Taboo to love

Я посильнее натягиваю капюшон плаща. Как будто пытаюсь не от дождя защититься, а отгородиться от этого города. Ненавижу Лондон. Каблуки ботинок с противным чавканьем вырываются из грязи, подол платья забрызган. Я морщусь от шума: крики мальчишек и торговцев, цокот лошадиных копыт и скрип колес. Нет, Лондон в этом не хуже и не лучше любого американского города, но Лондон я ненавижу. Уверенно двигаюсь по улицам, хоть и не была здесь более семи лет. Здесь почти ничего не изменилось: все такое же мрачное, серое, пасмурное. И сырое. Грязное. Накрапывает мелкий нудный дождик, по-осеннему промозглый, холодный и злой. Усталый. Словно бы ему самому надоело лить на этот противный город, но он ничего не может поделать с собой. Привычка. Небо серое, тучи тоже усталые. Свинцовые. Запахиваю плащ, словно бы это поможет мне защититься от сырости, которая пробралась под шерстяную ткань, цепкими пальцами прошлась по коже, заставляя меня дрожать. Я морщусь, когда очередная проехавшая мимо двуколка окатывает меня грязью. Грязь и серость. Убогость. Темза несет свои свинцовые волны, выбрасывая на берег мусор, нестерпимо воняет тухлой рыбой и мертвечиной. Я морщусь, когда очередной порыв ветра с реки доносит до меня все многообразие запахов. Я уже почти у цели. Вот и он. Серый дом из камня. Серый и безликий. Как этот город. Говорю себе в сотый раз, что ненавижу Лондон. Если бы не моя миссия, если бы не личная просьба мистера Джефферсона, я никогда бы не вернулась сюда. Тем более что путешествие через океан в это время года нельзя назвать безопасным. «Нам известны ваши таланты, мисс Ормонд. И известны ваши прошлые знакомства. С этим делом не справится никто, кроме вас». Вначале искусная и тонкая лесть, затем намек на то, что своей стране неплохо бы послужить, ведь она – страна эта – так отчаянно нуждается в талантливых молодых леди, что нашли здесь свой приют. А если талантливые молодые леди откажутся, то страна может обидеться. В случае же согласия награда будет более чем достойной. «Вам знаком некто мистер Джеймс Казиах Делейни?» Можно подумать, им нужен был ответ. Они отлично подготовились. Чертовы ищейки! Не знаю, что в итоге убедило меня больше: угрозы или обещание награды. Лишние средства еще никому не мешали. Но как же противно было вернуться в Старый Свет! А уж путешествие на корабле – это просто пытка какая-то! Хоть мне и предоставили комфортабельную каюту первого класса. Из которой я почти не выходила по причине плохой погоды. И сходила с ума в четырех стенах. Я сошла на берег в Ливерпуле. А потом добиралась до Лондона в наемных каретах и дилижансах. Мрачные, сырые и грязные гостиницы, шумные постоялые дворы, унылый пейзаж поздней осени. Ненавижу Англию! Поджимаю губы и поднимаюсь по каменным ступеням. Проезжающая мимо двуколка окатывает меня грязью. Снова. Ступеней ровно пятнадцать. Я знаю это наверняка. Я злобно стучу в дверь, пытаясь выместить на куске дерева свою злость. И свой страх. Громкий и требовательный звук эхом разносится по дому. И все стихает. Позади меня несет свои волны река – тоже, наверное, по привычке. Почему-то мне кажется, что река тоже ненавидит этот город. Несколько томительных минут. Дверь распахивается почти настежь. На пороге стоит старый слуга, морщины избороздили бледное лицо, глаза щурятся от дневного света. Глаза смотрят на меня подозрительно и недружелюбно. - Здравствуй, Брейс! – я откидываю капюшон, позволяя каплям дождя упасть на лицо, позволяя старому слуге рассмотреть меня, как следует. Он смотрит. Смотрит долго, пристально и враждебно. - Мисс Элен, - наконец, произносит он. - Я хочу увидеть Джеймса, - произношу я и, не дав ему возразить мне, вхожу в дом. Здесь все такое же серое, как и на улице. Все пыльное и старое. Я помню этот дом другим, не таким заброшенным и затхлым. Я помню этот дом без разъедающей сердце горечи, что, кажется, сквозит из каждого угла. Я знаю каждую комнату в этом доме. Я знаю каждый угол. Я морщусь. Мне вовсе не приятно здесь находиться, но выбора у меня нет. - Мисс Элен, - произносит за моей спиной Брейс, - мистер Джеймс…он… Жестом я останавливаю слугу. - Мне все равно, Брейс, - произношу я, - мне необходимо его увидеть. Я поднимаюсь по лестнице, вслед мне несется тяжелый вздох Брейса. Ступеньки скрипят под моими ногами, рука скользит по перилам, стирая с них пыль. Я закусываю губу, остановившись на втором этаже, я с досадой смотрю на свою перчатку. Она вся в пыли. Я морщусь. Распахнувшаяся со стуком дверь, заставляет меня чуть податься назад. На пороге стоит Джеймс. И мое сердце пропускает удар. Десять лет. Десять долгих лет я не видела его. Он изменился. Оценивающим взглядом я скольжу по короткой стрижке, по бороде и усам, ниже – по красивой фигуре и мускулистым ногам – Джеймс в одной рубашке. На шее, на груди и на бедре виднеются темные татуировки. «Ваш старый приятель – Джеймс Делейни. Он провел много лет в Африке». Я провожу языком по губам. Его взгляд – жесткий и настороженный – в свою очередь ощупывает меня с головы до ног. А потом он вдруг оказывается рядом, я чувствую запах пота и еще чего-то…Десять лет назад я назвала бы это запахом Джеймса. Сейчас мне почему-то просто страшно. - Ты кто такая? – хриплый низкий голос. Даже голос его стал иным. Все в нем стало иным. И одновременно – это все тот же Джеймс, которого я так страстно любила когда-то. - Ты не узнаешь меня, Джеймс? – насмешливо кривлю губы, приподнимаю бровь, пытаясь скрыть свое смятение. Он смотрит пристально и равнодушно. В темных глазах мелькает нечто, похожее на узнавание. - Элен! – выдыхает он. - Мне нужно с тобой поговорить, - я обхожу его, устремляясь в комнату, где виднеется очаг с горящим в нем пламенем. Мной движет банальное желание согреться. Но я не рассчитываю: Джеймс вовсе не Брейс, его так просто не сдвинуть с дороги. Он останавливает меня. Я мрачно смотрю на его руку, что стиснула мое плечо. Большая и сильная рука уверенно лежит на темной ткани плаща, от нее распространяется почти мистическое тепло. Мне больше не холодно. По коже бегут мурашки. Я рвано выдыхаю. - Спустись вниз, - отрывисто велит мне он и, отпустив меня, скрывается в комнате, захлопывая за собой дверь. Я спускаюсь вниз, рука в перчатке скользит по перилам, стирая ту пыль, что еще осталась. К тому моменту, как я оказываюсь у подножия лестницы, обе перчатки испорчены. Пару секунд я смотрю на свои руки, потом стягиваю перчатки. На кухне суетится Брейс. Он как будто бы…рад меня видеть? - Мисс Элен, чаю? – спрашивает слуга. На столе я замечаю сервиз из тонкого веджвудского фарвора. Белый с синими узорами чайник и две чашки. Остатки былой роскоши. Так знакомо. - Лучше что-нибудь покрепче, - я снимаю плащ и сажусь в кресло у камина. Хотя мне не так уж нужно теперь тепло огня. Кожа все еще горит от прикосновения Джеймса. Я смотрю в пляшущее пламя не отрываясь. Брейс подает мне стакан, наполненный темно-коричневой жидкостью, резко пахнущей алкоголем. Я делаю осторожный глоток, по пищеводу прокатывается огненная волна, в голове на мгновение становится гулко и пусто. По моим губам скользит кривая ухмылка. - Отличный бренди, - говорю я, - спасибо, Брейс! Он не успевает ответить. В кухне появляется Джеймс. Он полностью одет. Мужчина садится в кресло напротив, и Брейс молча подает ему точно такой же стакан, как и у меня. - Зачем ты пришла? – кажется, Джеймс не склонен к светской беседе. Я делаю еще глоток. - Может быть, просто увидеть тебя? – беспечно спрашиваю я. - Просто вернулась в Лондон спустя семь лет, чтобы увидеть меня? – ни тени улыбки. - Ты, - перехватывает дыхание, - хорошо осведомлен. - Зачем ты пришла? – повторяет Джеймс. Я пожимаю плечами. Что ж. Так даже лучше. Не нужно юлить и пытаться вести разговор от шутки к серьезным намерениям. Не нужно лгать и следить за тем, как именно ты солгала. Не нужно тянуть время. Я почти благодарна. Я вынимаю конверт и протягиваю его Джеймсу, он даже не смотрит в мою сторону. - Мои наниматели, и лично мистер Томас Джефферсон прислали меня к тебе с выгодным предложением относительно принадлежащих тебе территорий в заливе Нутка, - произношу я. Джеймс принимает конверт, а в следующее мгновение письмо летит в огонь камина. Я смотрю, как пламя лижет дорогую бумагу, уничтожая ее, и пытаюсь сохранить лицо. Такого я не ожидала. - Устрой мне встречу с Джефферсоном, - произносит Делейни. И я вздрагиваю. - Это, - дрожит голос и дрожит рука, держащая стакан, - невозможно пока, Джеймс. Но если ты… - Я хочу монополию, - перебивает меня Джеймс. - Прости? – я совершенно теряюсь, от моей самоуверенности не остается и следа. И даже еще один глоток бренди не добавляет мне смелости. - Монополию на торговлю шкурами в заливе Нутка, - поясняет Джеймс.- И безопасный проход до Кантона. Несколько минут я озадачено смотрю на мужчину. Его профиль освещен только пламенем камина. Я невольно сглатываю. Его нельзя назвать красивым, но он притягивает мой взгляд. Как притягивал десять лет назад. Я прикрываю глаза, чудовищным усилием воли заставляю себя думать, а не любоваться чертовым Джеймсом Делейни. Ведь от того, сумею ли я его уговорить, зависит моя дальнейшая жизнь. Но ему об этом знать вовсе не обязательно. - Чай, - наконец, осеняет меня, и я невольно улыбаюсь, - умно. - Рад, что ты оценила, - бросает мне Делейни. - Зачем же так грубо, Джеймс, - мягко говорю я. Он, конечно, не отвечает мне, даже головы в мою сторону не поворачивает, что вызывает невольную досаду. Я закусываю губу. - Это очень серьезные требования, Джеймс, - произношу я. - Но и само дело серьезное, Элен, - он поворачивается ко мне. Нельзя угадать выражение его глаз в тусклом свете камина, на лице его танцуют отблески пламени. И я не выдерживаю. Я резко поднимаюсь, накидываю на плечи так и не высохший плащ и невольно морщусь от тяжести мокрой ткани. - Я поговорю со своими нанимателями, - произношу я, натягивая испорченные перчатки. Джеймс едва заметно кивает в ответ.