***
Алекс покрепче перехватывает папку с документами и преодолевает последний лестничный пролет – лифт только для высшего руководства, поэтому ей приходится переводить дыхание и перепрыгивать через ступеньки, стараясь не расплескать кофе Дьяволицы. Так, стоп. Дьяволица осталась дома. В издательстве даже в мыслях она должна быть для неё мисс «меня зовут Шелби, но никогда меня так не называй» Рабарой. Последняя ступенька остается позади. Алекс одной рукой поправляет жакет, другой крепко сжимает стаканчик с кофе и стремительно преодолевает коридор, по пути кивая коллегам, с которыми успела сдружиться, и ловя их сочувствующие взгляды. Она понимает одно: мисс Рабара уже на месте. Вздох получается одновременно раздраженным и тяжелым, шаг ускоряется сам собой. Спустя тридцать секунд Александра уже стоит перед кабинетом начальницы и стучит в дверь. Три раза, как и всегда. — Ты опоздала! — раздаётся вместо приветствия или разрешения войти, и Даддарио напоминает себе, что стаканчик в её руках бумажный и нельзя его сильно сдавливать. Нацепив улыбку на лицо, она открывает дверь. — Прошу прощения, мисс Рабара. Пробки. Я не опоздала, а пришла даже на десять минут раньше начала рабочего дня, но вас это никогда не волновало. — Ваш кофе, — она ставит стаканчик на стол начальнице и сразу же растягивает губы в улыбке. Напиток горячий и сладкий, как раз такой, каким он и должен быть. Мисс Рабара, уткнувшись в документы, одной рукой берёт кофе и делает глоток. — Спасибо. Александра, позови Генри в мой кабинет. Алекс слышит данное ей задание. Слышит. Мысленно она уже бежит к телефону, чтобы набрать код пиар-отдела, которым заведует Генри, но тело не собирается её слушаться. Даддарио распахнутыми от удивления глазами оглядывает сложенные на углу стола папки, органайзер с карандашами и ручками, идеальный маникюр начальницы и длинные пальцы, обхватывающие стаканчик. Ей только что сказали «спасибо»? Впервые за все годы? — Почему ты все ещё здесь? Резкий голос Шелби выводит из раздумий, Алекс разворачивается на каблуках и выходит за дверь. Выбегает за дверь. Выпрыгивает за дверь. В том кабинете только что произошло что-то очень странное.***
— Мисс Рабара, у вас встреча через час, — Александра заглядывает в кабинет. — Я помню, — она даже не отрывается от компьютера. — Александра, мне нужно, чтобы через пять минут Элизабет со своими наработками была у меня в кабинете. — Да, мисс Рабара. — Александра, ты разучилась смотреть на часы? Я сказала — пять минут. — Она идет, мисс Рабара. — Прошло шесть с половиной минут. — Я потороплю её. — Будь добра. — Мисс Рабара, я прочитала то, что вы просили, и вот несколько глав, которые достойны вашего внимания. — Оставь на столе. — Александра, я напоминаю, что твой рабочий день не заканчивается до тех пор, пока я не отпущу тебя. — Конечно, простите, мисс Рабара.***
— Ты не придешь, верно? — Мэтт сегодня проницательнее некуда. — Прости, срочная работа, — Алекс пожимает плечами, хотя прекрасно понимает, что для телефонного разговора это излишне. — Я уже упоминал сегодня, что тебе надо увольняться? — Ещё не успел. — Какое упущение, — тянет он. — Думаю, ты знаешь, что я хочу тебе сказать? — Я знала, на что шла. Александра старается не обращать внимания на дикую усталость, гудящие виски и злые слёзы, которые собираются в уголках глаз.***
— Как ты могла допустить такое? Мисс Рабара не повышает голос, даже наоборот, но от этого шёпота и обвиняющего взгляда хочется провалиться сквозь землю. Алекс опускает плечи, смотрит в пол и не может ничего сказать, ведь понимает, что виновата. — Ответь мне, Александра! Это был наш единственный шанс выйти на международный уровень, а ты... Даддарио разглядывает ковер под ногами и старается сосредоточиться на ровных рядах коричневых ворсинок. Если смотреть правде в глаза, то она не единственная тут виновата. Да, она присутствовала в тот момент, когда мисс Рабара договаривалась о встрече с представителем из Китая, мистером Хуаном, вела дальнейшие переговоры, нашла переводчика, только не смогла вовремя перенести время встречи, когда стало понятно, что мисс Рабара не вернется из Италии в положенный срок. — Мистер Хуан мог встретиться только в это время, после он должен был лететь в Китай на презентацию новой книги. — Ты просто не хотела этого, Александра! Если бы... — Если бы? — Даддарио берет такая злость, что она не может сдержаться. — Если вы сами могли договориться, то зачем поручили это мне? Мисс Рабара медленно прищуривается, складывает руки на груди и вопросительно приподнимает бровь. Раньше Алекс никогда не позволяла себе ничего подобного. — Еще что-то хочешь сказать? — сквозь зубы цедит она. Даддарио тяжело дышит, но не может остановиться. Все то, что она копила в себе долгие годы, прорывается наружу, игнорируя все попытки сознания ухватиться за здравые мысли. — Я многое хочу сказать, Шелби, — мисс Рабара вздрагивает от такого панибратства и сжимает пальцы до побелевших костяшек, но молчит. Только с каким-то странным интересом рассматривает Алекс. — Ты не имеешь права срываться на мне, потому что в этом была и твоя вина. Ты взвалила на меня кучу работы, но при этом обращалась, как с грязью: вызывала по каким-то пустякам, считала, что я должна задерживаться на работе или бежать сюда, стоит тебе пальцем поманить. Я сначала радовалась, думала, что ты ценишь меня, но это не так. Ты никогда не считала меня полезной и не собиралась читать мои... Александра не успевает договорить, потому что мисс Рабара срывается с места, быстрым шагом подходит к ней и... Обхватывает руками её лицо, приподнимается на цыпочки и прижимается губами к губам. Что? Даддарио от неожиданности теряет не то что дар речи, но и возможность шевелиться. Её руки безвольно опускаются вдоль тела, мысли путаются, и все чувства сосредотачиваются на прикосновении тонких пальцев к щекам и губ к губам. Шелби целует нежно и бережно, что никак не вяжется с её образом, она не давит, а лишь легко прикасается губами, поглаживая скулу большим пальцем. Алекс берет себя в руки, спустя несколько минут. Она кладет руки на ладони мисс Рабары и отводит их от своего лица. Ей даже не приходится прикладывать усилия — Шелби отстраняется сама. Всматривается своими невозможными глазами, которые сейчас кажутся светлее на несколько тонов, заглядывает в самую душу, а потом кивает на дверь: — Вон.***
Даддарио делает глубокий вдох и преодолевает последний лестничный пролет. Сегодня она не спешит, идет медленно, улыбается коллегам и останавливается перед своим столом прежде, чем зайти в кабинет начальницы. Понимает, что поступила правильно, когда прямо перед монитором, на пустующей обычно столешнице, обнаруживает сложенный белый лист бумаги. Сердце Алекс начинает гулко стучать. Дрожащими руками она берет листок, указательным пальцем касается надписи, сделанной черной пастой, а потом разворачивает послание. «Мне очень жаль. Я пойму, если ты захочешь уволиться. Просто напиши заявление и оставь на столе, я подпишу». «Я подпишу». Листок выскальзывает из ослабевших пальцев и падает на стол, ударяясь о поверхность сложенным уголком. Мысли в голове мечутся с такой скоростью, что невозможно поймать ни одну из них. Колени подгибаются, и ей приходиться ухватиться за угол стола. Что стоит написать заявление и уйти, раз и навсегда? Оставить всё позади и не возвращаться? Алекс пару минут смотрит на закрытую дверь кабинета, а потом делает несколько шагов вперед, лишь раз взглянув на коридор, ведущий к лестнице. Ручка поддается легко. Шелби, сгорбившаяся в кресле, удивлённо распахивает глаза и резко распрямляется. Её губы трогает неуверенная улыбка.