Рlacers of galaxies

      Сигаретный дым уже впитался в волосы Джоша. Это не нравится Тайлеру. — Бросай курить, — говорит Тайлер, — это убивает! — Как и ты, — Джош сверлит Тайлера взглядом. Совершенно бесстрашно и нагло, вальяжно выпуская дым из полуоткрытых губ, прикрывая глаза. Действительно наслаждается этим грубым табачным дымом. — Значит, бросай и меня. Уходи. Я подобрал тебя, чтобы трахнуть один раз, — Тайлер вырывает сигарету из цепких пальцев Джоша и бросает в окно, — Мне не нужно, чтобы со мной кто-то таскался. Чёртов лжец. Но Тайлер так и не может понять, кому он так нагло врёт, ведь Джош верит абсолютно всему. — Но ты так и не сделал этого, да, — дерзит Джош и облизывает пересохшие губы. Джош спускается ниже, раздвигая ноги и смотря на Тайлера томным взглядом, он кладёт одну руку на пах Тайлера, неумело соблазняя и снова садясь обратно. Тайлер бы посмеялся над его вульгарным поведением, которое совершенно портит Джоша, но он раздражён, и эта глупость бесит его. Играй по правилам. Родителям было бы стыдно за своего сына. — Уходи, Джош. Если ты не заткнёшься, то я высажу тебя посреди этой грёбаной дороги, и до более-менее цивилизованного города ты будешь добираться сам. Пешком или автостопом. Мне плевать. Тайлера начинает раздражать всё. Особенно дрожащие руки, длинные и красивые ресницы Джоша. Потрескавшиеся губы. Нет, Тайлеру они нравятся. Они слишком идеальны для этого серого города. Тайлер говорит, что Джош достоин тепла и океана, ласкающего ноги тёплыми волнами. Говорит, но не Джошу, а самому себе. Он заебал самого себя с этими противоречиями и неспособностью разобраться и определиться. Опять эти противоречия. Они так и лезут наружу, уничтожая и съедая Тайлера. — Мне некуда идти, — вся уверенность Джоша испаряется, освобождая место огню и дыму в лёгких. Они заполняются страхом. — У тебя есть дом. Возвращайся в Колумбус. Я даже дам тебе денег. — Я не хочу возвращаться домой. Тайлер, не бросай меня. — Не начинай! Только не начинай. Тайлер резко останавливает машину, съезжая на обочину. Он открывает дверь и выталкивает Джоша. — Тайлер, пожалуйста! — Джош умоляюще смотрит на мужчину, опираясь ладонями о холодное оконное стекло. Тайлер лишь самодовольно улыбается и показывает Джошу средний палец, нажимая на газ и уезжая прочь. Обоим на душе становится мерзко. Это после всего, что случилось между ними. После этих нежных поцелуев в щёки и кровоточащих губ, дурацких фильмов и робких улыбок, после всех этих глупых вопросов и сигарет, после трясущихся рук и тёмных улиц. Тайлер вернётся за Джошем. Он так играет и борется со своими противоречиями. Дурак. Тайлер такой мудак. Но какая-то часть сознания твердила Джозефу вернуться и забрать Дана, увезти его с собой, снова приглашая мальчика в его вечную жизнь, в эти вечные дороги, наркотики и деньги. Джош согласится на всё. Джозеф не может не согласиться с собой. Может, если бы он слушал своё сознание, то не стал бы преступником, думает Тайлер, разворачивая машину и догоняя плачущего Джоша, который пытается закутаться в лёгкую куртку и спрятаться от ветра. Может, если бы Тайлер не был бы таким мудаком и испорченным человеком, то он не разбивал бы сердца, пачкая их своими чёрными руками, которые просто мастерски наносят удары, оставляя чёрно-фиолетовые синяки, а Тайлер говорит, что это россыпи галактик. Это эстетично, да, Тайлер? Джош просто доверчивый и добрый подросток, а Тайлер возомнил себя чем-то высшим и активно пользуется жизнью. — Садись, — Тайлер открывает дверь и затаскивает опешившего Джоша за рукав куртки. — Спасибо, Тай! Ты спасаешь меня, — Дан перелезает на колени Тайлера, целуя обветренными кровоточащими губами и обнимая так крепко и искренне, вкладывая такую чистую любовь и всю свою глупую и слепую детскую привязанность. Тайлер уверен, что Джош слишком много думает, и он первый философ в свои шестнадцать (или сколько ему, Джозеф не знает, да ему наплевать.) после самого Тайлера, конечно. — Слезь с меня и веди себя нормально, — Тайлер отталкивает Джоша, хмурясь. Он не хочет терять свой образ равнодушного и холодного, он должен дать понять Джошу, что это хуёво. Тайлер плохой. — Прости, — Джош кусает губы, и на тонкой коже проступает кровь, высвобождаясь алыми каплями. Тайлер не может отвести взгляд от таких красных губ Джоша. Он протягивает руку к его лицу и касается пальцами красных и красивых губ, размазывая кровь, заглядывая в добрые и большие глаза, обрамлённые тёмными подрагивающими ресницами. Джош с пальцем во рту и кровью на губах выглядит эротично, думает Тайлер, но отгоняет эти мысли, потому что это глупо. Он совсем забыл, что они всё ещё стоят на дороге. Джош выбивает из головы всё, о чём должен помнить Тайлер, заполняя место собой, что Тайлер упорно игнорирует. Ведь взрослымитакимсамостоятельным нельзя привязываться, особенно к добрым мальчикам, которых ты сбил на машине и, послушав одну из совестей, которая молчала и сидела ровно несколько лет, взял его с собой в отель, и, послушав другую, выгнал его. Блять, у Тайлера слишком много голосов в голове. Кто сказал, что совесть должна быть одна? Кто сказал, что совесть должна быть? У мыслей Тайлера просто нет границ. Он свободен. Тайлер выезжает на трассу и думает, что он должен быть жестоким и не питать никаких привязанностей и чего-то там ещё, в чём признаются люди друг другу. Тайлер думает, что хорошо бы взять Джоша за руку и успокоить дрожь в его костях. Он не делает этого. Они едут в полной тишине, лишь иногда Джош чихает и шмыгает носом, смотря куда-то сквозь закатное и зимнее солнце, о чём-то думая, и Джозеф хочет запретить ему думать о чём-то, кроме себя. Джош помнит, что спрашивать о дороге нельзя, но сегодня он нарушает правило, шепча: — Куда мы едем, Тайлер? А Джозеф преодолевает какие-то барьеры в его голове и отвечает на этот такой простой вопрос о дороге. — В магазин. Я куплю тебе шапку, — уголки его губ поднимаются, и иной раз Джозеф превратил бы свою улыбку в холодную ухмылку, но не сейчас, потому что мальчик с чёртовыми кровоточащими губами сидит рядом и мёрзнет. Они подъезжают к какому-то крупному торговому центру. Тайлер накидывает рюкзак и надевает шапку, пряча растрёпанные волосы, делаясь менее узнаваемым для окружающих. Людей в здании мало. Это радует. Тайлер двигается в сторону отдела одежды. Он натягивает на голову Джоша нелепую розовую шапку в крупную вязку. — Мои волосы были такого цвета, — задумчиво произносит Джош, мечтательно закатывая глаза, словно вспоминает лучшее время в его жизни. А разве не сейчас тебе хорошо? — Круто! — безучастно кивает Джозеф. — Отец побрил меня. Он сказал, что это слишком вызывающе и отвратительно. Тайлер думает, что это слишком ужасно. Почему отвратительно? Розовые волосы — это круто. — Мы обязательно покрасим твои волосы, когда они отрастут, — смягчается Тайлер и даже улыбается. И Джош светится счастьем, улыбается в ответ и порывается обнять Тайлера. — Ну это уже лишнее, — Джозеф хлопает Джоша по спине. Слишком особенно. Просто невероятно Объятия — это очень интимно для Джоша. А Тайлер играет. Джош рассматривает пачки сигарет около кассы, пока Тайлер выбирает алкоголь и продукты. На пачках сигарет напечатаны предупреждения, которые должны пугать, но курильщикам совсем плевать. Серьёзно. На тёмной коробке дорогих сигарет написано «Рак лёгких», эта надпись сопровождается какой-то отвратительной картинкой с почерневшими и словно засохшими лёгкими. Джош думает, что это не страшно и даже как-то неубедительно, забавно, может. Игра с жизнью и смертью. Только вот не ты играешь в жизнь, а она играет тобой. Ты — это пешка на огромном чёрно-белом поле жизни или чего там ещё. И ты умираешь первым, ибо столкнулся с тонкой и высокой, опасно изящной фигурой смерти. Похуй. Следующие пачки говорят об импотенции, но Джошу плевать. Он не трахается с Тайлером. Эти предупреждения ну совсем не пугают. Если бы там было написано «Если ты куришь, то Тайлер бросит тебя и уедет» или «Курение приводит к смерти Тайлера Джозефа», то Джош точно перестал бы курить. Вдыхая дым, он отделывается лишь парой колких взглядов и замечаний от Тайлера. Это такие пустяки, да? Джош достает смятую купюру и протягивает её кассирше, что безразлично отдаёт ему сигареты. — Есть восемнадцать? — монотонно спрашивает она, словно давно перестала быть человеком, словно её заменили на груду холодного металла. — Конечно, — говорит Джош, пряча пачку в карман. Он ждёт Тайлера около машины, рассматривая картинку с почерневшими конечностями и дурацкими предупреждениями на пачке. «Вызывает привыкание» Мальчик вырезал бы эту надпись и наклеил бы на лоб Тайлеру. Это чистейшая правда. Джош улыбается и думает, что ему влетит от Тайлера, он даже ждёт этого. Поэтому парень достает сигарету и поджигает, смотря на серый пепел и такой же дым. Вся жизнь Джоша была наполнена этим цветом, который раскрасил собой отголоски детства в зелёных глазах. Небо плотное и тёмно-серое. Двигается тяжестью, не пропуская ни одной звезды. Джош успевает выкурить три сигареты, прежде чем Тайлер показался у выхода. Он двигается к машине с этой глупой розовой шапкой и пакетом в руках. Тайлер хмурится, надевая шапку на стриженную голову Джоша и придирчиво осматривая. — Что, даже не отругаешь? — Джош снизу смотрит на Тайлера, брови дерзко приподняты. — Отругаю, но позже, — ухмыляется брюнет, разглядывая парня в этой глупой розовой шапке. Джош — просто ангел с кровоточащими губами и кусками галактик на теле. А Тайлер — просто плохой и такой идеальный во всех смыслах человек. Джош влюбился в лжеца с липкой чёрной краской на руках. Это совершенство. Он потерял рассудок. Рассудок. — Садись в машину, здесь холодно, — Тайлер кидает рюкзак на заднее сиденье. Джош кутается в куртку, пряча замёрзшие пальцы в рукава. Шапка греет мягкой розовой тканью, и Джош так благодарен Тайлеру, так благодарен, он точно поставил бы ему памятник и прогнал бы из Рая всех святых, ибо это такое тёплое и светлое место должно принадлежать одному Джозефу, потому что в Раю есть место только хорошим или терпеливым, а Тайлер просто божество, он хороший, и Джош отдаст ему душу, лишь бы быть с ним, да, он уверен. Джошуа больше нечего предложить, кроме души, как и всем людям, а Тайлеру ничего больше и не надо, он же хороший, потому что сейчас он делает с Джошем то, что заставляет остальных из райской иерархии прикрыть ладонью рот и погасить свои золотистые и ангельски яркие нимбы, оставив в темноте всё вокруг. Попасть в Рай — довольно дорогое удовольствие. Конечно, сначала нужно прожить жизнь и быть хорошим, терпеливым, добрым и таким покорным человеком, а потом перетерпеть бесконечность реинкарнаций и прожить дохуя одинаковых жизней дохуя одинаково, Рай — это такой элитный курорт после ёбаной тысячи смертей. А Тайлер точно бессмертный, потому что он заставляет трястись и улыбаться от этих таких вкусных и до ужаса клишированных поцелуев, потому что Тайлер жуёт вишнёвую жвачку, Тайлер кусает чужие губы, слизывает кровь и двигается ниже, целуя линию подбородка. Он целует, а с губ слетает имя Тайлера, что не то горечью ложится на язык, не то чем-то сладко-тёплым и обволакивающим. Это настолько хорошо, что Джош готов вцепиться в спину Тайлера и держаться за него вечно. Ладони Тайлера скользят по спине Джоша. Вот эту картину надо было рисовать всем художникам Возрождения, ведь Тайлер уже Бог со стажем. И это слишком правильно. Слишком. А Джош ещё учится быть свободным. Соседи не могут уснуть от глупых вопросов Джоша. Тайлер считает, что Джош довольно милый, когда молчит. У Тайлера две совести или их нет. Никто не говорил, что это плохо. Тайлер тянется поцеловать Джоша снова, слизать кровь с его губ. Джош улыбается в поцелуй, потому что близость с Тайлером важнее всего в этом мире. Всё это так медленно, а Джош хочет спросить, но не спрашивает. Джош спрашивает: — Ты меня любишь? Тайлера ужасно бесит этот вопрос, Что угодно, только не этот вопрос. Только не этот. Что угодно. Сломать прекрасное. Если любишь, то лучше заткнись. — А должен? — спрашивает Джозеф. Слова превращаются в ртуть, отравляют, — Я что-то должен? — Я не знаю, Тай. Джош жмурится, потому что воздуха так мало, так мало, а Тайлера много, так много. Он везде. Плохо. — А ты знаешь, что такое любовь? — говорит Тайлер. Он ненавидит эти разговоры. Особенно всегда. — Привязанность? — Джош пытается найти ответ в эмоциях Тайлера. — Я не должен привязываться. Но ты уже привязался, Джозеф. Он не хочет продолжать этот разговор. Это не имеет смысла. — Не привязывайся, просто люби, — Джош просит. Тайлер мудак, как и полагается. — Заткнись, — Тайлер лижет его губы, толкает язык в рот, затыкая его, прекращая этот бесконечный поток вопросов. Это странно, и Джошу нравится, он просто в восторге, его никто раньше не целовал. Он не оставляет на шее Джоша свои эти куски галактик, не кусает. Это правильно. Такой свободный. Нет, совсем нет. — Не вдумывайся в мои слова, — говорит Тайлер, когда он ложится рядом на чистые простыни, втягивая тёплый воздух носом, — Любовь не имеет смысла, Джош. И Тайлер настолько грешный, что пытается понять его мысли. Тайлер — ёбаный преступник. Он в бегах. Ресницы Джоша подрагивают, он улыбается. Невероятно. Джош не слушается Тайлера. Джош вдумывается во все слова, находя чёртовы противоречия, протесты и ещё что-то, в чём признаются люди, и это уничтожает его разум, возобновляя дрожь в руках. Он хочет лежать в россыпи звёзд и нравиться Тайлеру. Он нравится Тайлеру. Джош — нарушитель, поэтому спрашивает и спрашивает, и спрашивает Тайлера. — Куда мы поедем завтра? — Джош двигается ближе к Тайлеру, обнимая его руками и ногами. А Тайлер нарушает свои правила и отвечает: — В Мичиган, Джош. Дан прокручивает в голове фразу «Я люблю тебя», она имеет смысл, потому что Джош считает, что это сильное чувство, Тайлер закатил бы глаза на это. Он бы убил и оставил россыпи галактик на теле Джоша, вот что имеет смысл, а не то чувство, в котором признаются. Тайлер держит парня за руку, крепко сжимая тёплую ладонь, унимая дрожь, и Джош засыпает, надеясь, что проснётся вместе с Тайлером. Джошу лучше не надеяться. Джошу снится сумбур цветов. Всё голубое, синее, мелькают яркие вспышки жёлтого. И откуда-то раздаётся голос, который говорит, что мальчик влюбился. Вот так просто. Любить — это сложно. Тайлер хочет любить, он понимает это, залезая в дебри своих мыслей. Тайлер не хочет привязываться, он хочет уничтожить прекрасное, испортить и заставить истекать кровью. Тайлер хочет заботиться и быть любимым. Джош не понимает всего в этом мире. Чтобы любить другого, нужно любить себя, отдаваться другому человеку полностью и искренне, принимая его и отрекаясь от остального мира. «Люби себя и тогда…» Джош не думает об этом, он думает о том, насколько быстро он замёрзнет, если ляжет на снег. Тогда он станет одним целым с землёй и её холодом, покроется льдом и задохнётся под его толстой и холодной коркой. А Тайлер скажет, что научил свободе и попросит не курить. Потому что нельзя. Потому что «Нельзя» — главное слово Тайлера, и он был бы каким-то сопливым, если бы не был злым. Не злой, а серьёзный. Джош не любит оставаться в одиночестве, но Тайлер отказался брать его с собой, говоря что-то об опасности, отдыхе и Рождестве. Джош думает об огоньках и подарках. Улицы раскрашены тёмно-синим, почти чёрным, светится огнями предстоящего праздника. Джош прижимается лбом к холодному оконному стеклу и наблюдает. Машины и прохожие снуют туда-сюда, суетятся, а Джош рад, что находится в маленьком номере гостиницы с дурацкими обоями. Рождественского настроения совсем нет. Джош только учится быть свободным, а Тайлеру будет приятно, если Джош что-нибудь ему подарит. Парень настойчиво ищет бумагу в рюкзаке Джозефа, в котором он запретил копаться, но Джошу, вообще-то, похуй. Он находит смятый лист и победно взмахивает кулаком. Он вырезает сердечко на бумаге и пишет красным фломастером очень важные, очень нужные слова. Кривые буквы кровью высекаются на листе бумаги, что сердцем алеет на столе, складываясь в крик и признание Тайлеру. Джош рисует красные заборы на своих руках, а Тайлер будет восхищаться этими липким кровавым рисунком и подарком Джоша. Он хочет сделать ему приятно. В рюкзаке Тайлера Джош находит его товар, и Джош не ребёнок, он понимает, что Тайлер не будет рад, если Джош сделает что-нибудь с чёртовым порошком, пылью ангелов или как там называют это дерьмо, Джошу интересно, и чёртово любопытство рвётся наружу, словно Джош только родился. Тайлер никогда бы не разрешил, родители бы разочаровались, а ангелы затянули бы нимбы на его горле. Джош только учится быть свободным, поэтому он вдыхает. Нос обжигает волна чего-то острого и неприятного. Джош садится на край кровати, ожидая эффект. Паника накрывает с головой, заставляя бояться всего. Джош чувствует насекомых под кожей. Их нужно освободить. Он чувствует лапы смерти на своём затылке. Он проиграл эту игру. Он разочаровал всех. Джош царапает кожу, желая вытащить чёртовых насекомых. Почему они именно под кожей Джоша? Разве он заслужил? Дан очень боится реакции Тайлера и смерти, которая наступает на пятки, дышит в затылок, пускает слюни на плечи парня. Ну что, ты научился быть свободным? Джош зажмуривается. Он продолжает царапать кожу на своих руках и шее. Страх — кусачая сучка, Джош уверен. Всякая дрянь выходит из-под кожи, когда парень царапает сильнее, Джош просто не может понять, что всё это обман. Прекрати дышать. Джош хочет быть ближе к Тайлеру, поэтому он подарит ему своё бумажное сердце, и плевать, сомнёт ли брюнет подарок или оставит. Он в ужасе. Так страшно не было ещё никогда. Так страшно, страшно, страшно и отвратительно. Что же ты с собой делаешь? Что скажет ненаглядный Тайлер? Он лёгок на помине. Бог со стажем. Чёртов Тайлер Джозеф, сумевший подвинуть ангелов в Раю. Дверь распахивается и ударяется о стену с пожелтевшими обоями, где уже красовалась вмятина от тяжёлой ручки двери. Тайлер оглядывает комнату и видит Джоша, который сжался на полу, сжимая в руках ёбаный пакетик с наркотиком. — Блять, Джош! — Джозеф подлетает к парню и бьёт по лицу. — Кто, чёрт возьми, разрешал тебе трогать мои вещи? Тайлер зол, и Джоша это пугает ещё сильнее. Он поднимает на Джозефа заплаканные глаза и тихо говорит: — Я хотел сделать тебе подарок. Я искал бумагу, Тай, — его голос дрожит, руки продолжают раздирать кожу. — Ты идиот! Я запретил тебе прикасаться к рюкзаку! — сыплет оскорблениями Тайлер и отвешивает Джошу очередную пощёчину. — Мне так страшно, Тайлер, — Джош смотрит прямо в душу, испытывает прогнившую душу Тайлера, переступившего закон. И кто здесь Бог? И Тайлер смягчается, он берёт Джоша на руки, не заботясь о том, что он перепачкается в крови подростка. Он доходит до кровати и аккуратно кладёт парня, придерживая его руки, не давая расчёсывать кожу. — Это пройдёт. Успокойся. Перестань паниковать, Джош. — Нет! Это навсегда. Насекомые под моей кожей, — кричит Джош и садится. — Я должен избавиться от этого. Только, прошу, Тай, не бросай меня. Джош пытается вырваться из хватки Джозефа, но мужчина оказывается сильнее и прижимает к кровати своим весом, держа его руки на расстоянии друг от друга. — Не брошу, — говорит Джозеф в самое ухо Джошу, немного успокаивая парня. — Не нервничай. Просто перестань думать. Он прижимает его ближе к себе, заставляя Джоша уткнуться себе в шею, Тайлер садится, пересаживая Дана на свои колени. Тело парня дрожит, он всё никак не может успокоиться. Насекомые под кожей рвутся на свободу, а смерть противно скалится и грозится проткнуть грудь. — Я умру. Я обязательно умру, — голос слабый и тихий. — Нет, Джош. Я не допущу этого. Всё пройдёт. Мы будем в порядке. Ты будешь в порядке. Ты помиришься с родителями, у тебя будут розовые волосы, а я всегда буду держать тебя за руку. Тайлер раскачивается, успокаивая парня. Джозеф понимает, что он окончательно проиграл, что теперь его чувства такие нагие, такие искрящиеся. Он боится снова проебаться. Постепенно Джош перестаёт плакать, хватка на плечах старшего слабеет, и парень проваливается в сон. Тайлер надеется, что Джошу не придётся убегать от когтистых теней.

***

Они лежат на кровати, Тайлер так и держит руки уже заснувшего Джоша. Голова Дана лежит на груди Джозефа. Парень мирно сопит, восстанавливаясь во сне от пережитого. Тайлер поглаживает покалеченные руки, рассматривая царапины и россыпи галактик на коже младшего. Ты научился быть свободным? Сердца обоих умерили свой пыл, они больше не колотятся, словно бешеные, они больше не лезут в глотку, вызывая рвотный рефлекс. Лишь ближе к рассвету Тайлер позволяет себе подвинуть спящего Джоша и пройти к столу, где красовался подарок Джоша — кривое бумажное сердце, но такое идеальное, Джозеф забыл, что должен быть равнодушным мудаком. «Дорогой Тайлер, ты — мой дом, моё всё. Я люблю тебя.» Холод скользит по полу, облизывая обнажённые стопы Джозефа, грозясь простудить брюнета. Тайлеру похуй. Он стоит и глазеет на бумажное произведение искусства, которое, если быть честным, может сравниться только с Джошем и с этими его большими глазами, Тайлер признал своё поражение. Если бы у него был нагрудный карман, он бы положил открытку туда, ближе, ближе, ближе к сердцу, в само сердце, что так отчаянно билось о рёбра в испуге за жизнь Джоша. Джозеф стал таким мягким, его равнодушие трещит по швам, самоуничтожаясь, и всё, что связано с Джошем отныне вызывает чувства. С этим приходится мириться, приходится осознать, что теперь все твои мысли заняты одним лишь парнем с кровоточащими губами и глупыми мечтами. Телефон вибрирует в кармане, и Тайлер молится всем богам, чтобы это был не Даллон, но такого мудака никто слушать не будет, поэтому на экране высвечивается его имя. Тайлер не отвечает, лишь открывает окно и выбрасывает туда свой телефон. Джозеф чувствует себя свободно. Он ложится обратно к Джошу и сгребает парня в объятия. Он больше не чувствует дурацкой усталости, он не чувствует ненависти. Он чувствует себя живым, он чувствует себя хорошо. Джош просыпается и сонно моргает. Он смотрит на улыбающегося Тайлера, совершенно ничего не понимая. И когда мальчик всё вспоминает, он сильнее прижимается к Джозефу, сбивчиво шепча: — Прости меня, Тай. Я такой дурак. Только не бросай меня. И он смотрит своими большими и красноватыми глазами, и снова прямо в душу. — Мы свободны, Джош! — Тайлер обхватывает щёки младшего и целует его. Он обводит языком губы и слегка их кусает. — Ты — самое лучшее, что случалось со мной, Джош. И они оба чувствуют себя счастливыми. И обоим похуй, что их ищут. Джош научился быть свободным.