***
Риан узнал мальчишку сразу. Ещё после той встречи у фонтана, это лицо врезалось в память, то и дело всплывало перед глазами, настырно врывалось в мысли. Каждый день, приезжая к месту службы, он искал его в толпе, досадуя не находя, и боялся, что больше не увидит. Зачем ему это было надо, Риан и сам не понимал. Не то чтобы за минувшие годы он не сталкивался с эольцами — не часто, но случалось. И всякий раз такая встреча пробуждала воспоминания о других, такой же крови, когда-то бывших частью его жизни. Но чересчур болезненны были те воспоминания, и потому Риан никогда не радовался ненужным встречам, и уж, конечно, не искал их сам. В этот раз всё было по-другому. Неизвестный юноша напомнил ему Эриса. Впрочем, что значит напомнил?! Брат остался в памяти маленьким мальчиком с едва оформившимися чертами. Изредка, воскрешая его образ, Риан пытался представить, как тот выглядел бы, доживи до этих лет. Постепенно повзрослевший облик брата становился чётче, обрастал деталями. Мысленным взором Риан видел почти реального человека, пока тот вдруг не воплотился наяву. Тем днём у фонтана… Это было подобно удару молнии. В первый момент Риан подумал, что у него галлюцинации. Но странная реакция мальчишки доказывала его реальность. Чего он испугался? Почему сбежал? И действительно ли его черты так схожи с нарисованным образом брата? Риан злился на себя, пытался выкинуть из головы загадочного незнакомца и… продолжал искать. И тут эта попытка похищения, предотвращённая его вмешательством. Размотав холстину, обвивавшую голову жертвы, Риан задохнулся. Таких совпадений не бывает. Он никогда не отличался суеверием или излишней впечатлительностью, но иначе как знамением назвать сей факт не мог. У ног лежал тот самый эолец, найти которого Риан уже отчаялся. Но главный знак свыше ещё ждал впереди — имя. На короткий миг Риан испугался, что сошёл с ума. Вдруг показалось, судьба смилостивилась, позволила его спасти… Но через секунду прагматичный ум вернул к реальности. Конечно, это был не его брат. Но имя и лицо… Что за мистическое сочетание! И чем дольше он смотрел на новоявленного Эриса, тем острее чувствовал, что всё случившееся не случайно. И с каждой минутой крепла мысль, что он обязан разгадать это зеленоглазое послание судьбы. Неважно, боги или демоны столкнули их друг с другом, Риан не собирался выпускать из рук живое воплощение потерянного брата, пусть только внешнее. Тем более, обстоятельства благоприятствовали. Дать работу, оставить в своём доме, видеть каждый день, узнать получше… И, может быть, со временем он поймёт, зачем ему ниспослан этот мальчик. Прошло уже немало лет, как Риан перестал винить себя. Предотвратить трагедию было не в его силах. И дело не в трусости или эгоизме. Самопожертвование ничего не изменило бы. Он сам был ещё дитя, но даже в ту пору смог принять верное решение. Да, по сути — верное, но простить себя Риан так и не смог. Правда, он старался лишний раз не тревожить рану. Но глубоко, подспудно она всё ещё гноилась и напоминала о себе внезапными вспышками раздражения, непонятной тоской и приступами самоедства. Не в этом ли крылась причина той готовности, с которой он ухватился за юного эольца, столь похожего на его брата и даже носившего то же имя? Ещё одна попытка представить, что того страшного дня у горного потока вовсе не было, или что он спас своего Эриса? Риан считал себя слишком здравомыслящим для подобного самообмана, но в глубине души не мог отрицать, что доля истины в этом есть. — Господин, купальня готова. Поглощённый мыслями, Риан не заметил, как Эрис бесшумно возник у его кресла. Вскинув взгляд, в который раз залюбовался чистотой и гладкостью смуглой кожи, сочной пухлостью губ и этим неповторимым сочетанием смоли непокорных кудрей и прозрачной зеленью миндалевидных глаз. С годами Риан всё больше понимал отца, так же попавшего в плен этой завораживающей красоты. Да и сам он с недавних пор ловил себя на мысли, что смотрит на новоявленного слугу гораздо чаще, чем пристало господину и, тем паче, мужчине. Но он всё ещё не мог привыкнуть, что этот мальчик — Эрис — его слуга. Подбирая для спасённого обещанную должность, Риан раз за разом отвергал ту или иную, пока не признался сам себе, что желал бы видеть того рядом. Юный эолец явно был не приспособлен к тяжкому труду. Чувствовалась в нём некоторая изнеженность, тепличность. Если верить рассказу, Эрис воспитывался матерью-вдовой, владевшей небольшим поместьем, после её смерти отобранным за долги. Единственный ребёнок. Наверняка лелеемый и тщательно оберегаемый от житейских тягот, избалованный любовью и заботой. Что же, его брат Эрис тоже мог бы вырасти таким — Лаутерия была помешана на сыне. Риан вздрогнул, машинально касаясь памятного шрама. Помешана… В результате, после недолгих колебаний Риан решил оставить Эриса при себе, предложив ему должность личного слуги. Правда, для этого пришлось сместить с неё старого и верного Рамиреса, перешедшего ему по наследству от отца. И хотя Риан позаботился о щедрой компенсации, которую старик принял с должной благодарностью, тот, судя по глазам, затаил обиду. И вот уже десятый день в княжеских покоях хозяйничал зеленоглазый Эрис. Эрис… Каждый раз обращаясь к нему по имени, Риан испытывал непонятный трепет. А ещё возникало странное желание услышать собственное из его уст. Но то была бы непозволительная вольность для слуги, разве что по приказу господина. Но на подобное Риан пока что не решился.***
— Эрис… — князь поднялся во весь рост со дна глубокой мраморной чаши, погружённой в пол. Прозрачные струи воды сбегали по нетронутой загаром коже, подчёркивая рельефность мускулов и строгие пропорции. — Почему ты всё время краснеешь и отводишь глаза? Тебя неприятно смотреть на меня? Эрис промямлил что-то нечленораздельное, яростно тряся головой в знак отрицания. Прежде он никогда не видел обнажённого мужского тела, кроме собственного. Но в столице нравы отличались большей раскрепощённостью. И слуги здесь участвовали в процессе омовения хозяев, к чему Эрис пока не мог относиться, как к чему-то обыденному. Но не смущение, а, скорее, непростительное любопытство, очень похожее на восхищение, заставляло его полировать глазами пол во время этих процедур. Он и представить не мог, что тело может быть настолько совершенно. Природная грация и сила в каждом жесте, благородство черт — подобное ему доводилось видеть лишь в статуях богов и легендарных героев. Риан был живым человеком, но вполне мог бы стать образцом для любой из них. Собственный восторг пугал Эриса. У него не было на него права, но тем не менее… — Просто я ещё не привык к новым обязанностям, — пробормотал он, накидывая льняную простынь на порозовевшую, распаренную кожу, кося глазами на застарелый шрам, уродовавший мраморную грудь. Риан заметил его взгляд и неторопливо перекинул край полотна через плечо на манер тоги, прикрывая. — Что, не особо украшает? — Откуда он у вас? — слетело с языка помимо воли. Эрис тут же пожалел об этом, но его давно сжигало желание узнать — неужели это, и правда, свидетельство преступной попытки Лаутерии убить Риана? Князь грустно усмехнулся. — Память о брате. — У вас есть брат? — любопытсво оказалось сильнее осторожности. Хотелось сопоставить историю матери с версией из уст Риана. Может, тогда удастся подтвердить свои сомнения или наоборот — отбросить их. — Был, — холёные пальцы приподняли подбородок Эриса, поворачивая лицо из стороны в сторону, — и в нём наполовину текла та же кровь, что и в тебе, и даже звали его так же. — Вот как… И что же с ним случилось? — Чёрт, слишком заинтересованно! Но… Риан, кажется, не обратил внимания. Его глаза вдруг приобрели отсутствующее выражение, словно смотрели сквозь собеседника на нечто, видимое лишь им. Эрис поёжился. — Он погиб ещё ребёнком. Несчастный случай. Рука, удерживающая подбородок, разжалась. — Вы его любили? — вот теперь Эрис, и впрямь, готов был откусить себе язык. Что за странный вопрос для слуги?! Но какой-то бес толкал его продолжить этот необычный разговор, увидеть что-то большее в расширившихся от удивления глазах, услышать правду в интонациях. — Да, — взгляд Риана вновь обрёл осмысленность, смешанную с недоумением, — он был чудесным братом. Я до сих пор скорблю. Эрис опомнился. — Простите, господин. Мне очень жаль. Наверное, это было страшным ударом для вас и для его родителей. Риан неосознанно коснулся шрама. — Да, страшным… Он резко отвернулся, но через минуту продолжил как ни в чём не бывало. — Расскажи мне, как ты обустроился? Как тебя приняли другие слуги? Эрис вздохнул, тоже возвращаясь к текущим неурядицам — приняли его, мягко выражаясь, неприветливо. Не то чтобы это сильно волновало — у него другая цель и планы в этом доме. Но привыкший к доброжелательности и любви, Эрис скверно переносил откровенную враждебность дворцовой челяди. — Боюсь, — осторожно признался он, подбирая слова, — многие неодобрительно отнеслись к моему появлению. Точнее, к тому, что я занял чьё-то место. — Ерунда, — Риан махнул беспечно, принимая из протянутых рук приготовленную одежду. — Рамирес уже стар, ему давно было пора на покой. Со временем все привыкнут. — Надеюсь, господин, — Эрис почтительно потупился, на самом деле надеясь, что ему не придётся завоёвывать ничьего доверия, и он покинет этот дом так же неожиданно, как и появился. Естественно, исполнив свою миссию.***
Он едва не пролил вино, которое наливал в широкую, затейливой чеканки чашу, подставленную князем, с испугом взглянув на распахнувшуюся без стука дверь. Риан тоже повернул голову, отрываясь от трапезы. На пороге стояла высокая молодая женщина. Пышные косы золотой короной венчали голову, глаза, такие же серые и глубокие, как у Риана, сверкали гневом. Эрис уже имел неудовольствие познакомиться с этой высокомерной дамой. В первый же день службы, когда дворецкий знакомил его с поиестьем. Спешившая навстречу госпожа вдруг резко остановилась, с недоумением всматриваясь в новое лицо. — Эолец?! Что ты делаешь в этом доме? На почтительное объяснение фыркнула возмущённо: «Ну да, чего ещё ожидать от моего брата?» И, обжёгши на прощание донельзя презрительным взглядом, унеслась прочь. С тех пор он видел её ещё несколько раз, но комментариев больше не удостоился — лишь холод и презрение. О причине столь стремительно вспыхнувшей антипатии Эрис догадывался лишь смутно, зато хорошо читал её в каждом брошенном на него взгляде и негодующе поджатых губах. Вот и сейчас женщина скривилась, едва заметив настороженно сжавшуюся фигурку. Риан тем временем нахмурился. — Зия, что случилось? — Выйди вон, — она, не глядя, махнула в сторону слуги. Князь нахмурился сильнее. — В этих покоях приказы отдаю я. — Но, чуть поколебавшись, взглянул на замершего юношу и улыбнулся уголком губ: — Оставь нас, Эрис. — Что?! — глаза Зии сузились. — Ты называешь его Эрисом? Это шутка? — Нет, — Риан довольно ухмыльнулся, — это действительно его имя. От удивления женщина даже примолкла, ошарашенно покачивая головой. А слуга воспользовался моментом, чтобы выскользнуть за дверь и плотно прикрыть её за собой. Но в ту же секунду передумал, оставив крохотную щель. Нелишне будет узнать, что привело сестру к Риану в таком гневе, а заодно услышать что-нибудь о себе. — Ты совсем свихнулся со своим братцем, — донёсся женский голос. — До сих пор не успокоишься? — О чём ты хотела поговорить? — резко перебил Риан. Повисла пауза. Видимо, Зия собиралась с мыслями. — Ты отказал Ферилиду, — обвинительным тоном заговорила она через минуту. — Неправда. Я всего лишь поставил его в известность, что никакого приданого за тобой не дам. — Это то же самое, — женский голос взметнулся на несколько октав. — Мне двадцать восемь, я в разводе и с ребёнком. Кто возьмёт такую бескорыстно? Ты хочешь, чтобы до конца жизни я тосковала в одиночестве? Бесчувственный и жадный эгоист. Счастье единственной сестры для тебя значит меньше денег! — Вот как, — Риан был насмешливо-спокоен, — ты уже забыла, чего мне стоило вырвать тебя из лап ростовщиков. Может быть, напомнить тебе сумму, которую мне пришлось выложить за часть отцовского наследства, заложенную твоим распутным мужем? А теперь ты хочешь, чтобы я оплатил твой брак с очередным пройдохой? — Ферилид — не пройдоха! Я люблю его, — запальчиво выкрикнула Зия. — Ну да, твой вкус всегда оставлял желать лучшего. — Да что ты знаешь о женских вкусах и… о женщинах вообще? Тебе почти тридцать, а этот дом до сих пор не видел ни одной наложницы, не говоря уже о жёнах. Похоже, молодые мальчики с зелёными глазами интересуют тебя гораздо больше. — Зия! — голос Риана предостерегающе звякнул сталью, но ту, похоже, было уже не остановить. — Да что такого? Слуги давно шепчутся, даже при дворе императора слухи ходят… — Зия!!! — мужчина взревел, как бык. Эрис за дверью задрожал, представляя в какой ужас должна быть повергнута находившаяся в комнате женщина, но в следующее мгновение изумился, не поверив своим ушам. Голос Зии вдруг упал до едва слышного, умоляющего шёпота. — Братец, миленький, умоляю, не сердись. Я же всё понимаю. Эрис, Эрис, всегда Эрис… Возьми себе этого маленького эольца и успокой душу. Обрети желаемое. И мне… Мне тоже дай возможность вновь стать желанной! Она бормотала, как помешанная, жарко и бессвязно. Эрис перестал различать слова, но даже если б мог, не желал слушать. О чём говорит эта женщина?! Прерывистый речитатив наконец затих, сменившись судорожным всхлипыванием. В наступившей тишине даже сквозь узенькую щель было слышно тяжёлое дыхание Риана. — Зия… Ты не в себе, только поэтому… Уйди. И через секунду злой, истеричный женский смех. — Ааа… Так я попала в точку? Риан Сараэлос, ты просто ещё не признался себе в собственной порочности. А меня смеешь обвинять в дурном вкусе. — Убирайся! — на этот раз крик Риана был так страшен, что Эрис отпрянул от двери, но недостаточно быстро. Створка отлетела, как сметённая пушечным ядром, с оглушительным звуком впечатавшись в его лоб и опрокинув на пол. Следом вылетела взбешенная княжна и тут же зацепилась за распластанное тело. Глаза полыхнули ненавистью. — А, маленькое исчадие ада. Подслушиваешь? С неженской силой острый мысок туфли врезался под рёбра, ещё и ещё раз. Эрис задохнулся от боли. — Будь ты проклят вместе со всеми своими соплеменниками. — Шёлковые юбки взметнулись над лицом, и фурия улетела, громко стуча каблуками. Эрис лежал, оглушённый непонятно чем больше — словами или полученными ударами, как вдруг ощутил, что его поднимают и трясут, хлопая по щекам. — Эрис! Эрис? Ты в порядке? Сфокусировав расплывающийся взгляд, попытался улыбнуться: — Риан… — Имя само сорвалось с губ, потому что именно оно билось сейчас в мыслях… И тут же спохватился, видя, как изменился князь в лице — почти так же, как когда услышал его собственное имя. — Господин, простите, — залепетал Эрис, оправдываясь, — случайно вырвалось. И я не подслушивал, клянусь! Просто оказался возле двери и… — Повтори, — хрипло произнёс Риан. Застывший взгляд пугал до дрожи. — Что по-по…вторить? — Назови меня ещё раз. — Госпо… — Нет! Имя! — Ри… Ри-и…ан? — запинаясь, пробормотал сбитый с толку Эрис, гадая, какая кара ему грозит за эту дерзость, и невольно вскрикнул — с такой силой пальцы сжались на его предплечьях. Этот вскрик отрезвил Риана. Он отдёрнул руки, как обжёгшись, и зажмурился. А спустя секунду распахнул глаза уже с обычным выражением. Лукаво усмехнулся. — Точно не подслушивал? Эрис заморгал растерянно, поражаясь невероятной смене настроений, но закивал с готовностью: — Нет-нет, мой господин. Даже в мыслях не было. Просто стоял недалеко. Риан убрал упавший на лицо локон, кончиками пальцев коснулся болезненно пульсирующего лба, сочувственно поцокал. — Да, не везёт тебе в последнее время. Будь осторожнее. — Глаза светились теплотой, а пальцы ото лба скользнули по щеке. — Я не хотел бы потерять только обретённого слугу. — И, — князь помрачнел, — держись подальше от моей сестры. Лёжа в постели, Эрис в который раз пытался проанализировать всё произошедшее с ним в последнее время, включая события сегодняшнего дня. С тех пор, как он попал в дом Риана и, казалось, приблизился к выполнению своей задачи, всё невероятно усложнилось, запуталось, перевернулось с ног на голову. Князь Сараэлос, по сути, спас его от смерти, а может, и от чего похуже. И как теперь Эрис мог поднять руку на того, кому обязан жизнью? Его клятву матери ничто, конечно, не отменяло, но собственная благодарность и доброта Риана, проявленная в эти десять дней, лежали на другой чаше весов. И Эрис мучился дилеммой, что перевешивает. В конце концов он малодушно отложил решение. У него есть время честной службой расплатиться за своё спасение. А заодно узнать получше и свою предполагаемую жертву, и тайны его жизни, особенно одну: кто виновен в гибели сына Лаутерии. Риан сказал «несчастный случай», злючка Зия — «до сих пор винишь себя». Значит, есть в чём? Но подсознательно Эрис хотел поверить не сестре, а брату. Пусть их знакомство нельзя было назвать ни продолжительным, ни тесным, даже этого времени Эрису хватило, чтобы убедиться, если у Риана и наличествовали недостатки, скрывал он их весьма умело. В своём дворце Риан был царь и бог, но не самодур и не тиран. Ни кутежей, ни оргий. С прислугой обращался ровно, без ненужного высокомерия. Его улыбка была искренней, взгляд доброжелательным, а с ним, Эрисом, и вовсе мягким. Суждения и речи отличались выдержанностью и здравым смыслом, решения — справедливостью. И вопреки первоначальному предубеждению, Эрису нравилось в Риане всё — и внешность, и характер, и манеры. И даже некоторый налёт аристократической надменности не только не отталкивал, но казался неотъемлемым достоинством — всё-таки князь и сенатор. Он просто обязан демонстрировать заслуженное превосходство над простыми смертными. Но было ещё кое-что, чему Эрис пока не мог дать объяснения. Несмотря на далеко не тёплый приём дворцовой челяди, вопреки открытой и непонятной враждебности княжны Зии, не говоря уже о его истинных целях пребывания в этом доме, он чувствовал себя как путник, достигший уютной гавани, защищающей от бурь и дарящей долгожданный отдых. А если ещё точнее, так чувствовал он себя рядом с Рианом. И это было странно. Снова вспыхнула перед глазами сцена в купальне. Прозрачные капли, стекающие по рельефному торсу, тонкий шрам на белоснежной коже… Опять накатило необъяснимое волнение. Глупец, провинциал, мальчишка! Почему он так смутился? А если смутился, почему не смог скрыть этого? Что подумал о нём господин? И ещё одно беспокоящее, засевшее в памяти как заноза, но упорно отодвигаемое вглубь. «Возьми себе этого маленького эольца. Обрети желаемое…» Что хотела сказать эта странная женщина? О каком желании шла речь? Думать об этом было боязно и стыдно. Несмотря на свою невинность, Эрис знал кое-что об отношении полов, но предполагать, что именно это имелось в виду, кощунственно и невозможно. Или… возможно? Щёки предательски запылали. Эрис судорожно подскочил, почти наполовину опорожняя кувшин с водой, стоявший в изголовье его узенькой лежанки. Тяжело дыша, откинулся обратно. Тени на потолке от колеблющегося пламени свечи плясали в диком танце, таком же хаотичном, как и его мысли. И от этих мыслей становилось жарко и тревожно. Эрис юлой закрутился по постели, зарываясь с головою под подушку. «Глупый, глупый, глупый…» И ушатом ледяной воды глаза матери — зелёные, горящие ненавистью. « Убей Риана!»***
Риан тоже ворочался без сна. Из головы не шла безобразная выходка сестры. Мало того, что она имела наглость вновь втягивать его в свои брачные затеи, так ещё посмела выместить злобу на Эрисе. Впору задуматься, когда же Зия успела так возненавидеть всех эольцев? В детстве они с сестрой неплохо ладили, но более душевной близости с годами не возникло. Зия рано вышла замуж, как потом оказалось, за отъявленного транжира и повесу, который бросил её спустя несколько лет с маленьким ребёнком на руках, кучей долгов и разъярённых кредиторов, а сам растворился на необъятных просторах Империи. Родителей к тому времени уже не было в живых, и заниматься бракоразводным процессом сестры и финансовыми вопросами пришлось ему, новому князю Сараэлосу. Зия вместе с сыном вернулась в отчий дом и вот уже который год жила на иждивении брата. Он не собирался попрекать её или кичиться своей щедростью, но ожидал элементарной благодарности, а вместо этого… Но как Риан не пытался обмануть себя, вовсе не вопиющее требование денег и истерика Зии оставили такой гнетущий след в душе. Слова сестры о том, что он интересуется молоденькими мальчиками, а точнее, одним из них, до сих пор звучали в голове. Что ж, в проницательности Зие не откажешь. То, что ему нравятся мужчины, он понял много лет назад. И даже одно время состоял в любовной связи с… Впрочем, это к делу не относится. Но опорочить память брата подобными фантазиями… Да как её язык посмел произнести подобное! И тут Риан споткнулся в рассуждениях об очевидное. Спасённый им эолец ему не брат — вот что имела в виду Зия. Да, тот носил то же имя, и сходство было поразительным, но на него табу не распространялось. И Зия с чисто женской интуицией мгновенно раскусила истинные мотивы, скрытые так глубоко, что даже самому себе Риан боялся в них признаться. Но теперь не было смысла лгать. Он хотел этого Эриса, именно этого. Не просто образ брата, а любовника с его лицом. Когда на самом деле родилось это желание, Риан не знал, но так ли это важно? Разверзнувшаяся бездна не собиралась закрываться, манила, соблазняла ринуться в неё, отбросить все сомнения, позволить ей завладеть собой… «Обрести желаемое», — как сказала Зия. Риан очнулся, дрожа от возбуждения и ужаса. Он даже не представлял себе глубины своей порочности. И не Зия виновата в том пожаре, что разгорался в нём сейчас — всё это тлело, дожидаясь часа. Но он ещё способен укротить его, не дать вырваться похоти наружу. Он не станет пачкать Эриса своими грязными желаниями. И сам останется, если не в мыслях, то в поступках, чист перед собой и перед духом умершего брата. Решение не из простых, особенно теперь, когда те самые желания вопят всё громче, но Риану стало легче. И только глубоко внутри щемило от тоскливого сомнения — сумеет ли он выполнить его?***
Спустя несколько дней Эрис осмелился заикнуться об обещанном выходном. Отдых как таковой ему не требовался, но совесть подсказывала, что давно пора увидеться с Тамиром, который, поди, уже ноги сбил в поисках пропавшего господина. Да и обзавестись новым оружием взамен отнятого тоже не мешало. Впрочем, по здравому размышлению, с этой затеей Эрис решил повременить. Неизвестно, насколько тщательно досматривают слуг, возвращающихся в имение — попасться с ножом за пазухой сейчас, уже будучи осведомлённым о внутренних порядках, равносильно немедленному изгнанию или ещё более суровому наказанию. Да и его собственный кинжал — материнский подарок — находился где-то в доме. И хотя в результате осторожного обыска княжеских покоев Эрис его пока не обнаружил, надежды не терял. Но встретиться с Тамиром всё равно было необходимо. На его робкую просьбу Риан нахмурился. — Ты же говорил, что никого не знаешь здесь. Что тебе делать в городе? — Я хотел бы забрать вещи, что хранятся в таверне, где останавливался. Судя по всему, Риан был недоволен. Он вообще после стычки с сестрой вёл себя непривычно холодно. Цедил сквозь зубы, смотрел куда-то мимо и словно тяготился присутствием слуги. Неожиданно, но это задевало Эриса. Теперь он сам ловил глазами взгляды, пытался предугадать желания, чтобы заслужить если не похвалу, то хоть улыбку. Но тщетно. Риан, казалось, намеренно не замечал его. Неужели слова княжны заставили её брата устыдиться проявленных прежде заботы и внимания к эольскому мальчишке? — Надеюсь, к моему возвращению ты будешь дома. Губы князя дёрнулись с досадой. По-прежнему не глядя, он принял стек из рук слуги. Но у Эриса отлегло от сердца. «Дома…» Странно, но он думал так же. Охрана на воротах обыскала и его, и узелок с нехитрым скарбом весьма дотошно, хоть и без грубости. Эрис мысленно похвалил себя за предосторожность. Теперь ясно, что пронести оружие на теле не удастся, остаётся искать отобранный кинжал. Встреча с Тамиром и путь туда-обратно отняли больше времени, чем Эрис рассчитывал. Слава богам, преданный телохранитель ждал его в таверне. Но радостные объятия, справедливые упрёки и многочисленные вопросы, требовавшие пояснений, заняли почти два часа. Решено было, что Тамиру не стоит дожидаться Эриса в столице, а надлежит вернуться к Лаутерии, дабы уверить, что её сын верен долгу и уже на подступах к поставленной цели. Но старый слуга так неодобрительно шевелил бровями и вздыхал с надрывом, что Эрис не выдержал: — Ты что, осуждаешь меня? Тамир насупился. — Кто я такой, чтоб осуждать… — Но через минуту разразился гневною тирадой. — Да, осуждаю. Но не вас, а госпожу. Она затеяла недоброе, и это её грех. Но вы не обязаны жертвовать собой во имя этой мести. — Ты предлагаешь мне нарушить клятву, данную матери? Узловатые, в мозолях пальцы сцепились намертво. — Мать не пожелала бы такого своему ребёнку. — Тамир!!! Расстались они не на самой дружеской ноте. Но Эрис чувствовал неожиданное облегчение. Значит, его сомнения и колебания не преступны. Вот только снова резануло по больному: «Мать не пожелала бы такого своему ребёнку…». Своему. Он так хотел стать для неё своим, любимым, настоящим. И это был его единственный и последний шанс. Только бы найти кинжал… Эрис встрепенулся. До возвращения Риана оставалось с полчаса. Вполне достаточно, чтобы обследовать дальнюю границу имения, до которой пока не добрался — изучить её на предмет возможности побега, да и взглянуть на легендарную реку, место гибели княжеского отпрыска, тоже давно хотелось. Не теряя времени, он устремился вглубь сливового сада, следуя витиеватым тропкам и изредка нагибаясь за усыпавшими землю спелыми плодами. Очередная протоптанная дорожка вывела его к изящной кованной аркаде, полностью оплетённой вьющимися розами и больше походившей на укромную беседку. Полюбовавшись на разноцветие и насладившись ароматом, Эрис решил прихватить с собой несколько особенно красивых ягод, замеченных в траве, и опустился на колено, да так и замер. — Ты же понимаешь, что он должен умереть? Силуэт мужчины чуть вырисовывался сквозь листья и узорную решётку. — Ферилид! — ахнул голос женский, и всё стало ясно. — Мой брат здоров и молод. С чего ему умирать? — Люди нередко умирают молодыми и здоровыми, особенно если поспособствовать кончине… — Ты… Ты предлагаешь… убить его? — возмутилась Зия, но как-то неуверенно. — Любимая, — заворковал мужчина, привлекая собеседницу в объятья. Теперь они попали в просвет меж вьющихся цветов, и Эрис мог не только слушать, но и наблюдать за парой. — Ты же знаешь, отец уже нашёл мне выгодную партию, и со дня на день зашлёт сватов. Он не позволит мне взять в жёны бесприданницу, будь она даже сестрою императора. Сама мысль о женитьбе на другой невыносима, но я не посмею ослушаться его. Только если ты… В пальцах Ферилида волшебным образом возник флакончик, оплетённый золотой сеткой, который он вложил в безвольную ладонь княжны, покоившуюся на его груди. — Дорогая, наше счастье в твоих руках. — Что это? — отшатнулась Зия. — Яд, — просто, по-будничному пояснил мужчина. — Мне стоило больших трудов и денег раздобыть его, но он того заслуживает. Медленно действующий и не оставляющий следов. Всего пару капель, и Риан просто почувствует слабость, уснёт и не проснётся. Лёгкая и безболезненная смерть. Никто и ничего не заподозрит. — Ты с ума сошёл, — задушенно прохрипела княжна, с ужасом переводя взгляд с зажатого в кулаке сосуда на лицо возлюбленного, — я не сделаю этого. Тот поник головой с тяжким вздохом. — Что ж, прости. Мне казалось, наша любовь, стоит этой жертвы. Я ошибся. -Обречённо выдохнув, отвернулся. — Прощай, Зия. Она рванулась следом, вцепилась в плечи, прижимаясь всем телом к горестно сгорбленной спине. — Нет, Ферилид, нет! Не уходи! Я уговорю Риана, он даст за мной приданное. Клянусь! Словно через силу, не способный противиться слезам любимой, он крепко обнял женский стан, припадая к губам. — Надеюсь, у тебя получится. Страстные лобызания затянулись на добрых пять минут, которые Эрис провёл, уткнувшись носом в траву и только слушая приглушённые постанывания. — Я люблю тебя, Ферилид. Люблю, люблю… — прерывистый шёпот Зии дал понять, что в поцелуях наступила пауза. Эрис осмелился открыть глаза. — Я умру, если ты меня оставишь… И голос мужины, вкрадчиво-коварный. — Так, может, лучше умрёт кто-нибудь другой? Парочка давно покинула аркаду, удаляясь к дому, а Эрис продолжал лежать, скрючившись, у корней старой, усыпанной тяжёлыми, фиолетовыми ягодами сливы. Ему предстояло принять нелёгкое решение.