Наследие

Глава 12 Дом Лесника, четырьмя часами ранее Гений угрюмо прихлебывал из чашки обжигающий чай, заваренный на тысяче трав с заумными латинскими названиями, отдающего малинной кислинкой. Лесник возился где-то в смежной комнате, чем-то гремел, насвистывая себе под нос не блещущий изысками мотивчик. -Через сколько рассвет? -Через пару-тройку часов, молодой человек. От нетерпения у Никиты начался нервный тик, и он, не переставая, ерзал на стуле, поочередно постукивая то левой, то правой ногой. -Да вы успокойтесь, молодой человек. Не нервничайте так. Нервные клетки, знаете ли, и правда не восстанавливаются. Гений едва сдержался, чтобы не огрызнуться. Ему сейчас бы ускорить законы природы, а не проповеди на биологические темы выслушать. Лесник выглянул из-за дверного проема. -Еще чаю? -Нет, спасибо, - процедил Гений, с характерным стуком опуская кружку на стол. Потом, опомнившись, более дружелюбным тоном попросил: -Воды, если можно, мне… с собой. -Разумеется, - понимающе кивнул дедок и снова скрылся. За бревенчатыми стенами шумел лес. Вдумчиво и загадочно, навевая непонятную тоску и ностальгию. Гений перебирал в пальцах кружку, понемногу начиная клевать носом, когда вдруг взгляд его наткнулся на вырезанные на почерневшем от копоти донце инициалы. Оставлены они были по всей видимости давненько, ибо буквы почти затерлись, но еще угадывались: «Н.В». «Смешно получается...Инициалы прямо как мои», - лениво скользнула мысль… а за нею, словно раскат грома, накатили воспоминания. *** 1985 год, Беларусь, деревня под Кличевом Мелкий белобрысый мальчуган, размахивая острозаточенным перочинным ножом, ланью перескочил через высокий порог, уселся на теплой нагретой за предыдущий вечер лежанке и начал старательно вырезать на кружке, подаренной отцом, свои инициалы… Н.В. Никита В… Мальчик очень гордился, тем что у него будет собственная именная кружка. Даже у старшего брата Витька такой нет! Душный летний зной просачивался сквозь старенькие кружевные занавески. Остро тянуло с улицы свежескошенной травой. Наверняка, папка с дедом постарались. Где-то на дальнем берегу реки, что за ржаным полем, паслись и протяжно мычали коровы. Их было видно даже из окон дома. Они черно-белой с примесью рыжего лентой тянулись по пастбищу. Совершив последние штрихи, мальчик сдул алюминиевую стружку и с удовольствием начал разглядывать результаты своего труда. Четкие, чуть косые линии букв серебрились на обратной стороне донца. Мальчуган проворно слез с печи, поставил кружку на стол и бочком-бочком стал пробираться к сараю, где хранился не только садово-огородный инвентарь, но и более опасные предметы, вроде топоров, пил, ножей. Ребенок прошмыгнул в приоткрытую скрипучую дверь и оказался в прозрачном полумраке. Вернув ножик на место, мальчик высунулся наружу, оглядел территорию цепких взглядом серо-голубых глаз и, уже не таясь, вышел на улицу. -Эй, белобрысик, а ты чего это по сараю шаришь? Мальчик вжал голову в плечи и обернулся. Отец, отирая пот со лба и параллельно смахивая с сорочки налипшие травинки, внимательно глядел на сына темными, как омут, глазами. -Ничего, пап. -Вы же помните, молодой человек, - отец наклонился ближе и, улыбнувшись, тронул кончик носа мальчугана, - если тебе вдруг приспичило поколоть дрова, скажи мне. Самостоятельно, в одиночку, пока ты еще мал, такими вещами заниматься не нужно. -Угу, - промычал шестилетний Никита, глубоко убежденный в обратном, но не смеющий ослушаться отца… *** Гений потряс головой, вернув чашку на прежнее место. Нет, не может этого быть. Просто не может. Его отец погиб…умер в этом проклятом месте, проводя поиски «Вереска». Может, Лесника этого тоже Никитой в прошлой жизни звали. И фамилия на «В» начиналась. Да мало что ли таких кружек раньше было? Но воспоминания настойчиво взывали к рассудку, требовали задать странные вопросы… -Кхм, - откашлялся Гений…-Скажите… -Да? – немедленно откликнулся дед. «Господи, я схожу с ума…определенно!» - подумалось Никите, и он произнес: -А…как вас зовут? -Давненько никто именем моим не интересовался…- старчески кряхтя, отозвался Лесник. –Положим, Дмитрий. Душа канула в пятки. Никита Дмитриевич, иначе Гений, глубоко вздохнул и сжал кулак так, что костяшки побелели. -А…кружка эта у вас откуда? Лесник медленно появился на пороге комнаты. Глаза его и сейчас сохраняли печальное выражение. Но он будто разом постарел лет на двадцать, ссутулился и помрачнел. -Из прошлой жизни. -А конкретнее?! -Незачем тебе знать, - неожиданно сурово и жестко ответил дедок. –А задавать излишние вопросы – дурной тон. Гений вскочил на ноги, задыхаясь. Стул опрокинулся, а голос задрожал. -Откуда она у тебя?! Лесник пронзительно взглянул на Никиту и вдруг как-то обмяк, оперся о косяк и запустил пальцы в седые волосы. -Да все оттуда, сынок… из прошлой жизни… Гений застыл, будто его ударили обухом по голове. Старческое лицо начало расплываться: морщины исчезли, разгладилась кожа, и на Гения вдруг воочию взглянул его отец, тот, которого Никита еще помнил, тот молодой, энергичный и упрямый мужчина, загоревшийся идеей артефакта Зоны… -Папа… - отчужденно выдавил Сталкер. *** По дороге к «Юпитеру», 07:16 Небо меж высоким, разлапистым тополем и полуразрушенной церквушкой посветлело, а после шар солнца оказался точно по центру. Откуда здесь взялась церковь, я мало представляла, но она все же существовала. Некогда белесые стены покрывал вековой налет черно-зеленой плесени, стройные березки заселили второй уровень доживающих свое время балок потолочного перекрытия. Пол просел, и среди причудливо изломанных, как волны океана, почерневших досок гулял ветер. Мы продвигались в достаточно приемлемом темпе. Если бы было наоборот, я вряд ли смогла бы держать себя в руках. Иметь Бармена как попутчика оказалось очень выгодно. Пока была возможность пользоваться картой, мы весьма умело и быстро обходили «воронки» и «электры». Постепенно, запас изученных земель кончился, но и тут Бармен не облажал. -Ты что?! – возмущенно рявкнула я, когда Лявон бесцеремонно схватил меня за предплечье и дернул назад что было сил. Не отвечая, мужчина кивнул. Я внимательно вгляделась в землю под ногами. Темная, сухая, устланная пожелтевшей осокой вперемешку с парой-тройкой венчиков клевера. -Что не так? – раздосадовано поинтересовалась я. Все так же сохраняя ледяное молчание, Бармен вытащил из притороченного к поясу чехла очки. Я бы сказала, что это были заурядные солнечные «пилоты», но их стекла имели сочный ярко-оранжевый оттенок и около сантиметра в толщину. Я послушно приняла из рук мужчины и надела на нос. Очки тут же поспешили сползти, и, вернув их в нормальное положение, я пригляделась к злосчастному месту… и обомлела. В локте от меня воздух прорезался золотистыми нитями, парящими в воздухе, расположенными друг за другом и действующими по принципу маятника. Пробежать между ними было нереально. Слишком велика была частота колебаний и мало расстояние меж нитями. -Что это? – выдавила я, стягивая очки. -Новый тип аномалий. В народе зовется «Ультрафиолет», во-первых, потому что обнаруживается по характерному запаху озона… Я подозрительно принюхалась и к своему стыду обнаружила, что воздушные массы вокруг просто шманят озоном за версту. -…а также, - нравоучительным тоном продолжал Лявон, - за свою способность вызывать рак кожи и мгновенную и полную катаракту. -Ой, - только и смогла ответить я, осторожно обходя опасное место кругом. – Спасибо… Бармен лаконично кивнул, и путь продолжался. -А на кого ты оставил Бар? – вспомнила я, перескакивая через очередные через выбоины в земле. -На доверенное лицо, - скупо отозвался Лявон. -Ничего себе. А как именуется вышеупомянутый, которому досталась такая честь? – я спрашивала из чистого любопытства и скуки, но ответ поразил меня до глубины души. -Май. -Май?! Такой типчик с хвостиком? -Он самый, - слегка удивлённо ответил мужчина. –А что? -Да пересеклись там…у Рыжика…не так давно, - воспоминание о лесе заставило меня сглотнуть слезы, и разговор зашел в тупик. К середине дня солнышко снова решило обогреть землю, покинутую надеждой, и мы, промариновавшись в собственном поту, присели отдохнуть на песчаном берегу озера, достаточно широкого и, по всему видать, глубокого. Раньше эта котловина относилась к «Юпитеру», но Чернобыльская погода непредсказуема, и котел довольно скоро превратился в озеро. Приятная особенность этого черноокого дитяти Зоны было в том, что от воды не фонило, радиации в ней не было ни грамма, что не могло не порадовать двух уставших, жаждущих воды путников. Мы даже немного поплескались на мелководье, ощущая босыми ногами сети колючего роголистника и глядя, как из-под стоп поднимаются к глади воды струйки песка болотного оттенка. По прошествии минут десяти я нашла себя в том самом редком расслабленном состоянии, и, разморенная солнышком, восседала на берегу и сушила влажные от брызг волосы. Лявон с преувеличенным вниманием изучал стручки камыша, сорванного у берега. Его платиновые кудряшки слепили глаза. Разумеется, мысли мои были отягощены, и столь блаженная обстановка все равно не способствовала релаксации. Я, словно безумная, воскрешала в памяти черты Гения, мысленно водила по его лицу пальцем, отмечая широкие скулы и контур губ. Опомнилась я лишь тогда, когда Бармен осторожно стер с моего подбородка гранатовую каплю крови. Кусание губ, подавляя рвущийся наружу крик, видимо, стало моим любимым занятием в последнее время… Странный звук заставил нас обоих живо натянуть обувку и ощетиниться вороными стволами. Пробирающая до костей мелодия резко контрастировала с царящей тишиной. Это напоминало полуклекот, полубульканье, но было неоформленным и неясным. -Что за черт? – прошипел Лявон, и я почувствовала, что пальцы мои холодеют. Если уж Бармен не в курсе, что это за тварь… Объяснение не замедлило появиться из-за холма, и меня, откровенно говоря, не порадовало. Рой (именно рой!) странных, неестественных, насекомоподобных птиц скользнул смазанным облаком и застыл в метре от земли и локтях сорока от нас. Вместо обыкновенных птичьих крыльев у этих существ искрились прозрачные тонкие перепонки, а когтистых лап было не две, а целых шесть…и когти… такие длинные, цепкие, заостренные, как кинжалы. Я сглотнула, и по телу пробежала предательская дрожь. Сражаться с ЭТИМ пулями было нелепо и бесполезно. Вот предлагали же мне на рынке огнемет взять! Отказалась… -Это же… Grammostola Coloeus, - прошептал Лявон, чем не только не успокоил, но и вызывал бешеную панику латинскими названиями. –Смесь галок и паукообразных. Хинизированные перья-панцирь, ядовитые когти… -Кончай лекцию! – громогласно шикнула я. –Как убить этих тварей?! Твари меня услышали, мало того, поняли. Нарастающий клекот превратился в разъяренное гудение тысячи перепончатых крыльев. У меня отнялось дыхание. -Убить матку, - успел только сказать Бармен, как блестящая антрацитовая туча резко дернулась и мягко-очерченной молнией метнулась к нам… -Прыгай в озеро!!! – заорал Лявон и толкнул меня в воду…