***
Самолет летевший рейсом из Америки в Корею, совершил посадку около аэропорта. За время отсутствия парня здание сохранило свой вид. Всё тот же Международный аэропорт Инчхон, который находился в семидесяти километрах от Сеула. Сегодня, спустя три года, Воншик вернулся домой. Из-за работы отца, семье Кима пришлось переехать на время в Америку. Тогда Воншику было всего восемнадцать лет. В этот период возраста появляется много целей, задач, да и просто случайных событий: от поступления в высшее престижное заведение, учёбы, сдачи экзаменов и плохих отметок, до дружбы, первой любви и стремления к своей мечте. У Воншика могло быть всё это, но внезапный перевод отца, заставил отложить дела до приезда, назад, в Корею. После трёх лет отсутствия на родине он смог поступить в Корейский Национальный Университет Искусств, в отделение хореографии. Отец не был против решения своего сына, поэтому разрешил выбрать этот факультет, да и его место мог занять старший брат Воншика — Ким Сокджин. Тот был только за, ему нравилось, чем занимался отец, да и знал, что младшему брату, лучше следовать за своей мечтой. Уже с детства Сокджин видел, как маленький Воншик придумывал и составлял сложные хореографические движения для танцоров в своей секции. Поэтому идя на хореографа, Ким мог раскрыть себя полностью и показать всё, на что был способен. Выйдя на улицу, Ким почувствовал как прохладный ветер прошёлся по его щекам и рукам, лёгкая дрожь пробежала по телу. Одежда, в которой он приехал, оказалась слишком лёгкой для такой погоды. Свободная красная футболка, с ненавязчивым бело-синим принтом, без рукавов, но с длинным вырезом для рук, который достигал конца длины одежды. Чёрные, обтягивающие джинсы, простые, но на коленях видны две большие порванные дыры. Ноги украшали кроссовки с высокой подошвой красного цвета. На шее красовались две цепочки, на одной из которых изображена небольшая морда в виде барана. Если и говорить про аксессуары, то Ким всегда носил на своём левом запястье наручные часы. Отец их подарил накануне совершеннолетия своего сына. На правом запястье закреплены два простых и незамысловатых браслета белой расцветки. Вдобавок, на правом безымянном пальце, надето позолоченное кольцо. В ушах — длинные серьги металлического оттенка, сделанные из нержавеющей стали. Странно…кажется начался сезон дождей и по факту должно парить, но почему-то, именно сегодня, стояла пасмурная погода, однако Воншику она даже нравилась. По этой причине вдохнув поглубже свежий воздух, отправился к дому, где арендовал квартиру. Добравшись до желанного места Ким скинул с себя обувь и бросил вещи неподалёку от входной двери. Медленными шагами дошёл до дивана и присел, чтобы перевести дух. Пока отдыхал, смог осмотреть то, что только могло попасть под его взор. Квартира двухкомнатная, имела отдельную спальную комнату. А гостиная, совмещенная с кухней, находилась у выхода из квартиры. В основном, мебели было мало, но Киму так даже проще. Посередине гостиной расположился большой драный диван в коричневых тонах. Немного потрёпанный и кое-где отваливался дерматин. Рядом, с левой стороны, стоял невысокий светильник, верхушка которого обтянута бордовой тканью, с золотым узором. Складывалось такое ощущение, что его приобрели в девяностые годы. Несколько раз подёргав за верёвочку для включения света, Воншик заметил, что лампочка перегорела и стоит её заменить. На против места, где сидел Ким, на небольшом столике, такого же оттенка, что и диван, стоял широкий телевизор. Выглядит самым современным из всей мебели в этой комнате, чему парень безумно рад. Повернув голову в правую сторону, из приоткрытой двери, можно заметить ванную комнату. Ким сразу же предположил, что она очень маленькая. За её одной стеной находилась зона кухни, а другая — несущая для самой квартиры. Поднявшись с дивана, скрип которого противно отозвался в ушах, Воншик вошёл в ванную комнату. С левой стороны стоял унитаз белого цвета, сверху него висела небольшая полочка с маленькой нежно-розовой корзинкой для мусора. Нажав также, как и когда пытался подёргать верёвку у светильника, только на крышку унитаза, Ким заметил, что кнопка немного заедает и нужно прилагать больше силы, чтобы вода могла смыть. С правой стороны находилась зона душа, огороженная крохотным бордюрчиком, для того, чтобы вода могла уйти после принятия водных процедур. Весь душевой участок можно закрыть плотной занавеской с выцветавшим изображением в виде каких-то цветов. Лилий, что ли… Позднее Воншик это выяснит, возможно этим займётся, когда будет принимать душ или сидеть на унитазе. На против унитаза установлен умывальник, но уж больно низко. Ему придётся наклоняться почти на девяносто градусов, чтобы умыться и не пролить большое количество воды на пол. Сверху умывальника, установлено прямоугольное, довольно широкое зеркало. Оно выглядит довольно строго, как будто грубо вырезали стекло на фабрике и потом повесили сюда. Но Кима всё устроило. Выйдя из ванной комнаты, он направился в сторону выхода, чтобы взять вещи и занести их в спальню. Дойдя до своих сумок, Воншик обратил внимание на небольшую кухню. Со стороны стены от ванной комнаты, располагалась стиральная машина, а рядом с ней двухконфорочная плита. Через небольшую зону для приготовления пищи, находится раковина с высоким краном и душем для мытья посуды и продуктов, рядом возвышается холодильник белого цвета. Вся зона кухни, от стиральной машины до раковины, была отделана легкомоющейся пластмассой вдоль стены, цветом топлённого молока, кое-где немного поцарапана, но, в общем, хорошо сохранилась. Сверху красовались несколько небольших шкафчиков, но Киму пока было не интересно смотреть что находится внутри. Вся мебель на кухне в нежно-зелёных оттенках, с белыми полосками, которые украшали узоры в виде маленьких квадратов и больших кругов. Слева от зоны готовки, стоял круглый белый столик, по типу таких, которые стоят на улице, в недорогих кафе, возможно он даже и оттуда. По обе стороны стояли маленькие чёрные табуретки и похоже у одной из них сломана ножка. Нужно быть осторожнее и не сесть на неё по ошибке. Слева, почти у входа, стояли три урны синего цвета под мусор: один для пищевых отходов, второй для пластика, а третий для стекла. Взяв все свои привезённые из штатов вещи, Воншик понёс их в спальню. Открыв дверь, в комнате раздался громкий скрип, который сопровождался сильным ударом, ручки двери, об стену. Комната была тёмной. Занавески висевшие там, поглощали весь свет из окна, так как были тёмно-коричневого оттенка, но всё же, кое-где были светлые проплешины, из-за небольших дырочек на них. То ли это было специально, то ли занавески порвались от старости или плохого обращения к ним при стирке. Бросив вещи рядом со входом в комнату, Ким подошел к окну и одёрнул занавески. Они поддались не сразу, похоже некоторые крепления были уже ржавые, но, видимо, владельцу квартиры на это было всё равно, возможно он их и никогда не открывал. Когда свет, наконец, полностью проник в комнату, Воншик увидел насколько эта комната пыльная, даже в воздухе летали пылинки, и из-за этого захотелось откашляться. Немного привыкнув к дневному свету можно было увидеть, слева от окна, двух-спальную кровать, накрытую ярко-красным покрывалом с белой тесьмой по бокам. Казалось будто бы она предназначалась для молодоженов, которые только недавно сыграли свадьбу, но точно не для одинокого человека, такого, каким себя он и считал. По обе стороны от кровати стояли небольшие прикроватные тумбочки такого же цвета, как и столик в гостиной. Возможно они из одного набора, как и сама кровать. На против неё располагался огромных размеров шкаф для одежды и постельного белья. В отличие от мебели в гостиной и кухне, он был новее. Это видно по его блестящему глянцу на всей поверхности, который ещё не успели поцарапать и испортить. Сам шкаф молочного оттенка разбавлял всю темноту в комнате. Справа рядом со шкафом находился письменный стол из дерева тёмно-коричневых тонов, и, кажется, на одной из сторон его немного прожгли. Возможно, предыдущий арендатор курил. На столе стоит небольшой железный светильник чёрного цвета с автоматической кнопкой выключателя. Нажав пару раз, Ким убедился в его работоспособности, что крайне обрадовало. Рядом со столом — кресло обтянутое чёрной тканью, сидушка которого немного потёрта в некоторых местах, но в остальном он отлично выполнял свою функцию. Наконец, полностью осмотревшись, Воншик распределил все свои вещи по местам, и, облегченно вздохнув, поднялся с пола и посмотрел на запястье. Наручные часы показывали пол одиннадцатого, но этот факт никак не остановил его позвонить своему лучшему другу, который и предложил поступить в Сеульский Университет Искусств. Набирая номер телефона, Воншик прислонил аппарат к уху и зажал плечом, сам же сел за письменный стол, в спальне, и открыл ноутбук, который привёз с собой из Америки. Им Ким очень дорожил, даже больше, чем телефоном, так как информация содержащаяся там была крайне необходима. Будущий хореограф сохранял все свои зарисовки к хореографии, записи и сайты по развитию в танцах и немного личного. Таким как, увлечение написанием текстов для песен, но об этом никто не знал, это была его маленькая тайна. Наконец, спустя некоторое время, ему ответили с той линии и послышался голос: — Да? — отвечающий был сонным и это вполне логично, ведь на дворе уже ночь. Воншик лишь слегка посмеялся в трубку, и решил подразнить друга: — Не узнал что ли? — Ким еле сдерживался, чтобы не засмеяться во весь голос, но терпеливо ждал реакции слушателя, и она долго не заставила себя ждать, через минуты две, в телефоне послышался удивленный голос: — Воншик, ты ли это? — отвечающий проговорил более бодро и возбужденно. Наконец Воншик дал волю своему смеху и засмеялся на всю комнату, надеясь, что стены в этом доме более-менее толстые и соседи к нему не заглянут. — Наконец до тебя дошло! Привет, Хакён! — Ким выкрикнул так громко последнее предложение, что на той линии послышались оскорбления в его адрес. Ча Хакён — самый близкий друг для Воншика, они познакомились ещё в начальной школе, и, несмотря на разницу в три года, быстро сдружились. Местом опоры их крепкой дружбы стало то, что Хакён любил танцевать, поэтому упросив, а точнее приволочив Воншика за собой, заставил того вступить, вместе с ним, в танцевальную школу. К этому времени Ким понял, что танцевать ему не так сильно нравится, как создавать хореографию для постановки танцев. Он видел как Хакён красиво и элегантно двигался. Каждое движение Ча было уверенным и расслабленным, он влюбился в танцы своего друга и воодушевился на создание своей хореографии для него, поэтому приложил не мало усилий. И уже через пару недель предложил Хакёну станцевать, под созданную им хореографию, на что тот был безумно счастлив. После того раза, Ча всегда упрашивал Кима что-то ещё придумать, ему очень понравилось двигаться под хореографию лучшего друга. Каждые движения, которые Воншик вкладывал в создание какой-либо хореографии, для Хакёна, было пропитано любовью к своему делу и вложена частичка души. Все движения, которые выполнял Ча были чувствительны и наполнены лёгкостью. Такое ощущение, что Ким чувствовал, как Хакёну лучше двигаться, чтобы поразить всех своими танцами. Все светлые воспоминания прервал голос исходящий на той линии звонка: — Блять, Воншик, я конечно рад, что ты позвонил, но ты время видел?! Мне завтра к первой паре и должен выспаться, я уже не первокурсник и нахожусь почти на выпускном курсе, еще год, и всё! Не хотелось бы вылететь за то, что просплю пары… — в телефоне всё ещё что-то причитали, но это скорее уже было похоже на то, как друг рассказывал о сложности и ответственности в учёбе, когда поступил в университет. Воншик, конечно, послушал бы всё, что рассказывал Хакён, но время действительно было уже позднее, поэтому Ким перебил своего друга так и не дав договорить: — Ладно-ладно, я понял, просто хотел позвонить и сообщить, что я вернулся в Корею и завтра заступлю на путь учёбы ха-ха-ха… — протараторил, Воншик, и снова засмеялся, но хватило этого не надолго и смех стих, через пару секунд Ким добавил: — Хён, это…можешь завтра показать мне университет? — когда Воншик употреблял уважительную форму в речи — это значит, что просил помощи у Хакёна. На другой линии телефона, всё ещё молчали и не отвечали. Ким занервничал и уже хотел скинуть всё на шутку, но ему не дали об этом сказать: — Мм…хорошо, я согласен. Но! После пар идём пить, я возьму с собой ещё пару ребят из универа. Они классные, тебе понравятся, есть даже твои ровесники! — радостно отозвался друг в трубку, и ухмыльнулся. Он точно знал, что Воншик не откажется от такой выгодной сделки. Хакён не из вредности предложил такое пари, просто ему было очень интересно, как дружит с алкоголем его друг после такой долгой разлуки, находясь в Америке. — Согласен… — Ким ответил не сразу, взвесив все «за» и «против», но всё же согласился, терять нечего, одно другому не мешает. — Вот и отлично, тогда увидимся завтра около университета! — крикнул ещё раз Ча и не дав попрощаться Воншику, закончил разговор. Воншик глубоко вздохнул, он уже привык к такой манере прощания Хакёна, поэтому даже и не обиделся, ещё посидев пол часа за ноутбуком, просматривая видео-рекомендации по созданию хорошей хореографии, Ким решил всё же лечь и постараться заснуть, в конце-концов, завтра ему рано вставать.***
Утро Воншика встретило не так радужно и бодро, как хотелось бы. «Надо было ложиться спать не так поздно» — проскочило в голове у Кима. Ему совершенно не хотелось вставать, организм настойчиво просил ещё сна, хотя бы два-три часа. Это выражалось в слабости конечностей, рукой было сложно пошевелить, что тут говорить о целом поднятии тела. Но, если радость Воншика не разделяла постель, то погода за окном была прекрасной, по крайней мере так казалось Киму. Его предположение строилось только по одному окну в спальне, через которое просачивалось пару лучей от солнца. Повезло, что они ещё его не достали, хотя, если он и дальше так будет лежать, смогут дотянуться и до него. Еще немного понежившись в постели и приобнимая одеяло на прощание он всё же смог встать с кровати. Едва потянувшись, прошёлся разряд дрожи, за которой последовала резкая боль в спине. — Черт! Как больно… — прошипел Ким и сам себя отругав поплелся в сторону ванной комнаты. Там встретили его также холодно, как и он их сам. Тёмно-синие тона плит на стене и полу, могли только отражать всю печаль, которою он сейчас испытывал сидя в туалете и понимая, что кнопка смывателя не хочет нормально работать. — Блять! Вот обязательно надо было ей сегодня сломаться! — от злости, Ким ударил ногой по бачку и внутри услышал звук стекающей воды. Воншик не на шутку испугался, неужели он до конца его доломал? Приблизившись ухом к бачку, принялся вслушиваться в звуки внутри. Пока он там простоял, смог бы понять и всё строение работы унитаза, но он не сантехник, и ему это ни к чему, поэтому, выпрямившись, он ещё раз посмотрел на кнопку смывателя и попробовал свою удачу вновь. Будто бы с ним сыграли злую шутку, и где-то должна висеть скрытая камера, но кнопка сработала с первого раза и вода сделала своё дело. — Да он издевается надо мной… — с толикой облегчения, проговорил Воншик и решил принять душ. С душем у Кима также не заладились отношения. Когда он захотел принять холодный душ, чтобы взбодриться, как на зло почувствовал отнюдь не прохладу, а горячую воду, которая моментально проскользила по всему телу и затронула даже самые скрываемые места. — Да твою мать! Кто делает вентили горячей и холодной воды наоборот! — Кима это разозлило не на шутку, но взбодриться всё-таки помогло, хоть и с вредной для нервов ситуацией. Выйдя, а точнее, выпрыгнув из душа, чтобы ещё сильнее себя не обжечь, Воншик решил быстро умыться и скорей уже отправится на кухню, он здесь и так много времени потратил. На его удивление, с умывальником ничего плохого не было, даже вентили были правильно установлены, что не затрудняло ему быстро со всем справится. Вытерев лицо полотенцем Ким посмотрел на свое отражение. Пар, исходящий из душа осел на поверхность зеркала, таким образом затрудняя просмотр, поэтому Киму пришлось его протереть, прежде, чем воспользоваться. После всех процедур, наконец, Воншик, смог увидеть своё отражение, но радости ему это не прибавило. Он видел как лицо украшали хорошо видимые синяки под глазами, и он надеялся, что они хоть немного спадут, пока он будет завтракать. Покончив со всеми водными процедурами, Ким направился в сторону кухни, и он был счастлив, что она находится рядом с ванной комнатой. Заглянув в холодильник, Воншик понял, что вчера так ничего и не купил. — Да что сегодня за день такой… — испустив протяжный жалобный стон, Ким провел пару раз по свои волосам взлохматив их. Облокотив руку на пояс, он поднял голову вверх, чтобы хоть как-то успокоиться и не разнести тут всё. Его глаза приковались, к вчерашним, не просмотренным шкафчикам. «Может там что-то есть…» — промелькнуло в голове, и быстрыми, судорожными движениями принялся просматривать содержимое в них. К его неземной удачи, которая составляла, возможно, всего два процента его жизни, всё же нашёл что-то, и этим оказался рис быстрого приготовления. «Это даже лучше нахождения рамёна, или ещё чего похуже» — заверил сам себя Воншик этими словами, соглашаясь вместе с ними. Почти профессиональными движениями Ким распрощался с упаковкой и кинул всё содержимое в миску для риса, отправив в микроволновку. Пока еда нагревалась, Воншик побежал в спальню, чтобы решить что стоит лучше надеть на сегодняшний день. Из кучи разной одежды, Ким всё же выбрал тёмную рубашку в красную и белую клетку, тёмные, не сильно широкие джинсы, чёрные кроссовки с белыми полосками по бокам и красными шнурками. Из аксессуаров подобрал очки с тонкой, круглой оправой серебристого оттенка. А в ухе уже красовались две круглые сережки, такого же цвета, что и очки. Левое запястье, как и всегда, украшали отцовские часы. Разобравшись со своим внешним видом, Воншик подошёл к разогретой еде и позавтракал, на своём круглом столике. Почувствовав себя, будто бы и правда находится где-то в небольшой забегаловке. Наручные часы показали, половину восьмого, и если он не поспешит, то может опоздать в свой первый день в университете, тем-более его ещё ждет Хакён, который вечно там стоять не будет.***
Не заметить университет было невозможно. Огромное, по габаритам, учебное заведение, возвышалось в несколько этажей. Определить, сколько их точно, было сложно, так как почти всё здание было застеклено и препятствовало нормальному подсчёту. Если сама конструкция здания и удивляла, то её внешний вид не так уж и сильно. Простые настенные плиты серого оттенка, порой в некоторых местах, приближены к асфальтному и стандартные по форме окна, но всё же размер их впечатлял. Вокруг учебного заведения были выложены плиты тёплых тонов, а ступени наоборот — тёмных, и похоже, поверхность обделана деревянным слоем, чтобы студенты могли там сидеть не боясь застудить что-нибудь. Всё ближе подходя к университету, Ким заметил знакомую тёмную макушку, и не ошибся: это был его лучший друг. Вкусы этого человека в одежде так и не изменились: простая светлая футболка, поверх которой была надета джинсовая куртка, простые не зауженные брюки светло-голубого оттенка, и, конечно же, поношенные белые кроссовки с белой подошвой. О последнем он даже и не сомневался, эта привычка у Ча выработалась с того момента, как он пошёл в танцевальную школу. Примерив один раз подходящую для него обувь, носил её до конца, пока та совсем станет непригодной. А белая подошва, говорила о том, что их хозяин не любил оставлять, при оттачивании каких-либо движений в танце, чёрные полоски на полу. Поэтому и принял для себя лучшим вариантом использования белого цвета на подошвах. Воншик даже не заметил как остановился и в открытую пялился на друга. Глаза невольно приковались к лицу осматриваемого. Хоть и прошло три года, как им пришлось расстаться, но лицо Хакёна так и осталось детским, с небольшой невинностью в глазах. Кажется, таких людей называют «человек с юным лицом»? Пока Ким продолжал осматривать своего друга, тот, стоя с телефоном в руках, что-то старательно печатал, после повернулся в сторону Воншика и посмотрел на него испепеляющим взглядом. Ким не сразу заметил, что у него звонит телефон, но когда додумался быстро ответил, не глянув на имя абонента. На той линии послышался как ни странно, сердитый тон отвечающего: — Ну, и долго ещё там собираешься стоять и пялится на меня? — голос, оказался до боли знаком, его хозяином, как никто иной, оказался Хакён. Только теперь Воншик понял каким идиотом был, когда так долго смотрел на Ча. — Прости, хён, уже бегу… — тихо проговорил Ким, и испытав небольшое смущение подошёл к своему другу. Только когда он встал на против Хакёна, заметил, что тот ростом так и не вышел, как был на несколько сантиметров ниже Воншика так и остался. — Хм…смотрю ты так и не вырос… — хотелось бы об этом промолчать, но Ким, как обычно, в начале говорит потом уже думает. Поэтому высказав сразу же пожалел о сказанном. Тот на такое заявление мило улыбнулся и крепко схватив за рубашку Воншика, потянул на себя, наклонив так, чтобы глаза друг друга были не ближе одного сантиметра, тихо прошептал: — Ты забыл кто здесь старше? Хочешь я тебе напомню? — голос спокоен, но из глаз так и метались молнии говоря о том, что Ча готов придушить Кима, если тот сейчас же не замолчит. Младший сразу же послушался и отстранившись принял жест поражения. Он уже успел позабыть насколько мог быть старший страшен в гневе. Ча ничего не ответив, схватил Воншика за локоть и повел за собой.***
Зайдя внутрь, Ким сразу же обратил внимание на высокий белоснежный потолок и просторный холл. Стены выкрашены в светлые оттенки цветов радуги, от попадания света на них и из-за большого количества стёкл казалось, что радуга действительно проникла в здание. Напольное покрытие, проложенное по всему первому этажу до массивных лестниц, наоборот, преобладало тёмными оттенками, от чего можно было визуально заметить контраст светлого верха и тёмного низа. Небольшие красные диванчики стояли по всему периметру первого этажа в метре друг от друга, возможно, это место отведено для отдыха студентам, кто знает. В общем, такая атмосфера стремилась к созданию академической среды, в которой у творчески одаренных людей рождалась мотивация для вдохновения и создания своих лучших творений. Поднявшись на второй этаж, светлое, до этого, место, стало приобретать более тёплые тона. Этот этаж использовался под учебные аудитории, скорее всего, как и оставшиеся верхние. Хакён подвёл Воншика к большому стенду, где были вывешены расписания и тыкнул указательным пальцем в группу первого курса, где должен был быть Воншик. — Кабинет сто двенадцать… Это левая сторона здания… — задумавшись прошептал Хакён, после чего достал телефон и что-то быстро написал, а после добавил, но уже чуть громче: — Думаю, я смогу тебя туда проводить, у меня поблизости есть одно незавершённое дело. — хитро улыбаясь проговорил Ча, и сильнее сжав локоть Кима, снова повёл за собой, прибавив скорости. Когда осталось осилить ещё три аудитории, до нужной Киму, Хакён неожиданно остановился. Заглянув в кабинет и осмотревшись по сторонам, Ча нашёл то, что искал и, улыбнувшись своей самой невинной улыбкой, зашёл внутрь вместе с Воншиком. Место было обустроено под музыкальный зал, с неширокими партами, поверхность которых белая, а низ чёрный, прямо как цветовая гамма клавиш у пианино. Но разбавлял этот контраст чёрного и белого красный цвет стульев. Напротив столов висел большой проектор. Слева от проектора находилось классическое пианино и синтезатор. Они явно предназначались для вокальной практики студентов. Само помещение очень светлое, настенные покрытия состояли из белых и розовых тонов, а также сбоку, от инструментов, изображено красиво нарисованные огромные, под потолок, чёрно-белые клавиши. Напольное покрытие также разделялось на два оттенка, как и стены, но только на бежевые и светло-коричневые тона, разделяющие друг-друга полу круговыми линиями. Когда Ким полностью осмотрелся, его взгляд задержался на человеке, стоящем рядом с Хакёном. Это был молодой парень модельной внешности. Ростом не отличался от Ча, но черты лица от подбородка до конца скул были более четкими. Пухлые губы симметрично расположились на лице красиво дополняя яркие, карие глаза и ровный нос. Тело изящно подчёркивал классический костюм, цвет которого, отнюдь, не чёрно-белых тонов. Рубашка, как и сам костюм преобладали больше в синих оттенках, разбавляя белый цвет. Даже без предположений можно с уверенностью сказать, что он популярен у противоположного пола. Друг, как только зайдя в аудиторию, сразу же подбежал к нему и обнял. Если можно считать эти объятия дружескими, то они должно быть очень хорошо знакомы, так как Ча, без церемонно, блуждал своими ловкими и длинными пальцами по спине этого человека. Его касания казались слишком нежными и сосредоточенными на определенных точках, где внимание уделялось больше остальному. Плавно двигаясь вверх, Ча коснулся правой лопатки и нежно провёл указательным пальцем по её изгибу, иногда сильнее нажимая под самой костью, тем самым слегка проникая под неё. Казалось, что вся нежность, которую он давал, была показной, и на самом деле, Хакён хотел принести больше страданий. Вторая рука скользнула на переднюю часть тела, нежно поглаживая живот и поднимаясь выше, задевая рёбра, приподнимал их и стремился также проникнуть под них. От таких ласк скорее вскрикнешь от боли, чем получишь удовольствие. Но когда Воншик поднял взгляд, то увидел удовлетворённое лицо второго, такое ощущение, что все манипуляции проводимые Хакёном, над телом этого парня, только возбуждало. Он не просто стоял, а вымаливал у Ча ещё его помучить, это было видно по взгляду. Такой вымученный от долгих ласк старшего и умоляющий о боли посильнее. Как только Хакён проводил по тому или иному месту, где могла бы выпирать кость, парень сразу же наваливался на старшего, тем самым вдавливаясь сильнее на пальцы, что вызывало у Хакёна лёгкую усмешку. Ким сразу же понял, что они не просто друзья, а что-то большее. Они не похожи на возлюбленных, скорее на подчинителя и подчиненного. Возможно, Воншик ошибся, по крайней мере, ему хотелось в это верить. От того, что Ким сейчас увидел невольно пробежались мурашки, не хотелось бы ему оказаться на месте того парня. Как только Хакён прекратил свои садистские действия по отношению к обнимающему его человеку, Ча приблизился к уху парня и что-то шепнул. От чего тот в свою очередь зарделся и прикрыл рот ладонью, но после громко засмеялся. Пока Воншик обдумывал увиденное, к нему уже успели подойти, и Ким, подняв глаза, встретился со взглядом того несчастного, как считал сам Воншик. Этот человек улыбался, а на его лице не было видно ни капли слёз, ни дорожек от них, хотя можно было заметить, как он вспотел. Крохотные, еле заметные капли стекали вниз по его вискам и основании шеи, всё-таки боль он почувствовал, хоть и не подавал вида. — Знакомьтесь, Воншик — это Ли Хонбин, Хонбин — Ким Воншик. — Хонбин протянул руку всё также искренне улыбаясь, на что Воншик моментально среагировал и ответил на рукопожатие. У Кима руки слегка вспотели, так как он не знал как реагировать на происходящее до этого, но кажется остальных двух это совершенно не интересовало. Нежные пальцы коснулись основания запястья Кима и провели вдоль руки до первого изгиба среднего пальца. Задержавшись там, медленно поглаживая внутреннею часть руки. Их рукопожатие было не долгим, но для Воншика казалось длилось несколько часов, не меньше. Пульсирующая боль отдавала в виски и учащалось сердцебиение. Ким понимал, что это могло происходить от долгого воздержания. Поэтому, даже каждое лёгкое касание приводило парня в состояние лёгкого возбуждения. Воншик первым сдался и отпустил руку, тем самым вызвав лёгкий смешок у Ли. — Я слышал, что ты только в этом году поступил? Хакён рассказал, что тебе двадцать один год, значит мы ровесники, только я со второго курса, так как раньше заступил на учебу. — его улыбка просто не хотела покидать эти губы, а пальцы не переставая теребили левое ухо, похоже это такая привычка. Пока Воншик вёл с Хонбином беседу он заметил, как тот периодически поправлял костюм, потому что Ча постоянно вис на нём, то и дело пытаясь снять пиджак. В конце концов, ему это надоело и он принял кардинальные меры. Притянув Хонбина за галстук Хакён сердито посмотрел тому в глаза и прищурил свои. — Ли Хонбин, а не пора ли Вам уже уходить, прослушивание ждать не будет… — слова произнесённые другом заставили Кима передёрнуться пару раз. Интонация, которую он использовал была больше похожа на повелительную, хоть использовалась уважительная речь. Но вот, второму это наоборот понравилось и, кажется, такое отношение к его персоне только заводило. Ли, не прекращая улыбаться, хитро посмотрел на Хакёна, а после перевёл взгляд на Воншика. — Что ж, как бы печально это не звучало, но Хакён прав. Мне пора. — Ли вытянул свой галстук из крепкого захвата Ча и, ударив пару раз Кима по плечу, удалился. Воншику снова не дали шанса попрощаться, и это ему напомнило недавний разговор, только с Ча. «Они этим очень даже похожи…» только и успело пронестись в голове, так как ему не дал закончить голос друга. — Пошли, у тебя пара не в этом кабинете. — выпихнув Кима из аудитории, Хакён указал рукой на дверь, добавив: — После второй пары будет перерыв на обед, встретимся в столовой. Я познакомлю тебя с ребятами с которыми сейчас тусуюсь. — Ча ткнул локтём под рёбра Воншика и удалился. Ким не удивлён, и почему из его окружения никто не любит прощаться…