Новая магемма. Он или она

      …Помимо чёрного единорога у Лилит приют имели сова Неясыть, белая летучая мышь, ворон с вороной, маленький шелкопряд-паучок, кобра и уж, саламандра, красноухая черепаха, кукушка, чёрная кошка со звездой на груди. А так же крольчиха Пегая и крыса, чёрная курица и лиса-огнёвка, песчаная собака, волк, ослица, мартышка, угорь да горная львица. А ещё временами серебристый бражник и огромная сине-голубая стрекоза временами навещали её жилище.       И всех их она кормила, лечила, даже общалась с ними. И одного только не понимала, что эти твари находят в ней, страже без крыльев. Всё тянутся к ней из разных сторон света, приходят из всех щелей. Словно по прежнему в ней живёт дух Эдема и свет первотворения льётся через одни только её голос и прикосновения.       А пока Лилит могла ощущать этот свет только в пении своём отчётливо. Так может, к нему они все и тянутся?..

Неизданная повесть о Лейле и Лилит

— Какая встреча, Бельвиазер! Не ожидал тебя встретить на территории Зигги Пуфса, — произнёс неприятным голосом карлик. — И в правду, неожиданная встреча, старина Лигул, — произнёс Бель уже стоя за мной.       Я от неожиданности вздрогнул и даже икнул. Так вот значит каков, «принцесса» ты наша. — И всё же, — продолжал карлик, с очень вельможной миной рассматривая места в кафе, — какими судьбами ты не на месте…       Совершенно спокойно и вальяжно, как и всё время нашего знакомства, Бельвиазер обнял меня за плечи и как ни в чём не бывало произнёс, медленно двигая к выходу: — Ну, последний квартал с моей стороны сдан ещё позавчера и я решил, а почему бы не позволить себе отдохнуть. В конце-концов, даже у бонз Мрака должны быть выходные… — Не хочу тебя огорчать, мой дорогой друг Бельвиазер, но ты сам знаешь неофициальный девиз нашего совета Бонз. Тебе нужно его напоминать? — «Мрак никогда не отдыхает». Знаю-знаю, но разве запрещено ли нам между кварталами хотя бы иногда позаниматься личными делами? — Бельвиазер начал ощутимо раздражаться, это ощущалось по тому, что мне рядом с ним начало становится жарко. — В конце концов Арею позволялось участвовать в дуэлях по его желанию? А Пуфс, насколько мне известно, курирует по собственной инициативе различные проекты в Лопухоидном и даже Магическом мире, выгодные для продвижения идей Тартара. Не так ли?       Так что мне мешает по собственной инициативе соблазнять идеей Мрака в своём скромном виде всех мало-мальских симпатичных лопухоидных особ из «прекрасной половины человечества»? — С незатронутом эйдосом, — вкрадчиво добавил колдун. Я при этом ощутил, что что-то тревожно кольнуло в груди.       А Бельвиазер внезапно ослабил хватку, и вроде как совсем расслабился, стал всё тем же спокойным удалым парнем, как в начале… и таким же голосом продолжил: — Лигул, я конечно понимаю, что времена нелёгкие, наценки на эйдосы постоянно растут… но ты же сам знаешь, что с «эйдосными» девушками встречаться гораздо интереснее!       Неужели я должен как во времена Кводнона, вечная слава его победам и славным временам, обязательно блюсти своё превосходство над человеческим родом в плане ммм… искушений? В конце концов один из своих любимых пороков я же и изобрёл! — Ты был лишь инициатором любовной распущенности, Бель, да и то его потом многие совершенствовали и после изобретения. Впрочем, в этом, бесспорно, занимательном процессе и ты, мой дорогой друг, принимал не самое последнее участие. И всё же одного варианта развития твоего любимого порока лично я допустить никак не могу, — через мгновение молчания продолжил горбун. — Дисциплина! Бельвиазер. Поучись-ка ты лучше у своего коллеги малыша Чана. Во как его отдел мрака ныне процветает! Уже Американский на целых три квартала вперёд обгоняет. Сам вдумайся, ТРИ! — В общем, фиеста окончена! И только потому что ты участник Чёрной Дюжины, мой дорогой друг, твой штраф будет несколько меньшую сумму составлять, чем у твоих прочих коллег. Сам понимаешь.       Бельвиазер как-то очень странно усмехнулся, но без малейшей радости на лице. Даже глаза на миг стали совсем как у одного моего знакомого осетина. И всё же учтиво поклонившись со словами «Принимаю вашу милость» он уже спокойнее стал уходить к выходу.       Но меня затянуть, в этот раз, не успел. — А штраф, Бельвиазер? Тот удивлённо развернулся уже в арке двери. — Штраф то свой оставь. Всё равно я здесь собирался дождаться Пуфса, мне нужно будет кое-что с ним обговорить. Думаю, девочка нам никак не помешает. Вы что, серьёзно! Это кому ещё я должна быть девочка? Нет, конкретно ты урод конечно выглядишь и по человеческим меркам старше меня, но лично тебе поддакивать в этом плане я не собираюсь, «дедуля». Поищи себе девочек по натуральнее.       Ай! Опять голоса. Но вы совсем не вовремя!       А Бельвиазер внезапно повернул меня к себе, приподнял моё лицо пальцем, как в каких-нибудь дурацких романах, и произнёс на прощанье: — Жаль, что наш вечер не смог продолжится так же хорошо, как начинался. Прощай, таинственная амазонка, дай то Провидение, если свидимся ещё, — и тут же потянулся к моим губам.       К счастью, в этот раз я отреагировал вовремя, врезав ему аккурат в челюсть. В этом мне не только не препятствовали, но и всячески поддержали все сто процентов моих предков-ладий.       Жаль только костяшки как и все пальцы от этого удара оказались уже напрочь отбитыми, да ещё так дико заболели после удара, что мой прощальный монолог так и растворился в вое боли.       Бельвиазер, как ни странно, не обиделся. Максимум очень сильно Изумился. А затем расхохотался, и с гордо выпрямленной спиной развернулся и ушёл. Вот же в (?; : №»! Ё-)ок отбитый на всю макушку. Ничем его не проймёшь.       И пока пытался остановить слёзы боли, бешено дуя себе на кулак, успел услышать пару очень ехидных смешков. Обернувшись, я увидел всё тех же бугаев при Лигуле и их усмехающиеся рожи. — Что, обманул тебя твой Ромео? А ты как хотела, милочка? Бельвиазер, как я недавно уже говорил, инициатор всей человеческой «любовной распущенности», или попросту — Похоти.       Насколько я понимаю, это по прежнему самый популярный смертный грех в наше время, — произнёс главный коротышка Тьмы словно с сочувствием. Но я почему-то ему не верил. Уж очень у него лихорадочно при этом шевелились пальцы рук, и если я хоть чуточку понимаю в этой новой науке по распознаванию лжи — то определённо этот тип даже капельки жалости ко мне сейчас не испытывал.       …Ибо всем известно что именно Лигул разрабатывал Лицемерие…       Снова ненадолго материализовавшийся магофициант-менеджер и много кто ещё принёс поднос с горячим салатом и древней бутылью, в которой мог быть и настоящий пиратский ром или даже целая рота джиннов. Принеся это, хозяин ресторанчика скрылся, а карлик Лигул принялся культурно объедаться. Да так культурно, что мне не терпелось как можно скорее или запихнуть содержимое тарелки ему в рот, что бы перестал чавкать при сотом пережевывании, или нагло схватить бутылку с «ромом», первым из неё напиться… и сразу же застрелится. Поскольку два неподвижных амбала рядом с ним вполне могли очень лихо за подобное постучать по моей репке. Как раз одной из их средневековых железяк на поясе. Знаю — проходили. И везёт же мне почему-то в последнее время на всевозможных «якудза», просто один круче другого! — Ну так что же молчим? — пережевав, наконец-то, свой г (ё? %; :)й кусок, обратился он. — В конце концов это как-то даже неприлично со стороны женщины — молчать и хмуро смотреть на то, как мужчина, пригласивший её на ужин, с аппетитом ест то, что приготовлено не ею. Скажи хотя бы нравится ли тебе тут? Устраивает ли тебя обслуживание, кухня?       Обычно в таком плане Бель не имеет промашек, как впрочем и во всём, что не касается подсчёта и транспортировки очередных партий эйдосов в Тартар. Хе-хе. — Да просто прекрасно себя чувствую! Готовят сносно, интерьер так себе, а обслуживание ниже всех моих ожиданий! — конечно, не очень то вежливо хамить очередной «крупной шишке», свалившейся на мою голову. Но с другой стороны, сейчас и ситуация и моё настроение очень даже позволяли. Мало того, что кинули как минимум пару раз за день, так теперь ещё нянчатся словно заботливый фермер с индюшкой к Новому Году. — А, понятно. Видимо компания главы южноамериканского отдела мрака казалась чуть более привлекательней, чем скромный глава всей канцелярии Тартара… Да и чем такой обрюзглый и пусть даже властительный старик, как я, могу завлечь такую юную и симпатичную… Магемму. -…! — только и мог произнести я на известном мне рыбьем языке.       Вот же Блин! И прочая нецензурщина…       Услышав только, как меня назвал глава «всея канцелярии Тартара», рой страшных возгласов магемм в моей крови тут же прошёлся во мне хорошо ощутимым валом и затих. Но явно не надолго… — Не стесняйся, я вижу как ты смотришь на эту бутылку. Отличный ром 1645 года изготовленный настоящими пиратами Карибских островов, — со спокойствием довольного кота продолжал злосчастный горбун, — А то по твоей нежно лавандовой ауре с тонким серебренным ободком то и дело пробегают огненные всполохи очень яростного беспокойства.       Всё же, хоть «настоящий пиратский ром» меня очень сильно прельщал, я решил в кои-то веки последовать своему горькому опыту общения с «бизнесменами» очень крутого уровня. А потому — сразу перешёл к делу: — Зачем же вы перехватили меня у Бельвиазера, я ведь правиль…но выразилась? — начал я слегка неуверенно. Сказывалось недостаток стимулирующих обычную природную наглость веществ.       Однако, Лигул не спешил отвечать на этот вопрос потянувшись за очередным куском салата. Тоже мне, шакала-вегетрианца из себя корчит. Через несколько минут, или точнее, через некоторое количество чавкающих недожуев я не выдержал: — Хех, да зачем вы вообще этот цирк устроили, если с самого начала уже понимали, кто я есть такой? Что бы по прикалываться над новенькой за последние… сколько на земле магемм уже нет? Лет сто, тысяча?       Блин, всё равно не поднял он на меня свои глаза. Видимо, ещё слишком тихо я вышел из себя. Но зато, пока этот тип не закончил пережевывать этот чёртов салат, до меня наконец-то допёрло, что означает выражение «китайская пытка».       И вот салат закончился, чёртов (а ведь во всех смыслах, не поспоришь!) карлик потянулся к бутылке. У меня и так ещё звучало эхо его челюстей в ушах, и что бы не перемешивать это ещё и с отвратительным бульканьем, которое вполне готовилось по программе, я первым перехватил бутылку.       Стоявшие двумя комодами-переростками тартарианцы вдруг зашевелились, да так резко, что я не успев моргнуть, оказался зажатым за запястья одним и с ножом у горла от второго.       Лигул только ухмыльнулся и заметил, вытирая салфеткой рот: — Какая-то ты неправильная магемма, не находишь, милочка. А я многих твоих предшественниц знал. Это были очень хитрые, воспитанные в железной дисциплине повиновения старшим и до крайности выдержанные женщины. Их не так то просто было выводить из себя на допросах, в особенности такими примитивными методами, как затянутое ожидание ответа, лишь слегка усугублённый неприятными звуками и не прекращающимся игнором обращением на себя любимую внимания. Не находишь, что ты с не самой лучшей стороны славишь свой род, а, юная новенькая-магемма?       Мда. Хреновый из тебя «Штирлиц», Маннокашкин, увы и ах. Но только вы у меня в голове не начинайте, а! — В наше время не особо принято слушаться старших, даже если их голоса слышишь в себе постоянно, — вот и всё, что мне оставалось сказать и скрестить руки на груди, продолжить, — Тут уж спасибо огромное вашему личному вкладу в особенности современных тенденций развития молодёжи… или как в вашем ведомстве такой проект назывался? Уж не программа по полному разложению моральных и физических ценностей подростающих лопухоидов двадцать первого века, этап номер столько-то часть такая то?       Наливая себе из неоткуда материализовавшийся большой бокал с черепом, рука Лигула слегка дрогнула при последней реплике. — Удивительно, но ты угадала. Да, как-то так и называлась. Впрочем, тебя вместе с твоим поколением это мало оправдывает. Мали с какой силой толкают заблудшую овечку в пропасть. Единственное, что реально засчитывается Светом в итоге — сопротивлялась ли овечка, или сразу же свесила лапки и покорно ждала завершения всего процесса.       Ну спасибочки что пояснили, а то я не знал, в чём соль всего этого концерта, что вы мне устроили. Сначала окружили заботой, затем облили холодом презрения, затем немножко поторговались надо мной, и то ради приличия. А как же ещё, если я так покорно свесил копытца как та несчастная овечка и просто тупо ожидал, как всё дальше сложится.       И ведь самое обидное — этот хрыч Лигул прав. Всё, что я ни делал в этой жизни, что только не думал ни выбирал, в итоге привело меня сюда — на этот грёбаный магический рынок и в эту вонючую забегаловку, где неплохо готовят гарнир под таких «овечек» как я. А что же в итоге?       Взялся за бутылку, отпил из горлышка, и нагло закинул ноги на стол, позволяя главе одной Очень тёмной канцелярии лицезреть рисунок моих не самых чистых подошв. А что мне оставалось делать? Всё заинька, ты своё уже отбегал да забегал на волчий обед, теперь жди, когда закончится их очередь делать новую пометку в своём меню.       А пока, ожидая, но так и не дождавшись очередного упрёка в свой адрес, я принялся сам рассматривать свои ботинки. Просто что бы отвлечься от долбанного карлика с его отвлекающим чавканьем да и хоть чем-то занять своё внимание.       Всё равно этот тип переходить сразу к делу не собирался, знаю я их, больших боссов. Будут до бесконечности разводить светские беседы, пока сами наконец то не воткнут вилку тебе в глаз. А раз только за этим приходили, зачем же было заводить демагогию? Да и не хотелось, если честно, мне вникать в дела того, кто по любому меня убьёт. Судя по видениям, что приходили мне в голову, уже около семерых моих родственниц магемм вот так вот прихлопнули про между прочим.       И толку было от их дискуссий и долгих разговоров, и просто яростного сопротивления, если их в итоге убирали и всё. А почему убирали? Да потому что магемма — даже объяснений недостойна, по мнению многих стражей мрака, потому и убирали.       Так что в моём случае будет лучше, если со мной разберутся тихо и безболезненно. В конце концов, я уже достаточно…       …пожил? Нет, не совсем. А если быть точнее — я даже вообще не жил по настоящему. Просто существовал, как лист по ветру, позволяя ему нести меня куда ему угодно. Да вот уже до позволялся, даже сдался как сразу, практически без боя? Да разве так можно?       У меня ведь ещё есть цель в жизни — стать настоящим мужчиной, родить сына, спилить подходящее дерево для постройки собственного дома. И может быть, стать известным певцом и сказочно разбогатеть. А что, вдруг при возвращении пола обратно мне хотя бы певчий голос сохранить удастся?       Правда, пока это всё выглядит очень размыто и не реалистично, и только вот инстинкт самосохранения уже начал бить в набат. Нет уж, каким бы я амёбой в своей жизни не был и ещё не остаюсь, а жить мне, слышите? ВСЕГДА очень и очень хотелось!       Поэтому я собрался с духом, взял бутылку за горло, и сразу отложил её подальше под взглядом насторожившихся верзил. Нет уж, мне не хочется быть обезглавленным сразу и безоговорочно.       А потому просто спросил заскучавшего канцеляриста в лоб: — Может уже ближе к делу? Только учтите, ни моего, этого, как он по вашему, эйдоса? И ни моей жизни вы не получите! Пусть хоть у меня трижды зарезервировано место в вашем Аду. Лигул заинтересованно поднял левую бровь.       Но тут кто-то с шумным пыхтением вбежал в кафе и что-то горячо зашептал главному канцеляристу Ада на ухо. Лигул явно очень озаботился услышанным, поскольку сразу же рявкнул: — Снимаемся! Светлые нас засекли! Девчонку хватаем с собой, всё равно она уже прошла экзамен на настоящую магемму.       Стражи-стражники влёт выполнили приказ, схватив меня за руки прямо из-за стола. А я так и не успел осмыслить услышанное.       Оказавшись на «улице», я обнаружил изменения. Получилось так, что со стороны выглядело так, что бар покидали не карлик в компании трёх стражей тьмы и меня, но один достаточно крупной породы пёс, выгуливающая его нервная девушка в цветастой мантии и два запойного вида грузчика очень трупного вида, характерно шатающиеся в обнимку всё такой же мной. И самое примечательное, что именно так всё со стороны и выглядело, я это проверил, когда мы проходили мимо одной из витрин. Почему-то только я один остался без изменений. (Ха, ну как же, если быть точнее именно я остался со своими прежними изменениями).       …Ох уж эти «личины», хоть одинарные, хоть двойные… А здесь наверняка именно двойные «личины» задействованы — двойное лицемерие! Как раз в духе тёмных…       Ох, спасибушки за своевременную справку, мои дорогие родственницы-магеммы. Осталось бы только подсказку по поводу того, как из этой ситуации выбраться, да ещё и с наименьшими потерями.       А тем временем меня провели по лабиринтам лавок, заведя в какие-то совсем уж задрипанные уголочки, а там потянули в сторону ну Очень Узкого Тупика. Впрочем, там ребята из моего сопровождения перестроились, и я оказался зажатым между Громилами в личинах весёленьких пьянчужек. При этом, всё продолжали они очень нестройно, но фальшиво и громко напевать: — Пеклась нежнейшая кровь неукротимой кутовки, Пока разглядывал ароматные красные кудри её. Как грустно, что так внезапно и сумбурно оборвалось, Девичье-красное одиночество её…       Ох блин! Даже пожалеть успел за свой недавно приобретённый музыкальный слух! Готов поручится, что ушки в трубочку при их пении выворачивало не только у меня, но даже у моей кровной памяти!       Из-за этих «крикунов» пропустил момент, когда мы из этого тупика переместились в какое-то то подземье. Даже на привычное метро как-то не смахивало, хотя не сказать, что сильно. Так, запашок немного отдавал… ну или насколько я в этих «запашках» разбираюсь, сам то в подземельях метро бывал очень редко и только по особой «необходимости», а не только ради праздного любопытства.       А вот голос крови очередной раз что-то попытался нашептать, но сразу же неуверенно замолчал. Необычно как-то.       То ли от того, что меня со всей грубостью ставшие прежними, стражи тьмы сильно толкнули, то ли в этом месте компетентность рода внезапно завершилась или была недостаточно полной для более ярких, или привычно «громких» суждений. — Ну что дальше, шеф? Поедем на черве, или… — Или, — утвердительно ответил своему помощнику горбун.       В его руке мгновенно зажёгся пурпурно-лиловый луч света, и, указывая им дорогу, он пошёл в сторону ближайшего поворота. Остальные последовали за ним. Меня больше никто не толкал и не тянул за собой. Словно даже забыли о моём существовании.       И когда я остался практически один, а луч магического света ещё виднелся впереди, кровь магемм напомнила мне, что стражи мрака, в принципе, не нуждаются в фонариках, ведь по сути своей очень хорошо умеют видеть в темноте.       А тут ещё послышались подозрительные шорохи и какие-то странные огоньки зажглись по сторонам… Не выдержав, я ускорил шаг вслед за удаляющимся лучом.       …Вот же дура…       Не то слово. Но бежать то мне от своих захватчиков некуда, разве только на обед. И, увы, даже не мой.       Пока я шёл за дрожащим лучом, который, явно, специально не сильно отдалялся от меня, хотя мне постоянно приходилось его нагонять, на меня на какой-то момент посыпалась комья земли со звуком застрявшего в грязи гусеницы бульдозера. Я даже от любопытства взглянул вверх, в неровном свете мне показалось, что сама земля двигалась прямо у меня над головой. К счастью, испугаться не успел. — Это транспортный червь. Нам он без надобности, — высказался Лигул, но не так, словно специально кого-то осведомлял, а словно просто про себя констатировал факт.       Потом же всё стихло, и мы прошли ещё довольно долго, пока не набрели на ещё одну прозрачную стену.       Оказавшись снаружи, мы вышли на рабочий туннель метро, из которого быстро выбрались в совершенно другом конце Москвы. Или, во всяком случае, я очень надеюсь, что ни в каком не Волгограде. Хотя планировка точно была типично российской: Где ещё встретишь такое обилие беспорядочно разбросанных хрущёвок с перестроенными бараками, да непроходимые, по своей алогичности построения, лабиринты гаражей? — Эй, ты там не застряла? — с уставшим видом выпотрошенного педагога окрикнул меня горбун.       Да бегу я, бегу. Прям лечу я по дороге, теряя части ручек, ножек, рожек.       А сам как можно медленнее подошёл к тёмным «браткам», поскольку не склонен был ожидать от них чего-либо хорошего. Но потом, вспомнив кое-что, остановился. Лигул при втором призыве показывал своё неудовольствие, а мне то что? Вот можно ли было как-нибудь удрать в проулках и сгинуть от преследователей — не потерял ли я уже для этого время? — Может, тебя так сразу и придать нашим законам об истреблении магемм? На месте? Как думаешь — не зря ли я потратил так много времени и сил, рискуя жизнью сначала устроив нашу встречу, что бы заманить в укромное местечко и убить?.. — Вы в любом случае меня убьёте, — услышал я свой спокойный голос. — И это скорее мне непонятно, почему так дико торможу и играю роль «овечки на заклание». Не боись, использовали внушение, то бы я не рыпалась и не пыталась звать на помощь ещё на площади. Может, вы его вообще над всеми людьми используете, что бы они покорно свои эйдосики драгоценные вам в ручки складывали?       Мне на вопрос ответила лишь тишина. — Нет. Всё! Баста телепузики! Я устала и мне туфли жмут, можете убивать меня хоть сейчас!       И уселся на асфальт где стоял, да так, что сразу всем стало понятно, что моё намерение твёрже некуда.       Карлик щёлкнул пальцами, и ко мне подошёл один из охранников, страж с дебильной бородкой, словно прилипшая котлета, стал подносить к моему горлу иззубренный, и очень острый на вид клинок.       А мне то что! Природный идиотизм, отчаяние вместе с запоздавшим алкогольным опьянением сделали своё дело, вот я и закрыл глаза, нагло закинув голову для удара. И тут услышал голос: — Довольно! И так всё с ней ясно! Джем, подойди-ка сюда.       Когда я приоткрыл один глаз, то впервые разглядел четвёртого знакомого Лигула — тощего и длинного стража, как бы сказала моя покойная бабушка Маннокашкина «довольно юркой деловитости». Он долго разглядывал меня своими смолистыми глазками, и чему то хихикнув, заметил: — Эх-эх! Но как же так могло случится? Восемь веков не было магемм, а тут появилась наконец-то одна, да и ещё такая… такая бестолковая!       Мда уж, а вы ещё, значит, не знали, с кем связались. Даже рассмешило меня сказанное. Сначала боялся что меня убьют и слушался внушения, а теперь обидно, что ведут на казнь, а я даже за жизнь толково не поборолся. И при том и при сём я поступаю только по глупости. — Ну тогда сразу к делу, ребятки, — отсмеявшись, крикнул я. — К «телу», как говорится. А то мне уже самой любопытно, зачем же вы меня сюда затащили, тратя время и рискуя с златокрылыми.       Внезапный звук тормозов был настолько оглушительным, что вполне мог убить меня раньше автомобиля. Но вместо этого меня просто очень сильно задело по голове, вырубило и сразу же включило на месте происшествия.       Нашатыря, естественно, никто не использовал, но шея болела беспощадно. И это без учёта и так всегда отсутствующей части моего тела. — Вставай, — рыкнул мой несостоявшийся палач. А затем просто поднял рывком и затащил в машину. Причём, ещё и пнул под зад для большей впихуемости. — Не надо так! Мы же не грубые бандюганы-неудачники, а всё-таки политики высшего сорта.       Хотя, великий Тартар, я ожидал что начало нашего общения будет куда более плодотворным! И чего ты только добивалась своими последними воплями, истеричка? А? — Хех, а я вам с самого начала не собирался облегчать ваши какие-бы то ни было планы, включая меня, — нагло рассевшись, начал я. Тут громко хлопнула дверца и автомобиль резко стартовал.       …Ох ты, блин, чудо, я едва снова не вышиб себе мозги на поворотах. — Мамай… полегче! Мы не убегаем от златокрылых, а всего лишь едим в гости к начальнику русского отдела мрака. — Не волнуйся, шеф. С ветерком долэтим…       Приглядевшись, я заметил почти в сумраке, на улице уже ночь наступила, а Лигул поморщился, словно моя головная боль на время перекочевала ему. А сидящий, почему-то, за правым рулём какой-то явный монголоид, продолжал с очень антинормальным видом крутить баранку. И при этом газ даже не отпускал! — Не удивляйся. Это единственный в своём роде комиссионер, который к своим обязанностям совершенно не годен, — защебетал рядом сидящий тоненький страж. Джем, кажется. Услышав его, Мамай с рыком вильнул, вызвав столкновение меня с этим типом.       Рукой я случайно задел сосульку на его груди, которая в памяти магемм помечалась аурой затаённой опасности. И это было последнее, что я помнил…       Пришёл в себя с неожиданно ясной головой и в совершенно смутно незнакомом месте… Как, впрочем, это обычно и бывает в последние сорок восемь часов моей жизни.       Теперь это были тёмные закоулки каких-то высоких домов. Не самой старой постройки, судя по ещё сохранившимся острым углам у кирпичной кладки. Во всяком случае, это единственное, что я смог разглядеть при включённом красном свете не то очень хорошего светильника, не то очередного диковинного магического артефакта. Пожалуй, после посещения магического рынка, мне вряд ли теперь удастся отличить одно от другого, мир слишком много удивительного стал открывать мне, что бы у меня ещё хватало сил чему-либо ещё удивляться. — Ну что, теперь то можно продолжить с того момента, где нас прервали, — произнёс Лигул. — Так что ты думаешь делать в ближайшее время, последняя магемма?       Вот так, с бухты барахты и прямо в карьер? Может сказать им правду ради эксперимента, или не всю?       Лучше не всю… — Планы есть. В дальние страны поехать. Турне с гастролями устроить, денежек там подзаработать, прославиться, как на том же Евровидении.       Произнёс это с самым будничным тоном, как само собой разумеющееся. Словно просто хорошим знакомым. Во всяком случае, мне это виделось именно так. Что подумали сами стражи — чёрт их знает и судить из дальнейшей их реакции пусть этот же чёрт и будет. — Похвально, похвально, — усмехнулся липовым «искренним весельем» карлик. — Пожалуй, я бы даже поддержал сеё начинание… если бы не одно маленькое «Но». — Ты, не рождена быть обычной лопухоидной певичкой, коих у нас и так предостаточно ошивается в… нет, ты МАГЕММА! Понимаешь ли?       Это вмешался молодой секретарь Лигула. По говору и плавности движений мне он одновременно напоминал и грузина, и итальянца с евреем, но больше всего — очень профессионального мошенника. В прочем, какая «контора», такие и «работники». — В любом случае, коли ты уже с нами связалась, придётся всю оставшуюся с нами дорогу тебе пройти до конца. Тем более, наше предложение может оказаться получше театра трёх и более клоунов… Видишь ли, твой дар, как ты знаешь, с давних пор пользуется особым спросом. Хе-хм. — Не надо нас задерживать, Джем. Не забывай, мы очень торопимся да и девочка устаёт, — с не очень искренней заботой произнёс Лигул. А Джем энергично кивнул, продолжая своё: — Проще говоря, не соизволишь ли ты нам оказать маленькую услугу?       Улыбаясь при этом улыбкой добродушных злодеев из аниме.       Что-то у меня начала теряться линия, как это… ах да, логики! Нет, ребятки, что-то у вас не всё так понятно, как объясняете. Нужно срочно встряхнуться. Сергей, очнись, иначе все оставшиеся мозги проспишь! — Видишь ли, наш замечательный и незаменимый глава канцелярии мрака как-то слышал про особую песнь магемм. Кажется, она у вас называется «песнь прощания с землёй».       Снова йокнуло помимо моей воли в груди. На задворках сознания на миг воцарилась очень опасная тишина, гнетущая прямо-таки. — Но ты, если что поправляй, юная магемма… Кстати, а как тебя по имени-батьке… — Скорее по имени и мамке, — поправил «прекрасный единственный и незаменимый глава канцелярии мрака».       А я бы и очень хотел, да только не знал чем подправлять, горло было неожиданно спёрто, а где в груди завертелась бешеная воронка. Да и головная боль, моя давняя знакомая, так некстати дала о себе знать. — Наверняка память твоих матушек-прабабушек уже нашёптывает тебе нужную информацию… но позволь немножко перебить, — галантно развёл руками помощник Лигула. — Не стоит, Джем. Ты и так уже хорошо справился, позволь теперь мне.       Лигул незаметно подошёл ко мне ближе. Его взгляд упёрся мне в грудь. Не сказать, что он мне понравился, хотя уже понимал, что любуется карлик отнюдь не моими «прелестями». — То есть, вы мне предлагаете вспомнить из своей родовой памяти и спеть эту сомнительную песенку, — наконец решился подать голос я. — Пожалуй, да. И в очень неформальной обстановке процитировать её на всеуслышание. — В смысле?       Больше всего на свете в этой ситуации меня пугала тревога, пробудившаяся в моей душе. И эта тревога всё больше нарастала. А учитывая, что и голоса, и все прочие события, мерно собравшиеся в один гул… короче, я начал истинно верить в интуицию. Причём свою. В том смысле, что она у меня есть. — Ну так вот, тебе просто нужно исполнить эту редкую и малоизвестную песенку… в присутствии нескольких довольно важных персон. Каких персон… — Каких ещё персон? — поинтересовался я. — Неважно, узнаешь на месте, — отмахнулся, словно от глупейшего «пустяка» Лигул, и продолжил уже более деловым тоном. — А вот второй вопрос стоит обсудить заранее. Так сказать, разрулить совсем маленькую формальность…       Я ждал, что он произнесёт далее, без особого энтузиазма. И дождался: — Отдай нам тот кувшинчик из-под джинна. Тебе он совсем не к чему.       Тут же почувствовал предупреждающее тепло в кармане брюк. Можно было даже не сомневаться, что Гуля всё услышала, приняла к сведению и теперь затаилась. Стражи уставились на меня.       Я же — как на экзамене по высшей алгебре. В полном ауте и без каких-либо понятий. Даже смысл последних сказанных слов и фраз как-то не спешил доходить до меня. Да и прочий анализ в мозгах буксовал не по детски.       Как же так? Что я и зачем должен теперь делать?       …Решать…       …Сейчас…       …И, только…       И вот я и решил, да потянулся к карману. Шершавая поверхность флакона на мгновение обожгла меня очень разочарованным холодком. Стражи молча и неподвижно смотрели, как я вытаскиваю сосуд «из под джинна». Как я откручиваю пробку.       На лицах у тёмных сохранялось подчёркнуто профессиональная бесстрастность. Даже сверх энергичный Джем бровью не повёл. А у Лигула лишь пальцы чуть меньше подрагивать стали. Вели все себя так, словно ничего сверхъестественного не происходит. Скорее всего, учитывая специфику работы сей конторки, так оно и было. Я же, достав и раскупорив заветный сосуд, ненадолго поднёс его к лицу. Дохнуло сухим жаром раскалённого песка или как-то так. Очень быстро и тихо произнёс над горлышком «вали», и со всей своей бесконечной жизненной дури зашвырнул сосуд с джиншей как можно дальше от места, где совершалось преступление века.       Три долгие минуты происходил этот долгий, длиной в вечность, полёт сосуда. А затем где-то за мусорными контейнерами послышался тихий звон разбившейся глины.       И ещё через примерно такое же время до меня докатило осознание совершённого только что мной поступка. БЛИН, Я РАЗБИЛ СВОЮ ЛАМПУ! И ПРОГНАЛ ОТТУДА СВОЕГО ДЖИННА! ГУЛЬНАРУ!!!       Однако дальше я ничего уже не додумать, не придумать не успел. Послышался стук удара позади, а из глаз полетели подозрительно знакомые звёздочки...