Не уходи...

Знакомый запах. Те самые благовония, которыми был пропитан магазинчик Ди. Тот самый аромат, что столько раз приходил в сон, заставляя просыпаться в тоске и мучительно переживать, что все только приснилось, что наяву все осталось по прежнему, и Ди сбежал, осталось только следовать за ним. Потому что покоя нет, и лишь тлеет слабая надежда, что можно найти того, кто, уйдя без слов прощания, унес его с собой. Потому что жить как раньше уже невозможно. Но вот кроме запаха были и иные ощущения. Отчего-то он не мог опустить руки, зачем-то закинутые вверх. Причем на предплечьях, сведенных вместе, и на плечах тоже, чувствовалось что-то непонятное, тонкое. Да и что-то похожее вроде бы обвивало торс, не сильно, не перетягивая, а так, чтобы обозначиться, что оно есть. Леон еще раз на пробу дернулся, и тут до его затуманенного рассудка наконец дошло: «Это же веревки! Меня почему-то связали! Кто? Почему? И почему связали? Да еще на кровати... Твою мать, да еще и футболку сняли! Кто?! Зачем?!» Злость помогла раскрыть сопротивляющиеся веки и мирно покинула Леона, когда взгляд его сразу же наткнулся на Ди, спокойно восседающего рядом. На лице китайца застыла излюбленная маска со всезнающей улыбкой, которую так хотелось стереть с его губ. Тонкие пальцы вертели какую-то безделушку. И на нем было одно из его вечных платьев, которые он называл странным словом «чесан»... Нет, не так. Чвонсаг? То же вроде бы не оно... Чинсам? Да не важно! В своем излюбленном наряде он был. А на наряде красовался тигр, хищно оскаливший зубы. «Я его нашел! Нашел!!!» – Ди, что за хрень?! Немедленно развяжи меня! – И вам доброе утро, мой дорогой детектив, – улыбка Ди стала больше походить на нормальную человеческую улыбку. – Ди! Я уже не детектив! И развяжи меня, придурок китайский!!! – Знаете, по-моему, так даже лучше. – Чево?!! – Не верите? Смотрите сами. Ди вытащил откуда-то из-под кровати большое зеркало, и приподнял его над Леоном. Парень ошарашено уставился на отражение. То, что он связан, было понятно, но вот способ связывания... Руки были прикручены к непонятно почему треснувшей спинке кровати, от ладоней по сведенным предплечьям шла ажурная вязь веревки, образующая странный узор. От локтей веревка раздваивалась, и ее петли крестообразно переплетали плечи, подчеркивая мышцы, и переходили на грудь, где снова свивались в странном узоре. Возможно, это было красиво – серая блестящая веревка на бледной коже, да только никакого восторга Леон, в отличие от Ди, не испытывал. Беспомощное положение его просто нервировало. Хорошо хоть ноги были свободны. – Красиво, – сказал Ди, опуская зеркало на пол. Глаза его восторженно блестели. – И это не то, что вы сказали, это называется шибари, японское искусство связывания. У японцев, знаете ли, есть очень странные традиции... Некоторым нравится... – Ди! – почти прорычал Леон, пытаясь пнуть гаденыша ногой. Однако китаец сидел так, что до него было не дотянуться. – Гм, стоило и ноги связать, – глубокомысленно отозвался Ди, наблюдая за трепыханиями американца. – Ди! Кончай издеваться надо мной! Отвяжи! Ди что-то произнес почти беззвучно, а потом спросил: – Скажите, детектив, что вы помните о прошлом вечере? – Да уволился я, в конце-то концов! Ди, я уже не полицейский, слышишь?! – Хорошо, Леон, я понял. Но так что же вы помните о том, как сюда попали? Леон задумался. Минувший день и правда вспоминался какими-то странными обрывками. Была авария, затем дорога, мотоциклистка, клеившаяся к нему, а потом подвезшая до Токио. Здание, в котором была куча китайских магазинчиков. Та самая мотоциклистка, ведшая его к зоомагазину. Мысль, что стоило бы купить чего-нибудь сладкого, потом испуг, что Ди смоется, пока Леон найдет тут кондитерскую. Нервный мандраж перед дверью, а потом... Как вспышка: его Ди обнимает какой-то мужик. Рука Ди тянется обнять его в ответ. Ярость застилает глаза. Прыжок, рывок наглеца за плечо, разворот и удар, что-то хрустит. Пальцы? Челюсть? Плечо узкоглазого? Убить гада!!! – Похоже, вы сейчас действительно пришли в себя, – с сожалением произнес Ди. – Можно развязывать. А то ведь вы просто рвались продолжить убиение господина Лао Ю Фэя. Вот даже кровать сломали... «Так вот как зовут того мерзавца... Эй, о чем это я?! Я... ревную?! Я... ревную... парня?!» Легкая ладонь легла на грудь Леона. Ди осторожно провел ногтями по светлой коже, обтягивающей напряженные мышцы. Леон вздрогнул, ожидая непонятно чего, а Ди подцепил конец веревки. – Извините, Леон, вам придется немного помочь мне, – умильно произнес граф, касаясь бока американца. Тот настороженно глянул на графа, взглядом прося пояснений. – Вам придется приподняться, чтобы я смог вытащить веревку. – Связать-то как-то связал, – буркнул Леон, приподнимаясь. А потом его дыхание перехватило. Граф, перегнулся через него, задевая своим нарядом, и потянул веревку. «Чеееерт! Да что же это такое! Нельзя же так! Я не должен на него так реагировать...» Улыбка Ди стала еще загадочней. Тонкие пальцы царапнули кожу, снимая очередной виток. На Леона пахнуло тонким ароматом каких-то экзотических цветов. «Что же ты делаешь со мной, гаденыш...» Как ему удалось выдержать процесс развязывания и не выдать себя, Леон так и не понял. Хотя если бы Ди присмотрелся, то скрыть бы ничего не удалось. Мужская физиология и тесные джинсы... А так Леон, как только смог, сел, быстро нашел глазами свою сумку и потянул к себе, якобы чтобы найти замену футболке. Вон, клочья на полу лежат... как будто драли даже не кошки, а вообще непонятно кто... «Ди говорил, что кому-то нравится это... связывание. Лично по-моему, хорошее в нем только освобождение...» – Мой дорогой де... – Леон так глянул на графа, что тот сразу же исправился. – Мой дорогой Леон, скажите, почему вы здесь? «А и в самом деле почему? А, Леон? Отвечай же, Ди ждет. И вообще, мне не нравится, что он называет меня дорогим!» – Ты потерял рисунок Криса. Я хотел вернуть. Ди принял потрепанный листик, положил его на столик. – Простите, Леон, мне в это не очень верится. Почему же вы шли за мной по всему свету? – Ты и это знаешь? – вскинул голову Леон. – Так ты действительно убегал он меня?! Но почему? Почему ты сбежал? Ди отвел глаза и промолчал. Леон тоже не стал настаивать, только устало вздохнул. «Молчит. Глаза в пол, и молчит. Такой весь аккуратный и красивый, и рядом я – лохматый, обросший, в мятых джинсах. Кошмар во плоти... А он меня на свою кровать положил, не на диванчике бросил... А ведь я чуть было не разгромил ему... Тот узкоглазый!!!» – Ди, ты... кто для тебя тот мудак? – Тайзу? – удивленно переспросил Ди. – Никто, просто владелец Кабуки-Тё. – Тогда почему он лапал тебя, а ты тоже хотел его обнять?! – выпалил Леон свое возмущение, о котором хотел промолчать, да не смог. – Я не собирался его обнимать, – улыбнулся Ди. – Еще немного, и я разорвал бы ему яремную вену. А вот ты... Леон, ты ревнуешь... Ведь ревнуешь же? Леон залился краской. Ди придвинулся к нему, взял за руку. – Мгм... кхм... Я... не... Я... знаешь... – еще раз сглотнув, Леон решительно отнял руку, встал, повернулся к Ди спиной, и с вызовом сказал, как в воду кинулся: – Да! Да, я ревную! Тебя не должен был обнимать никто! Вот такой я идиот... – Ты любишь меня! – радостно воскликнул Ди, вскакивая и бросаясь к Леону. Тонкие руки обвились вокруг его талии. – И потому ты шел за мной! Леон! Леон не мог повернуться к Ди. Признание тяжело ему далось, хотя слов любви так и не произнес. За него все произнес высокомудрый граф. Все-то он знает! Но как же теперь посмотреть ему в глаза? Ночь прошла достаточно суетно. Леон рвался внести поправки в сложившуюся жизненную несправедливость и все-таки добить Тайзу. Ди пришлось даже предпринять некоторые меры, чтобы удержать американца в магазине. И, как потом он сам себе признался, ему понравилось. Понравилось прикасаться к обнаженной коже Леона, понравилось, как смотрятся веревки на сильных руках. Настолько понравилось, что он даже увлекся. Очередная футболка с причудливым узором не выдержала знакомства с ногтями Ди. На груди блондина веревки смотрелись еще лучше, чем на руках. Все-таки что-то есть в этом шибари. И на месте удержать можно, и эстетично... А потом Леон пришел в себя. Следов чар кицуне на нем уже не было, одержимости в глазах не читалось. Значит, можно отпускать. Хотя перед этим Ди не сдержался и показал Леону, как он потрясающе выглядит. Леон потребовал, чтобы Ди прекратил издеваться над ним. – Мой дорогой, я еще и не начинал, – шепнул Ди себе под нос, прежде чем начать расспросы о том, что запомнил Леон. Оказалось, чары Тенко памяти не затуманивали. Развязывание стало пыткой для обоих. От Леона жаром исходили волны желания, а Ди еще и подстегивал их. Однако все хорошее быстро проходит. Стоило только отвязать руки американца от пострадавшей от его попыток вырваться кроватной спинки, тот сразу же сел, и потянулся к своей сумке. А причину-то поисков своих озвучил-то... не мог лучшей найти! «Ты потерял рисунок Криса. Я хотел вернуть», – сказал он. Смешно! Три года гоняться по всем континентам, тратить свои не такие уж великие сбережения!... Нет, тут другое замешано. А потом человек снова вспомнил Тайзу и все же вымучил: – Да! Да, я ревную! Тебя не должен был обнимать никто! Вот такой я идиот... – Ты любишь меня! – радостно воскликнул Ди, вскакивая и бросаясь к Леону. Тонкие руки обвились вокруг его талии. – И потому ты шел за мной! Леон! «Он меня любит!!!» – вокруг Ди начало разливаться свечение, счастье ками было настолько велико, что преобразовывалось в другие формы. Вот уже запели птицы в вольере, радостно скакали разнообразные животные, присоединяя свои голоса к восторгу, что хлынул на них. Даже насекомые и растения не остались равнодушны. И Ди чувствовал все это так, как будто оказался рядом с каждым из них. Но острее всего он ощущал Леона. – Я тоже люблю тебя, Леон, – уткнувшись носом в широкую спину возлюбленного, пробормотал граф. Леон снова вздрогнул и расслабился. За сладостями они сходили вместе, вместе же пили чай. Ди даже шикнул на Тетсу, чтобы тот не смел кусать Оркотта, и зверь теперь дулся, плотоядно оглядывая из-под диванчика такие близкие и такие недоступные конечности любимой жертвы. А еще граф осторожно подводил Леона к мысли о контракте. Сам контракт представлял собой совершенно чистый лист. Как сообщили царевны-птицы, условия на нем появятся только после подписания. Леон старательно отговаривался от этой сомнительной чести. Видимо, прекрасно помнил, что чаще всего случалось с теми, кто подписал контракт в зоомагазине Ди. «Ну как же ты не поймешь, что контракт тут не при чем. Люди, зайдя ко мне, сами решают, жить им или умереть. Ведь исполняется их мечта, я ее им не внушаю. Леон, пожалуйста, согласись... Осталось же чуть больше половины дня. Завтра в два часа дня отпущенный мне срок истечет, и ты умрешь. А мне уже не жить без тебя...» Ди продолжал настаивать. Он не имел права сдаться. Зверям, конечно, было интересно, что происходило за закрытыми дверями спальни графа, однако никто из них не был настолько ловким, чтобы попасть туда, не потревожив ками. И потому оставалось только гадать. Когда утром Оркотт и Ди вышли, лица обоих были ошарашены. И если ками все еще продолжал излучать свой восторг, хотя и более приглушено, Оркотт был просто невероятно озадачен. А потом, после прогулки за тортиком, начался спор-уговоры. Упрямый Оркотт ни в какую не желал подписывать контракт, на котором настаивал граф. И ни один не собирался отступать. Тетсу, лежавший ближе прочих к месту спора, отвел злой взгляд от ног американца, и с удивлением понял, что на лице графа, сидящего напротив, написано отчаяние. Значит, контракт этот был просто необходим. Спор затянулся до самой ночи, а потом Оркотт попрощался, пообещал вернуться завтра и отправился к двери. – Леон, останься, пожалуйста, – прошептал граф, от чего Тетсу чуть не прошиб пол челюстью. Но американец предпочел сделать вид, что не расслышал его слов. И только напрягшиеся плечи свидетельствовали, что это не так. – Во придурок, – буркнул Тетсу. Граф же уткнулся лбом в столик и громко застонал. Никто из них не заметил, что вместе с Леоном магазин покинула Сильвия.