек не мог изобрести оружие массового поражения. И теперь не скоро сможет, если растратит все свои игрушки. Двенадцать часов. Двенадцать килотонн сумасшедшего взрыва. Кажется, с каждым новым ударом Земля всё больше трещит по швам, а мы проваливаемся в новообразованные трещины. Неудавшиеся исследователи марианской впадины прошлого позавидовали бы нашим успехам. Жаль жизнь на дне такая же примитивная как на поверхности и представлена в основном людьми. И будто давно уже некому привлекать пилотов бомбардировщиков, наводя их бликами лейкемических лысин на цель, но во вторник кто-то точно лишился своих множественных сущностей, и черепная коробка треснула, расплескав суеверия на мёртвую почву

***

[рюкзак за спиной резко опустел] — УСАТЫЙ! Комок шерсти запружинил по ковру из листьев. Видимо, мы дошли до второго конца тоннеля. Несколько шагов между деревьями. Не совсем техничных шагов. С рюкзаком я был неуклюжим шариком для пинбола, мечущимся между стволов. Чёрный шатёр тоннеля обрубили под углом к большой дороге. Я шагнул в него. Нога ощупывала проход, я тянулся вслед за ней. Эта сторона тоннеля была посвободнее, хотя бежать здесь или выпрямится я бы не пробывал… Тоннель выдавал недовольное «мяу». — Брысь, это ты? Звук не двигался. Я подлетел к нему и выкинул руки вперёд в попытке нащупать хоть что-то похожее на Брыся… Вспомнил, что не снял перчатки и повторил попытку. Под пальцами холодела сталь. -Забился под машину. Ну и иди же сюда, бедняга. Тебе не обязательно есть облезлых мышей. Я найду тебе любую еду, какую попросишь. По крайней мере у нас точно есть очень вкусные консервы. Переломил палку химсвета и ткнул ею в сторону Брыся. Человекоподобное лицо, покрытое стальными пластинами ткнулось в меня в ответ. Вена на виске надулась и бешено пульсировала. Она не ожидала встретить такое в кромешной тьме. Голова буквально раздулать от страха. Я хотел было вытянуть из кармана складной нож (в форме креста) на цепочке, потянул за неё, но в спешке разорвал. Стальные звенья застучали по капоту. «Глазные яблоки» существа неистово вращались, связки разродились помехами, и сквозь сонму мыслей я услышал: — Ржавый человек и его песни. Страх и любовь к богочеловеку заполнили их глаза как слёзы, как дождь. Мозг пропитался догмами. Власть людей над людьми обернулась для них бедами и жертвами. — Да. Да. Я читал про старика. Он многое сделал для нас и вообще для людей. Раздался звук приготовленного в духовке блюда. В его брюхе открылась дверца. Яркий свет ударил мне в глаза и перебил луч фонаря. На блюдце лежал Брысь. Я стоял без слов, пребывая в состоянии шока. — Ах ты тварь! [и ударил по жестянке сапогом] Косое «лицо» приобрело более или менее осмысленные черты и взглянуло на меня непонимающе. Сталь разверзлась в области предполагаемой головы и «губы» сложились в удивлённое «О». — Я высушил его. Существо было мокрым, мистер хьюманократ. — Нет ты убил его, ржавая балда. — Вы не правы. Я могу изменять себя так считаю нужным. Я андроид, а не микроволновка. Я усыпил его… То есть существо спит, потому, что я дал ему кошачье снотворное сразу после того, как накормил впрыском в кровь питательной смеси. Я присел, прислонившись к стене рядом с железным дровосеком. Мне нужно переосмыслить всё это. Достаточно ли одного искусственного интеллекта, чтобы окончательно не сойти с ума от одиночества. Увидим. Я не знаю, кто в таком случае я, но нам точно не хватает Элли. — Ржавый человек и его песни. Бесконечный страх и вечная любовь. Чтобы быть с богами вместе, мы впитали смыслы его слов. — Ты идёшь с нами или остаёшься гнить тут вместе с ними? [Я указал на машины] Брысь невольно почесался во сне. Я понял, что и Элли у нас тоже есть, а Тотошек ближе к полуночи вся улица полна.