Good girls do bad things sometimes

You can't wake up, this is not a dream…

- Кто она? Рюук, ты становишься любопытным. - Как тут не быть любопытным, эти скучные занятия мне уже надоели, ты ловко все подстроил, но все равно сильно рискуешь. Хоть мне и нет до этого дела. - Главная цель агентов убедится в нормальности каждого подозреваемого. Что может быть нормальнее общения с девушками? - Может рассматривания эротических журналов? Ты ведь купил их для отвода глаз, когда ты их смотришь, твое лицо серьезней чем у бесстрастных богов. Иногда, события, которые вроде не затронули вас в момент своего проявления, затмевают на пару минут сознание своими реалистичными отголосками. Именно это послужило причинной моего длительного и бессмысленного стояния у витрины с холодной лапшой. Лапша меня в общем-то не особо интересовала, но почему-то увидев упаковку насыщенного красного цвета, память услужливо подсунула картину растекающейся по асфальту крови и руку, с полными пальцами и грязными ногтями, обрамленную красноватой массой плазмы и месива из дробленых костей. От тягостных мыслей меня отвлекает музыка. Ну, как сказать музыка. По неведомой причине, японские магазины экспериментируют на покупателях путем транслирования, песен, что называется «вырви ухо», разумеется если исходить из логики «вырви глаз». Несколько женских голосов, нет: голосков, протяжно либо наоборот преувеличено быстро поют незамысловатую мелодию, с заезженным смыслом о чьих-то ручках, ножках и глазках. В моем общежитии, многие девушки не только слушают подобные шедевры, но еще и умудряются подражать артисткам. Когда мельком, мой взгляд все же попадает на экран телевизора, к стыду своему мне кажется, что все девушки одинаковые, словно размноженные полноразмерные куклы, в разных одежках. Закупившись я выхожу на улицу. Накрапывает мелкий дождик, яркие вывески размывает перед глазами, и они образуют одно громадное цветистое пятно, сотканное из рекламы шампуня и новых моделей велосипедов. Погода в марте выдалась не очень, поэтому приходится кутаться в широкий шарф, засовывая свой нос куда поглубже в складки ткани. А ведь скоро выпускной. И как бы не хотелось, а сердце сладко замирает о мысли о новоприобретенном спутнике. Ягами Лайт – лучший ученик Японии и, как и все лучшие в чем-то люди, невероятно занятой. Когда я увидела свое расписание, и тем более познакомилась с огромными списками домашних занятий, мои глаза достигли размера колец Сатурна. А он, при том, что справлялся со всем этим блестяще, умудряется еще и посещать подготовительные занятия и, очевидно, как-то занимает свой досуг. Последнее, в свете случившихся событий, волновало меня до дрожи. Что он делает, когда приходит домой? Чем может быть занят Ягами Лайт? Сериалы? Бесспорно – нет. Фильмы – ту даже. Кружки, клубы по интересам? – очень маловероятно. Девушки – железное нет. Хобби простых смертных вроде рисования, плавания либо черной магии – отпадают сразу. А вот спросит напрямую, я пока что не решилась. Тут сказывалась извечная скрытая натура японцев. Ведь, как я уже успела уяснила за непродолжительно время пребывания в стране суши и манги – если японец не захочет отвечать на вопрос, сколько бы тонн очарования вы на него бы не вылили, сколько бы прямых вопрос не поставили – ничего не добиться. Тихой, почти скромной улыбкой, эти люди прекрасно покрывают настоящие эмоции, хоть целый чертов ураган будет проносится в их душе. В школе, после сцены в автобусе, я решила твердо придерживается данного Лайту слова, и не то что бы навязывалась, а заняла позицию намного ниже уровня травы и тише уровня воды. Однако наша трагическая прогулка, как будто послужила мне пропускным билетом в мир школьной популярности. Не знаю откуда, но девочки из класса, не только узнали о прогулки в Космо-парк, но и то, что направилась я туда с Ягами. Причем, подробности в виде трупа, перепуганных пассажиров и того факта, что до парка мы так и не добрались их ничуть не смущали и волновали крайне мало. Теперь, маленький хвостик из одноклассниц, сопровождал меня повсюду. Они больше не находили странным и отталкивающим мой стиль, скорее напротив, их интересовало буквально все: от косметики и еды, до того, какой зубной нитью я пользуюсь. Впрочем, я ей не пользуюсь, так что тут они обломались. Поразительным открытием стала реакция самого Ягами на все эти сплетни, догадки, полушутки и образования мини-фанклуба имени меня. Больше всего я опасалась, что растущий интерес к его персоне и моей скромной причастности к этому, заставит его еще больше отдалится и от простых зевак, и от меня. Как бы то не было, Лайт, не только не рассердился, подобные разговоры его скорее забавляли, и он способствовал распространению мифов о том насколько сказочно мы ладим. Когда во время перемены он обратился ко мне напрямую с каким-то пустяковым вопросом, шестеренки в моем мозгу сработали на холостых оборотах, то есть никак, настолько удивительным была его небрежная манера и ожидание моего ответа. После этого, от желающих пообщаться со мной не было отбоя, и именно это зародило во мне первые ростки смутной тревоги. Немного обидно, что девушек здесь определяют скорее по парням, но не это внушало мне недоверие. Если он играет, то столь тонко, что раскусить его представляется сложной задачей. А в том, что он вел какую-то игру сомневаться не приходилось, иначе чем объяснить, то что совершенно особенный молодой человек, за все годы обучение так и не сблизившийся с кем-то из своих одноклассников, вдруг проявляет чуть больше внимания ко мне. Уже придя в свое комнату и наспех перекусив, я отвлекаюсь на ленту новостей. «Двенадцать агентов ФБР убиты, все умерли от сердечного приступа, все прибыли в Японию для выполнения секретного задания, подозреваемый единственный и верный – Кира». Поскольку убил их Кира, то о секретности задания уже можно и не умалчивать, очевидно, что именно он и был их целью, да вот только оказался немного проворней ребят с пушками и бронежилетами. «Стоп, стоп, стоп, ребята с пушками». «Рэй Пенбер». Я вспоминаю и отматываю события на неделю назад. А ведь я встречалась с одним из агентов, и не только я. Ягами тоже видел его и даже говорил. Несмотря на абсурдность мысли, мне хочется тут же обсудить это с Лайтом. «А собственно почему бы и нет?». Говорить со мной он, конечно, вряд ли станет, но я точно знаю, что сегодня идеальный момент, для повторения инцидента с яблоками. Которые, он регулярно таскает с собой, но вот, что удивительное – никогда не ест. Оставляя комнату в небольшом беспорядке, я наскоро одеваюсь и покидаю общежитие. До конца подготовительных занятий всего двадцать минут, и я резво мчу к метро. «Только этот вечер, только один, клянусь. Всего лишь немного понаблюдаю, ничего особенного, от этого я не превращусь в гребанного сталкера». Когда теплое нутро метро выпускает меня наружу, замечаю, что дождь прекратился и видимость отличная. Чуть было не опаздываю, но вовремя замечаю, как Ягами покидает здание курсов. Принимая во внимания его чересчур развитую интуицию, держусь на расстоянии, так что чуть было совсем не упускаю его из вида. Хоть я и выписала его домашний адрес, сориентироваться направляется ли он домой сложновато. Вот будет потеха, если ненароком выяснится, что он тайно встречается с девушкой, или посещает собрания филателистов, или вообще простаивает всю ночь под окнами какого-нибудь парня. «Что за дурацкие мыслишки?». Тем временем он пересекает улицу и входит в плохо освещаемый переулок. Приходится выждать время, чтобы тоже нырнуть туда, но вот и кто в здравом уме, предпочтёт подозрительный проулок, нормальной освещённой дороге? Стараясь ступать как можно тише, и вообще по возможности слиться со стеной здания и окружающим ландшафтом я медленно продвигаюсь следом. Сначала мне кажется, что он заговорил по телефону. Я явственно слышу его голос. Но телефона то в его руках нет. Возможно он общается через наушники, раньше люди, которые сами с собой говорили на улице были редкостью, особенно те, кто подключал гарнитуру к мобильным и слыл типа очень крутым. Сейчас это просто хороший способ сохранить свободными руки, и при этом не терять нить разговора. Мне становится плохо совсем чуть-чуть, когда я понимаю, и перевариваю, что наушников при нем тоже нет. Я иду за ним, и все отчётливей звуки его неторопливой беседы. Ведь несмотря на ухающее ощущение в животе, я с поразительной ясностью понимаю, что это не что иное, как беседа. Он задает вопрос и ему очевидно отвечают, затем пауза и теперь отвечает он. «Бедный мальчик. Вот почему он зачастую молчит, у него проблемы психического характера. Он болен. Видимо, когда он не общается с окружающими он слушает этот самый невидимый голос», - думаю я, пытаясь унять бешеный стук сердца. Снежным барсом я крадусь за ним, уже почти жалея, что вообще все это затеяла и узнала, столь печальный и несомненно очень личный факт его биографии. Не замечаю, как замедляю свой шаг и вдруг, появляется более весомый повод для волнения. Из боковой улицы, примыкающей к переулку, появляется темная, мужская фигура. Быстрее чем его вид меня достигает неприятный, резкий пивной запах перемножающийся с запахом давно немытого тела. Я сталкиваюсь нос к носу с неприятным типом, и вижу его желтозубую улыбку. Его пьяный японский я разобрать не могу, но понимаю, что он не билеты в кино предлагает и как пройти до библиотеки, он тоже не спрашивает. Он теснит меня к стене, жар бросается к моим ногам и достигая пояса снова падает вниз, видимо мой организм качает кровь к ногам, словно приговаривая: «беги, детка, беги». - Дайте пройти, - говорю я четко, но не громко, отступая обратно, возможно я не так уж и далеко отошла от оживленной улицы. Главное, чтобы все это не услышал Лайт, надеюсь он отошел достаточно далеко. Не хочется впутывать его в неприятности, особенно после того, что я узнала. Но, к моему великому сожалению, это не так. Я слышу быстрые шаги с противоположного конца переулка. Ягами появляется скоро, жаль, что я не могу разглядеть его лицо, и жаль, что не в силах остановить его. - Кира! Немедленно подойди ко мне, - бархатный голос со стальным стержнем, обращается к мне из темноты. Мужчина отступает и, когда, я делаю шаг на встречу Лайту, толкает меня в его объятия, что-то при этом приговаривая. Рука Ягами повелительно ложится на мое плечо, «несомненно, за то короткое время пребывания в Японии со мной произойдет больше всего, чем за всю жизнь, прожитую в матушке-Европе». Я почти не испугалась, многие конфликты здесь можно решить словами, ведь в основном японцы большие любители перекладывать ответственность, однако стоит взглянуть в это строго очерченное молодое лицо, как сразу становится понятно, что именно заставило моего несостоявшегося обидчика пересмотреть планы на вечер. Хладнокровие. Подобно ящеру, что ходит за вами по пятам не оттого, что испытывают симпатию, а оттого, что жаждет застань вашу кончину, быть свидетелем предсмертной агонии, Ягами Лайт воплощение могущества, носитель незримой разрушительной силы. «В чем секрет его власти? Возможно, в его безумии? В чем-то большем, чем просто безумие?». Лайт не смотрит на меня, я в этом эпизоде лишь массовка. Все его внимание сосредоточено на человеке с непонимающей и отчасти отупевшей физиономией, насколько этот человек глуп – ровно, настолько он противен Лайту. Мы остаемся вдвоем. Мужчина, скрывается в одном из разветвлений переулка. - Как ты здесь оказалась? – Ягами убирает руку, и поправляет ремень сумки. «Какие же мы заботливые, и вправду, зачем интересоваться состоянием девушки, когда можно начать с допроса с пристрастием». Я решаю все-таки пройтись, и он вынужден присоседится ко мне. - Ходила по магазинам, - коротко отвечаю я, стараясь по возможности избегать встречи глазами. - Без покупок? В такое время? Неужели ты следишь за мной? – интересуется он, и выйдя из переулка приближается к еще открытой лавке с овощами и фруктами. «Черт возьми, просто невозможно общается, когда тебе раскусили так быстро». Отрываю пакет и помогаю ему набирать яблоки. - Ты слишком высокого мнения о себе, а мои покупки вовсе не нуждаются в огромных пакетах, - говорю я, и хлопаю себя по небольшой сумочке, хорошо, что в ней остался недавно приобретенный журнал, мое алиби на лицо, так сказать. - Ты знаешь, что мы всего в паре шагов от моего дома? – интересуется он, расплачиваясь за яблоки и, перехватив пакет, привычным жестом засовывает руки в карманы. - Нет, я же не собиралась петь серенады под твоим окном, - говорю я, в тайне ликуя, что возможно сегодня я увижу святая святых – обитель Ягами Лайта. А что может характеризовать человека лучше, как его личное пространство. До дома мы добираемся без происшествий. Строго говоря он меня не приглашал, но и обратно тоже не отсылал, а, следовательно, я взяла на себя смелость решить самой. Дверь нам открывает приятная, низенькая женщина с короткой стрижкой – мама Лайта. По ее лицу видно насколько она удивлена моему появлению на пороге. Я произношу приветствие и уже скоро мы поднимаемся по лестнице на второй этаж. Судя по тяжелому молчанию, Ягами настолько увлечен какой-то мыслью, что вопиющий факт моего присутствия его не заботит. Его комната очень просторная, в ней должно быть много света, если не задергивать плотные шторы. Огромная широкая кровать стоит почти по центру, она аккуратно застелена, покрывало расправлено без единой складки. Напротив, выход на балкон, имеются вполне традиционный письменный стол с компьютером и телевизор, шкаф, немного книжных полок – комната обычного подростка, если не принимать во внимание безупречный порядок. Небрежно бросив пакет на кровать, Ягами быстро проходит к компьютеру и что-то вбивает в строке поиска. Поскольку я все еще занята осмотром, то предпочитаю помалкивать. - Вот, взгляни сюда, - подзывает меня Лайт, разворачивая ко мне монитор. С удивление обнаруживаю на экране базу полицейского управления и ряд фотографий. - Это ведь он, верно? – спрашивает Ягами, пока его пальцы уже мелькают по клавиатуре. На фото, человек, повстречавшийся нам в переулке, только более молодой. - У него пять приводов в участок, подозрение на изнасилование и одна мелкая кража, - заявляет Лайт, отрываясь от монитора. - Ничего не понимаю, к чему все это узнавать? – спрашиваю я. Постучавшись, мама Лайта приносит поднос с чаем и печеньями, я благодарю и забираю у нее поднос, ставлю его на стол. Оказывается, я уже успела проголодаться, а печенье выглядит, да и пахнет весьма аппетитно. - К тому, что мой отец служит в полиции, а таких, - Ягами делает паузу и стаскивая куртку, вешает ее на спинку кресла, - надо наказывать, - из кармана куртки выпадает кошелек, раскрываясь, и я машинально нагибаюсь, чтобы его поднять. - Нет! – его резкий возглас пугает меня, я уже коснулась мягкой кожи портмоне, и собираюсь сказать, что не думает ли он, что я могу стащить у него парочку иен, как слова замирают в горле. Легкие больше не принимают кислород. Я выморожена изнутри. Возглас, а точнее самый настоящий вопль, гасится об руку Ягами, он зажимает мне рот, своей ладонью. Я силюсь и не могу отвести глаз от мерзкого, отвратительнейшего создания, что застыло в полуметре от пола, за спиной Лайта. Этот уродец, увешенный какими-то крестами, его плечи окружены торчащими словно перья черными штуками, рот растянув в синеватой улыбке, а немигающие глаза уставились в самую душу. - Привет, - произносит оно и я вижу, как двигается его рот, как обнажаются острые, мелкие и крупные зубы заполняющее его оскал. Оно протягивает когтистую лапу к пакету и выудив все яблоки поочередно отправляет себе в пасть, испытывая откровенное удовольствие, как наркоман получивший долгожданную дозу. - Я Рюук, Бог Смерти, - произносит оно, то есть он, и хватка Лайта ослабевает, он чувствует – кричать я не стану. - Я, я, я, эа, Кира – выдавливаю из себя наконец фразу и оседаю прямо на пол, я просто не в состоянии стоять. Рюук заходится в смехе. - И, да и нет, - говорит чудище разлегшись на кровати, - ничего, я болтать не стану, - продолжает он. И либо он улыбается, либо улыбка навечно прикреплена к нему. Ягами, пересекая комнату, открывает верхний ящик стола и вынимая какой-то прямоугольный предмет. С минуту он нависает над столом, затем решительно берет в руке ручку, Рюук опять посмеивается. От этого смешка, все мои конечности холодеют, я больше не чувствую себя в безопасности, не знаю почему, но я готова хоть с балкона прыгнуть лишь бы оказаться подальше от этих двоих. Ягами делают размашистую пометку в блокноте или тетради и почти также тяжело, как и я, оседает в кресло, низко склоня голову. «Почему никто не пытается мне ничего объяснить?». Чтобы упорядочить хаос мыслей я считаю про себя, когда счет переваливает сорок секунд, Ягами резко разворачивается на кресле. Его взгляд – взгляд не удивления, а разочарования, такого глубоко, от которого черты его лица искажаются неподдельной яростью. На ватных ногах, я сначала встаю на четвереньки, затем разгибаясь поднимаюсь с пола, точно тяжелоатлет, только, что сбросивший груз весом с мегатонну, и подхожу к столу. «Только сумасшедший станет делать пометки в дневнике либо в прочей фигне, когда вокруг творится такое». Я заглядываю через плечо Лайта в раскрытую тетрадь, лежащую перед ним. Удар. Еще один, которое сердце пропускает и сбиваясь, учащается отдаваясь шумом в ушах. Во рту пересохло, моргаю, чтобы окончательно прочитать. Ровные, и не очень столбцы из имена, имена, имена, имена, имена, вся страница в именах и приписках, коротких, но таких кошмарных, вызывающих тошноту и надрыв, почти физическую боль, пульсирующую, жгущую, нестерпимую. Я их узнаю… я их уже слышала… все эти имена. И мое, написанное последним. - Неправильно, неправильно написал, бестолочь безграмотная, - шепчу я сиплым голосом, снова оседая на пол, да что ж такое-то, ноги отказываются слушаться. - И что? Когда мне ожидать свой сердечный приступ, а Лайт? Или может, ты предпочитаешь называться Кирой? – произношу заплетающимся языком. Нахожу опору - раскрывая ладони чувствую прохладу деревянного пола, сдуваю пряди со лба. - О нет, Лайт ему нравится больше, Кира — это так – для его будущих подданных, - произносит Рюук. Да очень здорово, что и Боги смерти имеют чувство юмора. Наверняка оно у них специфическое. Тонкие пальцы вновь мелькают по клавиатуре, Ягами смотрит как правильно пишется моя фамилия, ну просто и смех, и грех, да и только. - Я не могу оставить тебя, особенно теперь, когда ты узнала, - произносит он тихо, занося в тетрадь новую запись. Видимо теперь у богов есть лимит времени, так как Лайт поглядывает на часы, он словно думает, что я сама куда-то денусь из его комнаты, хотя откуда мне знать, как работает его адская машина. По-моему, мнению проходит несколько секунд, прежде чем он поворачивается ко мне, и смотрит в упор. Смотрит недоуменно. Кажется, я начинаю понимать, и липкие оковы страха спадают с меня. Я даже думаю отхлебнуть чая, а то в горле все уже пересохло. - Рюук, ты ничего не забыл мне сказать? – произносит Ягами, обращая к чудовищу, свое бледное, но спокойное лицо. Я охаю, и непроизвольно хватаюсь за сердце, когда мерзостное создание выпускает отростки – черные крылья и снова собирает их. Рюук отвечает Лайту немигающим взглядом, токсично-желтых глаз с огромным зрачком. - Ничего не забыл. Но нельзя же убить того, кто уже мертв.