Прежде всего вейла

Когда Гарри снова пришел в сознание, он улыбался. Ну и пусть казалось, что по его телу потоптался разъяренный гиппогриф! Ведь он все же жив, действительно жив, на что он почти не надеялся, когда услышал пророчество. А потом он почувствовал приятное тепло, окутывающее его, верный признак, что Люциус накрыл его своим крылом. И конечно же его улыбка не поблекла, когда он услышал тихий шепот: – Гарри? Это был голос Северуса, а значит, оба его партнера находились рядом с ним. Он осторожно приоткрыл глаза и с радостью осознал, что свет сейчас не такой яркий, как ему казалось раньше. – Ты проснулся, – с облегчением вздохнул Северус. Гарри хотел спросить, сколько времени он провел в бессознательном состоянии, и почему речь идет о сне, но сухость в горле помешала выйти даже писку. Он ощутил, что его приподнимают, а затем Северус с большими предосторожностями протянул ему стакан с водой. Гарри взял его сам, но при этом заметил, что руки у него дрожали, да и стекло казалось тяжелым. – Не спеши, – прошептал Люциус. Выпив несколько глотков, он устало вернул стакан Северусу, а затем выдохнул: – Почему... я... – Ты спал четыре дня, – тихо сообщил Северус. – Твоему телу просто необходимо было восстановиться после сражения, вот только, к несчастью, эта идиотка Амбридж заставила Гермиону вывести тебя из лечебного сна, в который тебя погрузила мадам Помфри. Это в то время оказалось вреднее всего... Но из-за этого Шеклболт успел появиться здесь и смог вмешаться. Гарри не успел ответить, как ширма вокруг его кровати отодвинулась, и появилась мадам Помфри. – Ах! Мистер Поттер! Наконец вы соблаговолили присоединиться к нам! – Мадам Помфри, – проворчал Люциус, – вы могли по крайней мере подождать, пока я... – Знаю, знаю, – прервала она вейлу, – ваши крылья для вас очень интимная часть тела. И что вы думаете, мистер Малфой? Неужели вам кажется, что я в силу своей специальности никогда не видела голого мужчину? Итак, мистер Поттер, как вы себя чувствуете? – Эээ... Хорошо? – Мистер Поттер, или вы говорите мне правду, или же вашим партнерам будет запрещено посещать больничное крыло. Ясно? Гарри сглотнул, а затем прошептал: – Я чувствую усталость, и еще все болит. – Перевожу, – сухо заговорил Северус, – он слаб, как новорожденный котенок, и каждое движение заставляет его кривиться от боли... – Северус, – слабо запротестовал Гарри. – Что? Что не нравится? Котенок? Уверяю тебя, ты сам подтверждаешь мои слова, прижимаясь к Люциусу и сворачиваясь калачиком под его крылом... Гарри сильно покраснел и метнул Северусу убийственный взгляд. Затем он глянул на мадам Помфри и вполголоса сообщил: – Думаю, ему меня будет не хватать, когда его прекратят пускать в больничное крыло! – Тсс, – прошептал Люциус ему на ухо, – тогда уже тебе будет не хватать твоей обожаемой подушки, которую ты так любишь обнимать во сне... Ой, они что, сговорились, пока Гарри спал? Да ладно, возможно они и правы, он обожал устроиться за спиной у Северуса и обхватить его руками, но все же нечего говорить такое перед мадам Помфри! Мадам Помфри раздраженно посмотрела на них всех, и сухо сказала: – Когда вы закончите свой маленький спор, мы все же сможем продолжать? Гарри пришлось перенести пять-шесть диагностических заклинаний и выпить три флакона жидкостей с подозрительно несвежим вкусом, прежде чем медиведьма пришла к выводу, что уже достаточно. И честно говоря, Гарри был счастлив, что не успел задать вопрос раньше Люциуса. А тот поинтересовался: – А сейчас мы можем вернуть его обратно в наши апартаменты? Гарри на этот раз показалось, что мадам Помфри сляжет с сердечным приступом! Ее лицо сменило чуть ли не все цвета радуги, прежде чем женщина взорвалась: – Нет, ну ЧЕМ ВЫ ВООБЩЕ ДУМАЕТЕ?! НЕУЖЕЛИ ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОЛАГАЕТЕ, ЧТО ЭТОТ МАЛЬЧИК СЕЙЧАС В СОСТОЯНИИ ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ?! ПОСЛЕ ТОГО, ЧТО ОН ВЫНЕС ВО ВРЕМЯ БИТВЫ?!! – замолчав на пару секунд, она холодно продолжила: – Мистер Поттер останется здесь по меньшей мере еще на три дня, пока я не удостоверюсь, что его магическое ядро правильно восстанавливается от обрушившегося на него потрясения! И не вздумайте даже пытаться потихоньку вывести его отсюда. Понятно?! Я прослежу за вами, всеми тремя! – Но Драко... – начал было Люциус, но его немедленно прервали: – Ваш сын в таком же состоянии, мистер Малфой! Вы, похоже, действительно не понимаете, что случилось с обоими мальчиками. Они настолько истощили свои магические ядра, что оказались на грани превращения в сквибов! СКВИБОВ, ВЫ СЛЫШИТЕ?! И потому радуйтесь, что они все еще в Хогвартсе, а не в одном из отделений госпиталя Святого Мунго! Сообщив это, она отправилась восвояси, сердитым взмахом палочки вернув ширму на место. Гарри слышал бурчание Люциуса у себя за спиной, а сам раздумывал над услышанной новостью. И вскоре он прошептал: – Я действительно так ослабел... – Забудь об этом, – резко прервал его Северус. – У тебя все еще осталось достаточно магии, чтобы Поппи могла все исправить, это и для нее самой очень важно... Несколько недель отдыха, и ты снова будешь так же могущественен, как и раньше. И Драко тоже. Если конечно Ремус вообще позволит ему снова взять в руки палочку. – Не стоит преувеличивать, – рыкнул голос Ремуса, и сам оборотень отодвинул ширму в сторону. – Я слышал, Гарри проснулся? – Да что же это! Мы же сейчас не в Большом Зале Хогвартса! – возмутился Люциус. – Ремус, ты хотя бы мог немного подождать, пока мы примем достойный вид! – Зачем вам одеваться, если Гарри все равно заснет меньше чем через четверть часа? – А может и нет! – тут же запротестовал обсуждаемый. – Если учесть, что со вчерашнего дня это обычный режим Драко, то я сомневаюсь, что с тобой будет иначе! – немедленно возразил Ремус. – Как он? – нетерпеливо поинтересовался Люциус. – Хорошо. Он сейчас отдыхает, – ответил Ремус с легкой улыбкой. – Не волнуйся, Люциус, Драко получит свою волшебную палочку сразу же, как только станет понятно, что применение заклинаний не навредит ему. Вот только в отношении Гарри я тебе не советчик. И все же необходимо приложить много усилий, чтобы оставить угрозу становления сквибом позади. Согласны? Северус мрачно посмотрел на него, но отвечать не стал. И тем не менее парень прекрасно понимал, что на самом деле Северус безусловно положил его волшебную палочку в безопасное место, только бы удостовериться, что Гарри даже не коснется ее. Он слегка скривился, но так ничего и не сказал. В конце концов, он действительно чувствовал себя слабее котенка, и сейчас ему хотелось только одного – снова спать, прижавшись к обоим своим партнерам. И чхать он хотел на все, что кто-то может подумать о его потребности в нежности. Он же только что победил темного мага, так неужели не мог позволить себе несколько маленьких капризов? К сожалению, когда он недвусмысленно потянулся к Северусу, тот ответил ему печальной улыбкой, а затем вполголоса сказал: – Я не решился действительно покинуть эту постель, Гарри, но все же через четверть часа я должен быть в парке. Время похорон. И тут же Гарри закрыл глаза, его лицо исказилось. Похороны. Все правильно, нужно похоронить умерших. И сразу же перед его внутренним взором предстало улыбающееся лицо Парвати. Но конечно же, она была не единственной... Тогда он поинтересовался сдавленным голосом: – Кто? Когда он почувствовал, что Люциус прижался к нему сильнее, то понял, что ответ для него окажется болезненным. А еще Гарри увидел, как Северус опустил на миг голову, но сразу же поднял ее, встречаясь с ним взглядом. – Среди тех, кого ты знаешь, профессор Слагхорн и профессор Синистра. Из гриффиндорцев Парвати и Дин... И Хагрид... Когда Гарри услышал, что Хагрид тоже погиб, то почувствовал, как на глаза навернулись слезы и потекли по щекам. Он не мог их остановить, хотя раньше и получалось. Но сейчас для него оказалось слишком тяжело. Гиганта, который ввел его в магический мир, больше не было... – Мне очень жаль, – прошептал ему Люциус, – я знаю, как ты его любил... – Но вы... вы... – Конечно же мы не так ценили его, как ты, – тихо произнес Северус, – скорее всего потому, что мы с ним все же вели себя намного сдержанней. Мы всегда боялись сказать что-то, что он мог повторить кому-то другому... Но ничто не может помешать нам быть здесь, с тобой, поблизости, ради тебя, ведь ты сейчас чувствуешь боль... – Рон, Гермиона, – выдохнул Гарри после долгого молчания. – Мне приснилось, или они действительно в порядке? – Тебе ничего не приснилось, Гарри, с ними все в порядке. И нас весьма удивил пыл, с которым они встали на нашу защиту... Гарри печально улыбнулся. – Гермиона не изменяет себе. Она еще летом пришла к выводу, что лучше вас мне не найти, ведь так решила вейловская магия, и не Амбридж преградой этому быть, поверь. Рон же в подобных случаях всегда следует за ней. Северус посмотрел на Люциуса, встал и решительно отправился к двери. Гарри глубоко вздохнул и чуть съежился в объятиях Люциуса. Через несколько мгновений молчания он все же спросил: – А Пожиратели Смерти? Что с ними? – Скажем так, самые опасные для нас убиты на поле боя. – Еще смерти... – Да, но все же, Гарри, они тысячекратно заслужили свою судьбу! Начнем с Нарциссы, которая все миновавшие годы мешала мне правильно жить с Северусом! Из-за нее следовало так же много времени посвящать Драко, обучая его всему, чтобы он случайно не выдал себя. Так же не думаю, что ты станешь сожалеть о Беллатрикс, и... – Кто с ней расправился? – Может быть, тебя это и удивит, но тут отличился Лонгботтом. Он, так сказать, просто утопил ее в плотоядных растениях, желая, чтобы она хорошо прочувствовала свою кончину! – А Петтигрю? – И он тоже. Ремус покончил с ним сразу же после того, как ты убил Волдеморта. Эта мерзкая крыса снова попыталась сбежать, как только увидела кончину своего владыки. Петтигрю и до того старался избегать столкновений, а уж в этом случае... Но Ремус, хоть и тревожился за тебя, все же не прекращал следить за всем происходящим вокруг, так что он быстро поймал беглеца. А затем он попросту свернул мерзавцу шею, буркнув, что следовало сделать это еще три года назад... – Нагини? – Как я понял, не перенесла ласковое обращение Молли Уизли. Остальных обезвредили, сейчас они переданы Министерству. – А Кингсли стал Министром, или это мне приснилось? – Стал. Более того, он хочет увидеть тебя как можно скорее. Так что думаю, что мадам Помфри уже предупредила его, и, скорее всего, после похорон он поспешит сюда... Поэтому я сейчас... – Нет, – запротестовал Гарри, стоило Люциусу приподнять крыло. – Гарри, это место открыто почти всем ветрам, – решительно ответил ему Люциус. – Тут люди приходят и уходят, один за другим, как будто бы так и надо. Мне надоело, что они таращатся на меня. Понимаешь? И все же, когда Северус вернется, мы наложим заклинание непроницаемости на ширму, и я снова раскрою для тебя крылья... Гарри даже не заметил, когда сами собой у него закрылись глаза. Но когда он снова поднял веки, то увидел у постели Северуса и Кингсли. Похоже, оба мужчины ожидали пробуждения Гарри, потому что Северус, одевая Гарри очки, пробурчал: – Давно пора! – Я никуда не торопился, Северус, – спокойно отозвался Кингсли. – Должен напомнить, что мы тут всего лишь пять минут. Что же, Гарри, как ты? – Хорошо, – осторожно ответил Гарри, сам себя спрашивая, чего Кингсли надобно такого, о чем он не может договориться с Северусом и Люциусом. Глядя на спокойное лицо этого мужчины, парень почувствовал, как его желудок вдруг резко сжался. – Какие-то проблемы? – наконец спросил он тихим голосом. – Можно сказать и так, – ответил Кингсли, нервно взмахнув рукой. Такого жеста у этого мужчины Гарри раньше не видел. – Не обманывай сам себя, население магического мира, конечно же, в восторге от того, что ты освободил всех от Волдеморта и страха перед ним, но, понимаешь ли, такова уж человеческая природа... они хотят получить кого-нибудь, кого можно назвать виновником случившегося и публично распять их... – Амбридж, – вздохнул Гарри, закрывая глаза. – Должен сказать, она с редкостным упрямством продолжает изливать яд... – И кто же ее цели? – В первую очередь Люциус, но она не против ареста Северуса и Драко заодно. Но с ними проще, я могу отвести от них угрозу. Случай же Люциуса более щекотливый. – Из-за того, что он был в Министерстве, когда там все разрушили, и потому, что сбежал из Азкабана? – прикинул Гарри. – Что до Азкабана, тут дело уладить можно, сыграв на утверждении, что Волдеморт захватил эту крепость. То есть получается, что бежал он не от магического правосудия, а из когтей Волдеморта. Вот только все равно осталось дело, заведенное на него из-за случившегося в Министерстве. – Но он же там сделал все, чтобы помочь нам! – запротестовал Гарри. – Я готов в это поверить, Гарри, тем более сейчас. Тогда я ведь не понимал, почему он все-таки не заполучил пророчество, когда даже ты оказался в его руках, вот только во время допросов он не отрицал, что является Пожирателем Смерти... – помолчав немного, Кингсли медленно произнес: – Послушайте, пока у меня все еще остаются полномочия в Министерстве, я могу принять кое-какие решения без утверждения их Визенгамотом. Мне не хочется, чтобы мое постановление потом отменили, и потому я хочу предложить вам кое-что. В общем, я собираюсь осудить Люциуса за неблаговидные действия в Министерстве, поскольку его предположительно благие порывы там, честно говоря, бездоказательны. – Но... – попытался запротестовать Гарри, однако тут же на его рот легла ладонь Северуса, останавливая возмущение. – Не спеши, дождись информации, на что Кингсли собирается осудить Люциуса, – резко приказал зельевар. Кингсли благодарно кивнул и продолжил: – В качестве наказания Люциус должен будет не только продолжить преподавать в Хогвартсе Трансфигурацию до конца этого учебного года, но и остаться в распоряжении профессора МакГонагалл еще на два года, продолжая преподавать те предметы, которые директор решит ему доверить. И в завершение, его палочка в течение всего этого периода окажется на твоей ответственности, Гарри. Гарри растеряно уставился на него. Ему казалось, что это несправедливо! Еще меньше он понял, когда заметил появившуюся на губах Северуса улыбку. И наконец сам Люциус зашептал ему на ухо: – Понимаешь, ты и только ты будешь решать, где и когда я могу воспользоваться своей волшебной палочкой, Гарри. Той самой, что с момента моего ареста и до сих пор находится в руках Министерства... Гарри широко распахнул глаза, услышав это напоминание. А когда он увидел понимающую усмешку Кингсли, до парня, наконец, дошло. Люциуса официально лишали палочки, что для всякого волшебника считалось наивысшим унижением, но в реальности все оказывалось совсем не так, ведь у него все равно оставалась запасная палочка, та палочка, с которой он пошел на битву за Хогвартс... – А три года здесь? – выдохнул он. – Преподавание не настолько неприятно, хотя Северус и выказывал иное мнение, – ответил Люциус. – И я не думаю, что Минерва запретит тебе наносить частые визиты, даже если они вдруг окажутся ежедневными... Но ты не волнуйся, публично я стану выказывать достаточно проявлений чувства униженности, так что никто ничего не поймет... – Да, но для тебя... – Что такое три года, Гарри? Они быстро пройдут, и могу тебя уверить, я припомню свои обиды всем, кто решит посмеяться надо мной в это время... Конечно же все пройдет законным путем, совершенно легально, – тут же добавил он для Кингсли. – Надеюсь на это, – ответил Шеклболт серьезно. – Так как, хоть я и не недооцениваю роли, которую вы сыграли в последние месяцы войны против Волдеморта, мистер Малфой, и не забыл о помощи, которую вы до того оказывали Северусу, я все же не одобряю ваши уловки, с помощью которых вы выпутались пятнадцать лет назад! Гарри почувствовал, что Люциус напрягся, но отвечать на эту фразу не стал. – О вашем приговоре вас уведомят этим вечером, совой. Кроме того, он появится в завтрашнем выпуске «Ежедневного Пророка», – сурово закончил Кингсли. – Господа, желаю вам быстрее поправиться, особенно тебе, Гарри. И думаю, что скоро увижу вас в Министерстве. * * * Разрешение Гарри покинуть больничное крыло мадам Помфри дала только через неделю. Когда он, наконец, оказался в уже ставших родными апартаментах, то все же сам себе признался, что почувствовал утомление, и намного более сильное, чем испытываемое им в больничном крыле. И потому он даже не стал пытаться протестовать, когда Северус отправил его спать – сил на это явно не хватало. На следующий день, выспавшись, он проснулся переполненный желанием. И ничего удивительного в этом не было, потому что Северус взял его член в рот и приложил все усилия, чтобы разбудить его таким невероятно приятным способом. Стоило Гарри пошевелиться, как тут же губы Люциуса захватили его рот, требуя ответа, и конечно же Гарри не мог устоять перед ним, охотно отзываясь на ласки. И разве может быть что-то лучшее, чем пробуждение от такой восхитительной атаки обоих партнеров? Хоть Гарри и не слишком верил, что Северус собирался довести его до высшего наслаждения одними оральными ласками, он все равно не смог сдержать протестующий стон, когда ощутил, как его влажного члена вдруг коснулся прохладный по сравнению с жаром покинувшего его рта воздух. И этот стон сразу же вызвал смех Северуса и Люциуса. – Мы ожидали твоего пробуждения не для того, чтобы ты в одиночку получил наслаждение, наш изголодавшийся львенок! – Люциус, – снова протестующее заскулил Гарри. Тем не менее он широко развел ноги, ощущая ласковые пальцы Северуса, гладившие его бедро. А затем он слабо застонал, почувствовав, как в него входит один из пальцев его возлюбленного. Как хорошо... И все же хотелось много большего. Но и без этого сногсшибательного ощущения обойтись он тоже не мог, ему нравилось, как его партнер неспешно подготавливал его для себя, и в этом-то и была наибольшая восхитительность этих пыток. Когда Гарри хотел притянуть к себе Люциуса, чтобы выплеснуть свое наслаждение в поцелуе, то не обнаружил его там, куда потянулся. Однако уже мгновением позже стало понятно, куда девался вейла – когда Северус отчетливо и совершенно недвусмысленно застонал, закрывая глаза. О Мерлин, как же он обожал те моменты, когда они соединялись втроем! Вместе! Гарри притянул свои ноги к груди, более чем откровенно призывая к себе, на что Северус одобрительно проворчал: – Ах ты маленький демон-искуситель, не спеши... – Нет, достаточно! – чуть рассердился Гарри, чувствуя, что Северус не торопится продолжать, лаская его изнутри всего двумя пальцами. – Держись же, – получил он в ответ. В спальне прозвучал мелодичный смешок, а потом Северус гортанно застонал, когда Люциус без предупреждения овладел им. Но Северус, приноровившись к нахлынувшим ощущениям, безо всякого сомнения вошел в тело Гарри. И сразу же стало понятно, что Люциус не собирался дольше ожидать, позволяя своим партнерам перевести дух, нет, сжимая бедра Северуса, он начал энергичные, сладостные движения. Когда Северус поймал ритм движений бедер Люциуса, застонал уже и Гарри. Как же это было восхитительно – наслаждаться движениями Северуса в нем и чувствовать одновременно ритм Люциуса. Парень даже не знал, на чьи плечи сейчас опираются его ноги, но был полностью уверен, что желает, чтобы эти движения никогда не прекращались. Ему так хотелось оставаться единым со своими партнерами, вечно! И как всегда Гарри первым рухнул в пучину наслаждения, но это потянуло туда же сначала и Северуса, а затем и Люциус последовал туда же за ними. Сейчас они были полностью удовлетворены. * * * Прохладная погода, установившаяся в июне, была благоприятна как для повторения необходимого, так и для сдачи ТРИТОНов, а так же для проверки их работ преподавателями. И вот, после того, как миновала напряженная пора, все семикурсники с нетерпением ожидали начала своего последнего пиршества в Хогвартсе. Они ждали не только наслаждения от смакования в последний раз, пока они все еще студенты, великолепных блюд, приготовленных домашними эльфами, их так же очень интересовало и нововведение директора, которая решила именно перед этим пиршеством сообщить выпускникам результаты их экзаменов. Так что в этом году им не придется ожидать их до середины лета, как когда-то результаты СОВов. Была предусмотрена особая церемония. Конечно же на нее пригласили и родственников выпускников. Младшие студенты уже собрались в Большом Зале. Когда распахнулись двери Зала, семикурсники вошли внутрь один за другим – Слизерин, Хаффлпафф, Рейвенкло и Гриффиндор. Сначала зашли представители факультета, занявшего последнее место в состязании за кубок школы. Зал же был декорирован красным и золотом в честь победившего факультета. Сами же семикурсники шли в алфавитном порядке, так что Драко оказался между Невиллом и Гарри, а Рон замыкал шествие. Профессор МакГонагалл, не смотря ни на что, хотела устроить простую церемонию, ведь в школе до сих пор царил траур по погибшим. Когда все студенты заняли свои места, директор начала вызывать семикурсников и вместе с деканом их факультета вручать выходящим студентам их результаты ТРИТОНов. Легкое волнение пробежало по Залу, когда настала очередь Гриффиндора. К директору вышел Северус и занял место рядом с Минервой. Лицо мужчины не выражало ни единого из обуревающих его чувств. Люциус же, сидевший за профессорским столом, позволил себе поволноваться. Сейчас его сын и юный партнер получат результаты их ТРИТОНов. И Люциуса переполняла гордость за обоих. Пусть он защищал Драко так хорошо, как только мог, его мальчик все же вырос, прекрасно понимая, что его мать не любила его, а такое для ребенка сложно вынести. Что же до Гарри, то просто чудо, что он смог довериться Северусу и Люциусу, особенно если учесть еще и то, что ему пришлось перенести у своих родственников-магглов. Сам же вейла очень жалел, что ему так и не удалось выяснить в Министерстве их нынешний адрес, потому что очень уж хотелось посетить их и как минимум высказать все, что накопилось. Со времени последней битвы с Волдемортом все прошло не так хорошо, как хотелось, потому что некоторые вполне благонадежные господа из Министерства сделали все возможное, чтобы добиться судебного процесса над всеми известными и находящимися под рукой Пожирателями Смерти. Так что сам Люциус, а так же Северус и Драко все же оказались на скамье подсудимых, даже после заявления Кингсли, что приговор уже вынесен. Драко вышел из зала суда почти без ущерба для себя, потому что связать с ним хоть одно из преступлений не удалось. Для Северуса, а уж тем более Люциуса ситуация была сложнее. Кое-кто даже вытащил документы более чем двадцатилетней давности, до этого времени не рассматривавшиеся в суде, потому что Люциус в ту пору сделал все, чтобы предать их забвению. Да, Малфой понимал чувства родственников пострадавших и жертв, хотя его главным образом беспокоили чувства Гарри, который, узнав обо всем, долгое время рвал и метал. И конечно же то, что он убивал по приказу, для семей погибших ничего не меняло – они требовали правосудия. Но брать на себя всю ответственность мужчина отказывался. Тогда шла война, а он был солдатом – защита шла именно в этом направлении. Честно говоря, Люциуса все же радовало, что Гарри и Шеклболт оказались в хороших отношениях. Визенгамот все же утвердил решение нового Министра, однако распространил оное так же и на Северуса. В результате они оба застряли в Хогвартсе еще на два года, обязанные заниматься преподавательской деятельностью, но свою участь они приняли без сопротивления: как сказал Гарри, через два года они окажутся полностью свободными, а вот умершие от их рук никогда не воскреснут, не вернутся к своим родным... Люциус вежливо аплодировал всем гриффиндорцам, подобно прочим преподавателям и учащимся, но не смог удержаться от улыбки, когда профессор МакГонагалл провозгласила: – Драко Малфой! В основном аплодисменты, встретившие юношу, были из вежливости, но Люциус все же был готов к подобному. В конце концов Драко в течение шести лет в Хогвартсе изображал того, кем представал перед матерью, и потому был особенно противным. Но при этом Люциус радовался, что сам Драко не воспринял происходящее с замешательством и негодованием. Юноша просто нашел взглядом Ремуса, и их мгновенного переглядывания оказалось достаточно для того, чтобы волк вызвал в вейле желание искренне и приветливо улыбаться, а не одарить окружающих своей презрительной защитной усмешкой. Профессор МакГонагалл не зачитывала для всех собравшихся результаты ТРИТОНов, вполголоса сообщая их только вызванному студенту, и кое-кто из студентов уже проявил некоторое разочарование от полученных оценок. Однако Люциус, внимательно наблюдавший за выражением лица сына, узнавшего результат своих трудов, уже понял, что все прошло успешно. Да и взгляд Драко на отца так же свидетельствовал об этом. А когда и Северус послал ему легкую улыбку, Люциус получил дополнительное подтверждение. Ремус и Драко не особенно выказывали свои взаимоотношения с момента окончания финальной битвы, но сейчас вейла безо всяких колебаний подошел к своему партнеру, который встретил его широкой улыбкой и крепко обнял. И конечно же Зал просто взревел от восторга, когда профессор МакГонагалл вызвала Гарри. Не многие смогли заметить, что улыбка юноши натянутая. Да, Гарри радовался получению диплома, но Люциус знал, что за столами сейчас не сидел кое-кто из тех, кто должен был бы тут быть, чтобы его партнер был в полной мере счастлив. Аплодисменты умолкли, когда, получив свой диплом и овации, Гарри прижался на несколько секунд к Северусу, уткнувшись лбом в его плечо. А рука Северуса, привычно легшая на затылок юноши, вызвала в Большом Зале шепотки, как возмущенные, так и умиленные. Даже спустя месяцы после признания как статуса высшей вейлы, так и партнерства оставались недовольные этим союзом. Им все равно казалось, что связь Мальчика-Который-Выжил именно с этими вейлой и его первым партнером противоестественна... Шепотки не смолкали, потому что Гарри, отодвинувшись от Северуса, решительно шагнул к профессорскому столу, где сидел и Люциус. И когда их взгляды встретились, Люциус тихо прошептал: – Я горжусь, что ты мой партнер, Гарри Поттер. * * * Позднее, уже ночью, услышав, как Гарри вошел в их комнату, старательно налетая на все, попадающееся на пути, Северус и Люциус хором вздохнули: – Завтра у него будет очень тяжелая голова с похмелья... Но до этого ему еще дожить бы не мешало... Только они решили помочь парню добраться до постели, как он все же сумел завершить свой квест, рухнув прямо на мужчин. При этом, похоже, он даже и не осознавал, в какой стороне должна была находиться кровать... Когда на следующее утро Гарри глухо застонал, Северус вздохнул и проворчал: – Вот ведь мерзкий мальчишка! Что тут поделаешь! И он призвал Антипохмельное зелье, которое сразу же споил страдальцу. Пять минут спустя Гарри пробормотал: – Я что, перепил? Люциус и Северус даже не подумали отвечать на этот явно риторический вопрос. Их партнеру пока не исполнилось даже восемнадцати лет. И если бы он отказался от общей пьянки в честь получения дипломов, можно было начинать волноваться! Когда же Гарри притянул их обоих к себе, мужчины не стали сопротивляться. Невероятно пылко и страстно, но при том, по мнению Гарри, убийственно медленно они снова и снова тщательно изучали его тело. Множество раз они подводили юношу к самому краю бездны удовольствий, прежде чем даровать ему высшее наслаждение. Гарри даже не осознавал, который из них двоих в конце концов овладел им, настолько потерянный в захватившем его блаженстве, настолько переполненный ощущениями. Почти мимо сознания прошел и тот факт, что Люциус снова распахнул крылья, подстегнутый необходимостью завершения союза вейлы и его основы. * * * Двумя годами позже все отметили возвращение Гарри за преподавательский стол. И не из-за его молодости, просто все поголовно (то есть все те, кто не знал истинного Гарри Поттера) ожидали, что он делает блестящую карьеру в должности аврора. Вот только он быстро понял, что эта специальность его не привлекает. И когда Северус и Люциус предложили ему вернуться вместе с ними в Хогвартс, чтобы начать ученичество на мастера ЗоТИ и мастера Зелий, он подумал и решился. Для него Хогвартс стал настоящим домом, да и партнеры его сейчас именно там... И вообще, разве не лучше жить там, чем каждый день пользоваться Сетью летучего пороха? Так он снова оказался под сенью спокойного замка, не подвергаясь никакой опасности. Потому что в сентябре обнаружилась еще одна почти неожиданность – нежное округление живота под мантией. О, ничего удивительно, и так было понятно, кто бы понес первого ребенка трио. Северус был слишком увлечен своими зельями и конечно же не смог бы оторваться от них даже на последнем триместре гипотетической беременности. А вот Гарри, не смотря на свою молодость, имел и желание, и возможности, и даже родительский инстинкт прорезался. Во время беременности Гарри Люциус и Северус ежедневно благодарили Мерлина: пусть юношу в течение двух месяцев и мучила утренняя тошнота, но он никогда ни в чем не обвинял своих возлюбленных. У него не появилось извращения вкуса, за исключением страстной тяги к бутербродам с шоколадной пастой, которые он предпочитал как на завтрак, так и для простых перекусов, когда у него разгорался аппетит. Люциус не раз удивленно приподнимал брови, замечая очередной горшочек с этим лакомством не только на столе, где сервировался завтрак, но и на всех возможных столах. Северус не раз замечал своего «гадкого мальчишку» – так он продолжал ласково называть Гарри, – когда тот уже засовывал ложку прямо в горшочек, собираясь съесть все за один присест. Но все же они не делали ему замечаний, не желая вызывать в нем гнев. Четыре месяца спустя на белый свет появилась Аврора Лили Малфой. Перед самыми родами Гарри усыпили, но он прекрасно знал, что ни Люциус, ни Северус глаз не спустят со своего нового светоча жизни. Он спал спокойно, полностью уверенный, что когда проснется, его дочь будет рядом. У Люциуса перехватило горло, когда он первый взял только-только родившуюся дочку в руки. Он так ждал ее рождения, ребенка от одного из своих партнеров. И любовь к малышке не умаляла его любви к старшему сыну, но все же Аврора была желанным ребенком, в отличие от Драко. В его руках малышка пробыла только мгновение, так быстро мадам Помфри забрала ее, помогая очистить дыхательные пути. И когда девочка издала свой первый возмущенный крик, вейле пришлось прикусить губу, чтобы сдержать нахлынувшее волнение, и он видел, что Северуса тоже переполняют эмоции, когда он сжал руку все еще спящего Гарри. Когда Гарри пришел в себя, то еще до того, как открыл глаза, он почувствовал, что ему на грудь положили его дочь. Да и трудно было не понять – малышка плакала, сучила ножками. Она все еще была влажной, когда он ласково коснулся ее, но она была такой нежной и теплой... – Это прелестная малышка-вейла, – прошептал ему Люциус. – Ты подарил нам настоящее маленькое чудо. Гарри мягко улыбнулся, открывая глаза. Глядя на свою дочь он выдохнул: – Моя маленькая Аврора. Он несколько долгих минут осторожно прижимал ее к себе, пока не вмешалась мадам Помфри, ласково сказав: – Пора искупать эту принцессу, господа. Кто этим займется? – Северус, – хором ответили Люциус и Гарри. А названный немедленно изобразил рыбу, вытащенную из воды. Не в силах ответить вслух, он яростно затряс головой, не соглашаясь, но Люциус неумолимо добавил: – Гарри пока не может этого делать, а я уже умею. Остаешься ты. Ты такой же отец ей, как и мы, – продолжил он нежно. – Мы тебе полностью доверяем, и знаем, что ты вернешь нам нашу принцессу в целости и сохранности, еще более красивой, чем сейчас... Растерявшийся Северус все же взял малышку на руки и последовал за мадам Помфри. Гарри и Люциус встревожено переглянулись, когда малютка заплакала уже через пару минут. Они не знали, что там сейчас происходит, но Люциус попытался успокоить и себя, и Гарри: – Все дети в то или иное время плачут в ванной. Особенно когда их извлекают из теплой воды. Как только Северус высушит ее, она сразу же угомонится... И все же они оставались в напряжении, пока не вернулся Северус, неся в руках белый сверток. Всем троим не особенно нравился розовый цвет, и потому они все вместе решили, что в гардеробе их маленькой принцессы его не будет. А Гарри еще настоял на добавлении в гардероб малышки и маггловской одежды. В результате выбор первого наряда для девочки оказался довольно сложным, но в конце концов они остановились на маленькой белоснежной пижамке с кружевными манжетами и воротничком, намекавшими о том, что это девочка. На животе пижамки была вышита медвежья голова. Когда Северус, весьма гордый своим подвигом – он все же сумел пережить первое купание малышки, – передал своим партнерам дочку, все они с превеликим удовольствием обнаружили, что крошка похожа на их всех – хоть цвет волосиков был взят от Малфоев, но даже сейчас, когда их так мало, оказалась заметной наследственная лохматость Поттеров, а большие черные глаза, которыми девочка внимательно рассматривала их, она явно взяла от Северуса. Когда же Драко в первый раз взял на руки свою сводную сестру, он проворчал: – Подумать только, мне пришлось дождаться Поттера, чтобы заполучить сестричку! Несильный подзатыльник, который отвесил ему Ремус, не заставил его даже шелохнуться, так его заворожил первый взгляд больших черных глаз Авроры. Люциус наблюдал за ними заботливым взором. Он невероятно гордился своими детьми. Первый спас жизнь его партнеру и научил его быть отцом, а вторая оказалась воплощением любви обоих его партнеров. Он действительно был невероятно счастливой вейлой! Fin