Стоп! Снято!

Just like a prayer, your voice can take me there Just like a muse to me, you are a mystery Just like a dream, you are not what you seem Just like a prayer, no choice your voice can take me there «Like a prayer», Madonna

Никита растянулся на полу в гостиной. До этого вечера он не представлял, что может так соскучиться по квартире в Санта-Монике. Здесь не было ни детей, ни итальянцев! При всей любви к Нельсонам и старушке Европе, к концу почти трёхнедельного путешествия усталость взяла верх. Мой провальный флирт: добрался Мой провальный флирт: ? Ник (L.A.): дааааа К февралю страсти вокруг развода улеглись. Ещё недельку опоздавшие пытались запрыгнуть в уходящий поезд, но больше ворчали, что даже напоследок Тибо Ламбер не постеснялся выехать на имени теперь уже бывшего мужа. На смену историям о фантастическом блядстве пришли обличительные комментарии в адрес папарацци и прочих любителей лёгкой славы. Ещё в Неаполе Ануш ретвитнула некую Гекату. «Мудаков не спасти, но всем нормальным людям предлагаю вспомнить #чтоделалрю». В прикреплённой видеозаписи молодой Рю Каваками сжимал в руках статуэтку с позолоченным королём-рыцарем и рассказывал, чего успел наслушаться и насмотреться, пока «ненадолго стал женщиной». В меру серьёзности, в меру грустной иронии, в меру неприятной правды. Только когда зрители в зале отозвались аплодисментами, Никита понял, что было не так. Да и было ли? Вечернее платье. Туфли. Макияж. Украшения. Всё смотрелось на Каваками как родное. Он не выглядел смешным или чокнутым. Он выглядел… достойно. Так мог бы обращаться к людям посланец из далекого прекрасного будущего, где стёршиеся границы породили не предрекаемый хаос, а новое человечество. Никита ещё долго читал твиты по хештегу, смотрел другие речи, отрывки из интервью и записи танцевальных номеров. Неравнодушные благодарили – за смелость, за искренность, за идеи. Даже выступления Инкуба они рассматривали как ещё одну грань огромного таланта. Чувственный. Сильный. Нежный. Опасный. Живой. Всё это был Рю. Человек без дна, как сказал Руслан. «Если теперь в нём осталась хоть четверть от прошлого, Ершов, тебе пизда». Голос старался зря. Мой провальный флирт: завтра всё в силе Ник (L.A.): как скажешь Мой провальный флирт: извини Мой провальный флирт: это был вопрос Мой провальный флирт: если нужно отдыхай Ник (L.A.): всё нормально Мой провальный флирт: до завтра тогда Мой провальный флирт: ложусь спать Ник (L.A.): хороших снов После того разговора в Неаполе Рю ещё несколько дней неохотно выходил на связь. Никита исправно слал утренние сообщения, но получал в ответ только односложные благодарности. Потом всё резко вернулось на свои места: селфи, чаты, шутки, длинные аудиосообщения. Снова говорили обо всём. Кроме случившегося. Умом Никита понимал, что всё, наверняка, не так уж хорошо, но осудить за обман не мог. Он с трудом представлял, как после брака с человеком вроде Ламбера и всех плясок стервятников Рю вообще что-то про себя рассказывал. Делился фотографиями. Улыбался. Никита не решился дать ссылку на мокпан. Ануш и её подписчики были в восторге. Российские фанаты тоже приняли болтовню хорошо. Он и сам думал, что получилось неплохо, но всё-таки жалел, что резко отозвался о том посте. Как ни крути, хайпанул вместе со всеми. Эчпочмейкер: Сели Ник (L.A.): я уже дома Эчпочмейкер: Отлично Эчпочмейкер: Сейчас отправлю Лаврентьевых в отель Эчпочмейкер: И сразу к тебе Эчпочмейкер: Пожрать закажи Ник (L.A.): пожрать заказать? Ник (L.A.): бля Эчпочмейкер: Бля Эчпочмейкер: СУКА Ник (L.A.): ссука Ник (L.A.): нееет Эчпочмейкер: ОПЯТЬ Ник (L.A.): перестань Эчпочмейкер: ОСТАНОВИСЬ Ник (L.A.): ((((( Эчпочмейкер: (((( Давясь смехом, Никита подождал, пока Руслан наберёт сообщение. Эчпочмейкер: Блядь ладно когда мы вместе жили но теперь-то как это говно работает Эчпочмейкер: Пошути мне ещё про соулмейтов Ник (L.A.): всё потому что мы соулмейты Ник (L.A.): ……………………. Эчпочмейкер: :despair: Эчпочмейкер: Ершов Эчпочмейкер: просто закажи пожрать Доставка еды опередила минут на десять. Никита только донёс пакеты до кухни, как снова раздался звонок. Всё хорошо было в этой квартире – кроме отсутствия домофона. Предыдущая владелица не установила его идейно: все свои входили через студию, открытую для работы почти в любое время суток. Три с половиной года назад Никита принял это как данность. К нему сюда редко кто-то заглядывал, а сбегать вниз, чтобы встретить курьера, не составляло труда. Теперь он всё чаще задавался вопросом, как совместить личное удобство с неписаными правилами этого места. Ильясов бросил чемодан прямо посреди тротуара и, отбежав к пересекающей улицу авеню, делал селфи. Оранжевый свет заходящего солнца бил ему в спину. - Обалдеть! Я не представлял, что это так близко к океану! Ты реально гондон! - А ты думал, шуточки были про счастливую старость? - Смотри, Ершов, я ведь соглашусь! Тогда уж вовек не отделаешься! - Боюсь-боюсь! - Никита поднял чемодан. – Домой айда! Руслан вприпрыжку поскакал навстречу. Обнял с разбегу. Едва не уронил. - Скорее! Бро-поцелуй!!! - Иди на хер, Ильясов! - Без предварительных ласк не пойду! Никита взял его шею в захват. Как же здесь не хватало этих тупых шуток! Ребята из «Лиги» старались, но дотягивали редко. - Нужно срочно запилить что-то двусмысленное, - сообщил Руслан. Изловчившись, он укусил Никиту за бок. Затрещину тоже получил самую настоящую. Потом они всё же дошли до двери чёрного входа. Поднимались долго – Руслан зависал возле каждого рисунка. - Неужели, правда, сколько ступеней – столько и сказок? - Давай, не сегодня? - Извини. Конечно, успеется ещё. Колбасит! - Тяжелый перелёт? - Нормальный. Но столько времени сидеть – убийство. Поспал ещё. У нас ведь ночь была, - он потёр шею. – На восток как-то иначе: просто выпадаешь из самолёта никакой. - Мы точно в одну сторону летели? Посмеялись. - Если нужно, прогуляйся после ужина, - Никита открыл дверь в квартиру. - Погода хорошая сегодня. Только ключи возьми. Я скоро отвалюсь. Не успел он закончить, как снова раздался звонок. - Да бли-и-ин! Кого ещё принесло? Скинув кроссовки перед гостиной, Никита метнулся к окну, которое выходило в проулок между домами. Внизу стояли две женщины в полицейской форме. - М-м-м, добрый вечер? Они задрали головы. Сержант Бейли чуть приподняла фуражку в знак приветствия. Сверкнули солнцезащитные очки. Вторую – совсем молодую мулатку – Никита видел впервые. - Добрый вечер! – крикнула она. – Извините, сэр, поступила жалоба. - О. Минутку! Отойдя от окна, Никита скорчил рожу. Никто доподлинно не знал, с чего начался конфликт Марии Андерсон с Амандой Флорес, но последняя не упускала случая нажаловаться в полицию на соседей. Может, просто не любила художников. Впрочем, судя по количеству обращений, Никита Ершов понравился ей ещё меньше. Обувшись, он спустился третий раз. Внизу снова обменялись приветствиями. Потом сержант Бейли нежно подпихнула напарницу. - Офицер Лопес! – отрапортовала та, подпрыгнув. – Поступила жалоба, что в доме насильно удерживают несовершеннолетнего! - Э-э-э? Сержант Бейли кашлянула. - Подросток, - сказала она чарующим грудным голосом. – Белый мальчик, худой, светлые волосы, рост – примерно пять с половиной футов. Одет в джинсы и серую толстовку. Ещё секунду Никита соображал, о каком белом мальчике идёт речь. Офицер Лопес снова задрала голову и выдала изумлённый возглас. Сержант Бейли тоже посмотрела наверх. - Хм, похож. Никита вздохнул. - Пройдёте в дом или мальчик может спуститься? Офицер Лопес повернулась к сержанту Бейли. Та нахмурилась. - Не лучшая шутка, Ник. - Извини. Наверное, мадам Флорес не так поняла наши громкие русские приветствия. Мы с другом давно не виделись. Он приехал в гости, - Никита глянул на торчащую из окна шкодливую рожу. – Ильясов, спустись-ка с паспортом! - Бля-я-я, - отозвался он, исчезая из виду. Убедившись, что мальчику двадцать три полных года, полицейские извинились за беспокойство, пожелали приятного отдыха в Санта-Монике и прогулочным шагом удалились в сторону бульвара Уилшир. - Ох, мадам Флорес, - пробормотал Никита, глядя в глухую стену соседнего дома. Руслан похлопал по плечу. - Угадаешь, что спросила Мамыховская? - Избавь меня! - Руслан Рамилевич, - вцепившись в локоть, Ильясов затряс руку и зашептал, точь-в-точь как третья жена Лаврентьева, - признайтесь же, признайтесь, покидаете нас ради своего, хо-хо-хо, голубка? Никита проснулся разбитым. Минуту или две он пытался различить за окном итальянскую речь, потом хлопнул себя по лбу. Вчера припозднились. Уплетая лазанью, Руслан рассказывал безумные истории из жизни петербургской театральной тусовки. За пять лет почти ничего не изменилось. Никита слушал и уже плохо представлял, как когда-то сам варился в этом. Часа в три Ильясов сжалился – прогнал спать, а сам, наверное, просидел до утра. Время перевалило за полдень. Зевнув, Никита записал сообщение. - Поздний утренний выпуск. Хорошая новость: я проснулся. Приду в себя, м-м-м, часа через полтора. Приеду после двух, идёт? Мой провальный флирт: доброе утро, спящая красавица Мой провальный флирт: жду не дождусь Мой провальный флирт: [фото] Рю прислал селфи на фоне бассейна. Ник (L.A.): решил искупаться? Мой провальный флирт: нет Мой провальный флирт: там утонула летучая дрянь Мой провальный флирт: выловил Мой провальный флирт: выглядит омерзительно Ник (L.A.): покажешь? Мой провальный флирт: так вот почему ты собираешь мои селфи Ник (L.A.): ну эй Мой провальный флирт: [фото] Увидев мокрого дохлого нетопыря в глубине сачка, Никита до конца проснулся. Ник (L.A.): ух бля Мой провальный флирт: а ты думал Мой провальный флирт: на своей тачке приедешь? Ник (L.A.): нет Ник (L.A.): такси возьму Мой провальный флирт: калитка открыта будет Мой провальный флирт: сразу заходи Мой провальный флирт: не надо там куковать Мой провальный флирт: договорились? Ник (L.A.): лады Время близилось к двум, а Никита всё жевал лазанью и цедил остывший кофе. Душ, бритьё, выбор одежды, ленты соцсетей – всё осталось позади. Руслан крепко спал, не давая других поводов отсрочить выход из дома. Без пяти два усилием воли Никита закончил с завтраком. Ещё раз почистил зубы. Внимательно изучил брови. Пропустил сквозь пальцы отросшую чёлку. Отражение напряжённо смотрело в ответ. В январе всё случилось легко. Может, потому что Никита уже ничего такого не ждал. Не загадывал. Не представлял – стыдно представить сколько раз. А теперь? Они ведь собрались не просто встретиться. Ничего такого не обсуждали, но зачем ещё двум увлечённым друг другом людям видеться наедине? И разве Никита этого не хотел? Разве, надрачивая на том конце разговора, того же не хотел Рю? Рю. Рю Каваками. «Неужели ты всерьёз думаешь, что сможешь его чем-то удивить? Ты даже на нормальном свидании-то ни разу не был, неудачник!» Отражение зло смеялось. А вот Никите стало не до смеха. На нормальном свидании – с человеком, который ему действительно нравился и тоже воспринимал происходящее за часть любовной игры, - побывать так и не довелось. Встречи с бывшей и единственной на его счету девушкой вызывали только бесконечное чувство стыда и желание смять жизнь как неудачный набросок. Флирт ради случайного секса Никита в расчёт не брал. Да, ребята так находили себе парней, но ему никогда не везло. Может, он отталкивал удачу сам, когда видел в партнёрах на одну ночь только добычу. Может, просто с ним что-то было не так. Все привлекательные люди казались интересными только до первого секса, а потом Никита про них даже не вспоминал. Он не хотел так же разочароваться в Рю. Не хотел, чтобы так же разочаровался в нём Рю. «Давай, Ершов, слейся, как ты любишь! Сбеги, прячься до конца своих дней! Умри в одиночестве, чтобы никто никогда не узнал, что внутри у тебя только пустота». Никита умылся. Высморкался. Снова уставился в зеркало. Сколько лет прошло, а пластиночка играла всё та же. Он достал из кармана смартфон и вызвал такси. Доехали с ветерком. Узкая улица долго вела между круто уходящим вниз склоном, поросшим деревьями, и высоким глухим забором, а потом вдруг закончилась у кованой ограды. Со стороны обрыва ограду густо оплетала лоза, но в той небольшой части, что смотрела на улицу, узор ещё читался. В секциях, разделённых каменными столбами, вились причудливые спирали. На воротах они сходились, и было даже не разобрать, где границы створок. Проводив взглядом такси, Никита, несмотря на обещание, ещё долго стоял возле калитки. Его очаровала гипнотическая спираль. Справившись с трепетом, он коснулся её. Провёл пальцами по металлу. Солнце нагрело. Но всё же не покидало чувство, что это живое тепло. Метрах в четырёх за оградой возвышался дом – скорее в средиземноморском стиле, но между этажами его опоясывало выступающее кольцо, придавая фасаду футуристический вид. Спереди и слева оно создавало навес, а справа вдруг резко уходило вниз, до самой земли, и тут же возвращалось наверх, где продолжало круг. По этому скату тоже вился виноград, переползая на высокий соседский забор. Что творится на заднем дворе, с улицы было никак не разглядеть. Справа белая стена дома – с двумя огромными арочными окнами до земли на первом этаже – выступала вперёд, на газон с постриженными кустами. Дверь и ещё одно окно поменьше как будто отодвигались от незваных гостей. Никита прижался щекой к тёплой ограде. - Решил начать предварительные ласки издалека? Сколько Рю таился за каменным столбом?! Как смог так подкрасться? Когда? - П-привет. - Проходи, - он открыл калитку внутрь. Никита прошёл. Снова замер, теперь столкнувшись с его взглядом. Сколько времени он провёл, разглядывая на селфи огромные карие глаза в обрамлении густых длинных ресниц и ровные чёрные брови вразлет! Запоминал выразительное азиатское лицо. После двух десятков просмотренных фильмов Никита мог сказать: Рю изменился, выглядел теперь гораздо старше, но это никак не отменяло того, что в любом возрасте он был красавцем. - Ник, здесь всё как на ладони. - Извини. Залип. Закрыв калитку на засов, Рю подтолкнул в сторону дома. За дверью сразу начинался длинный коридор. Бежевые стены. У входа – ростовое зеркало и узкий комод из тёмного дерева. Дальше – две арки в комнаты. Коридор упирался в дверь под лестницей на второй этаж и там заворачивал вправо. Снаружи дом казался гораздо меньше. - Никита? Он повернулся – и опять залип, на этот раз на улыбку. - Что-то не так? Рю скрестил руки на груди. Никита только теперь заметил его одежду: чёрная футболка, чёрные штаны. Даже в этом он смотрелся очень круто. Горячо. Как положено инкубу. - Снова залип? Или что? – Рю повернулся к зеркалу. – Ещё заметно? – нахмурившись, он тронул нижнюю губу. – Вроде, неплохо получилось… Никита моргнул. - Сделал коррекцию? - Да. - О. Рю посмотрел на Никиту, ожидая продолжения, но тот не представлял, что уместно говорить в таких случаях. Нахваливать новые губы? Но старые были не хуже. Даже не сильно отличались. Может, стали чуть-чуть пухлее. С другой стороны, чем-то же не устроили своего обладателя… - Проходи, - сказал Рю. - Направо. Нет-нет, обувь снимать не нужно! На пороге гостиной Никита снова встал как вкопанный – откуда внутри взялось такое огромное пространство? Пять углов. Возле двух арочных окон – большой овальный обеденный стол в окружении дюжины стульев. Дальше, на скошенной стене – плазменная панель. Тоже немаленькая. В дальнем углу – огромное кресло. Рядом – полукруглый диван с низкой спинкой и два кресла поменьше. Обивка, вроде, одинаковая, но сама мебель – точно от разных гарнитуров. На журнальном столике то и дело взлетали от сквозняка страницы сценария. Третье арочное окно – напротив входа – было открыто. Никита посмотрел направо, вспоминая вид с улицы, потом снова прямо. Зажмурился. Там, где он представлял узкую дорожку вдоль глухой стены в полтора человеческих роста, оказалась большая терраса, а дальше, за невысоким забором, раскинулся огромный соседский участок. Рю тронул за плечо. - Что-нибудь выпить? - Нет-нет! - Садись куда-нибудь или возьми мешок. Я скоро вернусь. - Мешок? - Да, - Рю указал в ближний левый угол, где притаились три кресла-мешка жизнерадостных цветов. – Близнецы их привезли. Сказали, заберут. Полгода уже прошло. Он вышел. Судя по звукам, поднялся по лестнице. Потом всё стихло. Никита ещё раз окинул взглядом гостиную. Обошёл всю, убеждаясь в реальности её размеров. Принюхался – немного пахло табаком. Выглянул в открытое окно – огромная терраса заворачивала за угол дома. Никита вернулся к дивану. Сел. Откинулся на спинку. Подумал. Конечно, всему виной была привычка мыслить простыми формами. Как в Санта-Монике. Холмы с крутыми склонами, наверняка, диктовали свои правила. Он взял смартфон, открыл приложение с картами – участок напоминал трапецию, в узкой части которой значился квадрат дома. Режим спутника показал крышу с тёмной черепицей, блеск окаймляющего кольца, полукруг террасы, примыкающий к нему на заднем дворе круг бассейна, круглую крышу беседки, извилистые дорожки, все маломальские кусты и длиннющие тени от стройного ряда деревьев. К тому моменту, как Рю вернулся, Никита уже убедился, что выше по склону растут кипарисы, и теперь переваривал этот факт, уставившись в стену напротив дивана. Между окнами висела картина: на разбитых ступенях роняло слёзы волосатое чудище, вроде йети, прижимая к груди калифорнийский мак. Рю сел рядом. - Нравится? - Грубовато, но сильно. Чья? - Роберто Риверы. - Ого, он пишет? - Иногда. - Это голос его патриотизма или, правда, «Аленький цветочек»? - Робби не комментирует свои работы. Я зову её «Мой портрет». - Твой?.. Никита повернулся. Рю сидел, положив руки на колени. - Да, - он опустил взгляд. – Чувствую с ним некое родство. Забыл спросить, сколько у нас времени? - В восемь Лаврентьев ждёт на ужин, так что до семи, до половины восьмого. - Егор уже здесь? - Да, вчера прилетел. - Он один? - С женой, - Никиту вдруг осенило, как убить двух зайцев. – А поехали-ка тоже, если не занят! - Разве это будет уместно? - Они всё равно начнут спрашивать о фильме. Так что даже лучше, если ты расскажешь. Я могу что-то упустить. Да и Лаврентьев, уверен, обрадуется встрече. Рю покивал. - Хорошо, - сказал он. – Поеду, раз приглашаешь. Зачем откладывать? Я хотел с ним поговорить. Никита только смотрел, а уже как будто накатил. Всё повторялось. Как с Дымбрылом. Даже хуже. Тогда хотя бы отрезвляла мысль о выдуманной дружбе, которую никак нельзя предать. Рю пригладил волосы на затылке. - Сильно топорщатся, да? Никита сосредоточился. Кажется, в январе волосы действительно были короче. - Тони выбрал для Юри ужасную стрижку. Сказал, до Японии обрасти. - Осталось-то! - Волосы быстро растут. - И губы ради этого? - Нет. Это... личное решение. - Извини, если глупости спрашиваю. - Всё в порядке. Я давно хотел. Мне они никогда не нравились, но для героев хорошо подходили. Считается ведь, у злых людей тонкие губы. Он улыбнулся – той неловкой, едва обозначенной улыбкой, которой был переполнен инстаграм Тибо Ламбера. Нежный, поплывший взгляд очаровал не хуже спиралей на ограде. Поёрзав, Рю приоткрыл рот, и оттуда вырвался вздох, отбивший последние тормоза. Никита очнулся, уже гладя прекрасное лицо. - Больно было? – он тронул губы. - Неприятно. Это инъекция. Не люблю иголки. - Целовать уже можно? Рю легко, музыкально рассмеялся. Дыхание согрело пальцы. Он прижался всем телом, одна рука опустилась Никите на задницу, вторая легла на ширинку. - Да, - его глаза позвали наяву, - уже можно целовать. Никита едва не застонал, провалившись языком в горячий рот. Как там было хорошо! Ещё бы не открытое окно. Чем дольше они сосались, тем острее Никита чувствовал необъятный простор за спиной. В голову, сбивая весь настрой, лезли мысли о папарацци. - Может, прикроем? Рю моргнул. - Далеко видно. Дует ещё. - А, - он нехотя отодвинулся. – Конечно, если мёрзнешь. Бояться нечего. Там свои. С тех пор как Берри тому парню в жопу выстрелил, никто не рискует дальше забора соваться. Байку Никита слышал, и новость о вспыльчивом старикане с огнестрелом порадовала его не сильно больше вероятности попасть под прицел объективов. Он закрыл створку окна, но спокойнее не стало. Рю засосал уже без огонька, а где-то на задворках сознания всё сильнее шевелилась странная мысль. Кто ещё мог их здесь застукать? В таком огромном доме наверняка был не один вход и даже не два. За всеми дверьми не уследишь. Обдало холодом, словно всё провалилось в петербургский март с его промозглым ветром, превращавшим жалкие минус два по Цельсию в ёбаный ледяной ад. Как же Никита мёрз той зимой! Олег растирал, приговаривая, что искусство требует жертв, и улыбался – всегда улыбался, словно не происходило ровным счетом ничего удивительного. «Чему удивляться? Все художники так делают». Хлопнула дверь, и Никита оттолкнул прошлое с такой силой, что Рю едва не улетел с дивана. Из коридора донеслось: - Каваками, почему опять трубку не берешь?! Голос Тони. - Твою мать, - взвился Рю, - да откуда ты взялся?! - Неужели опять дрочишь? В гостиной? На столе, надеюсь? Рю бросился на голос. Застыл в арке. Точно посередине. Ощерился. - Ого! Одет? Что же это тогда? - Какого! Хера! Ты! Здесь! Забыл! - Мария просила забрать кое-что. Всё равно ехал мимо. Судя по звукам, Тони приближался. Никита вскочил, лихорадочно ища, где скрыться. Ещё оставалось время шмыгнуть в окно! Он снова глянул на Рю и только тогда подумал: а зачем? Разве Каваками был чьим-то неверным мужем? Да он вообще уже не был ничьим мужем! Никита заставил себя сесть. Взял со столика сценарий. Открыл случайную страницу. Разговор на берегу. Отлично. Замечательно. Хорошая сцена. «Кстати, что вы о ней думаете, Никита Ершов?» Он затрясся, еле сдерживая смех. Снова посмотрел на окно. Как накрыло! А ведь думал, давно разобрался с этой историей. - Гм! Никита повернулся. Тони пытался пролезть в гостиную мимо Рю. Сунулся вправо, влево, но везде потерпел неудачу. Наконец, он просто сдвинул его и шагнул к дивану. Рю схватил за плечо. - Тебе в подвал! - Вот же прицепился! Дай поздороваться! Привет, Ник! Думал, ты ещё в Италии. - Привет-привет. Вчера вернулся. Никита встал, подошёл. Пожали руки. - Вчера? И уже здесь? - Мать твою! – Рю влез между ними, отодвинув Тони. – До съёмок пять недель! Конечно, он здесь! Никита развёл руками, глядя поверх черноволосой макушки. Такая защита выглядела уже абсурдно, но посмеяться он не смог. Может, в глубине души ему даже было приятно. И совершенно точно, Никита многое бы отдал, чтобы тогда, давным-давно, один человек не спрятал голову в песок. Тони, глядя на Рю, веселился за двоих. - Неужели репетируете? - Да уж не ебёмся! - Извините, ребята, если помешал. Но раз так удачно совпало, что встреча рабочая и я тоже здесь, может, поболтаем… - он сверился с часами, - скажем, до пяти? Всё равно хотел вас в конце недели собрать. Рю повернулся с видом игрока, забившего в свои ворота. Вот теперь стоило больших усилий не заржать в голос! Никита кашлянул в кулак. - Я не против, - сказал он. – Чем раньше обсудим, тем лучше. - Отлично! Тони сел на диван – точно туда, где они сосались минуту назад. - Каваками, сделаешь кофе? Рю молча вышел. - Я, кажется, занял твоё место? - Ничего, упаду в кресло. Угловое выглядело самым удобным – но и самым засиженным. Точно было хозяйским. Никита не рискнул. Сел напротив Тони. Где-то недалеко зашумела кофемашина. - Не обращай внимания на наши склоки. Мы сто лет друг друга знаем. - Хорошо. - Не устаёшь удивлять меня, Ник, - Тони прищурился. - Соскучился по работе. - Ты и в Италии не бездельничал. Сам назначил встречу? Или Каваками так не терпелось? - М-м-м… - Он тот ещё тип, - в ход пошёл шёпот заговорщика. – Не заметишь, как обовьёт. Не нужно во всём ему потакать. Никита потёр лицо. К такой прямолинейности он не был готов. Вернулся Рю. Поставил чашку на стол. Сел в большое кресло – точнее, лег. Поперёк. Ногами в сторону окна. Уставился в потолок. - Итак, - Тони хлебнул кофе, - на чём я вас прервал? Рю закатил глаза, но этим и ограничился. - Мы только начали обсуждение, - сказал Никита. - И с чего же начали? - С первых шагов. Тони крякнул от смеха. - Здорово, что герои не сразу прыгают в постель, и... Рю глянул так, что Никита забыл, к чему это начал – но зато вдруг придумал продолжение гораздо лучше. - ...это не преподносится как некая мораль. Скорее, как идея, что секс не всегда сразу нужен – не из-за каких-то запретов или норм, а по личным ощущениям. Просто вопрос комфорта. Мне кажется, очень… современно. Героев влечёт друг к другу, но они способны контролировать желания. Каждый уважает чувства партнёра. - Неплохо, - согласился Тони. - Но не кажется, что пресновато? Где же страсть? Где Эрос? - Я думаю, Эрос – игра. Не принуждение. - А есть ли выбор у того, кого искушают? - Боже мой, - Никита засмеялся, - но ты сам говорил, что Виктор выше заблуждений о целомудрии и грехе. Значит, для него в сексуальном желании нет ничего сверхъестественного. Он поддаётся, потому что тоже хочет этого! Не обманывает себя. Только так. Слово за слово, и вскоре Никите уже казалось, что они собрались здесь исключительно ради обсуждения. За три недели в Италии накопилось много мыслей, но не меньше возникло на лету. Пришлось всё записывать. Сколько времени прошло, прежде чем он заметил, что говорит только с Тони, а Рю так и смотрит в потолок?.. Никита открыл рот, чтобы спросить о Юри, и в этот момент позвонил Руслан. - Извините. Отвечу и вернусь. Он вышел в коридор. Напротив гостиной была кухня, но оттуда, наверняка, услышали бы каждое слово. Никита свернул за угол, прислонился к стене. - Привет, проснулся уже? - Не знаю, - пробормотали в ответ. – Вроде встал, а глаза открыть не могу. Надеялся на твой ко-о-офе. Руслан зевнул, и Никита зевнул тоже. - Извини, дела позвали. Можешь сам сварить – видел же, где что. Чувствуй себя как дома. Да тебе ли объяснять? - То есть, встретимся уже в «Сите»? - Боже мой, Лаврентьев позвал нас в «Сито»? Я-то надеялся на тихие посиделки. - Размечтался! «Таксидермиста» на «Артур» номинировали, на минуточку. Никита вздохнул. Разве это был повод ужинать в «Сите»? Не верилось и в то, что Егор Владимирович хочет пустить пыль Аллочке в глаза. Всё же они уже семь лет как поженились. И она на такое никогда не велась. - Ладно, «Сито» так «Сито». Ключи в прихожей оставил. Обычно только нижний закрываю. Внизу просто захлопни. С остальным, думаю, разберешься? - Ага. - Сколько времени, кстати? - Почти пять. - Чёрт, - по всему выходило, побыть наедине с Рю уже не получится. - А знаешь, приезжай-ка к нам, если быстро соберешься. - В чём подвох? - Да брось! Зачем дома скучать? Познакомлю с голливудскими друзьями. - Ершов. - У нас весело. За стеной вступили в перепалку два голоса, но слов было не разобрать. - Сказал бы, что врать нужно лучше, - проворчал Руслан, - но жопа чует приключения. Скинь адрес. Войдя в гостиную, Никита понял, что духовная нить разговора навсегда потеряна. Тони требовал больше волос в паху. Стильная дорожка его не устраивала, он видел там райские кущи и совсем не замечал, что собеседник уже в шаге от убийства. Скрутив сценарий в трубочку, Рю хлопнул им по столу и закричал: - Никаких! Кущ! Вокруг! Моих! Яиц! Повисла драматическая пауза. Оба повернулись к Никите. - Сделаю-ка себе кофе! - нашёлся Тони. Он подорвался на кухню. Сбежал. Оставил наедине с разъяренным драконом. Рю ещё полыхал. Ноздри раздувались. Глаза блестели. На скулах выступил румянец. Никита не рискнул плюхнуться в своё кресло. Сел на край дивана. Рю посмотрел на это, но промолчал. Глубоко вдохнул. Выдохнул. Вдохнул... Его злость уходила быстро. Красивое лицо не двигалось, но глаза блестели всё сильнее. Никита не сразу понял, что это слёзы. Рю нагнулся, достал с нижней полки столика коробку салфеток. Высморкался. - Извини, - сказал он. - Нас иногда заносит. Тони не всех доводит. Только старых друзей. Румянец сменился благородной зеленью. - Точно всё нормально? - Нормально ли в наше время ругаться из-за лобковых волос? – он снова лёг поперёк кресла. – Не знаю, не знаю. - Может, открыть окно? - Тебе же дуло. Неужели обиделся? Из-за чего?! Сам же ляпнул про репетицию! - Если не трудно, Ник, принеси воды. Кухня оказалась самой обычной: стильный гарнитур, как положено, прижимался к стенам, стол стоял по центру. Поднос с кувшином и стаканами был на столе. Тони смотрел в окно, безуспешно кому-то названивая. Когда Никита вошёл, кофемашина как раз закончила изрыгать тёмную струю. - Что за дети, - проворчал Чеккарелли, глянув на экран. – Опять сбросила! Никита налил воды. - Как он там? - Не очень. - Я скоро. Тони взял чашку и, заняв исходную позицию, позвонил снова. - Спасибо. Рю выпил залпом весь стакан. - Уже пять, - сказал Никита. – Не против, если мой друг сюда заедет и потом все вместе двинем на ужин? Тони и Никита снова сцепились языками. Смотреть на это было невозможно. Умом Рю понимал: нет ничего удивительного, что желанная роль в крутом фильме возбуждает сильнее перепихона, - но в душе царил мрак. Может, потому что сам, сколько ни старался, не мог настроиться на работу, а может, потому что видел, как Никита разговаривает и движется, когда собеседник ему приятен. Непринужденный тон, расслабленные позы, обворожительная улыбка. Он смотрел на Тони, не отрываясь. Время от времени копировал его жесты. Из всех форм лести Никита освоил самую сложную: обволакивал жертву нежно и аккуратно. Будь у него нормальный агент, голливудские продюсеры уже дрались бы за возможность заключить контракт с таким талантливым, красивым и благоразумным актером без вредных привычек. За пять лет он не вляпался ни в один скандал, хотя точно не был святым. Закатай губу, Каваками, всё, что ты можешь ему предложить, у него есть и без тебя. Снова и снова Рю натыкался взглядом на картину Робби, которую обычно не замечал. В сказке судьба была к чудищу добра: даже если бы купеческая дочка не вернулась, он просто умер бы через три дня. Впервые в жизни Безбожник решил снять фильм о чём-то хорошем – и всё равно Рю чувствовал только боль. Как всегда. Как будто одна невидимая рука резала его на части, а другая – поливала живительной водой. Исцелялись только раны. Память о пережитом не уходила. Рю поерзал в кресле. Лёжа затекала спина. Сидя сильнее ощущалась пробка. Заднице делалось скорее приятно, но голову наполняла злость за проваленное свидание. Рю хотел трахаться. Трахаться! Не рассуждать о сраной любви! Он почти уговорил себя встать и дойти до ванной, чтобы расстаться с игрушкой, как по дому разнёсся звонок. - Это твой друг? - Похоже на то, - Никита взял в руки смартфон. - Да, писал, что выехал. Откроешь? - Открой сам. - Пожалуйста, - голубые глаза сверкнули. - Хочу увидеть его лицо. Рю сел. Цели посмотреть все фильмы с Никитой он не ставил, из российского кино успел заценить только «Высотку» и какую-то безумно скучную историческую драму про восстание, которую немного разбавили лихие всадники в малахаях. Спасатель. Верный офицер. Никита хорошо играл. Но это было так же пресно, как моменты, когда Капитан Арктика в его исполнении вдруг становился Капитаном Арктикой из комиксов. Эпизоды, где приходилось хитрить, и мутноватый Джордж Кирк из «Клуба Калем» смотрелись в разы лучше. Абсолютно точно, Никите следовало играть негодяев. Хитроумных, жестоких людей без сердца. Природа лепила его для таких ролей. Позвонили ещё раз. Рю пошёл открывать. Когда он повернулся у входной двери, Никита уже выглядывал из гостиной. Лицо сияло. - И что это? - Сделал гадость – сердцу радость, - ответил он. Рю распахнул дверь – и вздрогнул. На пороге, уже занеся руку для стука, стоял... да, пожалуй, мальчик. Не факт, что цыганский, но шутка обрела глубину. Невысокий. Худой. Длинные светлые волосы. И на первый взгляд, и на второй друг Никиты выглядел подростком. - Привет. - П-привет. Т-там открыто б-было. Бледное лицо пошло красными пятнами. Зеленый взгляд, устремленный вглубь дома, загорелся жаждой убийства. Только теперь Рю узнал в этом парне Таксидермиста. Вспомнил имя: Ильясов Руслан. - Заходи. Никита успел подобраться к двери. - Как тебе новые знакомства? – пропел он. - Ты покойник, Ершов. Рю даже не понял, какое движение наметил Никита. Просто дёрнулся – и Руслан тут же ударил под дых. Никита увернулся, одной рукой схватил его поперёк груди, а второй зафиксировал шею. Ещё секунду Руслан трепыхался, потом замер, свирепо сопя. - Весьма опасны львы, - весело сообщил Никита. Руслан от души топнул, но по ноге не попал. Рю скрестил руки на груди. Кашлянул. Оба посмотрели на него. - Почему ты не сказал, что твой друг – Руслан Ильясов? - А нужно было? - Что ж, сюрприз неплохой. Никита отпустил Руслана и увернулся от затрещины. Вот же тип! Рю протянул гостю руку. - Приятно познакомиться. Видел твою работу в «Таксидермисте». Впечатляет. - Спасибо. Усмехнулся Руслан неловко, но руку пожал крепко и глаз не отвёл. Человек с характером. Что там говорил Никита? Жили вместе? Завели общих кошек? - Куда вы провалились? - крикнул Тони из гостиной. - Ник, иди-ка сюда! Скажу, пока вспомнил. - Иду-иду, - Никита пошёл на зов. - Уже что, почти шесть? Твою мать! Каваками! Дозвонись Марии, найди, что ей нужно! - Твою мать?! - Твою мать, пожалуйста! Рю покачал головой. Посмотрел на Руслана. - Составишь компанию? - Я?! - Здесь больше нет никого. - Блин, - он зажмурился. - Извини. Я, правда, не был готов. Лучше по-русски или по-английски говорить? - Хоть по-японски. Рю только сделал шаг к двери в подвал, как в спину донеслось вежливое, но слишком уж самодовольное: - Слышал, ты этого не любишь. Он повернулся. Руслан сиял не хуже Никиты. И звучал очень даже неплохо. Это было интересно. - Ещё есть варианты? - Татарский. - Татарский, - повторил Рю. – Татарского у меня ещё не было. Беру! Мария оба раз сбросила звонок. МДРНМР22: где Мария (Тиамат): я занята!!! МДРНМР22: напиши где МДРНМР22: иначе останешься без отца Мария (Тиамат): пфф МДРНМР22: и без работы Мария (Тиамат): (ﾉಥ益ಥ)ﾉ Мария (Тиамат): зиккурат о зле зомби бокс в боксе тьма жрец говно не бери надо сундук там засос Мария (Тиамат): *матрос Мария (Тиамат): *НАБРОСКИ Лестница подарила заднице новых приятных ощущений. Рю не отказался бы спуститься сюда с Никитой – осквернить парочку зиккуратов. Включив внизу общий свет, он в который раз обозрел залежи в подвале. - Ого! А что мы ищем? - Шумерские свитки. Но это не точно. Руслан поднял брови. Рю показал сообщение. - Кажется, мой английский не так хорош… - Не только твой. Руслан фыркнул. Перечитал. - Звучит, и правда, как загадка. Ершова бы сюда. Он такое любит. - Кстати, что за фраза была про львов? Какая-то цитата? - Из сборника «Искромётные шутки лучших друзей». Моё имя значит «лев». - М-м-м, - протянул Рю. Как он любил шутки про значение имён! Возле зомби пластиковые боксы действительно были составлены в зиккурат. Двигая их в поисках нужного, болтали вполне непринуждённо. Руслан оказался из тех людей, которые не прочь почесать языком между делом. Говорили о «Таксидермисте»: как проходили съёмки, как приняли фильм в России. Рю немного утолил любопытство. - Хм-м, может, это? Руслан повернул один из нижних боксов – в две трети своего роста. Внутри, на самом дне, лежал ещё один. На его боку угадывалась надпись «ТЁМНЫЙ ЖРЕЦ МУСОРКА». - Похоже. - Почему сразу «говно»? – пробормотал Руслан, снимая крышку. – Нормальный сериал. Жаль, закры… Оу! - Думаю, это всё же было про содержимое бокса. На самом верху лежал поношенный чёрный бомбер с леопардовыми вставками. - Отпад, - Руслан приподнял его словно реликвию. – Как с помойки! - Рядом с Фрэнки есть зеркало. - И сфотографироваться можно? - Забирай совсем, если нравится. Пока Руслан вертелся возле зомби, Рю добрался до сундука. Внутри лежали скетчбуки. Он полистал. Рука Марии. Комнаты подростков, мистические локации, образы героев… «Тёмного жреца» хвалили за антураж, но в остальном он не оправдал ожиданий. Сериал закрыли после первого сезона. Поставив сундук со скетчбуками в сторону, Рю начал складывать остальные вещи обратно и надолго завис, взяв в руки ритуальную чашу, доверху забитую очками. У всех героев были проблемы со зрением, или что? За секунду перед ним предстали сотни зловещих жрецов. Блики на стёклах не давали разглядеть глаз. Оттого все жрецы казались одинаковыми. Рю зажмурился, прогоняя нелепую фантазию, но какая-то смутная мысль засела, зашевелилась внутри. Вернулся Руслан. Бомбер нараспашку, взлохмаченные волосы, дурная улыбка… - Что за образ? - Так, пустое, - он махнул рукой. – Не хватило чего-то такого в школе. Я хорошим мальчиком был. Не ругался даже. Рю плохо представлял, как это возможно. В средних классах он уже матерился на четырёх языках – только так и выживал. Ещё срывал уроки. Но это реже, когда совсем доводили. - Сможешь небольшую услугу оказать? - А? - удивился Руслан. - У Тони затык. Вообразил себе какого-то уникального русского хулигана – и не верит нам с Луизой, что все подростки примерно одинаковы. Сможешь сейчас что-то такое показать? Пока он не уехал. - Да, вполне. Бэкграунд? В двух словах хотя бы. Рю поставил чашу. Задумался, перебирая очки. - Ему пятнадцать, и он честолюбив. У него нет друзей, семья далеко, а его человек-идеал… как говно себя повёл, да. Спорт – единственное место, где Юрий может доказать, что заслуживает внимания и любви больше, чем некоторые… – нацепив случайные очки, Рю приблизился вплотную и страшным шёпотом, который обожала Софи, закончил, - неудачники. Руслан хохотнул. - Ужасно. - Да, для школьника я староват. - Нет! Очки! - он рассмеялся. – Извини, неожиданно было. - В самом деле, плохо? - Оправа модная, но я как в дораму попал! - Извините-простите! - Рю залепетал по-японски. – Кто вы? Как я здесь оказался? Руслан захохотал на весь подвал. Зеркало отразило японца. Большие квадратные очки в синей оправе делали его вид немного комичным. И закрывали часть лица, создавая барьер. Рю разлохматил отросшую чёлку – лоб тоже исчез. Осталось стереть жадную улыбку, но с этим никогда не было проблем. Он поправил очки. Очки. Конечно же, очки! И как только сразу не догадался? Рю снова изобразил растерянность, так насмешившую Руслана. Отражение замерло, испуганно глядя в ответ. «Привет, Юри». - Это будет тот парень, в которого влюбится герой Никиты? Рю моргнул. Наваждение исчезло. - Да. Пожалуй, да. Руслан встал рядом. - Выглядит как олух. - Олух он и есть. Теперь они отражались в зеркале вместе. - Фото на память? – хмыкнул Рю. - Сколько угодно-на! – скрестив руки на груди, Руслан вскинул подбородок. - Прошу! - Рю поставил сундук на столик. Тони и Никита не отреагировали, пялясь на Руслана. Тот стоял ссутулившись, сунув руки в карманы. Рю ему кивнул. Шаркнув по полу, Руслан крикнул по-русски: - Ш-шумерские с-свитки-на! Из ёбаной, бля, древности! Подотрись, Виктор Никифоров! Он оттопырил средний палец. - Пизде-ец, - сказал Никита и тут же неловко кашлянул. Лицо Чеккарелли было бесценно. Он смотрел на Руслана, словно не веря, что тот настоящий. - Как тебе такой Юра Плисецкий? - Лучшее, что я видел за эти недели, - Тони поднялся с дивана. - Нужно переговорить с Луизой, - протянул руку. - Рад знакомству. Тони Чеккарелли. - Р-руслан, - тот неловко пожал руку в ответ. - Ильясов. - Точно-точно! «Таксидермист»! Сейчас мне уже пора бежать, но давай-ка обменяемся контактами и созвонимся, скажем, завтра? Тони протянул визитку. - Э-э-э. На помощь пришёл Никита. - Боюсь, у него ещё джетлаг, и он был настолько не в себе, что приблизился к Голливуду без визиток, но не переживай, Тони, сейчас я скину номер! Он выхватил смартфон, и почти сразу в кармане Чеккарелли раздался звук нового сообщения. - Опасный ты тип, Ник Ершов! - Увы, - тот развел руками, - всего лишь простой парень из Твери, который крутится, как может. Тони оскалился в улыбке. Спелись. Спелись, пока Рю хлопал ушами! - А ты, - Тони перевёл взгляд на него, - все равно ещё слишком приметный. Но идея хороша, - он подхватил сундук. - Время на исходе! Я отбываю, дети мои! И был таков. Когда хлопнула входная дверь, Руслан спросил, комкая визитку: - Я что-то не понял, он серьёзно? Оставив гостей, Рю поднялся в спальню, чтобы принять душ и собраться к ужину. Он положил очки и смартфон на одну из полок возле кровати. Подошёл к зеркалу. Скинул одежду. Повернулся задом. Провёл пальцами по большому голубому кристаллу. Чуть потянул пробку наружу и снова надавил. Ниже поясницы приятно заныло. Рю обхватил член. Ещё не поздно было написать Никите: пусть поднимется, чтобы... м-м-м… Смартфон вздрогнул от вибрации вместе с деревянной полкой и самим Рю. Безбожник: Пока помню. Безбожник: Раз уж всё равно окучиваешь Ника, узнай, что за стрёмная история. МДРНМР22: какая ещё стремная история Безбожник: Я так понял, он из-за неё не снимается голый. МДРНМР22: копать не буду Безбожник: Да не нужны подробности! Просто сделай так, чтобы это не было проблемой. МДРНМР22: я волшебник что ли МДРНМР22: проживаю травмы наложением рук МДРНМР22: или хуй прикладываю МДРНМР22: к скорбящей душе МДРНМР22: ты как это представляешь Безбожник: Спасибо, теперь только так и представляю. Безбожник: Нашёл же как-то Плисецкого. И с Ником тоже решение найдешь. Безбожник: Детективы не сдаются! :D Тяжело вздохнув, Рю бросил смартфон на кровать и достал из бокса дилдо на присоске. Руслан сидел на диване – ровно на том месте, где три часа назад обломалось свидание. Никита всё вспоминал это и чем больше думал о случившемся, тем острее чувствовал вину. Вместо того чтобы предложить Тони встретиться в другой раз, он ухватился за возможность слиться! Как теперь было оправдаться? И стал бы Рю вообще слушать его жалкий лепет? Что ему стоило, в конце концов, найти парня без тонкой душевной организации? Почему, чёрт возьми, Никита просто не мог прыгнуть в постель? О какой чести всё время пёкся? Какого здорового человека вообще могла удивить его сексуальная ориентация? Окончательно утонув в кресле, он вздохнул. Руслан как будто очнулся. - Что-то я задумался. - О вечном? - Вроде того. Сколько слышал историй, а всё равно, оказывается, не верил, что он настолько простой человек. И ведь Лаврентьев об этом говорил! Удивительно. - Простой? – Никита приподнялся. Даже в самый первый вечер, когда флирт ещё ничего не значил, за Рю была тайна. Как если бы он стоял в тени огромной скалы. - Да. Без короны, - Руслан понизил голос, словно их могли подслушать. – Ершов, ты – пидор. Никита хмыкнул. Лицо Ильясова на пороге этого дома он собирался запомнить навечно. - Выходит, Ануш не просто так ввернула про пост Ламбера? - Было заметно? - Нет. Я решил, её задело, а ты вроде как солидарен, хотя и подумал, что для твоей солидарности слишком… искренне. - Вот спасибо! - Ершов, - Руслан приложил руку к сердцу, - не начинай. Никита осмотрелся. Кинуть в него было нечем. - Но я рад, что ты действительно изменил мнение. - Боже мой! - Никита закатил глаза. - Да хватит уже! - Страшная тайна? - Никакая не тайна! Я рассказал. Он... нормально отнёсся. - Святой человек. Можно посмотреть? Руслан указал на сценарий. - Если унесешь спойлеры в могилу. - Лол, - он расправил изрядно помятый титульный лист. - А что за история с хуями? Никита только теперь заметил надпись. - Не спрашивал. Руслан начал читать. Растрепанные волосы, мешковатый бомбер... Вовсе не таким Никита представлял Юру Плисецкого – и зря. Мысленно он скрещивал пальцы, чтобы предложение Тони ушло дальше шутки между делом. Следом вспомнился Рю в очках. Смотрелось... ужасно. Теперь громоздкие оправы вошли в моду, но Никита раз и навсегда расстался с ними в день, когда открыл для себя контактные линзы. Очки «на всякий случай» были и сейчас, но такие: максимально незаметные на лице. В последний раз, когда они понадобились, он их просто забыл. Может, по вечной рассеяности, а может, по старой ненависти, теперь уже хорошо забытой, но ещё живущей где-то в темноте. В том месте, откуда так некстати выпрыгнуло воспоминание о художественной мастерской Олега Шинько. Дерьмо. Дерьмо и ёбаный стыд! Так мог вляпаться только Никита Ершов. Истинный победитель по жизни. Безрадостные мысли текли и текли. Он не понял, сколько времени прошло, прежде чем Руслан хрюкнул, перевернув очередную страницу. - Забавно, что Рю видит своего героя лопушком. - Лопушком?! - Как ещё это назвать? Он когда показал, я чуть от смеха не сдох. Никита подпрыгнул. Вот, значит, как?! Значит, два часа сидел в своём кресле, молчал как рыба, дулся, а потом показал Юри первому встречному татарину! - Всё-таки прав Лаврентьев, - Руслан вернулся к чтению. - Бог нам посылает гениев, которых мы не заслужили, - он перевернул ещё страницу, сказал между делом. - Послушал я новый альбом Ламбера, пока летели. - Уже вышел? - Да, по предзаказу можно было раньше скачать. - И как? - Сложно. Люблю истории про психопатов – в этом он вырос, кстати. Но после высера про развод не могу абстрагироваться от, скажем так, лишних ассоциаций. В общем, всё впечатление от хорошей вещи испортил. Гондон. - Да, - согласился Никита, - понимаю. - Тоже заценил? - Нет. Я про «Некрополис». - О, - Руслан покивал. - Да. Так что ты всё правильно в мокпане сказал. - В мокпане? С Армянской сестрой? Он уже вышел? Они повернулись вместе. Рю прошел в гостиную, на ходу поправляя запонки. - Извините, ребята, долго торчал в душе. Ещё не опаздываем? - Н-нет, - ответил Никита. Его самооценка упала ниже уровня глубочайшего дна. А ведь ничего фантастического не было в этом костюме-двойке, кроме того, что Рю смотрелся в нём как голливудский плейбой. Отсутствие галстука, легкая небрежность в прическе, стильные туфли, расслабленные движения – казалось, Рю родился в этом образе. - Отлично, - Рю остановился рядом с диваном и посмотрел сначала на Руслана, потом на Никиту. - Так мокпан уже можно посмотреть? Или ты прислал ссылку, а я забыл? - Нужно было прислать? - Гм, не вспомню сейчас, спрашивал или нет. Краем глаза Никита заметил, что Руслан держит лицо из последних сил. - Вызвать такси? - Зачем? Поедем на Красавчике. На выход? В коридоре, остановившись возле зеркала, он спросил: - Где ужинаем? - «Сито». - О, там паста пиздатая. Рю снова всмотрелся в губы, остался недоволен и взял с комода неприметный тюбик. - Не думал, честно говоря, что жена Лаврентьева любит такие места, - выдавив немного прозрачного геля, Рю распределил его по губам мизинцем. - Там довольно... просто? Никита залип. - Она простая женщина, - сказал Руслан. - Разве? Мне казалось, ей нравится поддерживать статус. - Э-э-э... Никита еле смог оторваться от созерцания блестящих губ. - О какой жене Лаврентьева ты говоришь? - Екатерина... Отчества не вспомню, извини. Маленькая такая женщина. Очень... эмоциональная. Никита переглянулся с Русланом. - Мамыховская? - Наверное. Екатерину Вторую маленькой не назовешь. - Он женился снова? - удивился Рю. - Конечно. - Два раза с тех пор. - Это же Лаврентьев! - Аллочка – моя ровесница, - сказал Никита. - Учились вместе. Рю пожевал нижнюю губу: - Это, выходит, пятая уже? - Пятая, да. Н-но-о, - не удержался Никита, - на этот раз нормальная! Руслан пихнул в бок. - Чтобы мне в его годы так жить! - Рю вздохнул и тут же нехорошо прищурился. - Зря вырядился, выходит? И вы молчали? Никита! - Что? - Я это запомню. Прекрасные карие глаза смеялись. Как в тот раз на черной лестнице. Может, Рю и не злился так сильно? Может, у Никиты ещё оставался шанс?.. Он открыл рот, и оттуда вылетело: - Ещё не поздно раздеться. Следом вылетел Руслан – из дома, оглашая окрестности конским ржанием. Рю похлопал по плечу. Вышел следом. - Что ж, - Никита повернулся к отражению. - Не в этот раз. Лаврентьев выбрал столик на террасе. К вечеру потеплело, но Никита не находил особой радости в виде на пересечение бульвара Уилшир с Беверли Драйв, и само место ему не нравилось тоже. «Сито» любили голливудские знаменитости – по этой причине в любое время здесь было не протолкнуться от туристов и зевак. Руслана, напротив, увлекла оживлённая атмосфера. Лицо Рю осталось непроницаемым. Даже когда, поприветствовав Егора Владимировича и Аллочку, он задвинул солнцезащитные очки на макушку, окружающим досталась самая обычная американская вежливость. Поначалу общение не клеилось, но стоило речи зайти о «Таксидермисте», как общую неловкость словно смело волной. Говорили много. Говорили громко. Лаврентьев иначе не умел. Аллочка ему подыгрывала. Руслан вставлял остроумные замечания. Рю хватал всё. Ему понравился фильм. Понравилась игра Руслана. Понравилась смелость, с которой русские взялись за не отболевшую для общества тему. Это было видно. Он восклицал. Жестикулировал. Его лицо менялось каждую минуту, отражая миллион эмоций. Они с Лаврентьевым будто сошлись в битве за главную роль за этим столом – и получали удовольствие от того, что оба непобедимы. Никита уже не представлял, о чём пришлось бы говорить, не пригласи он Каваками. И, вроде бы, стоило порадоваться, что ужин проходит весело, что Лаврентьевы искренне рады нежданной встрече, что Руслан польщён до глубины души, что про Никиту все забыли, и он отлично проводил время: ел устриц, потягивал белое вино, любовался подступавшей ночью… «А твои роли так его не возбуждают! Даром, что оба фильма – номинанты на «Артур». Не в актёрской игре заслуга». От этой поганой зависти внутри сжимался тяжёлый ком. Когда Аллочка провела босой ногой по голени, Никита чуть не выронил бокал. - Что-то ты приуныл, лакей Петька, - шепнула она. Глаза вспыхнули. Издевалась. Как можно только старой подруге. - За встречу? – предложила Аллочка. Соприкоснувшись, бокалы издали тихое «дзинь». - Как тебе Город Ангелов? - Начало неплохое, - она стрельнула взглядом в сторону Рю и лицом изобразила оргазм. – Взяли ночную экскурсию сегодня. Всё равно сбили весь режим. Поедешь? - Я ещё от итальянских экскурсий не отошёл. Аллочка оставила в покое. Никита вернулся к устрицам. Из шести он одолел только половину и не сказать, что был счастлив. Под соком лимона четвёртый моллюск слабо трепыхнулся. Как люди вообще это ели? Зачем он повёлся на рекомендации официанта? Поборов отвращение, Никита отделил тельце вилкой и поднёс раковину ко рту. Холодный комок скользнул в желудок. Бр-р-р! Не спасало даже вино. Разговор ушёл от «Таксидермиста», и остальные тоже вспомнили о еде. Лаврентьев с грозным видом терзал стейк. Аллочка нахваливала форель. Руслан и Рю сражались с пастами. Пару раз Никита поймал странный взгляд последнего – тот смотрел на блюдо с подтаявшим льдом. - Устрицу? - Извини, - он кашлянул. – Не ем устриц. - Да? Почему? - Старая история. И не к месту будет сейчас. - О, – Лаврентьев рассмеялся. – Слышал однажды, как Ривера её рассказывал. - Я теперь умру от любопытства, - сказала Аллочка. Руслан навострил уши. - Я не брезгливый, - заверил Никита. - Не в этом дело. С устрицами всё было в порядке. Но если так просите, - Рю неловко улыбнулся. – Однажды, ещё в начале романа с Ниной, Мигель решил хорошее впечатление произвести, пригласил в ресторан всю семью: её, Варвару, Аню. Меня тоже взяли. Видно, мама не могла в тот вечер со мной остаться, а мне было года, может, четыре. Мигель очень любит устриц. Конечно, заказал. И вот их принесли: на огромном блюде, на всех, всё как нужно. Официант при нас раковины открывал. Может, сам бы я не понял, но Аня возьми и шепни, что устрицы живые. Я тут же начал рыдать! Всё там слезами залил, представляя, как им страшно перед смертью! Говорят, успокоился, только когда Мигель сказал унести блюдо и пообещал, что всех устриц выпустят обратно в океан. Так что да, впечатление на Нину произвёл. Рю смеялся над старой байкой. Смеялись вместе с ним Лаврентьевы. Смеялся Руслан. Только Никите стало не до смеха. - Никого не осуждаю. Говорят, это действительно вкусно. Из упрямства он съел две последние, но чем дольше цедил вино, глядя на закат, тем яснее понимал, что сделал это зря. Добавить к разговору снова было нечего – речь зашла о Варваре Фаерман. - Так мы и не увиделись, - впервые за вечер Лаврентьев выглядел на свои семьдесят пять. – Старые дураки. Расскажешь, как на кладбище могилу найти? - Проще вместе доехать. Когда у вас время есть? - Завтра хотел, во второй половине дня. - Да, я свободен. Они обменялись номерами. Официант принёс десерт, а там Лаврентьевы засобирались на ночную экскурсию. Аллочка насела на Руслана – и тот сдался, словно только этого и ждал. - Есть планы на ночь? Из планов на ночь было только желание телепортироваться домой и там умереть: всем нутром Никита ощущал, как тирамису укутывает склизкие тела мёртвых устриц, дрейфующих в белом вине. Он ограничился тем, что пожал плечами. Лифт всё не ехал. За спиной возмущалась этому факту большая шумная семья. - Можем тоже рвануть куда-нибудь. Никита закрыл глаза. Хотелось кричать. Вся жизнь была чередой невыносимо тупых провалов. - Ник? - Если подбросишь до дома, не откажусь. - Твоего или моего? Рю легонько задел плечом – и Никита отшатнулся, как ошпаренный. На парковку спускались молча. Шли до джипа – тоже. Уже в салоне, сверившись с картой, Рю сказал: - На бульварах ещё не протолкнуться. Повиляем немного? Никита кивнул. Закрыв глаза, он прислонился виском к прохладному стеклу. Как же было душно! Снаружи оказалось не лучше. К духоте добавился застывший у земли тёплый воздух с примесью выхлопных газов и шум вечерних улиц. Проехали метров семьсот, а Никита уже пожалел, что не сбежал под любым удобным предлогом. Рю выбирал свободные улочки – почти не стояли. Под высокими колёсами джипа асфальт сливался в одну чёрную ленту, и Никиту как будто качало на волнах – вместе со всем содержимым желудка. - Извини, что так вышло днём. Я представить не мог, что Тони останется! Не сообразил, что ещё соврать ему. Ляпнул про репетицию. Спасибо, что подыграл. - Угу. Никита уставился в открытую часть крыши. На фоне тёмного неба пролетали фонари. Он не представлял, сколько ещё осталось до Санта-Моники, и не разевал рот, боясь раньше времени спеть парочку громких серенад. - Я включу музыку? - спросил Рю. - Угу. Песня началась с середины. Никита узнал «Чуму в шкатулке». Рю быстро нажал несколько кнопок – заиграло что-то из классики хард-рока. Джип свернул на очередную узкую улочку и подпрыгнул. В желудке всё перевернулось. - Останови! - Здесь? С ума сошёл?! Тьму между высокими заборами частных домов разгонял только свет фар. По правой стороне часто стояли огромные мусорные баки. Ни души. - Давай простимся хотя бы там, где тебя точно не убьют! Никита булькнул, зажимая рот. Рю дал по тормозам. Джип качнуло. Раньше, чем они остановились, Никита распахнул дверь и успел только наклониться. Рвота разлетелась по асфальту. На языке осталась омерзительная смесь вкусов тирамису, устриц и сухого белого вина с ярким кислым оттенком. Носоглотка горела. Никита вдохнул – и согнулся снова. Вторая волна принесла облегчение. Телу. Судорожно сжимая ручку двери, он мечтал провалиться под землю. Желательно, с плодами своих трудов. - Жив? - Б-блядь… - Держи, - Рю подпихнул на колени пластиковую бутылку. – Сполосни рот, только не пей, она давно тут валяется. - Брось меня здесь. - Кто не блевал на улице, тот не жил. - Пожалуйста! - Давай, Ник, - Рю погладил по спине. – И двинем дальше. Выехав на большую улицу – кажется, это был бульвар Пико, - Рю притормозил возле первого открытого магазина и купил воду без газа. - Пей. Тяжело вздохнув, Никита достал бутылку из пакета. Открыл. Он не хотел пить. Ещё мутило. А это значило, вскоре придётся снова блевать. - Ты мог просто сказать, что плохо? - Извини. - Я-то думал, обиделся! - На что? Это я неудачник. - С каждым может случиться, - сказал Рю. – Из-за устриц, да? Вроде, выглядели неплохо. Хотя официант их так нахваливал… Зря ты отказался, чтобы раковины при тебе вскрыли. Никита вспомнил острый запах рвоты и её неприглядный вид. Следом привиделось, как в месиве пульсирует скользкое тельце устрицы. Чуть не плача, он хлебнул из бутылки, смывая гадкую горечь обратно в желудок. - Молчу-молчу! – опомнился Рю. – Держись, скоро доедем. Пакетик далеко не убирай. Тут пару миль тяжело будет притормозить. Никита редко обращался к высшим силам. Строго говоря, он в них не верил. Но до самой Санта-Моники повторял как мантру: «Боже, только не в пакетик!». Доехали быстро – только это и спасло от позора. Едва Рю припарковался возле дома, Никита выскочил из джипа и припустил к чёрному входу. Когда хлопнула, закрываясь, дверь, он был уже между вторым и третьим этажом. Остановился только в туалете, где тут же расстался с последними частями ужина. Смыл. Потом, прислонившись лбом к холодному ободку, долго слушал, как в бачок набирается вода. Когда шум стих, в дверь поскреблись. - Никита? Ты как? - Жить буду. На марш-бросок ушли последние силы. Он не мог оторваться от унитаза. - Если совсем плохо, могу вызвать врача на дом. Свой человек. Никаких лишних вопросов. - Не нужно. Никита почти уговорил себя встать. - Скажи хотя бы, где аптечка? В ней есть энтеросорбенты? Рю подёргал ручку. Дверь приоткрылась. Он заглянул. - Если нет, я сейчас привезу. - Господи! Просто дай мне умереть! Нахмурившись, Рю открыл дверь шире. - На кухне! Ближний верхний шкафчик к окну! Он ушёл. Никита добрался до ванной. Высморкался. Сполоснул рот. Умылся. Кинул в корзину для белья мокрую от пота футболку. Двинулся в сторону спальни. На пороге гостиной стояли туфли. На диване лежал пиджак. В кухне горел свет. Зачем Рю делал это? Никита разрывался между стыдом и благодарностью. В спальне он упал на кровать. Ни расправить её, ни снять джинсы сил уже не было. Выключатель бра – и тот нащупал кое-как. Рю пришёл через минуту. Сел рядом. Протянул стакан с белесой суспензией. - Давай, выпей. Никита проглотил безвкусную гадость. Рю вытащил из-под него покрывало, отодвинул одеяло, поправил подушку. - Раздеть тебя? - Я неебабелен сегодня, детка. Рю хрюкнул от смеха. Стащил джинсы – вместе с трусами. Пока снимал носки, Никита завернулся в одеяло как в кокон. Рю снова сел рядом. Потрогал лоб. - Жара, вроде, нет. Ещё тошнит? Никита вздохнул. Он не хотел об этом думать. Суспензия внутри только улеглась. - Очень я настырный, да? Извини, - снова, как днём, он сел, положив ладони на колени. - Привычка. Никита смотрел, как блестит запонка. Читалось в этой позе что-то простое. Подкупающее. Не стал бы так сидеть корыстный человек. - Если тебе лучше одному сейчас побыть, я уеду. Только честно отвечай. Как он мог ответить честно? Любое недомогание лишало воли, и хуже было только одно: лежать в одиночестве и думать всякую чушь. Откуда только взялось! Может, осталось после той весны. Когда вернулся в Тверь и провалялся почти месяц. - Никита? - Мне и так перед тобой неловко. - Понятно, - Рю поднялся. – Не уеду. Только лягу, а то сидеть устал. Он обошел кровать, растянулся на другой половине. Никита теперь его не видел. Но шевелиться было лень. - Откуда привычка? - А? - Ты сказал, привычка у тебя стоять над душой. - А-а. Да. Из детства это. Мама, Нина – очень болеть не любили, всегда на ногах. Варвара их сильно ругала, если ловила. Стояла над душой, как ты говоришь. Иначе было никак. Нас, детей, тоже лечила строго: одно выпей, другое съешь, режим постельный соблюдай. Я в детстве злился. А потом сам таким стал. - Как Варвара? - Знаешь, - он посмеялся, - совместил в себе обе крайности. Можно спросить кое-что? - Да. - Ты тогда ответил, что давно не встречаешься ни с кем. Это твой стиль? - Мой стиль? – не понял Никита. - Правило жизни, вроде того. Когда принципиально против отношений. - М-м-м... - Просто спрашиваю. Никите резко разонравился этот разговор. Во всём мире никто и никогда ничего не спрашивал просто так, если в деле был замешан личный интерес. - Всегда любопытно, - продолжил Рю отстраненно, - что привело к разочарованию. - По-твоему, это всегда разочарование? - Хотел бы я проснуться в мире, где человека каждую минуту не толкают в пучину романтических отношений. Да, Ник, я убеждён, что почти каждый успевает жестоко разочароваться в этом раньше, чем поймет, что за тема такая, зачем вообще нужна. Снова накатила слабость. Никита остановил взгляд на пустом стакане. Ясно-понятно. Загнал в угол, чтобы прочитать печальную проповедь. Как будто и без того не было херово! - Так что? - Что? - Ты не ответил. - Не отвечаю для статистики. - Хотелось бы понимать, в каком формате будет наше общение. В каком формате?! Никита сжал кулаки под одеялом. - Не обязательно прямо сейчас говорить, - Рю коснулся спины, и он дернул плечами, стряхивая руку. – Я подумал, глупо выйдет, если это помешает работе. Отлично! И работу сюда! - Ты клёвый парень, и мы здорово общались весь месяц, но... Никита закрыл глаза. Мог бы сразу догадаться, куда ветер дует! Раскатал губу. Дурак! - ...если тебя интересует только секс, лучше сразу скажи. - Что? Никите, правда, показалось, что уши услышали не то, что прозвучало. - Не обязательно делать вид, что я тебе сильно нравлюсь, - голос Рю совсем утратил эмоции. - Это лишнее. Никиту подбросило. В полёте он и перевернулся на другой бок. В желудке булькнуло, но не опасно. Рю бесстрастно смотрел в потолок. От правого глаза до уха блестела тонкая полоса. Влажные ресницы слиплись. - Ты... ты охренел?! Кто сказал, что ты мне не нравишься?! - Твои невербальные сигналы. - А словами спросить нельзя было?! - Я спросил. И ты промолчал. - Ты мне нравишься! - разозлился Никита. - Боже мой! Стал бы я писать тебе каждый день, если бы ты мне не нравился?! - Парни так делают. - Я так не делаю! - Извини, неп… Рю протянул руку, и Никита оттолкнул её. Знал эту ручку: только тронет, и поминай как звали! Несколько долгих секунд он смотрел в честные, влажно блестящие глаза – испытание тоже было не из лёгких. Потом Никита икнул. Замер. Нет, к белому другу не тянуло. Он снова глянул на Рю, но напряжение уже ушло. Опершись на локти, Никита задержал дыхание. Вроде, помогло. - Я не встречался ни с кем, потому что... да, разочаровался в этом. Когда переехал, дал себе что-то вроде обещания больше не влипать, сосредоточиться на работе. Если нет никого – не о чем страдать. А если появится – что ж, пусть появится сначала. Я достаточно полно ответил? - Да, Ник. Достаточно. Извини. Я… Ты очень мудрое решение принял. Не влипать, - Рю с уважением покивал. – Взять передышку. Это круто. Мне бы так – лет десять назад. Может, и жизнь не пошла бы по пизде. Он снова уставился в потолок, сложив руки на груди. - Сам додумался? - Да. - Потрясающе. Рю произнёс это «потрясающе», словно в своём воображении припечатал кого-то к стене. Не смеялся над Никитой. Точно нет. - Такой ты рассудительный. - Это был единичный проблеск. - Значит, - Рю повернул голову, - всё-таки есть небольшой шанс, что захочешь со мной встречаться? Никита снова икнул. От вспыхнувшей ярости, не иначе. Зачем было так шутить?! Он зажмурился. Икнул ещё раз. - Бля-я... - Принести воды? Никита покачал головой. Снова задержал дыхание. Когда вдохнул, Рю спросил: - Ещё плохо? - Нормально. Перенервничал, вот и всё. Бывает у меня. - Из-за того, что Тони так вломился? Никита вспомнил, как Рю едва не улетел с дивана. - Это тоже, ха-хах, неловко было бы... Все эти разговоры об отношениях героев... Я увлёкся, а мог бы… Ты ведь не для этого… - Дело в сексе, да? Рю подвинулся ближе. Никита замер. - Необязательно сразу прыгать в постель. Вернул слова. Совсем иначе они прозвучали в этой спальне, залитой приглушённым оранжевым светом, где тёмные тени лежали на стенах, на потолке, на лице напротив. - Если нужно время… - Я говорил это про Юри! - Думаю, страх опытных людей просто другой. Рю смотрел с бесконечным участием. Он точно не охотился за чужими тайнами – и точно знал их немало. Никита мог понять тех, кто делился с ним чем-то глубоко личным. Накатывало спокойствие. Как тёплая волна на вечернем берегу. Он открыл рот. И оглушительно икнул. - Всё-таки принесу воды. Рю ушёл на кухню. Вернулся. - У тебя только фильтр-кувшин? - Ага. - Придётся тогда немного подождать. Я пока схожу до машины – за сигаретами. - Ключи возьми. Рю кивнул. Сделал шаг назад – и исчез, словно канул во тьму гостиной. Никита услышал, как на кухне включился и выключился кран. Потом шаркнули туфли. Звякнули ключи. Хлопнула входная дверь. Стало тихо. Так тихо, словно остановилось время. Он падал в эту тишину всё глубже, желая услышать хоть что-то. Так и уснул. Никита открыл глаза в шестом часу. На тумбочке рядом со стаканом воды стоял большой стеклянный кувшин, на две трети полный. Почему-то без цветов. Потом он вспомнил, что нормальные люди ставят цветы в вазы, а кувшины используют по прямому назначению. Рю в спальне не было. В чате светилось новое аудиосообщение. >> Привет! Я уехал. Надеюсь, ночью мы с Русланом тебя не разбудили. Когда ты уснул, я лёг в гостиной, чтобы не мешать. Тоже уже дремал, и тут услышал, как он крадётся. Не знаю, что на меня нашло… Кхы-хы-хы… Но приятно, что ты тоже любишь нападать на людей из темноты – удалось напугать его дважды за один раз! Выпили чаю потом, поболтали. Пришлось сказать, что тебе было плохо. Притворился на всякий случай добрым старичком. Ты, к тому же, так и не ответил, хочешь ли встречаться. Ни в коем случае не тороплю. Скорее даже, извини, что поднял эту тему, когда тебе было так плохо. Не очень вежливо с моей стороны. Но когда придёшь в себя, пожалуйста, дай какой-нибудь ответ. Что касается секса: я люблю трахаться, да, но не одержим этим. Для меня заняться сексом с человеком – как вместе пообедать или как-то иначе время провести. Некоторые считают, такое отношение убивает саму идею секса. А я считаю, херовая идея – ставить секс выше личности. К чему начал-то всё это: мне нравится с тобой общаться. И нам не обязательно трахаться с первой секунды. Если нужно время, можем вообще эту тему не поднимать, или ограничиться поцелуями, или начать постепенно, или ещё как-то решить вопрос. Я, в общем, открыт для предложений. И с добрым утром, наверное. Надеюсь, тебе лучше. Никита прослушал сообщение ещё два раза. Выходит, Рю не шутил? Предлагал это всерьёз? Верилось с трудом. Ник (L.A.): доброе утро Ник (L.A.): мне лучше, спасибо Ник (L.A.): орнул с истории, жаль крепко спал Ник (L.A.): что касается остального, даже завидно, какой ты просветленный Ник (L.A.): можешь рот открыть и сказать Мой провальный флирт: 2,5 года терапии Ник (L.A.): меня спасёт только реинкарнация Мой провальный флирт: тебя ли Ник (L.A.): ебать ты философ Мой провальный флирт: не лучшая тема для шести утра да Ник (L.A.): чего не спишь Мой провальный флирт: только доехал Ник (L.A.): извини за вчера Мой провальный флирт: никита Ник (L.A.): мне правда стыдно Ник (L.A.): спасибо что записал это сообщение Ник (L.A.): тяжело такие вещи обсуждать Ник (L.A.): плохой опыт Ник (L.A.): мой ответ да Ник (L.A.): давай встречаться Ник (L.A.): что касается секса Ник (L.A.): мы можем с глазу на глаз это обсудить? Ник (L.A.): где-нибудь куда никто не ворвется Мой провальный флирт: могу заехать ближе к ночи Мой провальный флирт: припаркуемся в труднодоступном месте Ник (L.A.): идёт Второй раз Никита проснулся около полудня. Услышал, как пискнула микроволновка. Он выпил ещё воды, нашёл домашние штаны и поплёлся в душ. Когда добрался до кухни, Руслан уже пил кофе. На столе стояло блюдо с огромным чак-чаком. Треть уже кто-то съёл. - Ого! - Подарок от мамы. Никита сел на стул. - Хочешь сказать, из Питера вёз? - Вообще-то, - Руслан отщипнул кусочек и кинул в рот, - она его в Казани сделала и привезла. - Круто. Нужно ей тоже подарок передать. Он писал, что мама присмотрит за кошками. Заодно отдохнёт, погуляет по Петербургу, встретится со старыми друзьями. В общем, хорошо проведёт время. Глядя на кружку Руслана, Никита прикидывал, стоит ли после вчерашнего сразу заливать в себя кофе. - Угу. - Далеко собрался? - Покорять Голливуд. - Тони позвонил уже? - Да, встретимся в два. - Нужна группа поддержки? - Ты, вроде, плохо себя чувствовал? - Рю преувеличил. - Да, тоже сказал ему, что ты в любой непонятной ситуации блюёшь. Хо-хо, этот взгляд! Не нужно было раскрывать такие интимные подробности? - Я тебя больше не люблю, - проворчал Никита. - Ага, - хитро лыбясь, Руслан подпёр щёку кулаком. – Это мы уже слышали. А в кого влюбился, так и не знаем. Ловушка захлопнулась. - Ершов. - Иди на хер. - Пожалуйста, скажи, что нет. Чрезмерно тяжело вздохнув, Никита встал, чтобы заварить чай. В спину донеслось: - Я думал, хуже бурятского краша уже ничего не будет. - Я тоже. - Он знает? Или ты пока изображаешь гетеросексуальную принцессу? - Руслан, - Никита повернулся с пустым френч-прессом. – В тот раз мы были на Кавказе. И ваше счастье, что я вытерпел эти шесть недель безудержной платонической любви! - Извини, - он развёл руками, - ты вчера с такой рожей в ресторане сидел, вот я и решил. - Тони обломал нам свидание. - Лол. А сегодня встретитесь? - Да, собирались вечером. - Надо же, Рю отмечает этот праздник? - Какой праздник? – Никита схватил смартфон, уставился на число и только тогда соотнёс четырнадцатое февраля с Днём святого Валентина. – Бля. Рю кое-как разлепил глаза во втором часу и долго смотрел на очки Юри. До съемок оставалось пять недель. Всего пять. А он не имел даже малейшего представления о своём герое. Следовало сосредоточиться на работе. Не вспоминать каждую секунду спящего Никиту. Кто мог обидеть его? Что за стрёмная была история? Рю заранее хотел размазать злодея. Ещё он хотел обнять голого Никиту и не отпускать, пока оба не устанут трахаться. Уже давно желание так не ударяло в пах при одном взгляде на человека. Со времён первого минета Ламберу. Рю отсосал ему ещё в больничной палате. Решил немного развлечь – и пропал. Хотел его везде. Мог думать только об этом. Рю в который раз нашёл и перечитал пост о разводе. Мог бы, наверное, даже не искать. Всё равно уже выучил до буквы. Ненужная откровенность. Лицемерные признания. Христианский Бог. Параллельные вселенные. Всё было плохо. Рю пролистал фотографии. Ни одной общей. Ни одного лица Тибо Ламбера. Как будто их брак целиком состоял из голого Рю Каваками и песен о нём. Было тошно. Позвонил Лаврентьев, а следом за ним – курьер из службы доставки. Уже через двадцать минут привезли пакет. Внутри был новый альбом. Диск с автографом: «Бывшему мужу от бывшего мужа. Тибо Ламбер». Рю прочитал трек-лист. Слушать не стал. Хватило названий. Возможно, на всю оставшуюся жизнь. После кладбища, в седьмом часу, он завернул в студию. Настроения не было, но сидеть дома уже смертельно надоело, да и перерыв слишком затянулся. Переступив порог, Рю подумал, что пора возобновить привычку каждый день сверяться с календарем. Потолок холла пересекали бесчисленные гирлянды из красных сердец. Над стойкой администратора раскинулась надпись: «С Днём святого Валентина!». - Добрый ве… - Джордж поднял взгляд от ноутбука. – О, приветик! - Привет. У старперов сегодня есть занятие? - По расписанию – да, но кто не успел назначить свиданий, пошёл на концерт, - он передал ключ. – Зал твой. - Во сколько закрываемся? - Как обычно. Марципан? - Извини, не брал ничего, но если в кофейне продают... - Боже мой! - Джордж хлопнул по стойке конфетой в красной фольге. - Просто возьми! И уйди с глаз моих! По дороге в раздевалку, кинув подарок в рот, Рю вдруг понял, как давно не ел марципан. Лакомство не из любимых, только четырнадцатого февраля про него и вспоминал. Потом вовсе забыл. Тибо не любил этот праздник даже до Чёрного Валентина, а уж после… Они не подписывали друг другу открыток, не делали приятных сюрпризов, не устраивали свиданий. Никогда. Вычеркнули день влюблённых из календаря. Глупое было решение: игнорирование давалось Рю не легче. Открывая зал, он всё думал, в какое неловкое положение поставил Никиту, по глупости назначив встречу сегодня, и почти уговорил себя всё отменить. Нашёл десяток причин. Но едва занес палец над виртуальной клавиатурой, как написала Синди. Прислала видео с номером. Рю посмотрел. Смеялся до слёз. Потом вспомнил о мокпане. Пропал ещё на полчаса. Двадцать четыре минуты Армянская сестра и Ник Ершов ели пиццу, непринуждённо обсуждая щекотливую тему выхода романтической любви на новый уровень, и дважды Рю возвращался к месту, где они упоминали пост о разводе. Армянская сестра. Как считаешь, у ЛГБТ-пар есть преимущества в отношениях? Ник Ершов. Не знаю. Армянская сестра (тычет локтем в бок). Ладно тебе, пофантазируй! Ник Ершов. Правда, не знаю. Некоторые считают, если партнёры одного пола, то в отношениях сразу равноправие. Мне так не кажется. Армянская сестра. А как кажется? Ник Ершов. Думаю, это от конкретных людей зависит, от их личных убеждений. Согласись, мало кто строит отношения с нуля. Обычно всё-таки есть какой-то шаблон в голове. И, скорее всего, он в голову попал раньше, чем человек понял свою сексуальную ориентацию или засомневался, мальчик он или девочка. Армянская сестра (кивает). Да, слышала такие истории: знакомятся люди одного пола, общаются – всё хорошо, а только начинают встречаться – и как будто подменили! Сразу кто-то должен стать Мужчиной, а кто-то Женщиной. Ник Ершов. Это и в гетеросексуальных парах выглядит странно. Когда, вроде, нормально общались, как две личности, а потом началось: ты добытчик, я наседка, настоящая любовь только такая, а всё остальное от Лукавого, пятьдесят поколений моих предков так делали – и мы так будем. (Сверкает глазами.) А можно мне обратно человека, с которым я познакомился? Или где тут стоп-кран? Выпрыгну из горящей электрички! Армянская сестра (смеётся). Электрички?! Ник Ершов. Конечно! (Сдувает чёлку с лица.) Сколько, ты думаешь, людей в отношениях влюблённой пары? Двое? Щ-щас! Там не протолкнуться! Как в метро в час пик! (Загибает пальцы.) Вы, ваш партнёр, две ваших семьи, ваши друзья, друзья друзей, соседи, коллеги, а если вы известный человек – ещё и весь Интернет. Армянская сестра. Ты забыл упомянуть подписчиков «Светской жизни». Ник Ершов (в сердцах). Б… Бы-ы-ып! Армянская сестра (смеётся). Ник Ершов (смеётся). Ниже пояса бьёшь! Ладно, даже если у вас нет фанатов, всё равно десятки знатоков идеальных отношений в любую секунду готовы подсунуть вам совет. (Берёт предпоследний кусок пиццы). А советуют что? Может, другими словами, но суть такая: обман, измены, месть. Как на войне: убей или умри. (Жуёт.) Кстати, о смерти. Популярная тема, что если влюблённые умерли – это счастливый финал. Лучшее просто! Армянская сестра (берёт последний кусок пиццы). А как тебе идея родственных душ? Ник Ершов. Надеюсь, ты про то, когда люди на одной волне? Армянская сестра (жуёт). Нет. Про то, когда люди рождены друг для друга. Ник Ершов (корчит рожу). Армянская сестра. Не нравится? (Троллит.) Романтично же, разве нет? Ник Ершов. Это худшее, чем можно голову забить. Армянская сестра. Знаю парня, который с тобой поспорит. Ник Ершов. Ты серьёзно? (Смотрит печально.) Нет. Пожалуйста! Армянская сестра (В камеру). Прости, племяш. Твоя старая армянская тётушка слишком стара, чтобы переживать потрясения в одиночестве. Тибо Ламбер опубликовал вот такой (зажав пиццу в зубах, показывает два больших пальца, после чего продолжает говорить) пост о разводе. Все так делайте, ребята. Всегда. Ник Ершов. Это рубрика «Вредные советы»? Армянская сестра. Это рубрика (кричит) «НЕТ ТАКИХ ФЕЙСПАЛМОВ»! Ник Ершов (Доев пиццу). Одного не пойму: у Ламбера годная музыка – и так бы послушали новый альбом, кто хотел. Армянская сестра. Это не пиар. Он написал в твиттере, что его не так поняли. Ник Ершов. И в твиттере отметился? Армянская сестра. Да. Сказал, это история несчастной любви. Ник Ершов. Ему нигде не жмёт? Свалил в одну кучу новый альбом, слезливый <цензура> – прости, – соулмейтов, христианское смирение… Армянская сестра. Фотографии Рю Каваками… Ник Ершов. Голого! Армянская сестра. Как же иначе? Ник Ершов. Мне, правда, тяжело поверить, что это всерьёз. Похоже на плохую шутку. А если нет… (В камеру). Такая себе любовь у тебя, мужик. Нехорошо как-то пахнет. Никита в этом видео был хорош. Интересные вещи говорил – и говорил честно. Наверное, стоило порадоваться, что мысли во многом совпадают, но Рю не мог. Всё вспоминал, как ночью Никита оттолкнул его руку, как злился, когда кричал об ответном интересе. Защищался. Как будто Рю непременно бы всё сломал. Но ты всегда так делаешь, Каваками. Ломаешь всё. Он сморгнул, шмыгнул носом. Хорошо, что никто этого не видел. Не хватало только испортить кому-то праздничное настроение сейчас. Всплыли новые сообщения. Голозадый принц: приём-приём Голозадый принц: будешь в ЛА на следующей неделе? Голозадый принц: хотел заглянуть на пару дней Голозадый принц: встретимся? МДРНМР22: это лишнее Голозадый принц: не даёшь вторых шансов? ) МДРНМР22: увы Голозадый принц: ладно не буду вилять тогда Голозадый принц: есть дело МДРНМР22: ? Голозадый принц: хочу сунуться кое-куда Голозадый принц: нужен горячий танец в духе твоего инкуба Голозадый принц: поставишь? Рю честно попытался придумать что-то, кроме посыла в пизду, но не сумел. Наверное, так и смотрел бы на сообщения от Марти, если бы не написал Никита. Парень из клуба Калем: во сколько встретимся? Не осталось никаких сил ему отказать. МДРНМР22: часов в одиннадцать МДРНМР22: не поздно? Парень из клуба Калем: нормально Парень из клуба Калем: успею поплавать Парень из клуба Калем: заберёшь возле зала? МДРНМР22: да Лил дождь. Рю припарковался на соседней улице – ближе места не нашлось. Плохая погода не мешала Санта-Монике отмечать Валентинов день: тут и там ночные клубы зазывали на тематические вечеринки. Тренировка не задалась. Вместо того чтобы отпустить мысли, Рю гонял их по кругу снова и снова и, ловя отражение в зеркале, падал только глубже. В конце концов, он сдался. Выключил свет. Пролежал в темноте оставшиеся сорок минут, стараясь думать только о настоящем – о той единственной секунде, в которой прямо сейчас существовал. Казалось, это даже помогло, но на выходе Джордж без слов отсыпал ещё пяток конфет. Хлопнула дверь. Рядом плюхнулся порядком промокший Никита. - Извини, что так далеко, - сказал Рю. - Забей, - он кинул сумку назад. - Всё равно из бассейна. Куда поедем? - Хотел на побережье, но в такую погоду лучше тихое место поискать. - Идёт. Только возьмём пожрать? Можно заскочить в тот корейский ресторанчик, они сегодня до полуночи. Как раз закажу, пока едем. Рю повернул в сторону Монтана-авеню. Уткнувшись в смартфон, Никита спросил: - Что будешь? - Не слишком острое. Положусь на твой вкус, раз ты там завсегдатай. - А пить? - Содовую. Или просто воду без газа. Скажи, сколько буду должен. - Ты катаешь. Тут скорее я буду должен. Рю глянул на него, но Никита увлечённо тыкал пальцем в экран. - Посмотрел ваш мокпан. - И как тебе? - Веселее, чем для американских зрителей. Почему здесь не хохмишь? - Боюсь ляпнуть. Вроде, пять лет уже живу, а всё равно очень… неуверенно себя чувствую, да. Интервьюеры ещё бывают такие: норовят за мягкое цапнуть, - помолчав, Никита сказал. – Первое или второе шоу, в которое тут попал, - «Штукарь» с Тедом Морганом. Хорошо, что вместе с Бобом и Сью пригласили. Но сидели там как оплёванные. - Сочувствую. Тед был мастером вытаскивать грязное бельё. Собеседник, конечно, мог сохранить лицо и даже посадить ведущего в лужу, но обычно тот занимался избиением младенцев. Рю тоже довелось свести с ним знакомство. - Тед одно время хохмил с Джимом Коксом в… как же это дерьмо называлось у них? Вот! «Бомондомойка»! Сто лет назад ещё. Что-то вроде «Штукаря», но смешнее. Как-то раз я к ним туда пришёл. - Было плохо? - Чудовищно. Даже то, что не вырезали. Говном-то мы с Тедом бросались от души. Джим в итоге вылил ведро на себя. - Ведро? - Их фишка. Если ведущие понимали, что врёшь, то черпали из ведра воду и плескали в тебя. Никита удивлённо хохотнул. - Унизительно как-то. - Да, весьма. - Я, пожалуй, смотреть не буду. - Просто вспомнилось к слову о Теде. Рю остановился недалеко от корейского ресторана. Только тут Никите перезвонили, и он подтвердил заказ. - Минут двадцать придётся подождать. - Мы не торопимся. - Да, - он повернулся к окну. – Конечно. Мне завтра к Шелли только после двенадцати. Дождь размывал мир за стёклами, и Рю просто смотрел на Никиту. Тот снова изображал статую: застыл в одной позе, не двигалось даже лицо. Как вчера до прихода Тони. Как на кладбище в день похорон. - Нужно разговор начинать, да? - Я не настаиваю. Рю заглушил двигатель. Приоткрыл окно. Прислушался к шуму – шелест шин по мокрому асфальту, удары капель, голоса. - Забавно, - сказал Никита. – Здесь ты меня высадил в тот раз. А теперь как будто продолжение. - Неплохо, хотя и пришлось бы знакомиться. - Я тоже знакомиться не люблю, - он всё высматривал что-то снаружи. – На свиданиях. - Да? - К чему это, если встреча на одну ночь. Потрахались – разбежались. Даже если вспыхнул сначала интерес, потом становится всё равно. Ужасное чувство. Рю оно нравилось. Нравились тихие расставания без горечи, когда любовники отдали друг другу всё, что могли, когда, освободившись от страсти, легко прощались навсегда. Он прикрыл глаза, вспоминая уже совсем размытые свидания – в мотелях, в клубах, в чужих домах. Рю уходил под утро, чтобы встретить рассвет и после урвать пару часов сна до начала очередного безумного дня. - Я нормально стал к случайным связям относиться, это ведь просто секс. Ты правильно сказал: плохая идея ставить его так высоко. Никого больше не осуждаю – себя разве что. Но в юности чушь всякую думал, - голос Никиты удивительно подходил дождливой ночи. – Мне-то девчонки никогда не нравились. Строил теории, почему это нормально. Например, что настоящее желание просыпается, только когда встретишь свою истинную вторую половинку, а всё это блядство… - он усмехнулся. – Ох, стыдно признаться, от недостатка духовности. - А парни? - Я вытеснял. - Куда?? Никита бросил один странный короткий взгляд и отвернулся снова. - Прости, не в этот раз. У меня были… фантазии, да. - Ник? Рю подался к нему, пытаясь заглянуть в лицо. Коснулся щеки. Кожа горела. - Красный, красный – не переживай. Никита отвёл руку и отодвинулся к двери. Дюйма на два или три, дальше просто не смог бы. Рю оценил дистанцию. Сказал себе: смирись, Каваками, ты ничего об этом не знаешь, понятия не имеешь, почему ему нужно сидеть так далеко. - И долго ты… вытеснял? - Теперь не вспомню, но когда в Питер переехал, уже подрачивал на парней. Даже присматриваться начал, с кем бы попробовать, но тут случились мои первые, гм, отношения. Рю не понравилась формулировка. Не оценил он и злость, вдруг прорезавшуюся в голосе. Та стрёмная история? Спросить не успел – позвонили из ресторана. - Я быстро, - сказал Никита. Он нырнул под дождь раньше, чем Рю предложил зонт. Когда пакет с едой занял место на заднем сидении, Рю взял курс на Темескал Гейтуэй Парк. Выбрал короткий путь. Никита не спешил продолжать рассказ. - Ты об отношениях начал. - Что о них говорить? – он махнул рукой. – Ёбаный стыд один. Что тогда, что потом, с девушкой. Но с девушкой вообще плохо вышло. Использовали друг друга, как могли. Я раньше злился на неё, а теперь думаю: что просил, то и получил. Встречался «как все». Кто виноват, что меня от этого тошнило? Девушка… - Её так и звали? - Я так её теперь зову. Никита снова отвернулся к окну и надолго замолчал. - Мы познакомились в гостях у общих приятелей, - сказал он уже недалеко от парка. - Она представилась Никой. Мне это показалось забавным. Она, к тому же, выглядела как мальчик. Подумал, можно попробовать встречаться. А через полтора года выяснилось: Оксана. Эти же общие друзья проболтались. Думали, знаю давно. Рю кашлянул в кулак, чтобы не заржать. Пожалуй, это было так же плохо, как ноябрьская новость о ещё действующем браке! Никита посмотрел… прохладно. - Прости. Я тогда должен сделать страшное признание, пока не поздно: у меня тоже два имени. - И ты придумал одно из них, чтобы меня охомутать? - М-м-м, эту часть истории ты пропустил. - Много мы с ней говна друг другу сделали. Забыл уже всё. А это забыть не могу. Поэтому – просто «девушка». В конце концов, с кем путать? Другой не было. - Извини. - Чего там, - он вдруг неловко усмехнулся. – Я иногда, правда, что-то пропускаю. Мысли быстрее бегут. Кажется, уже сказал, а на деле подумал только. Рю свернул на парковку. Притормозил в том месте, где стоял терминал оплаты, и даже выбежал проверить, но потухший экран не подавал признаков жизни. Вернулся ни с чем. Он встал подальше от других машин. Выключил фары. Подождав минуту, заглушил мотор. - Какое имя второе? - Юра. - Русское? - В документах его нет, - Рю погладил руль, – но оно много значит для меня. Не знаю, чем думал, когда разрешил Тони оставить в сценарии. - Боже мой, но почему Юра? - Рю, Юрий – я в детстве долго был уверен, что это одно имя. Как Боб и Роберт, типа того. Расстроился, когда узнал, что всё не так. - И каким тебя лучше называть? - Не нужно путаницы. Теперь, когда дворники не работали, по лобовому стеклу сплошь текла вода. Может, зря он назвал второе имя. Никиту стесняло и первое. Заблуждение насчёт Рю и Юрия разнёс в пух и прах Казаков. Даже в детстве был тем ещё занудой. Не поленился собрать доказательства. Разложил ксерокопии прямо на полу в старом зале. Изображение трёхпалого японского дракона против истории имени, пришедшего к русским от греков. - Случилось что-то? Опомнившись, Рю посмотрел на Никиту. - Выглядишь потраченным. Если он любил шутки про значение имён, то должен был оценить иронию. - Георгий Победоносец известен тем, что дракона одолел. Забавно, правда? - Не очень. - Тот дракон людей ел. Вспомнился Масаши. Вот кто не уставал разевать смертоносную пасть! Рю потянулся к пачке сигарет, которую сунул в подставку под стаканы, но Никита схватил за руку и дёрнул на себя. - А этот, - шёпот ударил в ухо, - не ест даже устриц. Пусть, пожалуйста, святые от него отстанут. В салоне было тихо. Только иногда на заднем сидении двое со свистом втягивали лапшу. Никита ел быстро. Рю больше ковырял. Перекладывал перец, но и без него еда лезла с трудом. То ли сказанные слова, то ли отчаянный поцелуй после них – что-то подкосило Рю, и он больше не владел собой, а как будто плыл вместе со всем этим миром, смываемым дождем. - Не нравится? - Аппетита нет. Извини. Лапша очень вкусная. - Какие-то овощи не ешь? - Да, перец жареный не люблю. - Покидай ко мне, - Никита отдал почти пустую коробочку и прямо в пакете приоткрыл небольшой бокс. - Ого, кимчи? Сильно острая? - Прилично. - Утащу кусочек? - Бери, конечно. Рю избавился от перца, вернул коробочку и поддел капустный лист. Первую приятную остроту сменил настоящий пожар. - Никита, тебе точно не станет плохо? - Не-а. Уничтожив половину капусты, он всосал остатки лапши, быстро доел подброшенный перец и взялся за пирожки на пару. Глядя на это, Рю отправил в рот ещё немного кимчи. - Пирожок? - Спасибо, не хочу. - Я стараюсь на ночь не есть, но сегодня это первая еда после сраного бульона! Никита проглотил последний пирожок, выскреб кимчи и блаженно откинулся назад. - Боже, чувствую себя человеком! Посидели в молчании. Рю снова провалился в мысли о гигантском потоке, смывающем всё, – и вздрогнул от прикосновения к плечу. - Обниму тебя? - Конечно. Убрав пакет за спину, Никита подвинулся. Рю окутало тепло объятий. Он прижался щекой к плечу, закрыл глаза. Сунул руку под футболку. Пальцы коснулись кожи. Настоящее. Настоящее! Как же этого не хватало. После Марти тоска стала только сильнее. - Не думай только, - Никита выдохнул в макушку, - что я не хочу. Не знаю, что за херня. Нужно, наверное, просто потрахаться. - Зачем через силу? - А ждать чего? - Подходящего настроения? Он фыркнул. Рю коснулся носом его подбородка. - Мне тоже не помешают свидания без секса. - Для роли? - Больше для себя. - Тебе-то зачем? - Я после центра только с друзьями общался. Не было никаких парней. В начале зимы развлёкся немного, но так – больше убедиться, что ещё на что-то гожусь. Последние годы с Ламбером тяжёлые были: много ругались, мало говорили. Даже теперь кажется, - Рю усмехнулся, - что рот лучше только для дела открывать. Никита обнял крепче. - Уебал бы я этого Ламбера! Рю не ответил. Сам уебал бы, да толку? В Монреале много дрались – лучше от этого не стало. Никита отодвинулся, зашуршал рукой в пакете. - Что ищешь? - Просил кинуть жевачку. - А как же поцелуй со вкусом кимчи? - Уверен? - Я тоже ел. - Всего-то кусочек! Спорим, даже не почувствую? - Могу поспорить, ты и языка своего не чувствуешь. - Твоя правда. Никита не спешил целовать. Рю лизнул его губы. Раздвинул языком. Провёл им по сомкнутым зубам. Спустил к нижней десне. Только тогда Никита приоткрыл рот, и если Рю почувствовал какой-то привкус, то тут же об этом забыл. Они снова целовались, не считая минут. Когда один уставал, делали короткую передышку и тянулись друг к другу снова. В паху становилось приятно тяжело. Рю любил это напряжение, но Никита, видно, к такому не привык. Пришлось расцепиться. Приоткрыли окна. Включили фоном музыку. Рю сунул между спиной и дверцей дорожную подушку, скинул кроссовки, сложил ноги Никите на колени. Тот не возражал. Только сел удобнее, снова откинувшись на спинку. - Кайфово, – он погладил голени. – Можно? - Да. Рю нащупал в кармане куртки конфеты. Есть их, вспоминая об оскорблениях и одиночестве, или бросить к сладостям для гостей – разве этого он на самом деле хотел? Сто лет никто не прикасался к нему так нежно. - Любишь марципан? - Кто же его не любит? - Тогда держи, - Рю протянул все пять. - Наверное, уже с прошедшим? - Ого! Спасибо, - одну Никита сразу развернул и отправил в рот. - Тогда и я поздравлю. Он звякнул молнией на спортивной сумке. - Готовил подарок? - Это громко сказано. Просто подумал, лишним не будет. Ильясов сказал, ты любишь орехи. Никита передал плитку шоколада в форме сердца. Рю поднес ближе к глазам. Молочный. С цельным фундуком. Крутая марка. - Спасибо. Поцеловавшись, сели как сидели. Никита снова гладил ноги от щиколоток до колен. Шумел дождь. Играла музыка из детства. Волшебные были минуты. - Хорошо с тобой, - сказал Никита. - И с тобой. - Будем чаще видеться теперь? - Если на меня начнёшь смотреть, - Рю улыбнулся. Закрыв лицо рукой, Никита затрясся от смеха. - Прости, - сказал он. – Я исправлюсь. Рю погладил по плечу. Никита поймал его руку. Ладонь прижалась к ладони. Переплелись пальцы. - Так что насчёт встреч? Как у тебя с расписанием? - Завтра Чемпионат четырёх континентов стартует. У нас с Кореей какая-то безумная разница во времени, трансляции поздно вечером и ночью, так что до конца недели разрешил близнецам устроить дома тусовку. Приезжайте с Русланом тоже. - А что за близнецы такие? Рю даже растерялся. - Близнецы. Чеккарелли. Мария и Лино. - Боже мой, Лино не говорил! То есть, я думал, Мария просто его сестра. - То, что Лино говорил с тобой, уже успех. - Да, - Никита улыбнулся, - он молчун. И такой интроверт. Мы сразу сошлись. Рю плохо представлял, как человек вроде Лино мог сойтись с кем-то за время съёмок всего одного фильма. - Получается, они часто бывают у тебя? - Врываться в мой дом – их стиль. - Вау. А ещё кто будет? - Они, Оля Гордеева со своими хореографами, ребята, которых уже на роли утвердили – можно сказать, все свои. Не знаю, у кого из них какие планы точно. Днём, наверное, у всех дела, но я дома, так что в любое время приезжайте. Вместе. Отдельно. Как хотите. Хоть на все четыре дня. Думаю, спальных мест хватит. Никита замялся. - Что такое? - Палево. - Не переживай, - Рю привалился обратно к подушке, - они нас уже зашипперили. Можешь просто делать вид, что ты с ними на одной волне. - Такое себе. - Думаешь, это уже недостаток духовности? Никита посмотрел очень, очень выразительно и сказал: - Я тебя укушу. В Санта-Монике Никита уговорил заглянуть на чашку чая. Так расписывал «настоящий чак-чак», который непременно стоило попробовать! Рю не смог признаться, что прошлой ночью, под болтовню с Русланом, умял чуть ли не треть. Снова отщипывая щедро залитые мёдом кусочки теста, он потягивал крепкий чёрный чай, смотрел на сонного Никиту и старался запомнить каждую секунду. Когда зажурчала вода и запели птицы, Рю даже не сразу понял, что это мелодия звонка. - О… - Никита провёл пальцем по экрану и приложил смартфон к уху. – Привет. Нет, не сплю. Ещё не освободился. Нет-нет, - он улыбнулся, - приятная встреча. Не помешала. Если не ждёт, сейчас говори. О, в самом деле? Конечно, пусть приезжает, раз я теперь только в декабре. Да, нормально будет. А сами не хотите? Ильясов, вон, приехал и не пожалел! Ему отвечал женский голос, но слов было не разобрать. Неужели Никита так спокойно и ласково говорил с матерью? Рю уткнулся в смартфон. Глупости, но стало неловко подслушивать. Голозадый принц: ответь!! Голозадый принц: ты же прочитал Голозадый принц: ПОЖАЛУЙСТА Голозадый принц: ЭТО ВОПРОС ЖИЗНИ И СМЕРТИ Голозадый принц: игнор не пройдёт -_- МДРНМР22: почему я должен ставить тебе танец Голозадый принц: ПОТОМУ ЧТО Голозадый принц: Я ДОЛЖЕН БЫТЬ ОХУЕННЫМ Голозадый принц: ЧТОБЫ ПОПАСТЬ К УЕБАНУ ДЖЕНКИНСУ МДРНМР22: ого МДРНМР22: с чего вдруг к нему Голозадый принц: я снова разосрался с отцом Голозадый принц: сколько берёшь в час? МДРНМР22: не мелочись плати за всю ночь Голозадый принц: … МДРНМР22: )) Голозадый принц: займу сколько нужно МДРНМР22: почему так поздно не спишь Голозадый принц: ПОТОМУ ЧТО ТВОЕГО ОТВЕТА ЖДУ БЛЯДЬ Голозадый принц: НЕ УХОДИ ОТ ТЕМЫ Голозадый принц: Я БУДУ ПИСАТЬ КАПСОМ ПОКА НЕ ЗАБАНИШЬ МДРНМР22: нервничаешь Голозадый принц: ДА ЧТО С ТОБОЙ НЕ ТАК Голозадый принц: ЕСЛИ НЕ НУЖЕН СЕКС ЗАЧЕМ ЭТОТ УБОГИЙ ФЛИРТ Голозадый принц: НЕУЖЕЛИ ТРУДНО СКАЗАТЬ ДА МДРНМР22: в балете не пропадёшь Голозадый принц: :scream::scream::scream: МДРНМР22: ладно МДРНМР22: приезжай Голозадый принц: сколько возьмёшь? МДРНМР22: отдашь когда разбогатеешь Рю поднял взгляд от экрана. Никита уже закончил разговор и что-то просматривал. - Извини, отвлёкся. Твои звонили? - Да, - ответил он. – Мама. Хотят Ленку сюда отправить летом. Говоришь, с завтрашнего вечера тусовка и до субботы? - До воскресенья. В ночь на воскресенье показательные будут. - Отлично. Тогда доеду в четверг вечером и потом в субботу, идёт? Ильясову тоже написал, а то ещё-о-о, - Никита зевнул, - забуду. Улыбнувшись, Рю встал. - Спишь уже. Ложись. - Ага, - он тоже поднялся. – Только провожу. Поцеловались уже внизу. От лица Никита склонился к шее и провёл губами по родинкам. - Это прощание по-вампирски? Он отстранился, загадочно улыбаясь. Рю смотрел и не мог выпустить его из объятий. Дурацкая пришла мысль: - Сделаем селфи? - Тут свет плохой. - Сделаем плохое селфи, - не сдался Рю. – Как настоящая парочка. Свет был не просто плохой. Он был ужасный. А ещё, стоило Никите занести смартфон, как обоих разбирал смех. Или, если один волевым усилием всё же делал нормальное лицо, второй в последний момент корчил рожу – и всё шло прахом. Они остановились, просто устав ржать. Рю проследил, чтобы Никита переслал все фотографии. Проворчал: - Почему «провальный»? - Потому что. - Нормальный был флирт! Хмыкнув, Никита открыл контакт. Вбил вместо прежнего имени новое. «Зловредный инспектор». Рю ткнул пальцем под ребра. - Ай! Что тебе не нравится? - Что ты меня так будешь назвать? - Чёрт. Провал. Никита всё стёр. Набрал «Рю». Сохранил. - Теперь ты. - Почему «Ник», кстати, а не «Никита»? – Рю разблокировал экран. - «Mirror Group» экономят даже на буквах в титрах? - Я не удивился бы, - он гоготнул. – На самом деле, Гендлерман это предложил. Сказал, нужно мимикрировать. И проще быть. Мол, кто захочет в Америке такое длинное, вычурное имя произносить. Рю поднял взгляд. - Вычурное? - Кончита, Лолита, Никита. Ты же не кошка, Ник, и не шлюха. Как Боженька пошутил. Переименовав контакт, Рю снова обнял и сказал: - Однажды все эти шутники просто вымрут. - Обещаешь? - Даю слово. Они поцеловались в последний раз, и Рю нашёл в себе силы уйти. До вечера четверга было ещё так далеко.