Неожиданный поворот

Гарри быстро шел на поправку, что сказывалось и на контроле жизни своих учеников. Из другой группы вылетело приличное количество конкурсантов, у некоторых рекомендателей остался лишь один, а то и вовсе оба уехали домой. Наблюдая за дальнейшим ходом отбора, Джин не могла не гордиться своим учителем – ведь они с Эггси показывали неплохие результаты. Хотя проходил полосы препятствий, выполнял задания и писал тесты явно не он. Но, тем не менее, цыганка была рада находиться под его началом, как Честер был счастлив под покровительством хозяйки. Пес не изменял своей послушности, ему не хотелось выглядеть хуже на фоне других собак. Поэтому даже он выкладывался на все сто, когда Джин нужна была помощь. А после тренировок всеуважаемый лорд заваливался в комнату самым первым и, раскинув ноги у кровати Джин, вываливал язык и начинал храпеть еще до того, как смыкал веки. Как и всегда, девушка переоделась, легла на кровать и стала чесать бок утомленному псу, от чего тот заурчал гораздо спокойней. - Хорошая скотина, хорошая… - бормотала цыганка, засыпая. Мерлин заставил их выживать в канализации, обеспечив это маленькое приключение самыми неожиданными ситуациями. Вылетел один из подопечных Персиваля, из команды Эггси. Теперь Аляска могла поднимать бокал виски за свое гордое одиночество. Девушка как всегда отличилась, спасая Джин от волны сточных вод. В комнату она не вернулась, решив проветриться после столь насыщенной миссии. Курсанты разбрелись по кроватям в количестве двух человек, здесь царила полная тишина. Если не считать урчания Честера. Наблюдая за сном своего четвероногого друга, Джин колыбельным тоном стала напевать какое-то стихотворение на странном языке: В этом мире я гость непрошенный Отовсюду здесь веет холодом Непотерянный, но заброшенный Я один на один с городом Цыганку никто не слушал. Или делали вид, что не слушали. А пес был рад знакомой песенке. Девушка сама начинала дремать, окунаясь в свои странные видения. Вместе со словами песни ей на ум приходили странные образы: вспышки голубого света, длинные белоснежные кисти, полосы древесины, серебряные сеточки на натянутых пучках из волос… Среди подлости и предательства И суда на расправу скорого Есть приятное обстоятельство Я люблю тебя - это здорово… - Добрый вечер. Ты слышишь меня? Джин медленно возвращалась из прострации в реальность – голова снова опухала и не хотела ее слушаться. С тяжелой черепушкой, она подняла глаза (на большее ее пока не хватало) и увидела перед своим лицом длинные крепкие ноги в серых клетчатых брюках. Забыв о своей неповоротливости и мигрени, девушка почти бодрячком подскочила на кровати, едва не задев ногами тушу собаки. - Добрый вечер, сэр, да, слышу, конечно, - все еще не до конца очнувшись, промямлила брюнетка, убирая самодельную челку с глаз. - Извини, я не думал, что ты спишь. - Я - нет, я вообще нормально, я…да – было ясно, что мозг девушки только что просыпался. - Я пришел сказать, что ты показываешь очень неплохие результаты. Можно? – Гарри указал на кровать Джин, от чего она подняла на него удивленный взгляд. - Вы еще спрашиваете? - Это элемент вежливости, - хмыкнул мужчина, присаживаясь на самый край, так, что между ним и Джин растянулась почти целая кровать. – Я хотел похвалить тебя за результаты испытаний. Да, и сделать это лично. Признаю свою ошибку, я тебя недооценивал. - Да дерьмо вопрос, со всеми бывает! – гаркнула цыганка, разбавив созданную атмосферу. Гарри словно задумался над последними словами. - Как я сказал…Ты молодец. Но над твоими манерами мы еще поработаем. «Кто еще над чьими манерами поработает, занудная старушенция». - Что это был за язык? Песни, которую ты напевала? - Ах, это! Это… - и тут девушка словно впала в небытие – она не знала что ответить. Поблуждав в черных дырах своей памяти, она подавлено выговорила: - Если честно, я не знаю. Галахад вскинул бровь. - Ты поешь песни на неизвестном языке? - По-моему, это белорусский…Или русский…Я так мало общалась с ребятами с материка, что точно не знаю. - Как же ты ее знаешь? - Знаю и…и все. Я напеваю ее по привычке. Я без понятия, откуда ее знаю. - То есть, ты не местная? Перспектива оказаться русской в лондонском логове очень не прельщала Джин. Но с ее принципами и стилем жизни ей было плевать на это. - Может быть. - Может быть? - Ну, да, не знаю я, где я родилась! – вспылила цыганка, но тут же остыла. – Я не помню ни родителей, ни своего прошлого, ни своего детства. Мое существование начинается с момента, как я просыпаюсь в поезде, который идет в Лондон. Я родилась двадцатилетней бродягой в купе плацкарта. Лицо Галахада погрязло в размышлениях. - Ты прибыла на поезде нелегалом? - Похоже на то. Только не сдавайте меня копам, будет обидно после двух лет проживания тут попасться к ним в лапы. - Вот почему тебя нет в нашей базе данных, – нахмурился Гарри. - Имя у тебя, возможно, тоже ненастоящее. - Может быть… - Джин хмыкнула тоном безразличности к своей беспомощности. Она давно ни с кем не говорила на эту тему, а то, что ее не расспросили в таком месте о ее прошлом с самого начала, насторожило ее только сейчас. Тяжело быть никем, но за столько лет можно привыкнуть и придумать себе любое прошлое. Поэтому, даже оказавшись в секретном агентстве, в котором знают о каждой букашке, цыганка и не подумала спросить Мерлина о своей анкете. А Галахад тем временем все больше углублялся в размышления. Единственное, что девушка услышала после своего ответа, было: - Ничего не понимаю… - Я сама в растерянности, сэр. Зачем таким, как вы, человек без прошлого? Гарри повернул к ней голову и увидел перед собой не грубую тупоголовую дикарку с элем вместо мозгов, а потерянную серьезную девушку, спрашивающей не то о них, не то о ней самой. Перемена происходила в Джин с самого начала, как только она попала сюда. Она не изменяла себе, но задавала этот вопрос про себя довольно часто. И, улыбнувшись, агент славировал ответом: - Нам нужны люди с будущим. Цыганка скосила ухмылку, выражая благодарность и восхищение черным взглядом. - А по поводу своей базы данных – не переживай. Я думаю, мы сможем с этим разобраться. Он одобрительно похлопал девушку по плечу, не переставая успокаивающе улыбаться лишь уголками губ. Когда Гарри покинул комнату, атмосфера защищенности и умиротворения все еще держалась, как отпечаток настоящей, сильной энергетики. И от нее еще больше клонило в сон. - Артур, скажите девушке правду. Не мучайте ее. Старого туманного лица коснулась хитрая ухмылка. - А, по-вашему, она мучается? - Вы не понимаете, что это такое – быть никем. - Галахад, Вы лучше меня знаете, что прошлое лишь косвенно влияет на то, какие мы сейчас. - Вы знаете, о чем я. Артур замолчал. Он просто смотрел в блестящие очки своему агенту маленькими ехидными глазками. - Галахад, вы знаете историю о пустом сундуке? - Я слышал столько историй в своей жизни, что не знаю, какую мораль вы имеете в виду. - История о пустом сундуке. Команда кладоискателей откопала тяжелый, огромный сундук. Он был потерт, обшарпан, облез со всех сторон, все решили, что он набит несметными богатствами, древними, как мир. Взламывали замок всей командой, всеми способами – сундук не поддавался, от чего покрывался еще большей загадкой. В конце концов, когда крышка поддалась, работяги обнаружили, что сундук пуст. Сам по себе он носил неподдельную ценность, как древний артефакт. Но обнадеженные загадкой моряки нафантазировали себе несметные богатства. - К чему вы клоните, Артур? - Может не стоит искать чего-то особенного в простой потертой деревяшке? А пользоваться той ценностью, которую она приносит нераскрытая? Теперь и Гарри замолчал. За их немым разговором наблюдали портреты предков «Кингсмена». Но Галахад явно обдумывал не вопрос начальника. Блеснув отяжеленным взглядом, он ответил вопросом на вопрос: - А вы уже открыли крышку, Артур? Загадочный старик улыбнулся. Но ничего не смог ответить. Гарри ждал до последнего. Ждал зря. - Что за секреты, Артур? - Еще не время, Гарри. Всему свой момент. Я обязательно посвящу вас в тайну этого сундука, как только это будет необходимо. - Я понял вас, сэр, - несколько оскорбленный такими секретами, Галахад холодно поднялся и промаршировал к выходу из кабинета.