Новый мир, это я,
Я пришёл, чтобы понять,
Чтобы смотреть шторму в лицо.
Видишь, звёзды горят,
Бесконечностью объят
Каждый их вздох — имя твоё.
(Арда — Новый мир)
В какой-то миг тьма отступила, превратившись в колеблющуюся серую муть, словно очень густой туман. Он совсем не был похож на бредовое видение — напротив, казался таким же реальным, как боль. Боль… раз он чувствует ее, значит, все еще жив. Эта мысль, первая внятная мысль после того разговора с невидимым собеседником, словно вернула Муртага к реальности. Реальности ли?.. Но боль постепенно ослабевала, исчезая. Словно ее не было. Тем не менее, свое тело юноша ощущал. Опустив голову, он оглядел себя — босого и обнаженного по пояс, увидел многочисленные порезы и синяки, стертую кожу на запястьях. Муртаг попробовал шагнуть вперед — и у него получилось. Не похоже на сон. Все-таки морок? Пленители решили всерьез взяться за его разум? Что ж, пусть попробуют. Им его не сломать. Серый туман немного отступил, когда впереди забрезжил свет. Юноша слегка сощурил глаза — напротив него завис появившийся откуда-то сгусток яркого чистого сияния, подобный миниатюрному солнцу. — Что ты здесь делаешь, дитя? — женский голос, властный, несмотря на едва заметные в нем нотки удивления, словно шел отовсюду. — Уходи, пока тебя не обнаружили другие! Муртаг не успел ни ответить, ни даже толком изумиться — что-то будто с силой дернуло его куда-то в сторону. Серая мгла завертелась вокруг него — и вновь отступила. Сын Проклятого осмотрелся, все больше убеждаясь в том, что происходящее является иллюзией. Теперь он находился в каком-то темном коридоре со сводчатым потолком. Стены его были сложены из черного камня с зелеными прожилками, источников света рядом не наблюдалось, но что-то не давало погрузиться этому помещению в полную темноту — под его сводами царил всего лишь полумрак. — Эй, долго ты еще собираешься стоять столбом? — раздался вдруг за спиной ворчливый голос. Муртаг резко обернулся, пытаясь найти говорившего взглядом, но, похоже, коридор был пуст. — Глаза опусти, умник! Юноша удивленно вскинул брови: на полу коридора расселся большой лохматый пес. Зверь часто дышал, высунув язык, словно запыхавшись. Никого, кроме этой собаки, рядом не было, но… не мог же тот голос принадлежать ей! Тем более, что Муртаг готов был поклясться в том, что несколькими мгновениями ранее это место абсолютно точно пустовало. Иллюзия? Иллюзия! «Я брежу. Или все-таки эти ублюдки сменили тактику». Он отскочил к противоположной стене, рефлекторно потянувшись к отсутствующему оружию. Естественно, ни меча, ни кинжала, ни даже вилки не наблюдалось — откуда же им взяться? И что теперь делать? Пожалуй, стоит начать с того, чтобы просто успокоиться и трезво оценить ситуацию, несмотря на то, что сам мир вокруг явно немного пьян. Это ведь всего лишь собака. Или не все так просто? Возможно, лучше отступить? Интересно, куда ведёт вон тот коридор? — Так, а ну, немедленно прекрати это! — зарычал пес, глядя на юношу с явным недовольством, словно каким-то невероятным образом прочитал его мысли. — Лучше слушай, что тебе говорят, пока тебя не нашел кто-нибудь другой! Иначе хозяин мне устроит… — последние слова зверь произнес почти неслышно, скорее, для себя самого. На пару секунд Муртаг лишился дара речи. То, что он только что увидел, больше всего походило на какой-то безумный сон. — Чего уставился? — осведомился пес сердито, окончательно уверив пленника в нереальности происходящего. — Не глупи, давай-ка разберемся с одним делом и уберемся отсюда. Юноша не отвечал, все так же глядя на болтливое животное. Все это выглядело слишком безумно даже для иллюзий, созданных истязателями. «Нет, похоже, я все-таки брежу…» Пес наклонил голову вбок и испустил тяжелый вздох, совершенно не звериный — с такой тоской вздыхают только люди. Не дождавшись хоть какой-то реакции, он поднялся, и, подойдя к Муртагу, пригляделся, словно примериваясь, к его руке, а затем вдруг весьма ощутимо укусил за пальцы. — Ау! — парень от неожиданности отдернул руку и попятился назад. — Вот так всегда! — недовольно, даже почти обиженно проговорила назойливая галлюцинация. — Послушай, у тебя обнаружился младший брат, который оказался драконьим Всадником, ты заключил сделку с моим хозяином, и тот убил твоих мучителей и вытащил тебя из темницы, и теперь ты находишься… скажем, так, где-то между мирами… И после всего этого тебя удивляет всего-навсего говорящая собака? — Кто ты? — справившись с эмоциями, все же спросил Муртаг, хотя с языка рвался другой вопрос: «Что ты такое?». — Я — Барбас, — ворчливым голосом ответил пес. — А ты — болван. Мало того, что заключил сделку с моим хозяином, так еще и мне теперь приходится с тобой возиться, словно с беспомощным щенком! Некогда болтать, пошли, мы не у моего хозяина дома. Иди за мной, пока нас не обнаружили. «Минуту… Что значит — нахожусь где-то между мирами? Какими еще мирами?» — Нашел время спрашивать! — рыкнул Барбас, вот только Муртаг готов был побиться об заклад, что не задавал вопроса вслух. Неужели эта псина так легко пробилась сквозь его мысленные барьеры, а он этого даже не почувствовал? — Делай, что говорят, если не хочешь помереть, или что еще похуже! Тебе еще надо дожить до выполнения своей части сделки! — Какой еще сделки? — успел спросить Муртаг прежде, чем пес бодрой рысцой направился куда-то во мрак коридора. Выбор был невелик — остаться на месте, не зная, где он даже находится, юноша счел не слишком здравой мыслью. Пришлось последовать за болтливым животным. «Как видишь, свою часть договора я выполнил. О твоей же части сделки мы поговорим позже», — всплыли в памяти слова неизвестного, которые Муртаг услышал перед тем, как попасть сюда. И что это было? Чей голос звучал в его голове? О подобном юноше никогда не доводилось слышать. Наверняка все происходящее — иллюзия, или просто бредовый сон, но что, если нет? С кем он тогда случайно заключил сделку, и, самое главное, каковы ее условия? Излишней наивностью Муртаг не страдал, так что прекрасно осознавал, что неизвестный, кем бы он ни был, убил Двойников и вытащил его из темницы вовсе не из-за внезапного приступа доброты. Если здесь и сейчас реальность, то это существо должно быть очень могущественно. Вероятно, даже сильнее Гальбаторикса. Но… Возможно ли такое? А ведь он слышал разговор двух незнакомцев, один из которых позже убил Двойников. Он назвал короля марионеткой. А другой явно намекнул на то, что манипулировал им. Кто они? Маги? Шейды? Или что-то еще? Что-то, о чем мало кто слышал? «Они все здесь давно забыли о нас, а потому им и в головы не приходит что-то заподозрить!» — кажется, именно так сказал один из этих двоих. Значит… нечто забытое, древнее, могущественное?.. «Проклятье! Во что я снова вляпался?» Меж тем пес прибавил скорости, и Муртагу волей-неволей пришлось перейти на бег. Хорошо, что он не чувствовал ни боли, ни усталости — иначе наверняка вряд ли сумел бы подняться с пола. Пусть вся боль, что он перенес в последние дни, и не поколебала его решимости, а лишь закалила ее, юноша прекрасно знал, что сила духа не равна силе тела. Тем не менее, последствия пыток никуда не делись, это он сам видел. Но почему он тогда ощущал себя так, будто после славного отдыха рано утречком поднялся на прогулку? «Так не бывает». — Бывает, — буркнул Барбас, не оборачиваясь. — Пора бы тебе уже начать привыкать. Тебе и так не повезло — увильнуть от сделки ты не сможешь. Хотя, смотря с какой стороны на все это смотреть — можно считать и везением… Пожалуй, стоило бы расспросить пса о сделке и ее условиях, а заодно и о некоем хозяине, которого четвероногий проводник упоминал… Вот только при мысли о том, что болтливый коврик для блох нагло лезет ему в голову, Муртаг почувствовал нарастающую злость. — Хватит читать мои мысли! — раздраженно процедил он сквозь зубы, остановившись. Пес тоже остановился, обернулся к ведомому и фыркнул с явным пренебрежением: — Оставь свои мудрые помыслы себе. Лучше просто молчи и иди за мной. И, кстати, сам ты коврик для блох. Пришлось проглотить обиду — все же Барбас явно был прав, Муртаг понятия не имел о том, что делать и куда идти. Значит, оставалось довериться блохастому и молча следовать за ним. Расклад совершенно не устраивал юношу, но выбирать был не из чего. Следующие несколько минут — или часов? — прошли в тишине. Коридор перешел в тонущую во мраке широкую галерею со стенами и полукруглым сводом, сложенными из того же черно-зеленого камня. Впрочем, стыков между каменными блоками заметно не было — словно стены, потолок и пол представляли собой единое целое, вырубленное в глыбе того же камня. Кем бы ни были создавшие это зодчие, они потрудились на славу. Наверняка при постройке всего этого не обошлось без колдовства. В стенах имелись ниши, часть из которых занимали скульптуры, весьма, надо сказать, своеобразные. Во всем этом присутствовала мрачная красота, и одновременно с ней — что-то зловещее. И дело было не только в темноте и тяжелом, словно бы давящем своде. Все это выглядело нереальным, чуждым человеку, и Муртаг осознавал, что ему явно не место здесь, где бы ни находились эти зловещие залы. Пожалуй, лучше действительно было следовать за болтливой собакой, независимо от того, бред все это или реальность. Юноша привык доверять, за редким исключением, только себе, а теперь его жизнь находилась в руках (точнее, в лапах) Барбаса. И пришлось смириться с этим — отсюда нужно выбраться во что бы то ни стало. Стоило об этом подумать, как пес остановился, как вкопанный, с явной тревогой прислушиваясь и принюхиваясь. Шерсть на загривке вздыбилась, из пасти вырвался едва слышный низкий рык. — Сюда, быстрее! Возражать времени не было, слишком явной, почти осязаемой, оказалась тревога пса, так что Муртаг бросился вслед за ним прятаться за статуей, изображавшей совершенно точно нечеловеческое существо. Даже взгляда мельком хватало, чтобы понять, что ничего подобного он не видел, но рассматривать было некогда. Если честно, все это больше напоминало детскую игру в прятки, а не попытку скрыться от врага. — И что… — начал было юноша, но был самым бесцеремонным образом перебит: — Положи руку мне на загривок, а дальше молчи и не шевелись! Тогда, возможно, нас не заметят… Он замер, стараясь дышать как можно тише. Потекли минуты томительного ожидания, но ничего не происходило. Когда Муртаг собрался было, вопреки указаниям говорящей собаки, спросить, в чем дело, его слуха коснулось эхо тяжелой поступи. Шаги приближались. Юноша затаил дыхание, опасаясь выдать себя. Не то, чтобы его пугала сама вероятность схватки, но Муртаг никогда не принадлежал к числу тех, кто рвется в бой, даже не зная, кто противник и чего хотя бы предположительно от него можно ждать. Суровая школа жизни научила его осторожности, и, учитывая предостережения Барбаса и само место, явно не предназначенное для простых смертных, искать лишние неприятности точно не стоило. Вскоре неизвестный появился в поле зрения. Мрак мешал рассмотреть его, но было ясно, что это мужчина. Точнее — рослый воин в полном боевом облачении, но без оружия. Было в его облике что-то неправильное, и через пару мгновений Муртаг понял, что именно: фигура воина, словно окутанная ореолом тьмы, была полупрозрачной. Как будто он был призраком. «Проклятье, да что это за колдовство?» Укрытие выглядело совсем ненадежным — если призрак почует незваных гостей, то легко их обнаружит. Словно подслушав мысли Муртага, призрачный воин вдруг резко остановился и повернул голову в сторону ниши. Несколько секунд он стоял неподвижно, то ли всматриваясь в темноту, то ли прислушиваясь, а затем медленно направился к ненадежному укрытию. Их обнаружили! И что делать теперь? Сражаться? Для такого дела неплохо бы заиметь что-то хотя бы издали похожее на оружие. Впрочем, враг тоже безоружен с виду, но вид порой бывает обманчив. Да и как вообще сражаться с призраком? Это… это ведь даже не шейд, который, пусть и почти неуязвим, но все-таки обладает материальной оболочкой, которую можно разрушить и на время избавиться от смертельно опасного противника. У Муртага один раз вышло, по крайней мере. Более того, его брат лишний раз доказал, что этих тварей вполне можно убить. Очень тяжело, но возможно. А что делать с призраком? Как его сразить? Тем более, голыми руками. Но призрак вдруг остановился, вновь приглядываясь, словно ожидая, когда незваные гости сами выдадут себя. Или не приглядывался — трудно было сказать, рассмотреть его лицо Муртагу не удалось. Воин сделал еще один шаг к нише, поднимая голову, вновь застыл, и юноше показалось, что призрак смотрит прямо на него. Но тот, простояв пару мгновений, резко развернулся и направился дальше, в сторону коридора, откуда пришли Муртаг и Барбас. Последние очень натурально изображали статуи еще несколько минут, пока не стихло эхо шагов. Поле чего пес шумно выдохнул: — Уф… еще немного, и он бы нас увидел. Так, лучше подожди здесь, сиди тихо и не высовывайся. — Кто это был? — Скорее всего, он еще при жизни служил… — пес запнулся на мгновение. — Служил хозяину этого места. Вот и после смерти ему служит. И не спрашивай меня, что это за место, кто его хозяин и кто мой хозяин, — вдруг прорычал Барбас, опять словно прочитав мысли. — Узнаешь, когда будет надо! А пока молчи и делай, что говорю я. То есть, пока сиди здесь и делай вид, что тебя нет. Скоро вернусь. — С этими словами он выбрался из ниши и бодро потрусил дальше по галерее. Муртаг проводил его взглядом. Он что-то увидел в тот момент, когда призрак почти заметил их. Было ли это на самом деле, или ему показалось, но на долю секунды ему удалось разглядеть глаза призрачного воина. Юноша не обратил внимания на само лицо, или вовсе не смог его рассмотреть, но пронизывающий взгляд разноцветных глаз словно отпечатался в памяти. Почти забытый, но знакомый. Он потряс головой. Скорее всего, ему просто показалось. Его отец, которого отцом-то называть не хотелось, давно уже мертв. Это всего лишь иллюзия. Или бред, порождение пошатнувшегося разума. Но не правда, никак не правда, Муртаг не позволит этому быть правдой, даже казаться — не позволит. «Они все здесь давно забыли о нас». Муртаг крепко зажмурил глаза, но, открыв их, снова увидел ту же темную галерею. Гладкий черно-зеленый камень холодил босые ступни, а раны по-прежнему не напоминали о себе. Он решительно ткнул пальцем в сплошную ссадину, опоясывающую запястье, но не почувствовал боли. Так не бывает. Эти мрачные залы, говорящая собака, разноглазый призрак, а теперь еще и это… Это всё больше и больше походило на бредовый сон, но сон этот никак не заканчивался. И никто не желал объяснять Муртагу, что вообще происходит. Юноша, на миг забыв об опасностях, испустил тяжелый вздох. Да, теперь он отлично понимал Эрагона — брат как-то посетовал на то, что его втянули в водоворот опасных событий, не спеша полностью посвящать в происходящее. Интересно, что с ним теперь? Главное — чтобы был жив. И не угодил в загребущие руки короля. «И не влез в какую-нибудь сомнительную сделку». А сам Муртаг — что его ждало теперь? Он подозревал, что ничего хорошего. Что потребует взамен хозяин болтливой собаки? И зачем Барбас водит его по этим коридорам? В одном юноша был уверен точно: это место — не просто какой-то замок или катакомбы. Тот, кому подчинялся говорящий пес — не просто какой-то маг, пусть даже и очень могущественный. И Барбас — не просто говорящая собака. «…давно забыли о нас». Неужели существуют какие-то древние силы, о которых никто до этого дня и не подозревал? Кто они? Забытые боги? Или что-то иное?.. Если все это все-таки не сон и не морок, то… неужели Муртаг столкнулся с теми, о ком не знал даже король? Но если это так, то в дальнейшем следовало рассчитывать только на себя — вряд ли кто-то даст совет, что в таком случае делать. Впрочем, ему не привыкать. Он снова потряс головой. Не стоит пытаться разрешить загадку прямо сейчас, подумать над сложившейся ситуацией можно будет и в более спокойном месте… если, конечно, юноша вообще сможет теперь найти такое место. Но проблемы все же следует решать по мере их поступления. В полумраке мелькнула приземистая тень, и Муртаг напрягся, готовый, если придется, продать свою жизнь подороже, но через секунду увидел, что это всего лишь вернувшийся откуда-то Барбас. В отличие от воина-призрака, перемещался говорящий пес совершенно бесшумно. А еще невозможно было не заметить книгу, которую Барбас нес в зубах. Достигнув ниши, пес аккуратно, насколько мог, положил на пол ветхий фолиант в потрепанной кожаной обложке. — Вот! — рыкнул он. — Бери его, и убираемся отсюда, нас учуяли. Муртаг бережно поднял книгу, отметив мимоходом, что на и без того потрепанном переплете теперь красовались еще и отметины от собачьих зубов. Вот ведь блохастый варвар: книга наверняка очень старая, с ней стоило бы обходиться осторожнее. Но… выходит, они здесь ради этой книги? Значит, она действительно ценна. — Нашел время думать не о том! — Барбас вновь зарычал. — Не спи, хватай меня за загривок и сматываемся! Под сводами галереи вновь заметалось эхо тяжелых шагов, и Муртаг счел верным поступить так, как велел ему проводник. Снова, как в тот момент, когда они прятались от призрака, юноша положил ладонь на загривок собаки, и… …исчезли темнота и черный с зелеными прожилками камень. Вокруг снова закружилась серая мгла. Еще миг — и она расступилась, явив взору скалистую местность. Повеяло холодом. — Промахнулись, — совсем тихо, с явной досадой сообщил Барбас. — Подожди немного, мне тяжело таскать с собой кого-то еще. Но здесь нам точно нечего делать. Место, где они очутились, с первого же взгляда показалось Муртагу таким же мрачным и чуждым, как и те залы. Хотя здесь, в отличие от коридора и галереи, можно было видеть небо, но это небо совсем не походило на то, к которому он привык. Оно горело — словно жидкий огонь разлился по небосклону, но воздух, как ни странно, был обжигающе холоден. А устремляющиеся вверх скалы выглядели не менее зловещими, чем мрак и гладкий черный мрамор с зелеными прожилками. Неожиданное чувство хлестнуло по разуму порывом ледяного ветра: здесь был кто-то еще, и этот кто-то явно видел их. Может, среди простого люда подобная подозрительность и могла вызвать недоумение, а то и вовсе смех, но Муртаг был воином, а воин рано или поздно учится доверять своим ощущениям. По крайней мере, развитая интуиция спасла не одну жизнь. И вот сейчас эта самая интуиция буквально кричала о том, что где-то в этих скалах затаился кто-то, наблюдавший за ним. Кто-то очень опасный. Он видел незваных гостей, столь нахально влезших сюда, в дом его истинного повелителя. Может быть, эта встреча и была неожиданной, но один из этих чужаков явно даже не подозревал, чего можно ожидать. Какая неосмотрительность. Этот темноволосый юнец казался знакомым. Пока что существо не могло вспомнить его, потому что границы между разумами еще не стерлись. Жаль, ему придется еще некоторое время провести здесь, прежде, чем он сможет вернуться в один из миров смертных. Он ненавидел это состояние, когда память еще не восстанавливалась до конца, хотя и, справедливости ради стоит заметить, переживал он подобное совсем нечасто. Но убить одного из чужаков — крепко потрепанного с виду темноволосого парня — он вполне бы смог. Что-то шевельнулось в памяти. Нет. Нужен был не он. Другой человек, как-то с ним связанный. Но на худой конец сойдет и этот чужак. Наблюдатель знал его — однажды тот ему помешал. Впервые за много лет причинил боль. И теперь поплатится за это — а заодно и за поражение, которое наблюдатель потерпел от рук приятеля этого нахального чужака, тоже. Барбас явно тоже заметил слежку — как и тогда, при приближении призрака, он вздыбил шерсть. Муртаг резко обернулся, но никого не увидел. Только все те же скалы. Ощущение опасности никуда не исчезло — наоборот, лишь стало сильнее. Знать бы еще, кто за ними следил. И чего от неизвестного врага следует ждать. — Хватайся, — а до этого момента Муртаг и не подозревал о том, что собаки умеют шипеть. Но иначе описать звук, изданный проводником, не получалось. — Была ни была! Вновь их ненадолго обступила уже знакомая мгла. Назойливое ощущение чьего-то пристального взгляда исчезло, но Муртаг не спешил ослаблять бдительность. Может быть, неизвестная угроза не потеряла их след. К тому же, он не знал, с чем мог еще столкнуться впереди. — Вот. — Пес часто дышал, высунув язык — запыхался, бедняга. — Здесь у нас есть несколько минут на передышку, — и добавил ворчливо: — все было бы проще, если бы хозяин позволил переместиться в его владения. — И кто этот твой хозяин? — осведомился Муртаг, осматриваясь. Они стояли на тропе, извивающейся среди старых деревьев и серых валунов, совсем не мрачных, в отличие от недавних скал. Где-то в стороне журчал ручей, над землей стелился туман, вдоль тропы можно было заметить небольшие стеклянные фонари. Иными словами, это место выглядело спокойным и тихим, но, как и два предыдущих, явно не предназначалось для смертных, поэтому юноша не спешил обманываться мирным пейзажем. — Сказано же тебе было — не спрашивай. Хозяин запретил мне рассказывать тебе обо всем этом, узнаешь, когда надо будет. А что касается сделки — он сам тебя найдет. А теперь читай книгу. Пора уже заканчивать с этой прогулкой, тебе здесь не место. У здешних обитателей есть занятия и поинтереснее, чем поиски незваных гостей, но это пока что. Слышишь? Откуда-то действительно доносились музыка и голоса — похоже, где-то рядом проводилось какое-то празднество. — То есть, я должен прочитать эту книгу? — Не поверил своим ушам Муртаг, оценивая взглядом толщину фолианта. — На это явно уйдет не одна неделя. Пес вновь насмешливо фыркнул: — Это не просто какая-то книжонка из твоего мира. Или я, по-твоему, зря ее украл? Так ты будешь понимать язык, он отличается от вашего. И знания. Кое-что ты будешь вспоминать, когда понадобится — и так тебе проще станет принять все, что ты услышишь. Постой, — добавил Барбас спешно, — как только ты прочтешь книгу, ты окажешься там, куда тебя решил отправить мой хозяин. Еще один мир смертных, он чем-то похож на тот, откуда пришел ты. И лучше на первое время притворись, что ничего не помнишь. Все, не задавай вопросов! — вновь зарычал он, явно поняв, что Муртаг собрался узнать, что это за миры такие, и зачем ему туда отправляться. — Давай, быстро! Юноша пожал плечами и раскрыл книгу. В первый миг он подумал, что это чья-то злая шутка: страницы были пусты. Но раньше, чем он успел что-то сказать по этому поводу, на пергаменте проступили символы, совершенно незнакомые Муртагу, и ему показалось, что какая-то сила словно волной прошла сквозь него. Знаки на миг вспыхнули, будто пламя, а затем уже в который раз все исчезло. Опять закружился серый туман, но очень быстро на смену ему пришла непроницаемая чернота. Зима в их краях в этом году выдалась довольно промозглой. Истинное наказание: лучше сильный мороз без ветра, чем довольно слабый мороз, но с порывами сырого ветра и снегом с дождем. Мало того, зима отчаянно не желала уходить, и несмотря на то, что весна перевалила за середину, продолжал валить мокрый снег. Давненько на памяти старого целителя не случалось такой пакости. Впрочем, к холодам Антоний Валериус давно уже привык. Как-никак, а большую часть своей сознательной жизни он провел здесь, в Скайриме. Много лет назад, когда совсем еще молодой Антоний стал учеником знаменитой Коллегии Винтерхолда, он нередко скучал по мягкому климату Сиродила, но рано или поздно живые существа привыкают ко всему. Прошли годы, и Антоний повстречал будущую супругу, нордку по имени Гудхильд. Норды обычно ценили силу, храбрость и боевые навыки, а на магов посматривали с предубеждением, нередко считая их попросту слабаками, но вот Гудхильд так явно не думала. Когда она была совсем юна, ее родичей скосил мор, как и половину жителей деревни, в которой она жила. После этого девушка пожелала стать целительницей, дабы сделать все, чтобы никто и никогда более не пережил подобной напасти. …А потом, спустя много лет, и Антоний, и Гудхильд покинули Коллегию, в которой набирали мощь интриги. Они оба изучали искусство целительства вовсе не для того, чтобы вечно отсиживаться за каменными стенами. В конце концов они осели здесь, в доме неподалеку от Айварстеда. Жители всех ближайших к их жилищу селений знали и уважали их — на счету Антония и Гудхильд было немало спасенных жизней. Если кто-то болел или покалечился, или еще что случалось, всегда звали их. Может, это и было хлопотно, но старики не жаловались: в конце концов, они для того и поселились здесь, чтобы помогать тем, кто в этом нуждался. Тем более что и бедствовать не приходилось, благодарные люди не забывали про целителей. Антоний и его жена в роскоши не купались, да и не нужно им это было, но и не голодали и на оборванцев не походили. А так — что еще нужно? В котелке над очагом булькала горячая похлебка, именно то, что так необходимо после весьма прохладного дня. Сегодня целители, наконец, вернулись домой из деревеньки, в которой стали вдруг хворать дети. Послали бы кого сразу — болезнь, может, и удалось бы остановить быстрее. А так им пришлось провести в деревне почти неделю. Но хворь перестала распространяться, дети выздоравливали — стало быть, можно было и домой возвращаться. Антоний договорился в деревне, что если вдруг кому станет хуже, за ними пошлют немедля. — И все-таки не нравятся мне эти слухи, муж. — Гудхильд покачала головой, разливая по двум плошкам похлебку. — И у нас, чувствую, работы прибавится. — Да уж, жена. Восстание-то, похоже, и не собирается успокаиваться. — Антоний принял из рук супруги плошку. — А ведь пытались нас уже Братья Бури с места согнать. — Братья Бури! — Женщина презрительно покривила губы. — По мне, так они просто шайка разбойников, прикрывшаяся благородными целями. А на деле они только разоряют нашу страну! Гражданская война, вспыхнувшая в Скайриме после убийства ярлом Виндхельма Верховного Короля Торуга, и не думала утихать со временем. Повстанцы, называвшие себя Братьями Бури, сражались за отделение Скайрима от Империи, и немало нордов поддерживали их. Вот только Гудхильд хоть и была нордкой, умела видеть дальше красивых речей. Восстание явно обречено на провал, да и цели его, если копнуть поглубже, не были столь благородными — скорее, кто-то просто захотел власти. Кроме того, до Рифта уже доползли слухи о том, что Верховный Король погиб вовсе не в честном поединке, как говорили Братья Бури, а был подло убит их предводителем… А еще этим повстанцам до всего было дело. Особенно до чужестранцев, даже если те жили в Скайриме на протяжении нескольких поколений. К Антонию и его жене тоже уже цеплялись не раз: Братьям Бури достаточно было уже того, что Антоний — имперец, а Гудхильд — жена имперца. По мнению этих остолопов, тем самым женщина предала свой народ. Несколько раз особо радикальные повстанцы открыто угрожали Антонию, требуя убираться отсюда. Им не было дела до того, что старики просто жили в доме в лесу и помогали всем, кто об этом просил. Надо сказать, людям в деревнях такое поведение повстанцев тоже не нравилось. Чем им лекари-то не угодили? Подумаешь, имперец! Главное, что дело свое знает и денег не требует. Так считал простой народ, но стали бы его слушать эти самые Братья Бури? Тем более, Антоний и сам знал, что у многих деревенских сыновья, а то и дочери, присоединялись к восстанию. А ведь говорили им, что войны между ярлами не для простых крестьян. Да вот только они разве слушали? Юность… Да, толпу несложно зажечь красивыми и убедительными речами. Нужно только знать, о чем говорить. И то, как говорить. Слухи, бродившие в деревеньке, в которой Антоний и Гудхильд провели последние несколько дней, откровенно не радовали. Обстановка в провинции становилась все более напряженной с каждым днем. Как бы и в самом деле не пришлось съезжать с привычного места… За себя Антоний не боялся, но жизнь его жены имела в его глазах совсем другой статус. Мужчина взглянул на Гудхильд — та выглядела усталой. Антоний понимал, каково ей видеть, как ее родину раздирает на части война. Вдруг в дверь с силой забарабанили. — Хозяева! — позвал с той стороны знакомый мужской голос. — Есть кто дома? — И поесть-то не дадут спокойно, — привычно заворчала Гудхильд, отодвигая свою плошку. Она, как и ее муж, понимала, что вряд ли их кто-то решил побеспокоить просто так. Неужто опять та же хворь? Надо было все-таки задержаться в деревне… За дверью стоял рыжеволосый норд средних лет, которого Антоний и Гудхильд неплохо знали. Эрик, охотник из той самой деревеньки. Значит, придется возвращаться? Или… Антоний не сразу обратил внимание на спину лошади, которую норд вел под уздцы. Поперек седла лежал человек, закутанный в теплый плащ охотника. Кто-то из товарищей Эрика? — А я-то опасался, что вас не застану, — произнес охотник. — Нашел его в лесу, не оставлять же как есть? Не по-людски это. Найденного Эриком человека перенесли в дом. Теперь Антоний видел, что он очень молод — наверно, не больше двадцати лет. Судя по чертам лица, имперец, хотя это и просто предположение. Темные, почти черные волосы спутались, да и в целом выглядел юноша очень изможденным. Из одежды на нем имелись только штаны, даже обуви нет. Кто же тут в таком виде ходить будет? И даже на первый взгляд очень много порезов и ожогов. Глубокие порезы вдоль ребер. Стертая кожа на запястьях. Антоний дураком не был и сразу понял, что все это значит. — Пленник. — Целитель обернулся к охотнику: — Где ты его нашел, Эрик? — Неподалеку от старой медвежьей берлоги. И рядом никого, даже следов не было, хотя сам он там явно после снегопада оказался — замерзнуть не успел, да и сам снегом не присыпан. Будто из воздуха появился. Может, и пленник, мало ли сейчас в наших краях всякой бандитской швали? А теперь с войной разбойников еще больше станет, — мужчина вздохнул. — То-то люди все удивляются, как ты здесь один с женой жить не боишься. — У нас брать, считай, нечего. А место все знают, для логова не сгодится. Про разбойников Антоний прекрасно знал. Знал и о том, что они похищали людей. Места эти вообще не были самыми безопасными, тем более, что в лесах водилось немало хищников. Встречались и тролли. Но и сам Антоний, и его жена когда-то обучались не только целительной магии — владели и боевой. Пусть и не настолько хорошо, чтобы сражаться с опытными магами, но на то, чтобы защититься от грабителей или зверей, вполне хватало. — Ты бы взял припасов, — к мужчинам подошла Гудхильд, — У нас всего и так с избытком, а у тебя теперь, выходит, охота сорвалась. Тебе ведь семью кормить еще. — Успею еще поохотиться, — ответил Эрик. — А вы бы поосторожнее. Сегодня, как вы ушли, опять эти, — он поморщился, — у нас ошивались. Нам-то все равно, а вот молодые… Сын чуть ли не в рот им заглядывает. Попробует удрать — не посмотрю, что он почти взрослый, выпорю так, что неделю сесть не сможет! Не для простых людей эта война. Несмотря на то, что восстание набирало силу, даже в подконтрольных Братьям Бури владениях не каждый им симпатизировал. Да, таких людей было меньшинство, но они все же существовали, и Эрик был одним из них. У охотника не было причин задерживаться, и потому тот вскоре отбыл, нагруженный целебными снадобьями, которые варила Гудхильд. Отпустить старого знакомого с пустыми руками супруги не могли. Раз уж от припасов тот отказался, то снадобья ему или семье его пригодятся. — Его допрашивали, — с уверенностью заявила Гудхильд, уже осматривавшая раненого. — Или, может, еще подбивали на предательство — заслать обратно или принудить встать на свою сторону. — С чего ты так решила? — Антоний приблизился к жене и тоже склонился над бессознательным юношей. Женщина в ответ хмыкнула: — А ты сам посмотри. Кто бы это ни был, но паренька они, хоть и пытали, но старались не покалечить. Значит, нужен был живым и здоровым. Ну… насколько возможно. — Я тебя понял, — кивнул мужчина. — Может, сам расскажет, как в себя придет. Эрик сказал, что следов с ним рядом не было, хотя и замести их никак не могло. Хотел бы я знать, что все это значит.