Алекс

      Сев в машину, Воронцов закурил. Водитель терпеливо ожидал указаний, но хозяин молча смотрел в окно, а затем и вовсе достал из бара коньяк.       Ужасно осознавать, что тебя загнали в угол. И сделал это не кто-нибудь, а собственная жена. А ведь мужчина считал себя умным человеком. Иначе смог бы он достичь таких высот, добиться богатства и положения в обществе?       Но тогда как он мог допустить, чтобы вся его жизнь покатилась под откос с невероятной скоростью?       Ведь он всего лишь позволил себе полюбить. Впервые в жизни сделать что-то не по холодному расчёту, а по велению сердца. Но стоило проявить небольшую беспечность, как он тут же потерял контроль над ситуацией.       Да, Дмитрий явно недооценил Ингу. Конечно, он знал, что она амбициозна, опасна и способна на решительные поступки. Но он и предполагать не мог, что она будет действовать столь жестоко и коварно. Ведь они не были врагами. Скорее, союзниками. Жили по большей части каждый своей жизнью, но двигались параллельными курсами. Почему же тогда жена так резко отреагировала?       «Потому что ты вещь, Воронцов. Она всегда считала тебя своей собственностью. Все эти годы ты был под её контролем. И единственная твоя попытка выйти из-под него тут же была пресечена, — с горечью подумал мужчина. — Ты всегда был её игрушкой, даже не понимая этого. Ты был идиотом, когда связался с этой женщиной. Ты думал, что умный и сильный, а был глупым и слабым. Она оказалась сильнее и умнее и наглядно это продемонстрировала, показав твою полную неспособность защитить любимого человека. Человека, который полюбил тебя в ответ. Теперь ты пожинаешь плоды своей самоуверенности и беспечности. Спасти Алекса ты можешь лишь ценой боли и унижения. И ты это заслужил!»       Воронцов сделал большой глоток коньяка прямо из горлышка бутылки.       — Домой! — приказал он водителю.       Ингу он нашёл в гостиной. Медленно опустился в кресло напротив дивана, на котором сидела она, и закурил.       — Я готов на твои условия. Освободи Алекса.       Инга улыбнулась.       — Конечно, дорогой. Я освобожу мальчишку. Наверняка он своё уже получил. Но я не ожидала, что ты сдашься так быстро. Понял, что с Владом не получится договориться? Не думала, что тебе удастся так оперативно всё выяснить. У тебя полезные друзья, Воронцов. Но мои влиятельнее. Хорошо, что ты это наконец понял.       — Хорошо. Освободи Алекса! Пусть твой пёс займётся этим прямо сейчас!       — О! Какие мы суровые... Милый, а ты не забыл про условия нашего договора? Напомни мне их, пожалуйста?       Воронцов вскочил и отошёл к камину. Ему хотелось растерзать её.       — Я же сказал! Я согласен.       — На что согласен? — Инга не собиралась униматься. Она получала истинное наслаждение, унижая мужа.       Воронцов стиснул кулаки.       — Согласен на порку.       Инга торжествовала.       — Как же так, Димочка? Ты такой взрослый, респектабельный, богатый, влиятельный. И соглашаешься на то, чтобы тебя выпороли, как нашкодившего мальчишку? А это будет именно такая порка. Неужели ты готов на унижение ради этого смазливого недоноска?       Воронцов с трудом сдерживал ярость. И женщина это поняла.       — Хорошо, дорогой. Не обижайся на меня, пожалуйста. Как твоя любящая жена, я просто обязана преподать тебе урок. Пора возвращаться на землю, мой милый. За парня не волнуйся. Я отдам приказ его освободить сразу же после того, как зафиксирую тебя перед поркой. — Она взяла колокольчик с журнального столика и позвонила. — Ритка! Где ты, мерзавка?       Тут же появилась её горничная и опустилась на колени перед Хозяйкой.       — Слушаю, Госпожа...       — Ты приготовила розги? Они нам понадобятся раньше, чем я рассчитывала.       — Да, Госпожа. Розги готовы.       — Молодец, сучка. Убирайся!       Горничную словно ветром сдуло.       — Я надеюсь, ты сделаешь это без свидетелей? — хрипло спросил Дмитрий.       — Ты не хочешь дополнительного унижения? Но, дорогой, ты же помнишь, как публично унизил меня тогда у Джеймса? — глаза Инги сверкнули. — Поэтому давай я сама буду решать, как тебя высечь?       Воронцов опустил голову.       — Делай, что хочешь. Давай покончим с этим.       — Хорошо. Тогда раздевайся!       Мужчина вздрогнул.       — Здесь?!       — Именно. И давай ты не будешь уточнять каждый мой приказ. Твоё наказание уже началось. Веди себя соответствующе.       «Тварь!» — подумал Воронцов, но подчинился. Дорога каждая минута. Дело близится к вечеру. Если повезёт, Алексу не придётся провести ещё одну ночь за решёткой. Он снял пиджак, рубашку и брюки. Инга усмехнулась.       — Носки! Обещаю, ты не простудишься.       Мужчина снял носки.       — А трусы? Дорогой, я так и буду тебя подгонять? Ты же хорошо знаешь, в каком виде нижний должен принимать заслуженное наказание.       — Я не твой нижний! — прорычал Воронцов, снимая трусы.       — Конечно, милый. Но, возможно, тебе понравится, и ты им станешь, — Инга одарила мужа очаровательной улыбкой. — Руки за голову!       — Это ещё зачем? Мы договаривались о порке!       — Мы договаривались о наказании. Ты сам себя задерживаешь. Повторить приказ?       Дмитрий поднял руки и сцепил пальцы на затылке. Много раз перед ним в таком виде стояли нижние. И впервые он сам оказался на их месте.       Инга с удовлетворением разглядывала идеальное тело мужа. Потом подошла и провела ногтями по его груди, слегка надавливая.       — Ты в великолепной форме, дорогой. — Отойдя от него, она вновь позвонила в колокольчик.       — Ты что делаешь? — возмутился мужчина, попытавшись опустить руки.       — Стоять! — рявкнула Инга. — Стоять как стоял! Ты начинаешь меня злить. А это сейчас не в твоих интересах!       Вновь вбежала горничная.       — Сложи одежду Господина! — приказала ей Инга.       — Слушаюсь, Госпожа... — явно смущённая девушка принялась аккуратно складывать одежду мужчины.       Инга наблюдала за мужем с дьявольской ухмылкой. «Ничего, потерпишь, милый. Унижение — это часть наказания», — подумала она. Когда горничная закончила, она вновь подошла к мужчине.       — Ну что, дорогой? Нам пора в игровую. Розги тебя заждались. Не опускай, пожалуйста, руки. — Она вдруг крепко ухватила мужчину за гениталии и потянула за собой. — Ты идёшь с нами. Поможешь мне, — приказала она девушке.       Пунцовый от унижения Воронцов засеменил за женой.       Инга, лишь поднявшись в игровую, разжала пальцы. Гениталии горели.       — Надень на него манжеты, — велела она горничной.       Та, не поднимая взгляда, дрожащими руками надела кожаные фиксаторы на щиколотки и запястья мужчины.       — Дорогой, обычно провинившихся мальчиков секут розгами, привязав к лавке. Но твоё тело так меня возбуждает! Я решила сделать исключение и зафиксировать тебя стоя, чтобы иметь возможность любоваться тобой во время порки.       Воронцов молчал. Но женщина и не ждала ответа. С помощью служанки она пристегнула ноги мужчины к металлическим кольцам, ввинченным в пол. Его руки зацепили за цепь, свисающую с потолка, и натянули её так, чтобы пленник вытянулся в струнку. Инга подошла к мужу и заглянула ему в глаза.       — Вот так, мой милый. Поверь, мне жаль, что приходится учить тебя уму-разуму таким способом. Но ты сам в этом виноват.       Она пальцами ухватила соски мужчины и с силой их сжала.       — Отпусти Алекса! — процедил Дмитрий сквозь стиснутые от боли зубы.       — Ах да... — Инга взяла телефон и набрала номер. — Поднимись в игровую!       Воронцов понял, что она позвонила Владу. Сейчас ещё и этот ублюдок увидит его в столь неприглядном виде. Ещё одно унижение. Но зато он услышит их разговор.       Войдя, Влад не без удовольствия посмотрел на обнажённого мужчину. Он приложил немало усилий, чтобы добиться такого результата. Воронцова он всегда недолюбливал и поэтому не смог сдержать злорадной ухмылки.       — Освободи мальчишку, — распорядилась Инга. — Займись этим прямо сейчас.       Влад кивнул.       — Понял.       — И чтобы никакого уголовного дела! — прорычал Воронцов.       Влад вопросительно взглянул на хозяйку.       — Да. Закрой всё, — кивнула женщина. Когда телохранитель удалился, она опять подошла к мужу. — Я надеюсь, ты понимаешь, что мне не составит труда стереть в порошок твоего сосунка, если ты вдруг захочешь нарушить своё обещание. И, поверь, в следующий раз я уже не буду с ним церемониться. Ты меня знаешь. Я слов на ветер не бросаю.       — Я понял.       — Вот и хорошо. Тогда приступим! — Инга обошла жертву и погладила напрягшиеся ягодицы. — Расслабься, дорогой. Жаль, что тебя никогда не секли раньше. Кожа слишком нежная. Но придётся потерпеть. Ты же заслужил эту порку?       Воронцов молчал, и это разозлило женщину. Она со всей силы шлёпнула мужчину по ягодицам, оставив красный отпечаток ладони.       — Потрудись-ка отвечать на мои вопросы!       — Что ты хочешь услышать? Что ты стерва? Так ты и сама об этом знаешь!       — Эй, дорогой! Ты же не хочешь, чтобы я позвонила Владу и приказала ему вернуться? Я ведь сделаю это, если ты не прекратишь мне дерзить. Ты должен понять, что теперь у тебя не будет этого права. Времена, когда мы были на равных, прошли. И ты сам виноват в этом.       Инга велела горничной подвинуть кресло и, когда та это сделала, уселась в него напротив мужа и закурила.       — Так ты заслужил эту порку?       Воронцов понимал, что сейчас всецело находится в её власти. Он опустил голову.       — Заслужил... — еле слышно выдохнул он.       — Смотри на меня! И отвечай громче!       — Заслужил! — почти выкрикнул мужчина.       — Что заслужил? — не унималась Инга.       — Я заслужил эту порку, — ответил Воронцов с обречённостью в голосе.       — Очень хорошо. И что же ты просишь меня сделать?       Воронцов физически ощущал, как растаптывают остатки его достоинства.       — Я прошу тебя меня выпороть.       Инга улыбнулась.       — Дорогой, это музыка — слышать от тебя такие слова. Повтори их ещё раз для меня. И постарайся добавить просительные нотки. Я готова слушать это целую вечность.       Сейчас самым большим желанием Дмитрия было придушить эту женщину. Но сделать это в его положении было невозможно, и он постарался смириться со своей участью.       — Я заслужил эту порку и прошу тебя меня выпороть, — выговорил он.       Инга затушила сигарету и встала с кресла.       — Розги, мерзавка! Живо!       Девушка бросилась к бадье, где вымачивались отборные ивовые прутья. Взяв несколько, она подошла к Хозяйке и, опустившись на колени, протянула их ей.       Инга выбрала три. Сложила их вместе и зашла сбоку от своей жертвы. Тщательно примерилась, приложив прутья к ягодицам мужа и заставив его вздрогнуть. А затем, медленно отведя руку, резко повела её вперёд. Розги со свистом и глухим треском полоснули напрягшиеся ягодицы, оставив на них три белых полосы, которые мгновенно покраснели.       Воронцов буквально задохнулся от боли, не издав при этом ни звука. Ему много раз приходилось пороть самому, и вот теперь он на своей шкуре испытывал боль, которую причинял другим. Даже Алексу. Человеку, которого любил.       Инга начала размеренно, но сильно полосовать розгами задницу мужа. Она не спешила, давая ему прочувствовать боль от каждого удара. Её движения завораживали наблюдавшую за поркой горничную. Девушке часто приходилось получать наказание от своей строгой и беспощадной Хозяйки, но сейчас она впервые могла любоваться ею со стороны. Хозяйка была прекрасна! Движения отточены: плавный замах, резкий удар, раскрасневшееся лицо и чёрные волосы, колышущиеся в такт ритму порки. Розги пели в её руках свою жестокую песню, безжалостно впиваясь в кожу беззащитной жертвы.       После десятого удара женщина сменила их на свежие и, встав с другого бока, продолжила экзекуцию.       Ни одна из многочисленных сессий до этого не вызывала у Инги такого возбуждения. Пороть собственного мужа оказалось ни с чем не сравнимым удовольствием. Уже к двадцатому удару её трусики промокли насквозь. Она решила дать передохнуть наказуемому. Всё-таки он не был привычен к таким испытаниям, а ей не хотелось слишком быстро заканчивать приятную процедуру.       Отбросив измочаленные розги, она снова уселась в кресло и поманила к себе горничную. Распахнув халат и схватив рабыню за волосы, она ткнула её лицом между своих ног. Женщина судорожно вздрогнула, когда послушный язычок коснулся её промежности, и прикрыла глаза.       Воронцов смотрел на жену ненавидящим взглядом. Он прекрасно понимал, что порка ещё не закончена. Хотя ему казалось, что кожа на заднице уже содрана до мяса. Она горела огнём. Но, несмотря на это, вид жены, развалившейся перед ним в бесстыжей позе, и движения головы девушки неожиданно возбудили его. Это было совершенно некстати, но сделать он ничего не мог.       Когда Инга открыла глаза и увидела стоящий член мужа, она рассмеялась.       — Дорогой, ты великолепен! Вот видишь, я же говорила, что тебе может понравиться наказание, — Воронцов опустил голову от унижения. — Ну что ты, милый? Перестань смущаться. У многих мужчин, которых я порола, была эрекция. Кажется, это называется мазохизм. Как тщательно ты скрывал свою сущность! Знаешь, я, пожалуй, помогу тебя справиться с твоей небольшой проблемой.       Намотав волосы девушки на кулак, она подтащила её к мужу и заставила взять в рот его орган.       — Работай, сучка! Доведи его до оргазма. После этого порка будет восприниматься ещё острее, у нас ведь всё-таки наказание. Я не предполагала, что оно доставит тебе удовольствие, которое ты ещё не заслужил.       Она налила себе вина и закурила, глядя, как вздрагивает муж, переминаясь босыми ступнями по полу. На её губах заиграла злорадная усмешка.       Мужчина застонал, когда его сперма начала выстреливать в рот девушки. Он не успел даже прийти в себя, как Инга уже направилась к нему со свежими прутьями в руке.       — Хорошего понемножку, не так ли, милый? — спросила она, широко замахиваясь и с ещё большей силой, чем до этого, полоснув розгами ягодицы мужа.       Тот, не сдержавшись, вскрикнул, и женщина победно вскинула голову.       — После оргазма лучше пробирает, правда, дорогой? — поинтересовалась она и нанесла следующий безжалостный удар.       Розги уже просекли кожу на ягодицах, и Инга перешла на бёдра. Воронцов был не в силах сдерживать стоны. Боль нарастала и становилась нестерпимой. Волосы взмокли от пота, во рту мужчина ощущал металлический привкус крови из прокушенной губы. Но Инга не останавливалась. Она меняла розги и секла, секла, секла.       Закончила она лишь тогда, когда заметила, что муж перестал содрогаться от ударов.       — Слабак! — заключила женщина с явным сожалением. — Наверное, и сотню не получил, а уже отключился. Ладно. Хватит с тебя, пожалуй. — Она посмотрела на окровавленные ягодицы и бёдра мужа. — Отвязывай его. Обработай ему задницу. Пусть приходит в себя, — с этими словами она вышла из игровой и прошла в спальню, чтобы принять душ.       Экзекуция сильно утомила её и оставила непонятные впечатления. Конечно, она испытала сильнейшее возбуждение от этого процесса. Но вот захочет ли повторить? Стоит ли вообще превращать мужа в тряпку? Нужно будет хорошенько подумать над этим. В данный момент она не знала ответа на этот вопрос.       Перед сном она решила проведать Воронцова и направилась в его спальню. Мужчина лежал на животе в полной темноте, но она знала, что он не спит, хоть никак не отреагировал на её приход. Включив свет, она осмотрела результаты своего труда. Взяв с тумбочки заживляющую мазь, Инга нежно стала обрабатывать рубцы.       — Влад всё сделал. Мальчишку отпустят завтра утром. Никакого дела больше не существует. Видишь? Я держу своё слово. Завтра мы поедем туда, и ты при мне скажешь ему, что между вами всё кончено. И чтобы он сразу же забрал вещи из твоей квартиры.       — Хорошо, — ответил мужчина, не поднимая головы. — Будь так добра, оставь меня сегодня. Я должен побыть один.       — Конечно, дорогой. Как скажешь, — усмехнулась Инга и покинула спальню. Сломленный Воронцов — жалкое зрелище.       «Что ж, милый. Будем считать, что с тобой мы в расчёте. Теперь осталось наказать твоего пидорка, а заодно и его сестрицу. Толку от неё немного, так нужно хоть удовольствие получить напоследок».       Воронцов молча поднялся, когда за Ингой закрылась дверь, и, подойдя к окну, закурил. Ему потребовались неимоверные усилия, чтобы сдержаться и не свернуть шею этой гадине, когда она села рядом. Алекс завтра будет на свободе. Это самое главное. Но будет ли он в безопасности после этого? Зная мстительность Инги, он в этом сильно сомневался. А значит, обязательно нужно что-нибудь придумать. Война ещё не окончена, хотя первая битва проиграна с треском.