Дневник Куроко

*** Соревнования начались, и вот мы шаг за шагом выигрываем, стремясь к вершине. Тренер все больше впадает в режим биджу: «убиение команды методом тренировок». Капитан тоже кипел и шипел, как разъяренный суслик. Его вторая сущность то и дело выходила наружу на площадке, после которой страдали все, в большей степени Кагами. Этому человеку вообще доставалось по полной, как от капитана, так и от тренера. Меня все это касалось лишь мимолетно, я наблюдал со стороны, выкладывался в игре, а после падал как подкошенный на твердый пол спортзала. Рёта прилип, словно банный лист на попу, и никак не желал отклеиваться. Кисе-кун достал до белой горячки и дрожи в руках Кагами-куна. У них с первой минуты пошла какая-то негласная игра по убиению друг друга взглядами, только если Кисе все легко принимал и еще мог подкалывать, то Тайга зверел и тут же лез в драку, после чего попадал под легкую руку тренера в её любимый захват. *** Кто придумал день смеха? День шуток? Правильно, без понятия, товарищи-друзья. Если бы команда знала, как любит этот праздник Куроко, то в этот прекрасный день весь состав, кроме тренера, слегли с сильнейшей мигренью. Но они не знали, и, не думая о плохом, со счастливыми лицами собрались и пошли в школу. *** Тетсу радовался как дитятко, хоть по лицу и не скажешь. Он вспоминал точно такой же день смеха еще в Тейко. Погода радует глаз, людишки снуют туда сюда, тренировка, шутки, смех, подколки и Куроко с покерфейсом привязывающий подальше от лишних глаз мышь за хвостик над кабинкой Кисе-куна. *** С моськой "кирпич и то приятней", я вышел после проделанной работы и направился со всеми тренироваться. Первый попался Мидорима, так как он всегда таскает свои талисманы и не расстается с ними нигде, кроме как на площадке. Он аккуратно кладет на скамейку новую побрякуху этого дня и идет играть. Перерыв в тренировке и наш трехочковый летит тут же к своей удаче, спотыкается на ровном месте и сползает на пол в шоковом состоянии. Вместо кролика, его талисмана в этот день, на том же месте лежит мини Мидорима. Кукла вуду проткнута в паре мест иголочками. Все в шоке, а наш вице-капитан плачет. Это его первые слезы за все время, что мы были вместе. А в стороне стоит Акаши и делает пометку в блокноте и что-то перечеркивает, кося глаза на плачущего зеленоволосого парня. Я думаю, такую гадость мог сделать только наш капитан, ведь для Мидоримы я приготовил совсем другую подколку. Вздыхаю, подхожу к несчастному парню и начинаю гладить по волосам. Он вздрагивает, отскакивает и, вытирая слезы, летит в раздевалку. Чуть позже из нее слышится радостный писк и обратно в наши объятья прилетает Мидорина, сияя и держа в руках кучу маленьких зайцев. Смотрю на Акаши: тот хмурится и вновь что-то записывает, а я улыбаюсь, мой сюрприз удался на славу. С Мидоримой у нас хоть и не очень хорошие отношения, но я его ценю, да и улыбка его красит, такая редкая и искренняя... Правда, в остальные дни он зануда. И вновь тренировка и вновь на чью-то подлянку попадаются, снова крики, маты и снова запись в блокнотике с хитрым взглядом красных глаз. Да, Акаши-кун в своем репертуаре. А после настает самый интересный момент в исполнении моих идей. Писк стоит на весь зал. Далее показывается белобрысая макушка, летящая от двери раздевалки. Кисе кидается на Мурасакибару и, просто как обезьяна, забирается на его плечи. Вид сказочный. Рёта так спешил на съемки, что по свистку полетел в раздевалку, где и напоролся на мышь. А зная его патологическую боязнь привидений и мертвых существ, было просто его напугать. Но на этом шоу не остановилось. Я, честно признаться, первый раз видел капитана разъяренным. Отвесив пинок под зад Ацуши, Акаши отправляет громилу и забравшегося на него, как альпинист на Эверест, Рету в далекий полет. Причем летят они опять на беднягу Аомине-куна, который, до сих пор матерясь на чем свет стоит, пытался развязать шнурки, которые я завязал прямо во время матча, тем самым послав Дайки в такой же долгий полет, как и Акаши фиолетово-желтый дуэт только что. Полет прошел успешно, до ближайшей перекладины, коей оказалась скамейка. Удачный был шмяк! Тогда весь зал встал как вкопанный. Как же так, ас первый раз упал, ведь он гений, он не мог просто так свалиться. Глядя на ржущего Кисе, катающегося по полу и на фыркающего от едва сдерживаемого смеха Акаши, я понял, шутка удалась. Дайки получил хорошую вмятину на лице и, разъяренный, стал пытаться развязать шнурки. Ну, что могу сказать? Уроки детства по завязыванию морского узла не прошли даром. Поэтому, в то время, пока все расходились, верещали и злились, Аомине-кун, не замечая происходящего, уже как десять минут пытался распутать шнурки, связанные между собой. Его маты переросли из пункта «еще можно понять» в пункт «такое даже взрослые не знают» и, не выдержав, он просто попытался их вырвать с корнем. И, когда из уст моего света вылетает долгожданное «Банзай», на него налетает двухметровое тело, придавливая собой, а сверху попой к верху и моськой к заду Кисе. Немая сцена дубль два. Все в шоке, во все глаза смотрят на распростертые тела. Придавленный ас Поколения чудес, стонущий и рычащий. Мурка, распластавшийся во все стороны, и согнутый Рета: его голова, почему-то покоилась между ногами Аомине, а попа выпятилась к верху. Мурасакибара вообще носом зарылся в пятую точку Дайки, а тот, в свою очередь, погребенный под телами, мог только верещать и пищать, чтобы его освободили из плена, ибо он уже чувствует, как его селезенка лопнула и хрустнули ребра. Ну и завершало всю эту картину, каменное лицо в моем исполнении с фотоаппаратом, щелкающее троих с разных позиций, и Акаши-куна, грозно надвигающегося с ножницами. Было весело. Вообще, обожаю фестивали и всякие праздничные дни. Под конец, правда, в Тейко до всех дошло, что я эти дни ну очень люблю и в праздники все старались тупо от меня убежать, либо вообще притворялись больными (п/б и мертвыми). Но почему они думали, что я все делаю только один? Нас было двое! Мы действовали по-разному, но всегда выходили победителями. Мы никогда не применяли свои шутки друг на друге. Почему? Не знаю. Мной все же руководило уважение по отношению к капитану (п/б и инстинкт самосохранения), а что у того было на уме, и чем руководствовался он? Только Акаши-кун и мог ответить. *** "Берегись, Сейрин, Куроко снова начал проказничать". Смеюсь над собственными словами и с незаметной улыбочкой подкрадываюсь к Кагами. Первая жертва на примете. *** П.С Эхх... Наконец-то написал... Автор надеется, что людям понравится... =="