ханамоногатари

Перед началом тосэнкё Хацумото объяснила, что победитель не только получал Момотаро, но и денежное вознаграждение от проигравшего — они сошлись на десяти миллионах, дескать, Нумачи бы эти деньги пригодились, ведь он был беден, а его выплата в сторону Нагато была бы попросту равной ставкой. И если глава «Тацумури» положил на кон свои собственные деньги, то Кайджи пришлось отдать то, что дал ему под залог Хираи. Пусть и без процентов, но... Вся суть игры заключалась в том, чтобы сбить бумажным веером стоящую на небольшой коробочке игрушку. У каждого положения веера и игрушки было определенное название, и за каждую позицию начислялись баллы. Побеждал в игре тот, кто набирал их больше всего — Хацумото установила ограничение в сто баллов, ведь существовали комбинации, за которые начислялась половина этой суммы. То есть, не обязательно было набирать именно сто. Это просто говорило о завершении игры, когда как играли Нагато и Кайджи десять раундов — то есть, десять раз бросали веер каждый. В целом, правила игры звучали настолько просто, что можно было удивиться тому, что Нагато так легко согласился на это, ведь при честной игре его шансы победить были практически равны шансам Кайджи — то есть, конечно же, названного Нумачи Кинтаро. Однако, в этой простоте скрывался главный подвох. Когда Кайджи услышал о правилах тосэнкё от госпожи Хацумото, он лишь удивленно вытаращил глаза и заморгал, потому что мысль об этом подводном камне практически моментально пришла ему в голову. Сжульничать в этой игре было практически невозможно! Да что там практически. У него вообще идей не было. Однако, лишь поначалу. Разочарованный в первые мгновения замешательства своего нового товарища Гинджи лишь удивленно прищурился, когда Кайджи начал внимательно осматривать веер и несколько раз кинул его вперед, будто прицеливаясь. О том, что творилось у него в голове, он пока никому не говорил — идея, так внезапно посетившая его голову, была довольно рисковой, могла не сработать, но сейчас это был единственный выход, при котором он смог бы сжульничать в этой игре, не вызвав подозрений у господина Нагато. Эта игра была чем-то похожа на «Трясину» — страшная в своей простоте, в ней нужно было исхитриться, чтобы победить. И Кайджи, вспомнивший о недавнем небольшом происшествии, случившемся у него дома — поломке холодильника — придумал, как же можно обратить игру в свою пользу. Когда он объявил о своей идее Гинджи — точнее о том, что с этим будут связаны детали от холодильника — Хираи недоуменно вскинул бровь, но рассмеялся. Его определенно забавляло то, что новый помощник приходил к победным решениям через такой... витиеватый путь. — И в чем же твоя задумка? — спросил он тогда. Это случилось через несколько дней после первой встречи Кайджи с гейшами. На улице лил дождь, и потому Хацумото включила лампы, освещая комнату теплым желтым светом. В комнате их было четверо: сам Кайджи, Гинджи, Хацумото и Тацуми, державший в руках небольшую продолговатую коробку с фирменным названием магазина запчастей. Хираи еще раз покосился на предмет в руках у своего верного подручного, после чего перевел взгляд, полный любопытства, на молодого напарника. Улыбаясь, Кайджи осторожно взял коробку из рук Тацуми. — Как я понял из правил, то главная цель игры — не просто сбить игрушку, нужно заставить ее или остаться на коробке и не дать упасть ей, ведь за это дают наименьшее количество баллов, или же заставить ее упасть на веер в определенной позиции, — Хацумото с важным видом кивнула, словно ее обрадовал факт того, что молодняк так легко осознал правила этой традиционной игры. — И все зависит от положения веера и игрушки... В общем, если быть реалистами, то легче всего просто много раз бросить веер и сбить игрушку, потому что для этого даже жульничать не придется, но господин Нагато наверняка не даст там такой возможности. Поэтому! Поэтому. Мы используем магниты в веерах. Открыв коробку, Кайджи осторожно достал оттуда небольшой тонкий рулон. Совсем недавно у него сломался холодильник, и в момент его починки он совершенно случайно увидел это — и под «этим» он подразумевал магнитную ленту. Когда-то давно в детстве у них дома случалась подобная поломка, и магнитные ленты, оставшиеся от старой техники, Кайджи вместе с сестрой использовали для того, чтобы составлять фигурки на металлической поверхности, таким образом забавляясь. Вот так простая забава вылилась в жульничество. Ничего святого от детских воспоминаний не оставили. Хацумото учтиво подала один из вееров Кайджи в руки, и тот приложил ленту к его ребру. — Мы поместим магниты в ребра в один из вееров. Главной задачей госпожи Хацумото будет верно раздать их нам — Нагато должен получить обычный веер, а я — соответственно тот, который лично настраивал, — Кайджи усмехнулся и постучал основанием веера по полу. — Однако, это еще не все. Конечно, можно будет поместить магнит в саму коробку, на которой стоит игрушка, то есть в макуру, но тогда велика вероятность того, что я просто заставлю коробку упасть вместе с игрушкой. Этого нельзя было допустить — такое положение, когда макура падала на пол вместе с игрушкой и веером, отнимала сразу двадцать баллов, и, судя по всему, уйти в минус в этой игре было вполне возможно. — Можно поместить магнит в игрушку, но это, во-первых, утяжелит ее, а во-вторых, игрушка будет попросту падать на пол следом за веером, то есть, мы получим комбинацию с одним баллом. Пока что самой реалистичной выглядят комбинации за пять баллов, например, когда брошенный веер опрокидывает игрушку, но та остается лежать на макуре. Комбинации выше ценой для Кайджи казались нереальными — по крайней мере, не с его способностями. Он сомневался, что Нагато был особо умелым игроком в тосэнкё — скорее всего тот тоже если и слышал об этой забаве, то мельком. Все же, он был деловым человеком, у него не было времени на глупые игры, ведь в это время можно было делать деньги. Ах, гимн всех тех, кто строил экономику. Не было ничего более страшного, чем эти люди — способные положить всю свою жизнь ради лишнего миллиона йен, они легко могли пойти по чужим головам ради собственного успеха. Был ли Нагато таким? Кто знал? Можно было позвонить Казуе и поинтересоваться — этот ублюдок наверняка ведал о подобном, но чем больше Кайджи думал о перспективе начать диалог с этим умником, тем меньше он хотел вообще набирать его номер. За такую информацию он мог потребовать опять чего-нибудь безумного, причем не смертельно — какую-нибудь глупость вроде... Совместного похода в лапшичную... Потому что после того поражения в их игре в покер... Он очень часто пытался добиться подобного. Да уж... С этим была связана долгая история с погоней на грузовике, постоянными звонками от сынка Хедо — ведь, какое удивление, он должен был разбиться насмерть, да не разбился, потому что Кайджи не дал, и прочими деталями, которые не играли сейчас никакой роли. Кто-то бы назвал это благодарностью, правда неумелой, и, в общем-то, оказался бы прав. Но общаться с садистами в планы парня не входило, ему и так неплохо жилось. Кайджи резко отвел взгляд в сторону, когда почувствовал на себе озадаченные взгляды остальных присутствующих в комнате. Лучше он будет вспоминать об этом в другое время. — В общем, для того, чтобы осуществить пятибалльную комбинацию нам нужно всего-то закрепить игрушку магнитом на макуре, так, чтобы она упала — потому что в ином случае мы получим лишь два очка. То есть, к примеру, мы должны поместить в основание игрушки несколько магнитных шариков, и обратным полюсом прикрепить несколько лент под крышку макуры, чтобы игрушка могла упасть, но на самой коробочке держалась крепко. За своим рассказом Кайджи не замечал, как за ним наблюдает Гинджи, а если бы отвлекся, то наверняка почувствовал бы себя как Морита в тот день, когда он повстречал Хираи после аферы с картиной. Мысли старика были далеки от рассказа, он был уверен, что Кайджи справится — о своем плане он говорил с запалом и опытом, будто подобное не было для него чем-то сложным. И чем дольше Гинджи смотрел на своего нового партнера, тем больше он убеждался в том, что в грязи азарта тоже скрываются свои алмазы. Просто их нужно было поискать. Впрочем, о мыслях Гинджи в этот момент не ведал никто, кроме него самого, а Кайджи, продолжая вертеть в руках веер, продолжил с более хитрой и злой улыбкой — так он ухмылялся в тот момент, когда понял, что отверстия на лотках «Трясины» начали засоряться. Вряд ли Нагато будет паниковать аналогично кое-кому, хотя бы потому, что он не будет жульничать в ответ, но... Сладостный момент — самый главный секрет. — Но теперь я расскажу вам, зачем нужны будут магнитные ленты в ребрах веера. Он поставил макуру ближе к себе, после чего положил на нее веер — плашмя, а одним боком зацепил основание игрушки и повесил ее сбоку макуры, прямо под ребрами. — Эта позиция дает тридцать очков. Однако, в реальности я бы ее один черт выкинул — игрушка скорее всего упала бы, и за бросок я вряд ли получил бы много баллов, да, госпожа Хацумото? Ну вот. Но с помощью магнитов —шариков или крошки, которые мы насыплем в основание игрушки, мы сможем притянуть игрушку к ребрам. То есть, проще говоря, полюса у магнитов в игрушке и в ребрах должны быть разными. Звучало все, конечно, просто, но для этой комбинации тоже надо было постараться. Пока что Кайджи делал ставку на пятибалльные броски, рассчитывая опередить Нагато не слишком намного — необходимо было сохранить видимость честной игры. Это было не «минное поле» или пачинко, где о жульничестве знали все, тут дело было куда более тонкое... Как в чинчиро. — Но как ты аккуратно забросишь веер на подставку, не дав ему слететь с нее? Гинджи смотрел Кайджи прямо в глаза. Этот вопрос стоял остро —пятибалльные комбинации устраивали всех, но если уж парень решил играть ва-банк, то ему следовало подготовиться к подобным броскам. Однако, реакция Кайджи удивила старика — он удивленно вскинул бровь после объяснений. — Все просто. Чтобы игрушка не улетела с макуры, у их магнитов должна быть разная полярность. Но если она разная, то, стало быть, у чего-то она должна была совпадать с полярностью магнитов веера, верно? — Кайджи усмехнулся. — Я разделю магнит в ребре на две части. Вверху, где бумага, будет одна полярность, а внизу, где игрушка — другая. Тогда верхняя часть притянет к себе веер, а основание — игрушку. — А если игрушка будет висеть слишком далеко от макуры, ведь обман станет ясен! — обеспокоенно зашептала Хацумото. Кайджи улыбнулся еще шире. Ответ у него был и на этот вопрос. — Мы возьмем короткие веера и низкую макуру в виде кубика, то есть, конечно, это не совсем по правилам, но вряд ли господин Нагато узнает об этом — об игре-то он услышит только в день нашей встречи, — парень сложил веер и положил магнитную ленту рядом. — Проще говоря, когда веер упадет на макуру, и когда игрушка притянется к основанию, она будет висеть на самом краю веера, касаясь макуры впритык — потому что дальше веер попросту кончится. И жульничество не будет очевидно, ведь оно, по сути, не будет таковым. Однако, Кайджи решил умолчать о том варианте, если веер опустился бы на макуру обратной стороной — то есть, одинаковой полярностью к игрушке. Впрочем, последствия этого не должны были быть особо катастрофичны — игрушка просто бы упала на пол, вряд ли бы Нагато понял, что все дело в физике. Конечно, таким образом он потерял бы целый ход, но... Он не станет бросать веер бумагой вперед. Бросит основанием — сложновато будет, но даже для него возможно. А все остальное дело будет за физикой. И сейчас, сидя перед господином Нагато, Кайджи чувствовал, как немеют у него руки. Конечно, он несколько дней возился с макурой, игрушкой и веерами, вставляя в них магниты, делая все так, чтобы Нагато не понял, что Кайджи и правда жульничает. А он задумается об этом — разумеется, но чтобы не выдать магниты, парень попросту утяжелил все веера. Вес у них отличался, сами магниты были не шибко сильными — игрушка была легкой, а потому ее вес не перевешивал веер, вися на краю макуры. В общем-то, все было идеально. Но что-то заставляло Кайджи нервничать... Что-то странное... Он почувствовал, как рука Момотаро легонько легла ему на плечо и вымученно ей улыбнулся.. Все должно будет быть хорошо. Он подготовился. Тем более, это не игра на жизнь... Почти. Узнавать, что же приготовил ему Гинджи, Кайджи не хотелось. — Бросим кости, чтобы узнать, кто бросает веер первым! — объявила Хацумото. В этом моменте не было смысла жульничать, а потому Кайджи просто швырнул кости на пол, надеясь, что первый ход все же достанется ему. Когда кубик замер, показывая пятерку, парень обрадовался и довольно глянул на Нагато, ожидая, что сейчас тот уступит ему первый бросок, но... У Нагато выпало шесть очков. Не слишком большая потеря, но все же этот маленький провал смутил Кайджи. Ему нельзя было давать себе расслабиться или усомниться в собственных силах, не зря же он несколько дней подряд работал над этими веерами и магнитами? Это была та еще морока, хуже только было ночное строгание игральных костей из мясных косточек Оцуки. Взяв веер в руки, Нагато придирчиво осмотрел его, после чего почти мгновенно посмотрел Кайджи в глаза. Взгляд у него был недобрым, словно он знал о жульничестве, пусть и не понимал, как именно его противник будет это делать. Вытянув вперед руку, он, прищурившись, несильно замахнулся и швырнул веер вперед. Основание веера задело макуру, и игрушка пошатнулась, после чего свалилась с нее на пол. Прямо на веер. — И это комбинация «Вечерний лик», за нее полагается пять баллов! Нумачи-кун, ты ходишь следующим. Мысленно Кайджи чертыхнулся. Сразу пять баллов! Такого он не ожидал. С самого начала он надеялся, что Нагато выкинет первую комбинацию, то есть, просто собьет игрушку с подставки, за что получит один балл. Сейчас ему самому надо было если не обойти, то хотя бы приравняться с противников, потому что это заставит его паниковать и совершать более резкие броски — и, стало быть, сбивать игрушку прочь, назад, за что он будет получать лишь по одному баллу. Взяв в руки свой веер и подождав, пока Хацумото вернет игрушку на место, Кайджи, прицелившись, аккуратно кинул его. Он планировал сбить игрушку так, что она не упала бы с макуры, а сам веер прислонился бы к коробке, но не рассчитал силы — и веер, ударив по коробке, сбил игрушку. Та упала назад. Как хотел Кайджи, чтобы произошло у Нагато. Кажется, эта игра была несколько тяжелее, чем он думал, но... Он крепко сжал колени руками, чувствуя, что начинает глупо улыбаться. Играть на столь высокие ставки было так восхитительно. Абсолютно больное удовольствие.