Прежде всего вейла

Начинался прекрасный летний день, двадцать первого июня 1954 года. Солнце уже рассеяло туман и осушило ночную росу. Посреди большого парка под прикрытием магической защиты гордо возвышался величественный белоснежный особняк. По длинной аллее, посыпанной гравием, допущенные посетители добирались до лестницы, ведущей в особняк. И только преодолев десяток беломраморных ступеней можно было оказаться перед входом. Высота дверей заставляла задуматься: для каких существ были сотворены эти двери в пять метров высотой? Но это мы скоро узнаем. В огромном кабинете, располагавшемся на первом этаже, за столом, идеально ровно держа спину, восседал высокий мужчина и внимательно изучал какой-то пергамент. Его волосы были настолько светлыми, что казались белоснежными. Холодное выражение лица, презрительная усмешка на губах – ничто не указывало на то, что в это время на втором этаже его супруга рожала их первенца. Мужчина, казалось, совершенно не нервничал. Услышав хлопок, он поднял глаза на появившегося домашнего эльфа, который быстро затараторил дрожащим голосом: – Доктор Такана приказал передать вам, что вы можете подняться, хозяин. – Хорошо, – кратко ответил мужчина. Он неторопливо закончил чтение, и только потом медленно поднялся. И лишь очень внимательный наблюдатель смог бы заметить легкую дрожь руки, державшей пергамент. Несколькими минутами позже он без стука вошел в огромную спальню. Он в отвращении сморщил нос, увидев кипу окровавленного белья, валявшегося у кровати, ставшей свидетельницей рождения. Даже не посмотрев на жену, он сразу уставился на белоснежный сверток, который женщина нежно прижимала к себе. – Это мальчик? – спросил он нетерпеливо. – Да, – ответила ему супруга устало. – Но вы же не собираетесь... – У него есть знаки? – сухо прервал ее муж. – Да, – ответила она, готовая расплакаться. – Но... – Довольно. Он исполнит свое предназначение, став правой рукой будущего властелина мира. Наконец-то мы будем избавлены от этих мерзких грязнокровок! Маленький мальчик, спокойно спавший на руках измученной его рождением матери, даже не подозревал, что зачатки крыльев на его спине предопределили судьбу несколько жизней: его и еще двоих пока неизвестных человек... Малыша назвали Люциусом Малфоем. * * * Несколько дней спустя, когда он спал, насытившись молоком матери, имение посетил близкий друг семьи, Том Марволо Реддл. Малыш не видел, как глаза гостя, смотревшего на него, вспыхнули триумфом. Не слышал он и шепота: – Спи спокойно, Люциус. Ты будешь преданно служить мне, когда войдешь в наследие, и твои партнеры придут за тобой, многократно увеличивая твою силу. Ты станешь моим самым верным слугой, моей преданной правой рукой... Не увидел малыш и серебристый луч, пронзивший его, когда Реддл произносил эти слова. Но и могущественный темный маг тоже не заметил, как красная искра пробежала по правой ручке ребенка, съежившегося под одеяльцем. Лишь миг красная искра и серебристый лучик сражались в маленькой ладошке. И в этой битве победила красная искра, изгнав серебристый пучок света, что однако осталось тайной для породившего его волшебника. Том Марволо Реддл, сам того не зная, только что проиграл магии вейлы Люциуса, которая не собиралась позволять кому-то диктовать, что ей делать. Вейла отвоевала право самостоятельно выбирать двух партнеров для ребенка, в котором она сейчас спала. Ее мальчик был достоин самого лучшего... Она подождет столько, сколько потребуется... И одним из главных критериев выбора будет любовь. * * * Шестнадцать лет спустя, двадцать первое июня 1970 г. Ровно в полночь светловолосого подростка бросило в пот. Лежа плашмя на своей постели и подтянув колени к животу в попытке уменьшить боль, он вцепился в подушку, стараясь с ее помощью заглушить стоны. В его лопатки вперились сразу два бесстрастных взгляда – отцовский и Лорда Волдеморта. О да, Люциус уже знал хозяина своего отца! Того, кто мог заставить повиноваться человека, много лет бывшего юноше образцом для подражания! Образец сдержанности, образец рассудительности и ума, образец, за которым просто-напросто надо было следовать! И этот образец, получавший удовольствие от унижения себе подобных, включая собственного сына, «чтобы закалить ему характер», как он говорил, именно он трепетал и преклонялся перед Волдемортом. Этот пример для подражания был готов на все, чтобы угодить своему Лорду. Он отказался от гордости, превратился в слугу, стелящегося перед хозяином. И такую судьбу Абрахас Малфой с самого раннего возраста предначертал Люциусу. Отец внушал сыну все «правильные» истины: маги превосходят магглов, а Малфои превыше всех остальных волшебников. Он преподавал ему искусство манипуляции, учил собирать и запоминать любую информацию, способную стать позже отличным оружием против кого бы там ни было. Юноше вдолбили, что миром правят деньги. Отец высмеял все, что хоть немного походило на чувства: – Ничтожная и опасная вещь эта любовь! Ради нее люди многого лишались, теряли славу и удачу, утрачивали состояния, сын мой! Нет, только сила и власть достойны внимания! И отец болью научил самообладанию и контролю эмоций. Вот почему Люциус сейчас неподвижно лежал на постели, хотя боль разрывала ему спину. И когда наконец крылья развернулись, пронзая кожу, он с такой силой вгрызся в подушку, что порвал ее, и ему даже показалось, что он может задохнуться от гусиных перьев, заполнявших ее. И в тот же миг он почувствовал жар, разлившийся по его телу. Он ощутил, как волна энергии смела его старую силу, как соломинку, оказавшуюся на пути. Боль длилась и длилась, что удивляло юношу, ведь согласно книгам процесс замещения был не таким долгим. Крылья его продолжали биться, и Люциус чувствовал, как его новая сущность освобождается в нем. И теперь он знал, что его преданность принадлежит только двоим людям – его партнерам. Он был рожден только для них. Но инстинктивно юноша понял, что ни один из его партнеров еще не достиг зрелости, ни одному из них не было шестнадцати. Он чувствовал это, нити связей в его сердце были слишком слабы. И его совсем не волновало, что оба его партнера были парнями. Обычно однополые связи в магическом мире осуждались, но это не касалось вейл и их партнеров – такой союз был допустим. Так же Люциус понял, что ему больше незачем беспокоиться о защите своих мыслей. Отец конечно же говорил об окклюменции, искусстве защищать свой разум от внешнего воздействия. А теперь юноша знал, что на подсознательном уровне владеет этим искусством, даже не обучаясь ему. И очень надеялся, что сможет передать эту способность своим партнерам, когда они присоединятся к нему... Но уроки отца все же принесли свои плоды: юноша решил, что скроет этот факт от отца и его хозяина. Это было огромным преимуществом, которым Люциус собирался воспользоваться. Пока Люциус размышлял, он оставался неподвижным, не торопясь встретиться лицом к лицу с темным магом. Мысли о нем вдруг вызвали у младшего Малфоя больше горечи, чем обычно. В шестнадцать лет многие бросают вызов своим родителям. Говорят даже, что это одна из важных вех взросления... И он тоже собирался сделать это. Только осторожно. Очень осторожно. Не то что он не одобрял взгляды Темного Лорда, но... Но за последние пятьсот лет он был первой высшей вейлой. И почему это он должен служить заурядному колдуну? Конечно, нужно было признать, что Том Марволо Реддл хороший стратег: на предплечье Люциуса чернела недавно наложенная Темная Метка, вынуждавшая до поры до времени подчиняться. Особенно если учесть, что юноша только-только сдал СОВы, и ни одного из его партнеров пока не было рядом. Но когда он найдет их, обретет силу, которую они даруют... У Люциуса найдется что сказать Волдеморту. Когда юноша почувствовал, что его крылья достигли нужного размера и обсохли, он попытался унять их биение. Это оказалось легче, чем он предполагал: ему помогал инстинкт, подобный управляющему движениями рук или ног. По его желанию крылья послушно свернулись и спрятались под лопатками, не оставив ни шрама, ни подозрительной выпуклости на спине. Магия вейлы действовала. Спрятав крылья, юноша тотчас же почувствовал себя увереннее, менее уязвимым, и поклялся, что отныне станет разворачивать их только для своих партнеров. Как-никак для вейл крылья были интимнейшей зоной. Когда он поднялся и сел на кровати, никто не смог бы утверждать, что он недавно больше часа корчился в муках. На лице не отразилось ни единой эмоции. Так что отец мог радоваться такой выдержке сына. Но стоило Люциусу встретиться глазами со взглядом Лорда, он сразу почувствовал, что маг проник в его мысли, как и раньше, когда навязал юноше метку. Выражение лица Люциуса не изменилось, пока маг рылся в его разуме. Юноша осознавал, что теперь Лорд видит лишь то, что ему показывают, не больше... А увиденное, казалось, обрадовало Темного Лорда, и он прошептал: – Все становится на свои места, мой дорогой Люциус. Все происходит так, как я предвидел при твоем рождении... Твои партнеры многократно усилят тебя... и меня... «Чтоб ты знал, – злобно подумал Люциус, – мои партнеры будут моими! И только моими! И тебе их никогда не получить!» Теперь юноша был уверен, что его ментальный щит идеален, потому что Темный Лорд, продолжавший смотреть ему в глаза, все еще насмешливо улыбался, не уловив последнюю мысль. О, Люциус понимал, что еще рано, что он еще слишком слаб, но у него было больше преимуществ, чем мог представить Волдеморт.