Ready to go

На холодильнике Адриану ждала записка: «Завтрак на тебе. Я — бегать». Это казалось так по-домашнему и так по-семейному, что странные, давно не проявляющиеся чувства захватили ее. Тот порочный характер возводимый всеми силами под влиянием Сэма будто бы оказался лишь иллюзией и вот-вот намеревался разбиться как самое дешевое стекло вместо граненого бриллианта. Она снова перечитала записку, умиляясь: даже живя с Сэмом время от времени, она не получала и никогда не получила бы нечто подобное. Вспомнив о своем вчерашнем плане, она взглянула на остров со страхом не найти листок, но он лежал там, на том же самом месте и даже ручка лежала также. Адриана, облегченно выдохнув, занялась своими обязательствами. Она довольно быстро, основываясь на запасах в кухне, решила, что приготовит блинчики. Удачно найдя колонки, она подключила свой плейлист и, пританцовывая, начала замешивать тесто, под как нельзя лучше подходившую под те обстоятельства, в которых она оказалась, «Roots», написанную Драконами. «I’m going back to my roots» — подпевала она и словно уже жила той новой жизнью, к которой так стремилась, — «Had to lose my way // To know which road to take». Ее плечи в неспешном темпе вместе с руками пританцовывали вслед за плавно двигающимися бедрами, голова отбивала такт. — Ты быстро осваиваешься, — через какое-то время произнес голос, так хорошо ей знакомый. Не ожидая его появления, она слишком резко повернулась и задела локтем стоявшую по соседству чашку. — Аккуратно! — Ричард удержал опасно зашатавшийся стакан. — Ты прямо терминатор для бьющихся предметов, — он рассмеялся, наблюдая за ее смущением от собственной неловкости. Она не могла сказать как долго он наблюдал за ней, прежде чем объявить о своем присутствии. Возбужденный, уставший, но абсолютно счастливый — таким он выглядел в это утро и она прекрасно понимала его, вспоминая эти посттренировочные ощущения. Он смотрел на нее, словно испытывал. — А ты тогда Флэш? — Рич улыбнулся, и Адриана обрадовалась, что хотя бы Люди-Икс не остались для него в стороне. — Апельсиновый сок? Чтобы пройти к холодильнику, ей пришлось протиснуться между столешницей и Ричардом, причем последний нисколько не собирался ей в этом помогать. Она достала потянула дверцу на себя и достала большой графин, заполненный совсем недавно выжатым соком. — Благодарю, — она выпил стакан практически залпом, а затем повторил, совершенно ненасытно. Облизнувшись, он добавил: — Давно здесь не пахло так вкусно. — Это ты про свои подмышки? — подтрунивая над ним, она вернулась к блинчикам. — Неужели это ты так тонко намекаешь, что я воняю? — разыграл он чувство оскорбленного достоинства. — Я не намекаю, — съязвила она, выливая новую порцию теста на сковородку. Он стянул майку, и кинул ее по направлению к ванной, будто провоцируя. — Эй, — начала возмущаться Адриана, — о стирке мы не договаривались. — Не волнуйся, — успокоил он ее, — с этим я сам. — Так лучше? — спросил он спустя мгновения ее молчания. Адриана взглянула на Ричарда и едва убедила себя отвести взгляд. — Трудно сказать, — она делала вид полной сосредоточенности на завтраке. — Так уж трудно? — он подошел к ней, перехватывая готовый золотистый кругляшок. — Это тест? — Адриана оторвалась от сковородки и посмотрела ему прямо в глаза. — Только если на мою чары, — и он с самодовольной ухмылкой театрально откусил кусок и громко прожевал. — Вали в душ, — приказала девушка, толкая его в грудь. Он повиновался, но она еще долго слышала его смех. Адриана слишком мало была с ним знакома, чтобы понять, был ли он по жизни таким остроумным или же старался для нее, чтобы поднять настроение. Впрочем, любой из вариантов вполне ее устраивал. Первый говорил о нем как о хорошем человеке, второй — хорошем, которому она не безразлична. Когда Адриана уже решила, что он захлебнулся собственным самолюбием, Рич появился буквально в полном обмундировании. Приталенный коричневый костюм эффектно подчеркивал его широкие плечи и торс пловца. Под ним — насыщенно-синяя рубашка и бежевый галстук. Она еще не видела его в этом амплуа, но уже точно знала, что шорты с футболкой и рядом не стояли: тогда за ужином он был лишь тенью самого себя. От него пахло кремом после бритья, и одеколоном, оттенки которого разобрать было трудно, но очень хотелось. Пытаясь избавиться от этих афродизиаков, она начала уплетать блины, густо заливая их мёдом, стараясь один инстинкт подавить другим. — Какие у тебя планы? — спросил он, накладывая себе дюжину из общей тарелки. — Забрать кое-какие вещи, — сказала она между третьим и четвертым блинчиком, — не могу же я все время ходить в этом, — и она махнула на себя рукой. Он, словно соглашаясь, ничего не ответил. — А твои? — Посмотреть второй сезон, — он улыбнулся, уже предвкушая хороший вечер. — Без меня? — Адриана искренне удивилась. Даже не знаю, — нагло лукавил он, — а долго тебя не будет? — Пару часов, наверное. — Так долго, — растягивал он слова, — я могу не удержаться, — она закатила глаза, на его неудачные шутки. По крайней мере, теперь Адриана знала, что он ее дождется. Они снова молчали, не привыкшие так много разговаривать. Оба по жизни одиночки. — Так зачем тогда так наряжаться? — уточнила она, не удержавшись. — Мне надо в больницу, — объяснил Ричард, но по глазам понял, что нужно пояснение. — Месяц прошел с не совсем удачной драки, где я по твоей милости сломал ребра, — Адриана насупилась и он поспешил исправиться: я не в обиде. Просто сегодня финальный осмотр. Девушка продолжала молчать и он вежливо поблагодарил ее за завтрак. — Пожалуйста — уже без настроения произнесла она, вставая и убирая тарелку в раковину, — Я в душ. — Предлагаешь присоединиться? — Смешно — Эй, — он перехватил ее руку, и она недоверчиво посмотрела на него. Он, подойдя, убрал очередную выпавшую прядь. — Я не услышал «нет», — он так улыбнулся, что угрюмость Адрианы развеялась, а уголки губ непроизвольно дернулись вверх. — Отстань, — она легко высвободила руку, хотя уже совершенно не злилась, и исчезла за дверью. Душ снова отказывался дарить ей прощение, и каждая капля безжалостно барабанила по телу. Впрочем, она почти привыкла к этому ощущению. Когда она осталась обнаженной и снова воочию увидела все то, что натворил Сэм и то, что она натворила сама, пытаясь сбежать от этого, удручало. Она, словно одержимая, вновь пыталась смыть с себя эти синяки, будто вместе с ними можно было стереть прошлое. Несмотря на тупую боль и бессмысленное занятие, она скоро все-таки достигла хотя бы частичного результата: кровь в поврежденных тканях под постоянным давлением рассасывалась чуть быстрее, и уже через пару дней от синяков не должно было остаться и следа. Внутри что-то уязвленной кольнуло, когда она поняла, что Ричард не стал с ней прощаться. Но почти сразу же досада сменилась ликованием, когда Адриана увидела новую записку: «Опаздывал, а присоединиться к себе, ты так и не позволила. Ключи возле двери, там же деньги на такси. Забери сразу все, никогда не знаешь, что пригодится. P.S. я забил свой номер в твой мобильный, так что если что — пиши или звони». Она рациональной частью своего сознания понимала, что для него это просто средство общения, но для Адрианы это по-прежнему было что-то особенное. В детстве она представляла, что так должна выглядеть идеальная жизнь. Он напомнил ей Эрика в то время, когда она приехала к нему на все зимние каникулы. Он, казалось был безмерно рад опекать свою сестренку. Он давал ей деньги, сколько бы она ни попросила, а она только удивлялась, откуда он их берет. Он покупал все, что она хотела и каждый день баловал, пытаясь хотя бы немного искупить то, что он не мог исправить дома. Он оберегал ее как самый дивный цветок, совершенно забыв подготовить ее к морозам взрослой жизни. Из-за него и его сверхзаботы она оказалась совершенно не готова к ней, когда приехала в Нью-Йорк в одиночку, потому что он уже не мог ее научить. Адриана, не сталкиваясь ни с одной проблемой в те месяцы, не смогла распознать предвестников последствий своих ошибок, встретившись лицом к лицу со всем, что ее ждало, когда она сбежала из дома и оказалась совсем одна в этом стекле и бетоне, настолько же холодным и чужим, как и люди здесь. Теперь она не будет совершать те же ошибки, что и 4 года назад: она не позволит другим лишать ее свободы выбора и самой себя. Не тронув деньги, но захватив ключи, она покинула его квартиру с уверенностью, что со своей жизнью она разберется сама.