Стоп! Снято!

– Ты идёшь? Никита понял, что до сих пор сидит на футоне и мнёт стянутый свитер. – Эм-м-м… – Всё в порядке? – Рю стоял у двери. – Д-да. Да, всё в порядке. Иди. Я… немного настроюсь и тоже спущусь. – Нужно одному побыть? Понимаю, – обеспокоенное выражение на лице сменилось нежной улыбкой. – Скажу ребятам, чтобы не дёргали тебя раньше, чем нужно. – Спасибо. Рю кивнул. Его длинные пальцы легко коснулись двери. Хлоп. Никита остался один, удивлённый запоздалым осознанием, что ни разу не сказал ему, что быстрее всего влюбился в его руки. «Соберись, Ершов». Но он всё никак не мог собраться. Может, потому что пришла пора раздеться. Никита хрюкнул, позабавившись игрой смыслов, но этой радости хватило на долю секунды, после которой неприятное чувство, кравшееся к нему весь вечер, стало только сильнее. Он вспоминал себя другим – тем парнем, без стыда скинувшим одежду перед художником и наслаждавшимся его жадным взглядом, но, как ни старался, не мог отделить это от всей грязи, что вылилась после. Репетиции дали пищу для переосмысления, успокоили разум, но там, в глубине души, лежала тьма, равнодушная ко всему, что происходило снаружи. Раздеваясь перед Рю, Никита не пытался выставить себя плейбоем. Да, знал, что выглядит хорошо, но не имел мысли впечатлить именно телом. Не в Калифорнии. Не этого человека. Олег только и ждал, когда жизнь даст повод для «греха» и невыносимых страданий. Рю… Чутьё подсказывало, что, несмотря на всю свою страсть, а может, и благодаря ей, Каваками из тех людей, которых не соблазнить против их воли. Взять чем-то другим – возможно. Но не тем, что шло от земли. Точно нет. Мысли увлекли дальше: в такие дебри, что Никита уже забыл, с чего начал, и зачем копнул до дна там, где всё было до смешного просто – просто Виктор Никифоров встал перед Юри в чём мать родила, потому что мог. Экран смартфона вспыхнул. Упало сообщение от Йошито. Время близилось к десяти. Номер, отведённый под гримёрную, был ещё меньше, чем их «люкс». Возле закутка, отгороженного ширмой, Мария, страшно ругаясь, попеременно рылась в четырёх огромных чемоданах сразу. Мико стояла над ней и заливисто хохотала, пересказывая Руслану историю Кэнго-тяна. Ильясов сидел на высоком стуле в единственном более-менее свободном углу. Посреди всего этого Йошито колдовал над лицом Рю. Кажется, лепил накладную щёку. Никита замер на пороге. – Ник! Проходи-проходи! Мико взмахнула рукой – и ширма с грохотом опрокинулась на стену. – И-и-и-и!!! – А-а-а-а!!! – подскочила Мария. Ильясов и Йошито захохотали. – Вы там живы? – Рю оглянулся. – О-о-о, – Мико схватилась за сердце, – я отвыкла работать в полевых условиях! – А представьте, что будет, когда собаку привезут! – Ты же не хочешь сказать, что она будет жить у нас в номере?! – Я ничему не удивлюсь, – проворчала Мария и, возведя руки к потолку, вдруг закричала. – Господи, да здесь же где-то лежало, ну-у-у?!! Все засмеялись. Присев на корточки, она вернулась к поискам. – Не знал, что собака тоже будет, – сказал Никита. – Будет, – ответил Йошито. – Пятого числа. На два дня привезут, дольше сейчас не могут. И осенью – на полторы недели только. У этого пса график съёмок плотнее, чем у вас, ребята. – Р-р-р! – Мария подкинула несколько футболок. – Папа! Иногда его проще убить! Отдать бешеные деньги за собаку и зажать на аренду одного лишнего номера! Мы могли бы всё пове… о-о-о!!! Наконец-то! – она подскочила, прижимая к груди тёмно-синие джинсы. – Вот они, вот! Я не могла их забыть! – Отлично! – Мико повернулась к зеркалу. – Рю, снимай штаны! – Опять? Детка, я уже не молод, чтобы снимать штаны так часто! – Посмотрим, что скажет твой писюн, – она не осталась в долгу. Мария взвыла. Руслан снова заржал. – Писюн? – обернулся Йошито. – Кто вообще использует такое дурацкое слово, кроме детей? – Сразу видно, у кого член, а у кого писюн. Он закатил глаза. Со всех сторон снова засмеялись. – Я считаю, этот вопрос можно добавить в блиц-интервью, – Мария утёрла слёзы. – У вас член или писюн? Мико согнулась пополам. – Что за интервью? – удивился Никита. – Мы решили собирать компромат! – Мария сверкнула глазами, а через секунду побледнела и повернулась к Мико. – Так. Ты же не хочешь сказать, что для Ника тоже нужно искать… – Не-е-ет, – простонала та. – Он сегодня го-о-олый! – Волшебно! Тогда я побежала. Не то меня убьют. Пробравшись к выходу, Мария напоследок зловещим голосом провыла: – Писю-у-у-ун! И под хохот юркнула за дверь. – О-о-о! Ник, да не стой же там, проходи! Мико кое-как выпрямилась, ногой отпихнула два чемодана, расчищая дорогу к покосившейся ширме, поправила её, потом кинула джинсы в руки Руслану и, склонившись на секунду, встала уже с халатом, который вручила Никите. – Спасибо, – сказал он, не двинувшись с места. – Тебе помочь? – ласково спросила Мико. – Возможно. Руслан гоготнул. – Ильясов, а ты что вообще тут делаешь? – Наслаждаюсь, – без тени стыда сообщил подлец. Рю хрюкнул. Мико схватила Никиту под локоть и направила за ширму. – А какая собака? – спросил он, стягивая футболку. – Королевский пудель, – отозвался Йошито. – Ого. – Да, огромная зверюга! Луиза показывала фото. – Но, говорят, он милаха, – заметила Мико. – Ты боишься собак? – Нет, – Никита расстался с джинсами. – Наоборот. – Я завела бы собаку, если бы не моталась столько туда-сюда. Следом отправились носки и трусы. Он остался голым за этими тонкими панелями, обтянутыми жёлтой тканью с причудливыми птицами и жуками. Рискуя опрокинуть ширму, Никита всё же коснулся ближайшего скарабея. Настоящий шёлк! Мелькнула мысль: прижаться бы к этому шёлку всем телом, слиться с ним, стать его частью, таким же неотделимым узором. «Я справлюсь». Никита накинул халат, затянул пояс – и вышел. – Прошу! – Мико поставила к зеркалу второй раскладной стул. – Подожди пару минут, – бросил Йошито. – Сейчас закончим. Никита сел – и вздрогнул, едва узнав отражение Рю. С этими щёчками он, в самом деле, больше напоминал Кэнго-тяна, чем себя! Роскошные брови скрыла растрёпанная чёлка. Его остались только глаза: тёмные, пытливые, как будто даже слишком чужие на таком нежном лице. Никита вздрогнул снова – это Мико обняла за плечи. Она тоже смотрела в зеркало. На Рю. – Я вижу сладкую булочку, а ты? Сладкая булочка одарила таким взглядом, что в паху потяжелело. – Всё! – Йошито сделал шаг назад. – Готово! Рю взял очки. Надел. Ещё разлохматил волосы. На лице, наконец, стали заметны губы – красиво припухлые, чувственные. Взгляд скользнул ниже, по родинкам на шее, по плечам и округлым бокам под тёмно-коричневым свитшотом. У Дымбрыла были такие же – только свои, настоящие. Сколько раз Никита представлял, каково обнять такого парня! – Это… противозаконно, – выдохнул он. Мико захохотала. – Противозаконно? – Рю повернулся. – Ты слишком горяч. – Разве? – он повернулся к Йошито. – По мне, так тюфяк тюфяком, – тот пожал плечами. – О-о-отсто-о-ой! – проблеяли из угла. Рю снова посмотрел на Никиту. Теперь со скептическим выражением лица. Никита улыбнулся, подумав вдруг, каким счастливым человеком был Виктор Никифоров, если мог видеть своего Юри каждый день. – Ладно, Каваками, – Йошито хлопнул того по плечу, – уступи место единорогу! Под общий смех Никита пересел на другой стул. Рю забрал у Руслана джинсы и надел вместо тех, в которых был. Мико подвернула штанины, потом поправила свитшот, дала мешковатую коричневую куртку и пригрозила: – Чур, нигде не валяться! – Но присесть-то можно? – Можно. Исикава, у тебя там открыто? – Ага. – Давай, иди туда, побудь в тишине, – она вдруг обняла Рю. – Я позову, когда Тони скажет. Едва он ушёл, Руслан спрыгнул со стула: – Ладно, Макото, наверное, уже закончила. Пора мне на массаж! Не теряйте. Снова хлопнула дверь. Йошито заколол Никите чёлку и принялся за работу. – Волнуешься? – Мико села к зеркалу. – Да, – он не стал врать. – Очень. Первый раз в такой сцене. – Я тоже в первый раз переживала. А потом поняла: да кому от этого горячо или холодно, кто умрёт? Просто ещё одни сиськи в кадре. – Пожалуй, так. Кисть приятно щекотала лицо. Никита закрыл глаза, сосредоточившись на ощущении. Представил, как прижимается щеками к мягким бокам. – Надо же! – хихикнула Мико. – И правда, Исикава, а я тебе не верила! Никита приоткрыл глаз. – Мы поспорили, – пояснил Йошито, – на что похожа твоя влюблённая улыбка. – И на что же? – Я топила за обаятельного хмыря, но, должна признать, на встречу во сне это похоже гораздо больше! – Встреча во сне? Ну вы даёте, ребята! – Правда-правда. Есть в тебе что-то такое, – Йошито щёлкнул пальцами, – волшебное. Не от людей. – Да, – Мико хитро прищурилась. – Иначе как объяснить, что Рю завёл инстаграм? – Просто решил, что пришла пора это сделать. – Да-да, никакого волшебства! Никита фыркнул – больше от смеха, чем задетый всерьёз. Да и что могло его задеть? Они с Рю не скрывались, а остальные как не изумлялись, что происходит нечто невероятное, так и не делали вид, будто этого нет. Просто… принимали. Как что-то нормальное. Привыкнуть к этому здесь предстояло только одному человеку – ему самому. – Здорово, что вы в хорошем смысле на одной волне, – сказал Йошито. – Да, – вздохнула Мико. – Не то что с Ламбером. – Согласен. На съёмках «Ублюдков» мы видели некоторое дерьмо. – Может, в другой раз посплетничаем? – Никита понизил голос. – В другой ра-а-аз? – тоже шёпотом переспросила Мико. – Тут же всё слышно, – он сказал ещё тише. – Зачем портить ему такой вечер? – Хм-м, – Йошито оглянулся, словно мог видеть сквозь стену. – Пожалуй, ты прав. Зеркало отразило человека с обаятельной улыбкой и горящими голубыми глазами. На лоб падала серебристая чёлка. Он повернул голову в одну сторону, потом в другую. – И правда, прелестный. Йошито и Мико засмеялись. Никита никогда не видел себя таким. Представлял что-то бесцветное. Что-то, заполненное в лучшем случае воздухом, а в худшем – пустотой. Но в зеркале было иное. Как будто этот парень состоял из прозрачного света. В самом деле, волшебного. Заглянула Луиза. – Ник готов? – Ты готов? – спросил Йошито. – Да, – ответил Никита, не отрывая взгляда от лица Виктора. – Ник готов. Время близилось к полуночи. По дороге Луиза ворчала, что госпожа Огава даже слушать не хотела о том, чтобы сократить время работы онсена хотя бы на час. Последние посетители уходили в десять. Потом ещё сорок минут Макото убиралась вокруг источника и в душевых, и только после этого можно было прийти с аппаратурой. Её ворчание успокаивало. Они прошли пустую раздевалку. Дальше тоже было непривычно тихо. От одной двери до другой кафельный пол застелили циновками. Вокруг онсена горел яркий свет и кипела жизнь пусть скромной, но всё же съёмочной площадки. Тони как раз спорил с близнецами, получится ли пролезть с камерой вдоль забора. – Папа! – закричала Мария, взмахнув руками. – Что за блажь?! Зачем год гоняться за дождём?! Ты что, Накаяма? Снимем с этого ракурса дома! Будет точно такой же онсен! Никто не отличит! – Что за дети! Мы всё равно здесь на три недели! Почему бы не попробовать? Мария запыхтела. Тони нехорошо сверкнул глазами. Возникла заминка, которой воспользовался Лино. – Так я иду разбирать забор? – спросил он абсолютно спокойным голосом. Тони глянул на Марию, потом – на Лино, потом – снова на Марию, и воскликнул: – Кто вас только таких зануд сделал! Закончив последние приготовления, Луиза и Мария ушли. Их сменил Йошито. На площадке остался необходимый минимум людей. И хотя в январе Никита постеснялся озвучить такое варварское условие, все они были мужчинами. – Как там Рю? – спросил Тони. – В нетерпении. – Это хорошо. – Звать? – Пусть пока маринуется. Начнём с Ника. Это самое сложное сегодня, так? Все трое смотрели на Никиту. Щёки мгновенно начали гореть. – Сложное? – нарочито изумился Йошито, скрестив руки на груди. – Да это легче лёгкого! Ведь он неотразим! Пара запоротых дублей – и взыграло банальное упрямство. «Сделать как нужно» перешло из области личных переживаний в плоскость профессиональных, а там всё было на порядок проще. Не то чтобы Никита получил удовольствие, вставая из воды под прицелом камеры, но больше и не чувствовал ужаса. Немного дёргался, но Тони полностью устроила идея, которую он предложил: Виктор тоже волновался, желая произвести сногсшибательное впечатление на человека, о котором почти ничего не знал и который уже столько раз его запутал. – Отлично! – наконец, сказал Чеккарелли. – Вот теперь зовите Каваками. Будем мучить его как следует! К выбегавшему из двери Рю он был беспощаден. Сделали дублей двадцать, после каждого из которых Тони кричал: – Заметно! Всё равно заметно! Ну! Да что с тобой? Давай ещё раз! И Рю не психовал, чего в глубине души боялся Никита. Выслушивал молча, серьёзно глядя из-под челки, кивал и делал снова. И снова. И снова. И происходило странное – то, что тяжело было объяснить. С каждым разом из него уходил цвет. Он становился всё прозрачнее, пока не начала выбегать, кажется, одна его одежда! Закончили в третьем часу. Пока сняли грим и переоделись, пошёл четвёртый. Никита уже мысленно считал шаги до номера, но Рю уговорил принять душ внизу, пока там убирают аппаратуру. Сказал, зачем тревожить Руслана лишним шумом. Никита согласился, и теперь жалел. Пустые, словно мёртвые ванны. Неприятный сквозняк. Да и снова сверкать голым задом перед ребятами было неловко. Одно дело – на площадке, а другое – вот так, демонстративно завалившись под горячий душ, когда они ещё работали. Никита занял любимую дальнюю кабинку. Рю встал в ту, что посередине, но так и не включил воду. Завис, глядя в одну точку на стене. – Всё в порядке? – А? – Рю вскинул брови. – Ну, – смутился, – наверное?.. – помолчал. – Как, по-твоему, я более-менее справился? – Есть сомнения? – Из-за меня всё так затянулось. Тони сегодня больше отснять хотел. – Вроде, он остался доволен. – Последние три дубля – то, что нужно! Они повернулись на голос. Чеккарелли стоял на циновках, посреди дороги из онсена в раздевалку. Мимо, потеснив его, прошли со штативами Лино и Йошито, но он этого как будто даже не заметил. – Так и играй Юри в первом акте. Пусть будет никаким! Пусть покажет характер только под давлением обстоятельств! – Тони, – Рю нахмурился, – ничего, что мы моемся? – И отлично смотритесь, между прочим. – Тони! Потерев подбородок, он склонил голову к плечу и пробормотал: – В самом деле, как два голубка. Моются ли голуби? Не припомню. Но воробышки в лужах очень даже хороши – так… непосредственны. Мимо них ходят люди, а они плещутся в своё удовольствие, хм-м, помнится, я видел фотографии любопытного пляжного душа на местном… – Тони!!! – Как думаешь, Каваками, он работает в марте? – Пошел вон!!! Чеккарелли ухмыльнулся. Рю отнял у Никиты мочалку – и только тогда Тони шмыгнул в раздевалку. Чуть не столкнулся с Йошито. Тот вернулся к стеклянной двери в онсен, снял фиксатор, плотно закрыл. – Мы там закончили, парни. – Да неужели? – проворчал Рю. – Я думал, никогда не уйдете! Он включил воду, но снова залип. На этот раз на прозрачную сумочку с набором для душа. Гипнотизировал мочалку в ней, а в руках сжимал ещё одну. Никита не мог смотреть на это без смеха. – Давай, потру тебя. – Давай, – Рю кивнул. Едва Никита начал, он глубоко вдохнул и закрыл лицо руками. – Извини, – донеслось сквозь шум воды. – Всё в порядке. Я просто постою так. – Стой, как тебе нравится. – Ага. Никита улыбнулся, продолжая тереть. С плеч перешёл на спину, а от неё – на бока и живот. После долгих часов без объятий было приятно просто прикасаться к Рю. И намыливать его тоже было приятно. Никита понял это ещё ночью, когда они залезли под душ вместе, хотя то неловкое копошение в тесной кабинке едва ли тянуло на любовные нежности. – Твою мать, – убрав ладони от лица, Рю запрокинул голову, – какой же кайф! В онсен нырнули на минутку. Снова сели, обнявшись. – Не так уж страшно оказалось, да? – спросил Рю. – Да. Как-то даже втянулся. А ты? – Что я? – Как тебе снова сниматься? Он долго смотрел на луну, плывущую в облаках, а потом улыбнулся: – Волшебно. …Видно, добраться до тёплой постельки Никите и Рю было сегодня не суждено. Дверь одного из номеров на первом этаже внезапно распахнулась прямо перед ними, и Йошито могучими руками загреб обоих внутрь. – Прикиньте! – крикнул он. – Они тут шампанское пили! Без нас! – Ладно тебе, – отозвался Лино, – оставили же две бутылки. Бдыщ! Это Тони открыл первую. Руслан не спал. Ещё залипал в смартфон, когда эти двое ввалились в номер. – Пойдём же! – сладострастно шептал Рю, повиснув на Никите. – Не пойдём. – Пойдё-о-ом! – Не-е-ет. – Ну-у-у! – кажется, Рю лез сразу со всех сторон. – Пойдём-пойдём-пойдём! – Р-р-р! – Никита схватил его и встряхнул. На секунду Каваками замолчал, хлопая глазами, а потом просиял: – Так всё-таки идём? Увидев лицо Никиты, Руслан заржал. Оба повернулись к нему. – Куда вы собрались среди ночи? – Никуда. – Ебаться. Они сказали одновременно. Потом Рю ещё сказал: – Упс. Это лишняя была информация, да? Никита потащил его на футон. – Не-е-ет! Я не хочу спа-а-ать! – Просто полежим. – И лежа-а-ать не хочу-у-у! Никита его отпустил, и он рухнул вниз, успев схватиться за зелёную штанину. Ткань затрещала. Заржали оба. – Ник! – воскликнул Рю, обняв за ногу. – Раз не хочешь никуда идти, сделаем плохое селфи! Сейчас! Я выложу его в инстаграм и напишу, что люблю тебя! Можно? – Можно, – хохотнул Никита. – Когда протрезвеешь. – Му-у-у! – Рю. – Я поставлю десять тысяч двусмысленных тегов, да? – Видел такое? – Никита повернулся к Руслану. – Ершов, что ты с ним сделал?! Рю уже открыл рот. – А, нет-нет, ничего не хочу об этом знать! Руслан замахал руками, но поздно – Рю метнулся как тигр. Обнял, несмотря на протест. Прижался щекой к щеке. – Мы не трахались, – шепнул он. – У нас было нечто иное: я двадцать пять раз выбегал из-за двери, а он всё стоял и вот так протягивал руку, – Рю легко взмахнул левой, повторяя, видимо, жест Никиты, – и говорил: я буду твоим тренером, Юри, и вот это всё, и над онсеном сияла луна, но Виктор Никифоров сиял ярче! Глупый, глупый Юри! Нужно было сразу раздеваться и прыгать в воду! Я бы, – он прижал ладонь к груди, – так бы и сделал. – Да мы же оставили всего две бутылки! – Руслан тщетно пытался спастись. – Но одна целиком ушла на-а-ам, – Рю снова сдавил до хруста и, тут же отпустив, рухнул на футон. – Как я счастлив, кто бы знал! Пять самых дерьмовых лет моей жизни, – рассмеявшись, он показал потолку неприличный жест, – ЗАКОНЧИЛИСЬ! – Рю, – Никита приложил палец к губам. – Я не могу молчать, – ответил тот громким шёпотом, – моё сердце ПОЁТ! – Сердце моё, давай ты будешь петь чу-уточку тише? – Нет, – Рю покачал головой, улыбаясь так открыто, что стало неловко смотреть, – нет, – он уронил Никиту на футон, – я не буду петь тише. Ни-ког-да. Дай мне смартфон и селфи-стик. Мы делаем селфи! Ершов куснул волосы на его макушке – и получил по морде. Рю сам же охнул, начал извиняться, пытаясь поцеловать ушибленное место, но тот только ржал, не даваясь снова и снова. Наконец, он вырвался и откатился на балкон, к чемоданам, опрокинув два из трёх. Теперь хохот разобрал и Рю. Чтобы как-то напомнить о своём присутствии, Руслан озвучил очевидный факт: – Ребята, вы в говно. – Прости нас, – Рю снова прижал руку к груди, – это было слишком хорошо. Порыскав вокруг футонов и под подушками, Ершов нашёл, что просили. – Пожалуйста, ваше величество. Съязвил он мастерски, но и в ответном взгляде получил королевское достоинство, не меньше. Настала очередь Руслана умирать от хохота. – Все сюда! – велел Каваками, отточенным движением вытягивая перед собой селфи-стик со смартфоном. – Нам нужно… безумное гейство. Руслан, с тебя безумие. Ник, с нас… – С Вас?.. – Прижимайся! – Рю выгнулся. – Ко мне! Он сложил губы бантиком. Никита обнял его сзади и глянул в камеру – в самом деле, томно, так, словно сейчас они оба начнут… – А-а-а!!! – Руслан закрыл лицо руками. – Безумие! Быстро! Ну?! Подкатившись к ним, он скорчил невероятно кривую рожу, и Рю успел нажать кнопку до того, как все трое взвыли от смеха. Обновив ленту, Руслан убедился: без инстаграма Каваками мир терял гораздо больше, чем можно было вообразить. ryuuukwkmi прекрасный город #хасецу где #меняпохитилирусскиепарни уже известный вам @nick_ershov и #милаха @ilyasov.arrr #счастьеесть #жизньналаживается #закадром #юринальду #шуткирю – Боюсь спросить, какой шайтан учил тебя ставить теги. – Племянница, – с гордостью ответил Рю. Уткнувшись в подушку, Никита всхлипнул от смеха. – Что? Не нравится? – Давайте спать, – простонал он. Руслан встал, чтобы погасить свет, и за спиной раздалось сладострастное чавканье. Он ударил по выключателю, но в темноте оно стало только громче. – Вам обязательно так гнусно сосаться?! Они заржали. Потом улеглись – снова под одним одеялом. – Давай к нам, – шепнул Рю. – Как это по-русски?.. Третьим будешь, вот! – Идите-ка на хер! – Цыганёнок! Хорош ломаться. У нас тут тепло-о-о. Ершов бил ниже пояса. Чего Руслан действительно не выносил, так это сна в холодном месте. Бывало, включал обогреватель даже летом, если в Питер надолго приходили дожди. Медленно досчитав до десяти, он только двинулся влево – и длинные загребущие руки Рю тут же увлекли его в общую кучу.