Чёрная Спираль

Серое пространство самых первых слоёв Умбры, отражающих реальность практически с идентичной точностью, пошли невидимой для простого глаза рябью. Таковым был эффект присутствия существа, чьё тело вспыхнуло зелёным, адским пламенем в норе, разверзнувшейся в земле. Эта нора уводила куда-то в бесконечную глубину; её стены были слеплены из смеси гноя, грязи и чего-то ещё отвратительно сочащегося, напоминающего цветом и консистенцией густую, вязкую нефть. Огромная мохнатая фигура небрежно стряхнула с себя языки пламени, с шипением перекинувшегося на ткань пространства Умбры вокруг неё. Глаза её горели алым, яростным племенем на клыкастой волчьей морде с идущими под разными углами зубами. Чёрная шерсть, покрывавшая мощное тело, торчала клочками и пестрела подпалинами и залысинами, на которых отпечатались кривые и неряшливые на первый взгляд татуировки в виде концентрических кругов и спиралей. Случайный наблюдатель, который бы начал в них всматриваться, с каждой секундой всё отчётливее замечал бы следы сводящей с ума симметричности, необъяснимой порчи, крывшейся в этих переплетениях чернил на шерсти. Из плечей и локтей монстра торчали острые костяные шипы; достаточно острые, чтобы без труда вспороть металл, даже они уступали остроте обсидиановых когтей на массивных ладонях существа. Сощурившись, оборотень издал низкое, утробное рычание и медленно припал к бетону, подёргивая носом и неторопливо осматриваясь по сторонам. Нора вывела его в заброшенный промышленный комплекс с покошенными стапелями и затянутыми ржавчиной производственными роботами, под разными углами скрутившие свои манипуляторы. Стёкла были разбиты, а пол укрывала острая бетонная крошка. Фыркнув и усилием воли ощутив в Умбре нужную ему нить, оборотень выпрямился и резко согнул ноги, сжимаясь словно пружина и тут же распрямившись вновь, вытягивая мускулистое звериное тело в мощном прыжке, унёсшем его едва ли не до середины высоты и без того немалого цеха. Зацепившись в пустеющий оконный проём, человековолк сощурился и впился взглядом в нужный ему район нижнего города. Во вспышках и раскатах молнии затянутого тучами неба его фигура казалась инфернальной, а серый дождь мегалополиса пролетал сквозь нематериальное тело. Свет, звуки города — всё это казалось заглушённым и ненужным. И только прочная нить тянула его в нужном направлении. И он без раздумий устремился по этой нити; не зная усталости, не зная покоя. Крыши проносились под гигантскими прыжками, один переулок сменялся другим — и так до тех пор, пока дикая гонка не прекратилась. Нить оборвалась, и оборотень замер в очередном ответвлении улиц… где беспомощно упала на колени беловолосая девушка. Из глотки существа раздалось довольное рычание, смешанное с нечеловеческой злобой. В пылающих яростью глазах плескался немалый интеллект, управляемый извращённым разумом. Просто так расправиться с беглянкой он не собирался. Эти люди могут приказывать сколько угодно, но Кастер всегда остаётся верным сыном Вирма и его священному делу. Оборотень начал проявляться в материальном мире, подставляясь потокам воздуха, которые тут же донесли даже до затуманенного болью разума беловолосой девушки одуряющий запах серы и мускуса. Когти на задних лапах царапнули пол и зверь издал очередной рык, на этот раз чтобы поселить страх в уме хрупкой человечинки. Не успело испуганное сердце сделать удар, как оборотень рванулся вперёд, хватая её за шею и одним мощным рывком заваливая на землю, заставляя уткнуться грудью и животом в землю. Обсидиановые когти оставили на спине алые полосы, и пылающее адским жаром тело оборотня нависло прямо над девушкой. У её уха раздался оглушительный рык, а на бетон закапала зеленоватая слюна, пока свободная лапа рывком расправилась с юбкой, превращая её в обрывки. Но беглянка знала, что это произойдет. Это осознание пришло… внезапно, ударом под дых, раскалённой иглой, что вонзилась в её мозг чьей-то бледной ладонью. Придёт нечто — ни человек, ни зверь — тот, уничтожит любого, кто окажется рядом с ней в этот момент. Вспышка этого осознания, до боли щемящее чувство в груди и голове, не осветила судьбы самой девушки и того, что же произойдёт с нею самой; она благоразумно отозвала своего друга, храбро подставив себя под удар, не понимая... Однако теперь, слыша под ухом низкое, яростное рычание, чувствуя острые когти на её бёдрах и крадущийся мурашками по гладкой спине ослепляющий ужас, она начинала понимать. Не разумом, не своим пытливым интеллектом, но животным осознанием загнанной в угол жертвы, которую её преследователь отыскал в столь беззащитном состоянии. Сейчас будет лишь боль и кровь. Когда возле беловолосой головы грузно опустилась исполинская лапа с изогнутыми когтями, цветом напоминавшие отполированный обсидиан, а сама девушка почувствовала, как нечто обжигающе горячее и большое уткнулось между её ягодиц, она открыла было рот — попыталась сказать хоть что-то, вымолить у этого создания пощады — но воздух прорезал лишь обречённый, болезненный всхлип. Уткнувшись лбом в грязный асфальт, она с трудом протянула трясущуюся ладонь и бледными пальчиками обхватила коготь, что царапал пол в непосредственной близи от её головы. Не человек и не зверь — а быть может, и то и другое? — не заметил этого жеста, но жертва сдалась в своей попытке спастись. Она схватилась за этот чёрный коготь просто потому, чтобы было за что держаться. Вкуса крови в своём рту беглый клон одной из самой могущественных корпораций 2228 года даже почти не чувствовала. Твёрдая и внушительная плоть оборотня пульсировала от напитывающей его крови, становясь каменно-твёрдой. Всё мощное мускулистое тело гигантского человека-волка пылало напитывающей его животной похотью, горячо струящейся по жилам, наполняющей всё его естество злобной силой. Разум вспыхивал извращёнными желаниями, одно другого ужаснее. Бледные ягодицы девушки разошлись в стороны, упруго обхватывая продвигающийся твёрдый член, пока он не упёрся в тугую звёздочку сжатых мышц, игнорируя более подходящую для этих намерений цель. Зарычав, оборотень подался вперёд, царапая бледную кожу и кровоточащие царапины шершавым мехом, отмечая собственным запахом и силой. Из горла его жертвы вырвался жалобный всхлип от ощущения распирающей изнутри внушительной плоти, однако сопротивление и желание человечинки ничего не значило. Оборотень уверенно брал своё, подминая её, удерживая на земле, словно беспомощную самку. С раздирающей болью он пробивался в трясущуюся девушку, погружаясь всё глубже, всё сильнее, крадя разум и ощущение реальности, которое стало постепенно погружаться в это извращённое чувство, излучаемое оборотнем. С пошлым, влажным звуком его бёдра ударились об упругие ягодицы Бетани, заставляя её вытягиваться, а из уголка пухлых губ закапала слюна. Толчок. Что-то огромное пошевелилось в ней, беспощадно распирая изнутри обратным движением плоти. Оборотень утробно заурчал, сгребая девушку за плечи и шею и сделал ещё один толчок. Полный, мощный, неспешный, пробующий новую игрушку и горящий похотью. Ещё один. Боль, унижение, страх… всё это начиналось закручиваться в нарастающих темпах движений существа, которое неумолимо увеличивало скорость своих проникновений. Боль, унижение, страх… они распалялись с каждым мгновением всё пуще, переплетаясь в тугую, сжатую до упора спираль, в раскалённую пружину. Её пальцы что есть мочи вцепились в изогнутый коготь, которым мучительно медленно погружавшийся в неё монстр с азартом без труда вспарывал и крошил даже бетонную поверхность, оставляя глубокие борозды. Она не обращала внимания на кровавую слюну, стекавшую из приоткрытых губ по её подбородку и смешивающуюся с горькими, солёными слезами; кровавая пелена ушедших вразнос имплантатов с каждым толчком становилась словно смазанной, со стыдом отступая в сторону перед болью иного толка; клон, чувствующая, что агония начинала проходить, по-прежнему ничего не могла с этим поделать. Издав хриплый полувсхлип-полустон, девушка с трудом повернула голову набок. Щека заныла, когда с одним особенно яростным толчком зарычавший от удовольствия оборотень протащил её вперёд, содрав кожу с ладоней и лица кроткой жертвы, окончательно забывшийся в своём стремлении сломать — звериные инстинкты подключились к рассудку. Её пистолеты всё ещё висели, прикреплённые на ремнях… Жалобно всхлипнув, клон сжала свободную ладонь в кулачок. Осколочек льда, каким-то чудом не расплавленный в объятой пламенем голове, холодно успокаивал агонизирующее сознание, с удивительным фатализмом смирившееся с грядущей смертью и желавшее напоследок хотя бы подпортить шкуру своему мучителю. Нужно потерпеть. Она ныне отвечала не лишь за себя одну. Горячая струйка стекла по её бёдрам, по подрагивающим ногам, под влажное хлюпанье закапав на вымощенную бетоном подворотню. Пронзительная, пульсирующая боль внизу живота становилась более ритмичной, более… обжигающей. Наконец, когда темп зверя начал снижаться, она вдруг оцепенела, почувствовав как нечто круглое, пульсирующее прилитой кровью, прижалось в звёздочке и без того растянутых мышц. Если раньше ей было лишь больно и страшно, то теперь паника стала единственным, что оставалось в её разуме… помимо простого осознания. Этот монстр, этот зверь… биологически схож с собакой или волком. И у первого, и у второго был… узел. Нужно расслабиться. Иначе это чудовище её разорвёт изнутри. Но легче сказать чем сделать: из её горла вырвался тихий, жалкий всхлип. Всхлип, что послужил для оборотня лишь призывом к действию. Плавящаяся в упругом плене хрупкого тела плоть требовала больше частоты, глубины. Звериная суть вела вперёд и оборотень, ухватив жертву за волосы, без труда оторвал девушку от земли и подхватил её в воздухе, заваливаясь назад и усаживаясь на согнутые лапы, одновременно обрушивая удерживаемую за талию жертву обратно на успевшую выскользнуть плоть. С новой силой существо натянуло её, практически разрывая изнутри; один-другой раз, лапами пошло разведя сочные бёдра в стороны, он превратил распятую девушку в донельзя постыдную скульптуру. На этот раз зверь не сдерживался, делая пробные толчки в так и норовящую сломаться игрушку. Игрушка не собиралась ломаться, игрушка была выносливой, а потому… Мир клона взорвался чередой безудержных похотливых фрикций. Зверь страстно и животно входил в неё на полную длину, ударяясь пульсирующим узлом о тугое колечко мышц. Из его горла долетали хриплые надсадные звуки; монстр, распалённый жаром совокупления, не отказывал себе ни в чём. Шершавый язык прошёлся по спине и шее девушки, царапая кожу и оставляя тягучий влажный след, рельеф мышц под плешивой чёрной шерстью впечатывался в её тело сзади, служа каменной стеной и опорой одновременно, обсидиановые когти царапали кожу бёдер, пуская из тонких желобков на них тягучую маслянистую жидкость… Скверну, попадающую сквозь раны в кровоток и растекающуюся по венам и артериям чернильной сеточкой, внедряющуюся в податливый разум клона проклятым, осквернённым безумием. Кроткая, неуверенная в себе жертва менялась своим мучителем изнутри, неуловимо и невольно для самой себя. Оборотень лишь усугублял положение, ещё порывистее и ненасытнее погружаясь, подтачивая разум силой и скоростью. Запах секса, меха, слюны, крови…всё это смешалось безумным коктейлем, впечатывающимся в сознание девушки с каждым сотрясающим тело проникновением. Всё это напоминало клону что-то другое, словно из иной жизни…запах бетона и плесени, завывания культистов и безумный идол проклятых богов…как из него выходит нечто аморфное, отвратительное, змеящееся тысячами щупалец и смотрящее на мир тысячами безумных глаз…как оно обвивало её, входило в неё грязно, порочно, со всех сторон… Она не заметила, как заострившийся кончик её языка выскользнул из приоткрытых губ; она не обращала внимания на то, как призывно и соблазнительно изогнулась её спина, как жадно бледные руки вцепились в когти зверя, удерживающего её за талию и использующего не более чем игрушку — довольно крепкую и выносливую, чтобы не сломаться, быть может даже весьма красивую… но всё же игрушку. Бетани не чувствовала, как плотно смежились её веки в томительном удовольствии, что рождалось из боли, точно проросший на гниющем трупе прекрасный, ядовитый цветок: удовольствии, что сплеталось внизу живота в тёмные, порочные узоры. Сплеталось в спираль.