Орудия смерти: Город костей

      Когда Карла Йегер резко вдохнула и открыла глаза, она почувствовала, будто ее сознание и тело не связаны между собой. Она не понимала где она, ее слегка мутило от голода, язык прилип к небу, тело онемело, и было чувство, словно она проспала очень-очень долго. Поверхность под ней была холодной и твердой. Карла облизнула губы, пошевелила пальцами на руках и ногах, закрыла и открыла глаза. Она не была прикована, но двигаться было тяжело. Тем не менее, она осторожно, опираясь на слабые руки, села, потерла руками лицо, нащупала пальцами границу ложа и, ухватившись за нее, свесила ноги вниз. Шея нещадно болела. Карла сделала несколько наклонов, размяла мышцы рукой, потянулась. Она не имела понятия, как долго была без сознания. Последнее, что она помнила, это черный струящийся туман перед глазами и омерзительно липкий страх, поразивший глубины ее сердца. Осмотревшись по сторонам, она поняла, что не сможет выбраться самостоятельно. Она чувствовала иномирную энергию, питающую это место, и была уверена, что никогда здесь не была. Если бы у нее было хотя бы предположение, где она сейчас, она бы не была бы так растеряна и смогла бы прикинуть примерный план действий. Но редкий момент жизни — Карла была обескуражена. Подсознательно еще в момент пробуждения она поняла, что свет вокруг источает не ведьмин огонь, а самый обыкновенный. Множество факелов полыхало по периметру прямоугольного каменного зала, в центре которого сидела она. Камень, на котором ее оставили, был безупречно гладким, похожим на темный мрамор. Таким же камнем был выложен плиточный пол в зале. По бокам ложа были прикреплены пара медных чаш, а рядом стояли высокие подсвечники с горящими фитильками. Карла опустила глаза и содрогнулась. Вокруг ложа в полу была выжжена сложная пентаграмма, но к большому облегчению женщины — не активированная. Предполагалось, что по углублениям рисунка должен течь огонь. На потолке висела пара огромных многоярусных канделябров, в одном конце зала была мощная дверь, в другой — ступени и еще какая-то атрибутика и книги на полу. Карла еще раз оглядела зал. Алтарная. — Ты проснулась, моя любовь? — прошептал голос в ее голове. Женщина вздрогнула. — Испугалась? Прости, дорогая, мне не терпелось поболтать с тобой. Столько лет прошло с тех пор, как я слышал твой голос. Для тебя — года, для меня — одно мгновение, но здесь так одиноко! Ужас попытался пробраться в душу Карлы, но она была не из робкого десятка, и решительно отогнала его прочь, сдвинув на переносице густые темные брови. — Не хмурься, тебя это не к лицу. Лучше… Карла повернула голову влево, откуда раздалось звучное эхо шагов. Двери распахнулись так же широко, как глаза женщины, когда она увидела человека, стоящего на пороге. Он улыбнулся так знакомо и развел руки в стороны, открываясь ей. — … обними супруга! Карла почувствовала, как горло сдавили слезы, а человек, не дождавшись от нее ничего, подошел к ней и остановился напротив. Он был высок, и Карла, даже сидя на алтаре, была ниже него. Мужчина, одетый в классический черный костюм, стоял интимно близко, смотрел ей в глаза и улыбался. Так знакомо. Знакомо, но не правильно. — Кто ты такой? — прохрипела Карла ему в лицо отвыкшим от разговоров голосом. Улыбка из ласковой стала злой и острой, как свежезаточенная сталь. Сильная рука схватила женщину за голову и притянула так, чтобы сухие безжизненные губы прошипели ехидно в ухо: — В чем дело, детка? Не узнаешь отца своего сына? Карла в одно мгновение стала похожа на выброшенную на берег рыбу. Она не могла сделать вдох, пока рука мужчины все еще держала ее опасно близко к нему. Она не хотела, чтобы он касался ее. Больше никогда в жизни. — Рад, что ты помнишь меня, — он продолжал говорить ей в ухо, а она чувствовала, как холодно он улыбается. — Хотя той ночью, когда я пришел к тебе, ты решила, что это твой обожаемый муж. Но разве был он хоть раз также хорош, как я тогда? Картины прошлого замелькали в сознании Карлы. Страсть и счастье. Жаркие объятия любимого. И обыкновенный завтрак по утрам и газета, словно этой ночью он не осчастливил ее долгожданными словами, сказанными шепотом. «Давай сделаем ребенка». — Ты чудовище, — рыкнула она, захлебнувшись волной гнева. — Не отрицаю. Он отпустил ее, сделав шаг назад, и вот перед Карлой уже не ее погибший муж, а сильный высокий светловолосый мужчина с бесстрастными зелеными глазами и губами, сомкнутыми в узкую полоску. — Нравлюсь? — осведомился он, добиваясь не понятно чего. — Я ненавижу тебя. — Если бы не я, ты бы никогда не прикоснулась к своему дитя. Будь благодарна. Карла бросилась на него, тщетно пытаясь ногтями разодрать в клочья его шею. Он остановил ее почти шутя, заключив в тиски своих рук ее запястья, и удерживая ее в сантиметрах от своего лица, как собаку на привязи. Она пиналась, вырывалась, выворачивая себе руки, кричала и плакала от злости и унижения. В следующую секунду она впала в анабиоз — движения резко замедлились, и постепенно ее будто бы сдавливали в кольцах, снова лишая воздуха, а еще через мгновение ее тело пронзило холодом и она судорожно начала хватать ртом воздух, барахтаясь в ледяной воде. Кто-то подхватил ее под локоть и вытащил из колодца, бросив на каменный пол. С ее одежды и волос стекал ручейки, а Карла долго не могла набраться сил, чтобы поднять голову. Другая комната, алтаря больше нет. Колодец, каменные скамьи у стен, в одном конце зала стена из свечей и оплавленного воска, потолка нет, а по небу снуют странные кричащие тени. — Из-за тебя я теряю время. Я был слишком добр, следовало разбудить тебя, когда дусьен только притащили тебя сюда, а не позволять дрыхнуть целую неделю. Карла перевернулась на спину, пытаясь успокоиться, и посмотрела на демона, возвышающегося над ней. — Даже я не всесилен, так что пришлось поднапрячься, чтобы изловить тебя, — Эйдолон присел возле нее на корточки, заинтересованно всматриваясь в ее лицо. — Возможно, я бы не стал лишний раз беспокоить женщину, подарившую мне сына, но, к несчастью, я не смог самостоятельно найти то, что мне нужно. Непреодолимая сила окутала все тело Карлы и подняла ее над землей в вертикальном положении. Демон подошел ближе и чуть-чуть откинул голову, чтобы видеть ее лицо. — Не будем тянуть. Я хочу получить Механического ангела. Вернее, то, что у него внутри. Карла приняла решение молчать, не смотря ни на что. Эйдолон почуял ее настрой и хищно сощурил глаза. — Душа ангела Итуриэля. Она нужна мне.

***

      — Эй, братишка? Все нормально? Иззи. Она называла его так с тех пор, как они попали в Нью-Йорк. Им не хватало семьи, хотелось разделить с кем-то боль и получить любовь и заботу. Девушка подсела к нему, пристроившись на подлокотник кресла, где сидел Леви, а вчера читал Магнус. Леви оценил — удобно, уютно, подальше ото всех. Еще бы в его объятиях сидело сейчас наглое улыбающееся чудовище — и было бы просто идеально. — Это ты из-за Себастьяна так? — склонив голову и понизив голос, спросила названная сестра. У Аккермана противно затянуло в груди. Он покосился туда, где стоял беловолосый нефилим. Широкая улыбка, приятный смех, блестящие от огня черные глаза. Сейчас он был похож на того, кого Леви знал по детским играм, когда родители собирались вместе. Исключая, конечно, незначительные внешние отличия. Но он явно чувствовал, что с момента их общей трагедии что-то в Себастьяне Верлаке незаметно изменилось. И случай в доме Магнуса Бейна окончательно укрепил его подозрения. — Из, давай выйдем. Лицо девушки из участливого стало серьезным, и она, стараясь, чтобы никто не заметил этой перемены, захватила с каминной полки бокал с вином и прокралась на крыльцо. Леви вышел следом. Было уже темно и прохладно. Улицу освещали редкие фонари, луна и звезды. Двое устроились возле перил так, что им видно было прихожую и столовую, освещенную теплым желтоватым светом привычного примитивным огня. Леви смотрел на Эрена — смеющегося, живого, на какое-то время забывшего о несчастье. — Я встретил Себастьяна на той вечеринке, — без прелюдий начал он. Изабель не донесла кромку бокала до приоткрытых губ и уставилась на братца ошалелыми глазами. — Он клеился к Йегеру. С ним были еще какие-то типы, вроде фейри. Я сломал ему нос, забрал Эрена и ушел. — Почему не остался поговорить? — Накрыло, — Леви поморщился. — Из-за Эрена, да? — понимающе мягко спросила Иззи. — Да. — Понятно, — девушка поняла нежелание товарища углубляться в эту тему, тем более у них был разговор поважнее. — Думаешь, он его не узнал? — она покосилась на дом. — Думаю, нет. Кроме того, я уверен, что и Верлак не узнал его. Изабель напряглась. — Ты не видела, поэтому тебе тяжело понять, — Леви уже устал, он не любил много говорить. Но надо было. Остро захотелось закурить. — Но он нездоров, Из. — Думаешь, — она с трудом подбирала слова. — Его изменила болезнь? — Кто знает, что за херня это была, — он забрал у нее бокал, глотнул пару раз и вернул обратно. — Я не верю, что это не повлияло на его мозг. Вдобавок все могло усугубиться смертью родителей. Изабель украдкой посмотрела на Себастьяна через стекло. Леви прав. Их друг детства изменился. Когда-то Себастьян был прелесть: солнечный лучик, искорки в глазах, заводила и главный беспредельщик. Дело не в том, что он вырос и повзрослел. Себастьян похолодел. Он был приветливым, обходительным, но от той детской харизмы остались лишь мелкие песчинки. Сейчас он больше напоминал не лидера, а доминанта. И черт с ней с внешностью! Огонь в его глазах стал холодным, молодой человек как будто покрылся невидимой корочкой льда. Исчезло то, что делало Себастьяна Себастьяном. Она была слепа. Она не замечала. — Ты прав, — Иззи обводила указательным пальцем край бокала, чтобы хоть чем-то занять руки. — Что будем делать? Аккерман думал об этом. — Расскажем остальным. Ему нужна профессиональная помощь, мы можем только убедить Софи и их тетушку отправить Себастьяна на лечение. — Хорошо. Правильно говоришь, — Иззи продела свою руку под локоть Аккермана и прижалась к нему. — Он не говорил, когда собирается уезжать? — Вроде нет. Да какая разница? Спальных мест в доме не осталось, так что скоро он уйдет, тогда и скажем. Она повернула голову и наблюдала за весельем в доме. Магнус настроил патефон, слышалась приглушенная музыка и обрывки болтовни. Софи и Гидеон танцевали в центре комнаты. Эрен, сидящий на стуле за столом, подперев щеку, заметил Леви, улыбнулся и помахал ему рукой. — Жаль их расстраивать, — вздохнула Изабель. — Смотри, как всем хорошо. — Знаю. В дом заходить не спешили. Боялись спугнуть такой замечательный момент. Было действительно хорошо. Так хорошо, что хотелось и дальше себя обманывать. Представить ненадолго, что Эйдолон не похищал Карлу Йегер, что с Себастьяном все хорошо, что нет стоящих поперек горла межрасовых распрей. Но Ривай Аккерман не из тех, кто прячется за иллюзией обыденности и нормальности. Их мир ненормален и опасен, многие нефилимы не доживают и до сорока, поэтому он хочет сделать как можно больше. Если жить не на полную, то зачем вообще жить? К Эрену подсел Себастьян, тронул его за плечо, обращая на себя внимание, улыбнулся и заговорил о чем-то. Леви скрипнул зубами. Он чертов ревнивец. — Из. — Мм? — она тихо сопела ему в плечо. — Я не хочу, чтобы Эрен лишний раз оставался с ним наедине. — Я поняла тебя. — Спасибо. Еще немного они просто стояли, наслаждаясь тишиной. — Кстати, — вдруг приободрилась Изабель. — Не думал показать Эрену поместье? — Что там показывать? — Леви поморщился. — Грязь да пылища. — А, по-моему, он бы оценил, если бы ты показал ему это место, — она снова положила голову на его плечо. — Ну и что, что там давно никто не живет? Это даже придает ему какой-то шарм. И там красиво. И романтично. Сможете побыть наедине, — Аккерман почувствовал, как ее щеки от улыбки превратились в яблочки. — Может быть. Иззи знала, что он к ней прислушается. Хотя бы потому, что захочет утащить своего парня подальше от Себастьяна. — Я так рада за тебя, братишка, — она по-щенячьи ткнулась в него носом. — Правда, очень сильно. — Ага. Давай, пойдем назад. Он приобнял ее за плечи и подтолкнул вперед, галантно приоткрыв перед ней дверь.Только вернувшись в теплый дом, они поняли, как к ночи похолодало на улице. Иззи поежилась и, потирая плечи, по-быстрому прошмыгнула из прихожей в комнату со звонким «Что обсуждаете?», профессионально делая вид, что ничего не произошло. Леви прикрыл дверь и присоединился к остальным.       Проворочавшись в постели по ощущениям не менее часа, Изабель перекатилась на спину, раскинув звездочкой руки и ноги, и тяжело вздохнула. Несмотря на то, что на улице сейчас было прохладно, в доме под одеялом было душно. Рыжие волосы растрепались и прилипли к вспотевшим лбу и вискам, грудь тяжело вздымалась, майка задралась, оголив живот, а постельное белье сбилось и запуталось в ногах. В голове неприятно шумело. Иззи хотела подумать о разговоре с Леви, но это было больно. Братишка был прав, конечно, но было тяжело смириться с этим. Себастьян им не чужой. Свет из окна падал на потолок и стену в виде кособоких серебристо-голубоватых четырехугольников, очертания мебели в нем можно было рассмотреть вполне четко. Но вскоре девушке это надоело. Она вытерла остывший лоб краем наволочки, расправила одеяло, накрылась им, повернувшись на бок, и закрыла глаза. Не получается. Повертевшись еще несколько минут, она, как показалось, нашла более-менее удобную позу, но сон не шел. Внезапно стало очень одиноко, Из не хотела быть одна, потому что на нее нахлынула внезапная волна необоснованного страха. Сердце сжалось, а потом вдруг заколотилось в три раза быстрее. Девушка распахнула глаза и вскочила. Небольшая комната показалась ей очень большой, еще немного и у нее разовьется агорафобия. Поэтому Изабель поспешила поскорее убраться из ставшего неприятным места. Путаясь в простынях, она на четвереньках сползла с кровати, встала на ноги и прошмыгнула в коридор. В доме было очень тихо. Изабель стыдливо поежилась, потерев покрывшиеся мурашками плечи, и на цыпочках прокралась к комнате друга. Воровато оглянувшись у двери, она бесшумно прошмыгнула внутрь. Фарлан спал, лежа на животе, подогнув одну ногу, лицом к окну. Изабель замерла, чтобы привыкнуть к освещению (в этой комнате было темнее, чем в коридоре) и не наделать шума, а потом так же осторожно, как проделала все до этого, подобралась к постели, на ходу одергивая пижаму. Стараясь не разбудить Фарлана, она поставила на матрас одну коленку, потом, перенеся центр тяжести, подняла вторую ногу, и ползком подобралась поближе к спящему парню. Отогнув краешек одеяла, она протиснулась под него и, повернувшись на бок, носом уткнулась прямо в широкую спину. От Фарлана приятно пахло и волнами исходило тепло. Иззи по-детски подсунула под щеку сложенные ладошки и закрыла глаза. — Ты чего? — раздался пробирающий до мурашек тихий баритон. — Уснуть не могу, — она открыла зеленые глаза и уставилась ему в ямочку на шее под затылком. Фарлан, вздохнув, повернулся, и теперь они смотрели друг другу в глаза, лежа в абсолютно одинаковых позах. — Пикси считать пробовала? — Угу, — Фарлан ее, конечно, не прогонит, но разговора теперь не избежать. Но, как там сказал Леви, чем раньше, тем лучше? «Ну почему я должна это говорить?» — капризно подумала Иззи. — Ну? В чем дело? — его голос был хрипловатым. Значит, он действительно спал. Изабель вдруг стало стыдно. Она рассказала ему о мыслях их товарища. Фарлан нахмурился и обеспокоенно сказал, что в присутствии Себастьяна снова почувствовал когда-то уже слышимый им коктейль не самых приятных эмоций своего парабатая. Это его волновало, но Леви не хотел об этом говорить. Видимо, не хотел бить тревогу, не убедившись наверняка. Стоило бы, наверное, поблагодарить Магнуса за его любовь к гулянкам без повода. — Не беспокойся, — он неожиданно притянул нервничающую и оттого грызущую ноготь на большом пальце подругу к себе, ласково обнимая ее под шею и спину. — Мы разберемся с этим, все будет хорошо. Они оба чувствовали, как бьются от близости их сердца, и это смущало. Счастливая Иззи прижалась к сильному телу, спрятав улыбку, и вдохнула совсем родной запах. — Спи, — кажется, ее лохматой макушки коснулись нежные губы, и Изабель, пригревшись, заснула почти мгновенно.       — Куда мы идем? — смешливо поинтересовался Эрен, глаза которого искрились, как бенгальские огни. Леви шел впереди, держа его за руку, и почти ни разу не обернулся. Их ладони то крепко сжимали друг друга, то держались буквально за кончики пальцев, но брюнет ни разу не отпустил временами отстающего Йегера. Они ушли в противоположную сторону от городских ворот, давно оставили позади последний домик на окраине, а сейчас поднимались вверх по склону, усеянному душистым вереском. Воздух пах потрясающе, солнце приятно грело, пели птицы. Душа Эрена трепетала в предвкушении: Леви не сказал ему, куда они идут, только выловил утром его из библиотеки и сказал, что хочет показать ему кое-что. Солнце только-только показало макушку из-за границы Бросслинского леса — из-за смены часовых поясов Эрен теперь просыпался очень рано. Они наскоро позавтракали тем, что нашлось на кухне, и вышли из дома до полного рассвета. К удивлению Эрена, на улице их ждала лошадь. Аккерман, вставив ногу в стремя, легко запрыгнул в седло, очень впечатлив совершенно неопытного в верховой езде парня, подтянул его за руку и усадил позади себя. Задник седла был покатым, поэтому Эрен съехал с него и бедрами плотно вжался Леви куда-то в район копчика. Руками крепко обнял его за талию, а носом касался волос за ухом. Леви никак не показал, но Эрен знал, что ему тоже это нравится. На лошади они доехали до крайней конюшни, где им за символическую плату разрешили привязать ее под соломенным навесом, а дальше пошли пешком. Солнце уже встало высоко, стеклянные башни сверкали в его свете. Город внизу оживал: с высоты Эрен видел, как покидают дома его жители и отправляются по своим делам, играют дети, ездят по улицам лошади и экипажи. Ближе к вершине холма начали появляться редкие деревья, и юноши вошли в редкий лесок. А через минуту линия деревьев резко оборвалась, и они оказались на широкой заросшей травой поляне. Отсюда, если обернуться, все еще можно было увидеть между стволов городской ландшафт, хотя в действительности пара ушла далеко от него. Но Эрена больше привлекло то, что он увидел впереди. В сочной пружинистой траве под ногами мелькали подсохшие темно-красные земляничины, высились одинокие нежные соцветия, а над всей этой красотой сновали туда-сюда блестящие стрекозы. А впереди, на том конце поляны, стоял красивый двухэтажный дом. Он был старым, непонятно из какой эпохи, и краска на нем облупилась. Внешне схож со старыми домами Аликанте, только больше. Деревянный, доски заметно подсырели, краска темного серо-зеленого цвета смотрелась ненавязчиво и гармонично с окружающей буйной зеленью. Это место было очень эстетичным, живописным, а дом не вселял недоверия, не смотря на пустоту, которой смотрел на пришедших к нему гостей. Пока Эрен любовался, открыв рот, Леви отпустил его руку и пошел вперед, опустив глаза под ноги. Эрен опомнился и поспешил догнать его. Первая ступенька по-стариковски скрипнула под ногой, Аккерман медленно оперся на нее и начал подниматься на крыльцо. Эрен смотрел ему в спину и шел следом. Знакомо пахло сыростью и древесиной, только примешивался еще и запах леса, окружающего дом, и уводящего в чащу за ним. Леви остановился перед дверью и повернулся к Эрену лицом. — Добро пожаловать в поместье Аккерманов, — чопорно объявил он и толкнул скрипнувшую створку. Изнутри дунул ветерок, пустивший мурашки по затылку. Эрен зашел в дом, осматриваясь. На первом этаже высокий потолок, под ногами слой отсыревших опилок и кирпичной крошки. Вся мебель и вещи были оставлены на тех местах, где они были, когда хозяева безвозвратно покинули свое жилище. Все приобрело сероватый оттенок и покрылось пылью. Эрен испытывал трепет, находясь здесь, и старался даже не дышать, чтобы не спугнуть сам не зная что. Леви оставил дверь открытой и ностальгически осматривал сейчас дом, где родился. Вырос он не здесь, вырос он в Нью-йоркском Институте, но родной дом остался в его сердце особенным. Он почувствовал, что действительно серьезным шагом было привести Эрена сюда. — Пойдем, — он снова взял его за руку и потянул не резко, но настойчиво, ведя мимо лестницы, чулана и старого комода в гостиную. Там все было так же, как и везде. Леви оставил Эрена посреди комнаты и подошел к окнам, решительно разводя в стороны потяжелевшие бордовые портьеры. Бледные лучи осветили комнату, выделив кружащие в воздухе пылинки. У остывшего камина стояло огромное мощное кресло в цвет шторам — когда-то дорогое и красивое. Эрен подошел к нему, осмотрел, осторожно потрогал рукой — ладонь осталась немного влажной с мелкой белой крошкой. Он отряхнул руки, снял куртку, бросил ее на сиденье и сел на нее. — Подожди здесь, — сказал Аккерман и вышел из дома. Через пару минут он вернулся с кучкой вполне сухих дров. — В сарае за домом сохранилась поленница, — пояснил он, выгружая находку в камин. Древесина все-таки была сыровата, поэтому, чтобы разжечь огонь с помощью зажигалки Леви потребовалась уйма времени и стило. Им он, плюнув на гиблое дело, выжег символ, по мнению Эрена, напоминающий язычок пламени, и через минуту от одной искры в камине заплясал яркий огонь. Леви отряхнул руки и встал с корточек. Эрен наблюдал за ним с нежной теплой улыбкой. — Ты чего? — спросил брюнет, заметив неожиданно чем-то довольное лицо. — Я люблю тебя, — шепнул Йегер, его голос приглушил сырой непрогретый воздух. Сердце замерло. Нефилим подошел к креслу, склонился над сидящим в нем парнем, руками уперевшись в подлокотники, и нежно поцеловал его в губы, прикрыв глаза. Эрен вздохнул судорожно и замер, из-под острых ресниц наблюдая за его действиями и приоткрыв губы. Леви мягко обхватил сначала нижнюю губу, сдавив ее, потом потянул на себя — плоть покорно поддалась. Потом кончиком языка обвел ее изнутри и скользнул им в рот, лаская перламутровые стенки щек. Эрен обхватил его лицо пальцами, не давая отстраниться. Поцелуй получился долгим, тягучим, истомно развратным. Леви, причмокнув, отпустил обнеженные губы, целомудренно поцеловав напоследок сухой уголок. — Погоди-ка, я вспомнил кое о чем, — сказал он, отстранившись, и подошел к стоящему у стены буфету из почерневшего красного дерева. Шкафчик был сравнительно небольшой, без излишек и стеклянных вставок. Леви, подергав, открыл скрипнувшие друг о друга верхние дверцы, за которыми обнаружилось нечто наподобие мини-бара. — Оу, неплохо, — прокомментировал Йегер, с интересом наблюдая из своего укрытия. — Красное Бургунди две тысячи второго года, — с акцентом прочитал брюнет на выуженной из шкафчика бутылке. — Прекрасно, — резюмировал смеющийся над кривляньями парня Эрен, а потом добавил: — Хотя я не разбираюсь. — Да, я тоже, — кивнул Леви, закрыл шкафчик и передал находку сообщнику. Эрен забрал бутылку, вытер с нее пыль краем черной футболки, на которой от такого обращения остались белые разводы, и содрал бумагу. — А штопор у нас есть? — поинтересовался шатен, рассматривая крепко закупоренное горлышко. — Посмотрим, — Леви вернулся к буфету. Штопор обнаружился во втором ящичке. Он был, кстати, немного заржавевшим, но юношу это не смутило. Вино было, наконец, открыто, в комнате потеплело, на полу переливались блики разошедшегося огня, то и дело облизывающего черные каминные прутья. Леви присел на подлокотник, свесив ноги в одну сторону, сделал пару размашистых глотков из бутылки и передал ее Эрену, играющему с его пальцами. — Эй, — парень легонько дернул его за руку, — иди сюда. Аккерман, поразмыслив, встал, переместился к Эрену, загородив ему вид на пламя, и тот нетерпеливо затянул его к себе на колени, заставив раздвинуть ноги в стороны. Куртка, постеленная на кресло, занимала все сидение, поэтому было сухо и удобно. Аккерман поелозил, дразня и хитро усмехаясь, отобрал бутылку, набрал немного ее содержимого в рот, а потом, надавив Йегеру на челюсть, заставил открыть рот и перелил терпкий сладковатый алкоголь в него. Из уголков губ побежали тонкие ручейки, Леви пошловато слизал их и поцеловал парня. Тот буквально заурчал от удовольствия, растягивая губы любимого, как мармелад, и покусывая. Леви плавился от теплых рук, гладящих его бока под футболкой. Кучка дров затрещала и развалилась, взметнув вверх сноп искорок. Нефилим застонал, прогибаясь и подставляя шею, вибрирующую от звуков удовольствия. Эрен с радостью впился в нее губами, раскрашивая цветами любви. Они целовались, пили вино, обнимались, смеялись и просто молчали, пока не догорели дрова в камине. Тогда Леви сказал, что пора возвращаться, но Эрен совершенно этого не хотел, не желая выпускать гибкое тело из своих рук. — Давай хотя бы выйдем, — был озвучен компромисс, и Аккерман первым, неохотно слезав с нагретого места, вышел из запрелого дома на свежий воздух. Птичье пение буквально оглушило его, легкие наполнились душистым запахом цветущего вереска, земляники, сладких цветов. Йегер налетел на него сзади и поварил в траву. Прокатившись по земле в обнимку, они оказались аккурат в центре поляны. Смеющийся Эрен лежал сверху, довольно пофыркивая в шею своего молодого человека, от чего по позвоночнику того проехал поезд мурашек. Шатен внезапно затих, что заставило Леви напрячься в недоумении. Он положил ладонь парню на лопатки, а тот вдруг интимно поцеловал его в изгиб шеи. — Я хочу тебя, — Леви заворожено смотрел в лицо, нависшее над ним. Глаза возлюбленного потемнели, зрачки экстремально расширились, мокрые губы приоткрыты, солнце подсвечивает растрепанные волосы цвета горячего шоколада с золотистыми вплетениями. Ангел. Аккерман потянулся за поцелуем и тут же получил его — глубокий, страстный, дикий. Эрен навалился на него всем телом, пальцами считая ребра и гладя живот. Леви раздвинул ноги, чтобы любовник смог удобно расположиться между ними, задрал его футболку, трогал ямочки на пояснице, игриво проскальзывая иногда под ремень брюк. Эрен выглядел, кстати, сейчас как все Сумеречные охотники: простая хлопковая черная футболка, обтягивающие черные джинсы, сексуально облегающие задницу, черный кожаный ремень с серебряной бляшкой. Даже ветровка — и та черная. Выглядел он нереально круто, но сейчас Леви больше хотел увидеть его вовсе без одежды. Он нетерпеливо помог Эрену снять футболку и отбросил ее куда-то, где валялась куртка, так хорошо послужившая им сегодня. Брюнет облепил смуглый торс руками, прижимая парня к себе, гладя и царапая, пока тот покрывал поцелуями-укусами его шею. Обняв стройными ногами Эреновские бедра, Леви терся о место, прикрытое ширинкой, своим изнывающим членом чувствуя эрекцию партнера. — Ах! — выдохнул он после особо чувствительного прикосновения и зажмурил глаза, затылком уткнувшись в землю. Хорошо, что поляна так густо поросла травой, что не придется потом вымывать из волос комки грязи. Эрен оторвался от обласканной шеи и бедрами сымитировал сильный толчок, от чего Аккерман сильнее прогнулся в спине. Руки Ривая своевольно притянули Йегера назад, а потом торопливо порхнули вниз, судорожно расстегивая звонкую пряжку ремня и вытаскивая его из шлеек. Эрен горел изнутри, обещая себе сделать своему парню очень хорошо. Он снял с брюнета футболку, подложил ему под голову, расцеловывал и облизывал ключицы, возбужденные соски, каждую выступающую кость, нырнул языком в пупок, заставив партнера сладко вздыхать и елозить под ним в предвкушении. Эрен отполз, расстегнул пуговицу на джинсах возлюбленного, поцеловал открывшийся участок прямо над собачкой молнии, потом вжикнул ей и стянул штанины одну за другой с потрясающих ног. Наклонился, поцеловал внутреннюю строну бедра, где кожа была поразительно нежной, сначала у колена, а потом ниже, ниже и ниже. Леви гнулся в пояснице, пальцами сжимал у корней каштановые пряди, подушечками массировал голову, зная, как парень обожает это. Эрен снял его трусы, оставив любовника обнаженным, носом скользнул по аккуратно стриженому лобку сверху вниз — к основанию члена, поцеловал, лизнул самый верх головки, дразнящее обхватил губами, втянув зубы, погладил, и широким движением заглотил весь член до основания. Поляну огласил сладкий громкий стон. Брюнет от острого удовольствия поджал пальцы на ногах и зажмурился до звездочек в глазах. Эрен сосал умело — даже круче чем в первый раз в библиотеке. Леви не думал ни о чем, позволив распалять свое тело все сильнее и сильнее, и, когда Эрен почувствовал, как член во рту начинает пульсировать, он с большим старанием сглотнул, надеясь, что сделает все хорошо. Нефилим задрожал, кончая в рот парня, но тот вовремя отстранился и просто максимально аккуратно собрал сперму в рот и проглотил. Глаза лежащего под ним возбужденно заблестели, сам он раскраснелся и вспотел. Эрен снова облизал его с ног до кончиков пальцев. Леви, все еще не до конца удовлетворенный и знающий, что его парню еще мало, подцепил его за край джинс и потянул на себя. — Блять, — выругался он, заметив на ногах Эрена его любимые берцы, — шнурки на ботинках! — Я могу их не снимать, — предложил Эрен целуя восхитительные губы. — Да, — выдохнул Аккерман сквозь поцелуй и начал расстегивать штаны Йегера, но нечто, привлекшее его внимание, не позволило ему закончить. Леви застыл и неверяще распахнул глаза, глядя в небо. — В чем дело? — сразу среагировал Эрен и оглянулся. Небо — чистое и голубое — окрасилось всполохами красных вспышек, неярких в силу того, что сейчас был день, заплыло дымом. Брюнет толкнул любовника и зашевелился, на ходу отдавая распоряжения: — Быстро, быстро, вставай, одевайся! Подъем, Йегер! Парни вскочили, второпях натягивая разбросанную вокруг одежду. — Что это?! — крикнул Эрен, чтобы заглушись звуки залпов, параллельно ловя свою ветровку, брошенную ему Риваем. — Сигнальные огни!