Довакин, Довакин, наль ок зин лос варин, уа деин вокуль мафаерак аст валь! Арк фин норок паль гран фон нуст хон зиндро зан, Довакин, фа хин коган му драль! Хузра ну, куль до од, уа ан бок лингра вод, арк финт тей, бозик фун, до фин геин! Уо лост фрон уа ней дов, арк фин рейлик до йуль, вот ан сулейк уа ронит фа креин! Арк фин зуль, рок дрей код, нау тол морокеи фрод, руль лот Тазокан мотад вот кеин! Сарот ту’ум, нед ан туз, вей зеин хокорон па, ол фин Довакин комейт ок реин! Арк фин Кел лост прода, до вед винг ко фин гра, тол фод зейма уин кеин мейз фрундеин! Алдуин, фейн до йун, крузик вокун стаднау, вот ан балок уа дивон фид леин! Нуз ан суль, фент алок, фод фид вуль дова нок, фен кос налот мафаерак арк руз! Паз Кейзаль фен кос стин нол беин Алдуин йот, Довакин кос фин савик до муз!
Нет, определенно, эти слова не имели никакого отношения к Древнему Языку. Не сказать, чтобы Муртаг знал его, но некоторые слова слышал. Драконий язык же был совсем другим. Резкий, несколько рычащий, но необыкновенно красивый. Хотя, конечно, юноша и не мог знать, как правильно звучит то или иное слово. — Перевод этой песни, — продолжила Гудхильд, заметив, что гость оторвался от чтения и вопросительно взглянул на нее, — приведен здесь же, на другой странице. Жаль, никто уже не знает, как ее петь. Муртаг перевернул страницу и взглянул на перевод древнего предания.Довакин, Довакин, козни зла пресеки, ты вовек дал в том клятву свою! И враги много бед слышат в кличе побед, Довакин, поддержи нас в бою! О вы, дети снегов, сказ далеких веков вы услышьте о витязе том! Кто и змею, и расам людей был родней, силы в ком, как в светиле златом! Гласом вооружен, к полю славы шел он в час, когда Тамриэль жгла война! Мощь ту’ума врагов, как мечом, всех секла, Довакина так сила звучна! В Свитках сказано так — когда брат брату враг, взмоют в стуже два мрачных крыла! Алдуин, Бич Монархов, тень давних веков, жадность чья бы весь мир пожрала! Но наступит пора, и дракона игра станет прахом навек, и тогда Скайрим гнет Алдуина утробы стряхнет, Довакина прославят уста!
— Барды из Солитьюда теперь носы задрали, — проговорила Гудхильд ворчливо, — считают, что перевели ее первыми. Видать, кто-то все-таки докопался до библиотеки… Что ж, это предание звучало, как… предание. Как одна из множества героических легенд, каких хватало и на родине Муртага. Хотя некоторые слова оказались ему незнакомы, но раньше, чем он успел поинтересоваться насчет них, Антоний задал свой вопрос. — Ты сказал, в вашем мире драконов тоже почти не осталось? — уточнил мужчина. — Всего лишь двое? — Тех, о которых я знаю, да. — И они, судя по всему, отличаются от тех, что обитали здесь, — целитель словно рассуждал вслух. — Видишь ли, есть те, кого все это интересует не на шутку. Гудхильд усмехнулась: — Особенно придворный маг ярла Вайтрана — если то, что о нем рассказывали, не ложь. — Все мы порой слишком увлекаемся, — со смешком ответил ей муж. Разговор постепенно перешел на другую тему, и Муртаг забыл о словах, про которые собирался спросить. В конце концов, это просто слова из древней легенды. Куда больше юношу заинтересовало другое: в этом мире магии мог научиться любой, кто обладал достаточным терпением и целеустремленностью. Он вспомнил о том, как наблюдал за творящим колдовство под строгим руководством Брома братом. Тогда все это вызывало восхищение и, пожалуй, зависть. Но что, если при желании Муртаг сможет так же? В любом случае, Антоний сам говорил о том, что его гостю, как только он немного освоится, лучше будет отправиться в Коллегию Магов в Винтерхолд. Это место являлось главным хранилищем знаний в провинции, вот только чужаку туда путь был закрыт. Но если Муртаг хочет узнать хоть что-то о том, как вернуться в Алагейзию, ему придется попасть туда. А значит, нужно вступить в Коллегию. А для этого нужно хотя бы немного научиться местной магии. К счастью, хотя бы с азами проблем не возникало — приютившие его супруги хоть и считали своим основным делом врачевание, умели и колдовать. К просьбе научить чему-то и его Антоний и Гудхильд отнеслись с пониманием, после чего порекомендовали запастись терпением. С первого раза, говорили они, редко у кого чего-то выходит. И со второго тоже, да и с десятого. Пришлось терпеливо относиться к первым неудачам. В конце концов, чем больше приложено усилий для достижения цели, тем больше ценится результат. Тем приятнее осознавать, что что-то, наконец, стало получаться. Так проходили день за днем. Кроме учения Муртаг еще и помогал Антонию и Гудхильд по хозяйству — должен же он хоть как-то был отблагодарить их за гостеприимство и помощь! Чувствовать себя нахлебником юноша не любил. Еще в один из первых дней хозяин дома отправился в ближайшее селение и вскоре вернулся в сопровождении какого-то человека, что помог ему донести ношу. Как оказалось, принес Антоний простую охотничью одежду для гостя, а заодно и лук и кинжал. — Тебе должно подойти, — сказал он тогда. На вопросы Муртага о том, сколько он теперь должен за все это добро, целитель только отмахивался. — Не отпускать же человека без оружия и более-менее теплой одежды в таких-то краях! Юноша такому альтруизму не на шутку удивился, но мысли свои оставил при себе. Время от времени приходили люди — за помощью или по каким-то делам. Муртага не могли не заметить, но хозяева, как и обещали, представляли его как родственника Антония, который пошел к ним в ученики. — Это внучатый племянник моего мужа, — говорила Гудхильд. — Родители его в этом году померли, а наследства почти и не осталось. Он и поехал к нам подучиться. Не знал вот только, какие у нас тут места, хорошо еще, что Эрик его нашел. Местные жители эту версию приняли на удивление легко — может быть, потому, что подобное было не такой уж и редкостью, а может, они просто радовались тому, что старые целители готовили себе смену. Творить магию уже понемногу получалось, и Муртаг первоначально испытывал почти детский восторг, глядя на то, как в воздухе, повинуясь его воле, плавает небольшой, с кулак, светящийся шар, или как в его ладони танцует пламя. Первое заклинание могло стать неплохим подспорьем для ночного путешествия, пользу второго же недооценить было сложно — и костер поджечь, и врага обратить в бегство. Антоний сразу определил, что его новоявленному ученику лучше, за редким исключением вроде тех же светящихся шаров, заняться изучением магии школы Разрушения. В целительство, то есть школу Восстановления, ему лучше было с его характером не соваться, зря только время потратит. Поразмыслив, Муртаг решил, что полностью солидарен с наставником в этом вопросе. Все-таки он воин, а значит, из магии ему полезней всего будут те ее разделы, что помогут в бою. Конечно, как следует научиться магии на месте он и не планировал. Нет, ему нужно хотя бы освоить азы, а потом… Дальше его ждало опасное путешествие на самый север Скайрима. И если Муртаг хотел вернуться в свой мир, он должен был совершить его. Так прошли несколько месяцев. Муртаг, будучи чужаком из другого мира, старался узнать о том, чего ожидать здесь, как можно больше, и потому не ленился расспрашивать хозяев. Практически все книги уже были им прочитаны, и юноша уже морально готовился к путешествию в Винтерхолд. Почти что в неизвестность. В свободное от учения время он занимался тем, что перерисовывал карту провинции — не отправляться же вслепую, а в памяти карту он все равно не удержит. Теперь самое главное — не заблудиться на местности. Еще Муртаг подумал, что лук и кинжал, к которым он уже успел привыкнуть, — это, конечно, неплохо, но стоило бы приобрести меч. Впрочем, денег на это все равно не хватало, так что пришлось довольствоваться тем, что есть. Вскоре все было готово — через пару дней чужак собирался покинуть эти гостеприимные стены. По крайней мере, заплечный мешок был уже собран, а сам юноша надеялся, что через пару дней погода хоть немного улучшится — последние несколько суток дождь лил, как из ведра. И именно в этот вечер произошло то, что резко поменяло планы Муртага, и, возможно, привело к тому, что пришлось ему пережить в следующие месяцы. К ним пришел человек — раненый и измотанный. Похоже, что и на дом Антония и Гудхильд он набрел по чистой случайности. Ему определенно повезло — иначе он мог бы оказаться чьим-то поздним ужином. В лесах этого владения водилось немало хищников… Этот пришлый едва ли был старше Муртага, иссеченное снаряжение выдавало в нем солдата тщетно пытающегося навести порядок во взбунтовавшейся провинции Имперского Легиона. Бедняге здорово досталось — он явно столкнулся с превосходящими силами противника. Значит, где-то поблизости его товарищи? Или ищущие беглеца бунтовщики? В любом случае, парень, видимо, уже плохо соображал, раз осмелился попросить помощи на вражеской территории. Ему повезло, что он набрел на жилище именно отшельников-целителей, а не чье-то еще. Но при виде старого имперца он облегченно выдохнул. — Засада… Нужно предупредить… — только и смог произнести он, прежде, чем силы окончательно покинули его вместе с сознанием. Целители, не мешкая, занялись его ранами. Муртаг вышел из дома и вгляделся в темноту. Дождь наконец-то прекратился, но воздух был сырым, и в каких-то десяти шагах от двери черные силуэты деревьев тонули в тумане. Лес шумел, капала с ветвей вода, исполняла свою зловещую песню какая-то ночная птица. Но больше всего в этот момент Муртаг опасался увидеть людей, пришедших к этому дому. Скорее всего, это будут бунтовщики. А значит, в смертельной опасности окажутся все четверо — и хозяева, и раненый солдат, и сам Муртаг. Солдат — потому что врага не стоит оставлять в живых, целители — потому что помогали имперскому солдату, их гость и ученик — просто за компанию. К тому же, он уже не раз слышал, что очень похож на имперца. Да, переговоры явно ни к чему не приведут — Антоний и Гудхильд не позволят убить раненого, к тому же, они говорили, что к ним не раз уже цеплялись. Значит, дело совсем плохо. Оставалось лишь надеяться, что повстанцы все-таки потеряли след и не заявятся сюда. Похоже, не он один думал об этом: стоило юноше вернуться в дом, как к нему подошел Антоний. По лицу его было заметно, что он тревожится, и на то были причины. — Не думал я, что так выйдет, — он говорил быстро и взволнованно, — но тебе теперь не стоит ждать послезавтра. Если заявятся повстанцы, тебе вряд ли удастся спастись. Плохо уходить в ночь, да еще и неизвестно, с какой стороны эти молодчики… Но лучше тебе поспешить. Муртаг кивнул — это было логично. Конечно, сам-то он уйдет, а хозяева? Но те точно не покинут свой дом и уж тем более не бросят раненого на произвол судьбы. И если юноша останется, то чем поможет? Пожалуй, что ничем, разве что умрет молодым, хотя и прихватит кого-нибудь с собой. А подобное его совершенно не устраивало — ему куда больше нравилось быть живым. Не для того он как-то выбрался из тюрьмы Урубаена. Тем более, что присутствие еще одного имперца может только сделать все еще хуже. — Спасибо вам за все, — поблагодарил Муртаг хозяев, забирая свое кинжал, лук и колчан со стрелами. — Надеюсь, когда-нибудь смогу вернуть долг, — и направился к двери. Как же не хотелось покидать эти стены — тем более, сейчас, когда хозяевам угрожала опасность. — Подожди! — остановил его Антоний. Обернувшись, Муртаг увидел, что тот протягивает ему ту самую книгу, древнюю песнь-пророчество из которой он читал, кажется, уже целую вечность назад. — Возьми и это и забудь о долгах. Свой долг выплатишь тем, что останешься жить. Удачи тебе. Благо, книга вполне себе уместилась в заплечном мешке. Но не успел Муртаг сказать еще что-либо, когда в дверь саданули так, что она едва не слетела с петель. Целитель и его ученик едва успели податься назад. Если бы Муртаг не успел отпереть засов перед тем, как Антоний окликнул его, чтобы отдать книгу, дверь, возможно, и выдержала бы — отшельничество в лесу подразумевает крепкие двери для защиты от зверей или лихих людей. Но как раз в этот момент эта самая дверь заперта не была, и потому распахнулась. Похоже, для незваных гостей это тоже оказалось сюрпризом — они-то явно полагали, что сейчас долго и упорно будут таранить кусок дерева. В дом ввалился рослый крупный мужчина — при оружии и в зачем-то наброшенной поверх кольчуги медвежьей шкуре так, что голова зверя выполняла роль не то шлема, не то капюшона. Вторженец, к его чести, все-таки удержался на ногах и не растянулся на земляном полу. Мужчина выпрямился и прошел в дом так, будто был здесь хозяином. За ним следом влезли еще двое, правда, эти выглядели ничем непримечательно — стеганые куртки, простые кожаные штаны, сапоги и синие плащи. Видимо, шкура медведя означала более высокий статус. За дверью маячили еще двое, но это не значило, что неизвестных не больше. Часть их могла находиться и вне поля зрения. — Так-так! Как мы и думали! — проговорил предводитель шайки низким голосом, сверля Антония недобрым взглядом. Бесцеремонно отодвинув целителя в сторону, он прошагал к лежанке, на которую уложили раненого имперца. Гудхильд, в это время перевязывавшая бедняге раны, резко встала и обернулась, встретив чужака испепеляющим взглядом. — Вон, — коротко, отрывисто бросила она. Но главарь в медвежьей шкуре только ухмыльнулся: — Сперва разберемся с этими имперскими отродьями. — Он подчеркнуто неторопливо достал из ножен кинжал. Муртаг напрягся, готовый схватиться за оружие в любой момент — он подозревал, что последует за этим. Но дальше события развивались слишком быстро. Оттолкнув со своего пути старую нордку, как до того ее мужа, главарь занес кинжал над солдатом. Антоний бросился к нему, явно желая остановить, но один из незваных гостей среагировал быстрее — вскинув лук, он послал в спину целителя стрелу. Попал в затылок. В тот же миг сталь кинжала окрасилась кровью человека, которого хозяева дома пытались спасти. Муртаг услышал, как Гудхильд испустила крик, полный отчаяния и ярости, но у него не было времени на то, чтобы обернуться: выхватив кинжал, он, не мешкая, атаковал того лучника, что стрелял в Антония. Все-таки эти ублюдки явились, чтобы устроить здесь бойню — значит, чтобы выбраться, придется их прикончить. — Еще одна имперская собака! — Увернувшись от первого удара, противник отбросил лук и выхватил короткий меч. В стороне главарь заорал от боли, запахло паленым. Что там с ним случилось, Муртаг не знал. Противник теснил его к стене, но, как быстро убедился юноша, не был опытным бойцом. Муртаг успел мимоходом пожалеть о том, что земляной пол слишком хорошо утоптан — не выйдет швырнуть горсть врагу в глаза. Увернувшись от очередного удара, он резанул кинжалом по незащищенной кольчугой или перчаткой руке незваного гостя. Тот сбился с ритма, и Муртаг, не мешкая, нанес ему удар в горло. Бой не занял и десяти секунд. — Провались в Обливион, старая ведьма! — выкрикнул второй бунтовщик, находившийся в доме: тетива его лука лопнула, едва он изготовился стрелять. Одновременно с этим в двери сунулся один из тех, кто остался снаружи. Четвертый, видимо, остался стоять на часах. Муртаг бросил короткий взгляд в сторону хозяйки и главаря: последний пытался сбить с медвежьей шкуры пламя, но не так-то просто потушить колдовской огонь. Гудхильд, в этот момент больше похожая на грозную богиню возмездия, обернулась ко входу. В ее ладонях плясало пламя. Это юноша успел заметить, уже сойдясь в ближнем бою с тем противником, что остался без лука — и этот явно обладал куда большим опытом в воинском деле. Еще через миг противников стало двое: тот, что явился снаружи, тоже атаковал Муртага. Впрочем, сгусток пламени, опаливший броню, отвлек его — хозяйка дома времени зря не теряла. «Точно, магия!» Пихнув под ноги первому противнику табуретку, Муртаг простер руку в сторону подпаленного Гудхильд бунтовщика. С его пальцев сорвалось пламя, ударившее в лицо врага. Тот с криком отшатнулся, давая юноше время прикончить первого, пока тот не успел подняться на ноги, и схватить с пола его меч. Нечестно? Может, и так. Но лучше схитрить в бою, но выжить, чем сдохнуть честным идиотом. Часовой, видимо, почувствовал, что его товарищи терпят поражение, и сунулся следом за ними. Этот, к огорчению, оказался самым осторожным. Ну, хоть тот, которого Муртаг атаковал колдовским пламенем, пока что с криками катался по полу, прижав руки к лицу. Использовать еще раз магию без крайней на то необходимости Муртаг не торопился — после первой атаки он почувствовал усталость, к счастью, не ту, что валит с ног. Но все же пока что увлекаться не следовало, если он сам не желает упасть к ногам врагов. — Шейд вас бы всех побрал! — уйти с линии атаки в этот раз было сложно, настолько быстрым оказался противник. Хорошо хоть, что он, разворачиваясь, споткнулся об пострадавшего товарища. Пара секунд — это тоже фора. И в этот момент Муртаг обернулся к хозяйке дома. В ее руке вновь потрескивало пламя — Гудхильд явно собиралась нанести удар тому ловкачу, что остался на ногах. Но она, поглощенная горем и гневом, явно не замечала происходящего за ее спиной. Главарь этой шайки убийц успел избавиться от медвежьей шкуры, и теперь явно намеривался нанести обидчице удар в спину. — Нет!.. — успел выкрикнуть Муртаг, но сделать ничего не успел — пришлось парировать атаку противника. Не успела защититься и Гудхильд — она успела лишь обернуться, прежде чем главарь обезглавил ее ударом меча. Что ж, Муртаг остался один против двоих. Сейчас ему не было времени думать о том, что только что погибли хорошие люди, которым он многим был обязан. В бою не место сантиментам, главная задача здесь — выжить и желательно в комплекте со всеми конечностями. Главарь, обожженный, с перекошенным, изуродованным страшным ожогом лицом, направился к Муртагу и его противнику, вперив в юношу безумный взгляд. Похоже, этот тип сейчас практически берсерк, такого не остановят ни раны, ни боль. Его можно только убить. Да еще и ловкач мешается. И в доме совершенно не хватало места для маневра. Нужно выбираться, пока враги не зажали его в клещи. Парировав нацеленный ему в живот удар, Муртаг отскочил в сторону, а затем, ужом проскочив под рукой противника, бросился вон из дома. Может, снаружи и присутствовали еще враги, но оставаться в здании было нельзя. Выскочив наружу, юноша затравленно огляделся. На первый взгляд, в округе было тихо, и все же кто мог знать, сколько в лесу еще этих всеми богами проклятых бунтовщиков? Впрочем, разобраться бы сперва с этими двумя. И все же на миг Муртагу показалось, будто он увидел в тумане какое-то движение. Враги не заставили себя ждать — выбежали из дома следом за, как они считали, имперцем. И теперь явно пытались атаковать вертлявого противника с двух сторон одновременно. Муртаг старался им такого шанса не предоставить. Сам он пока что избежал ранений, но и как следует зацепить бунтовщиков у него не выходило — удавалось лишь оставлять глубокие порезы, но их было слишком мало. Если бы удалось как следует пустить им кровь и измотать… И земля, как назло, после дождей размокла и превратилась в грязь. Впрочем, это проблема не только для Муртага, но и для его противников. Уворот от удара главаря, отскок в сторону. Ловкач тут же подскочил с другой стороны, намереваясь укоротить юношу на голову, но тот успел контратаковать. Послышался металлический лязг — и меч бунтовщика, выбитый из рук, отлетел в сторону. Враг, рефлекторно отшатнувшись, не успел защититься — и пропустил нацеленный в шею удар. Глядя, как сталь клинка рвет горло ловкача, Муртаг мстительно улыбнулся. Пришел убивать? Так получай! Но времени на то, чтобы праздновать победу, не было — оставался еще один противник. В этот раз уклониться от удара главаря не вышло. Юноша успел его блокировать, но каким же он был сильным! Повезло еще, что оружие в руках осталось. Противник, по-видимому, впал в полное неистовство и теперь желал лишь одного — разорвать похожего на имперца молодого воина, только что перебившего большую часть его товарищей. Взревев не хуже разъяренного быка, главарь вновь пошел в атаку с неотвратимостью топора в руках палача. Муртаг приготовился отскочить влево — шансов выдержать бешеный натиск было крайне мало. …Стрела, пропев в воздухе, вонзилась главарю в шею. Тот, споткнувшись, сделал еще один шаг вперед, не чувствуя боли. Вторая стрела угодила ему точно в глазницу, и бунтовщик, выронив из рук меч, завалился на размокшую землю. Муртаг крепче сжал рукоять меча. Враг врага — далеко не всегда союзник. Тот, кто застрелил этого бунтовщика, не спас его самого, а просто убил его противника. Хотелось бы знать, кто вмешался в схватку и чего от него или них следует ожидать. Похоже, в пылу схватки юноша просто не услышал стука копыт — к дому теперь уже покойных целителей подоспел конный отряд. Судя по характерным кирасам и шлемам, солдаты Имперского Легиона. Вот только как они отнесутся к Муртагу, тот ещё вопрос. Несколько воинов спешились, и один из них, видимо, командир отряда, направился к застреленному главарю и все еще не опустившему меч чужаку. — Отлично, с этим разобрались, — послышался женский голос. Только сейчас Муртаг разглядел, что командиром оказалась крепко сложенная темнокожая женщина с волевым, несколько грубоватым лицом. — А это еще кто? Один из них? — Я похож на одного из этой бандитской шайки, миледи? — резче, чем, пожалуй, следовало, возразил Муртаг. Женщина нахмурилась — должно быть, тон, которым были сказаны эти слова, ей не понравился. А вот в отряде послышались одобрительные смешки: — Верно сказал, а? — Да ясно, что он не из этих, мы же видели, как он с ними рубился! — Кости Шора! Постойте-ка! — Еще один человек спешился и быстрым шагом подошел к командирше. Муртаг не удивился, узнав в нем охотника Эрика. Должно быть, явно симпатизирующий в этой войне Империи и отлично знающий эти леса мужчина выполнял роль проводника. — Я его знаю, это родич Антония и Гудхильд. Он давно уже с ними живет. — Их убили, — усталым тоном сообщил юноша. — Сюда за помощью пришел один из ваших людей, а вскоре вломилась и эта банда. — А ведь я им говорил, чтобы были осторожней! — с горечью в голосе ответил Эрик. — Лучше бы они и вправду переехали в какое-нибудь владение поспокойнее. Куда ты теперь, парень? — спросил он негромко, подойдя ближе. — Отправлюсь в Коллегию Магов. — Муртаг, наконец, опустил меч. Надо бы и ножны от него забрать, вместе с перевязью. И добавил на всякий случай: — Антоний настаивал, чтобы я продолжал учение. — А вот с этим придется подождать! — встряла командирша. — Мы еще не выяснили, что именно здесь произошло. Откуда нам знать, что это не он привел сюда бунтовщиков? — Помилуйте, капитан! — подал голос кто-то из воинов. — Мы же сами видели, что тут было! Неизвестно, как долго могли бы продолжаться эти препирательства, если бы в это момент на сцене не появилось еще одно действующее лицо. — Капитан! — верхом на взмыленной лошади на поляну возле дома ворвался еще один солдат Легиона. — Капитан, генерал приказывает всем нашим отрядам в Рифте немедленно выдвигаться в Хелген! Соскочив с лошади, он протянул грозной командирше запечатанное послание. Та, развернув письмо, пробежала взглядом по строчкам и скомандовала: — У нас новый приказ — прекращаем ловлю бунтовщиков по лесам и отправляемся в Хелген. Похоже, эта война вот-вот закончится, — добавила женщина, после чего смерила Муртага все таким же подозрительным взглядом: — Ты едешь с нами. Разберемся на месте. — Но, капитан, какой смысл… — начал было один из ее подчиненных, но командирша не позволила ему закончить: — Это приказ, солдат! Муртагу даже подвели лошадь, хозяин которой, видимо, погиб в одной из стычек с бунтовщиками во время упомянутой командиршей облавы. — Попробуешь сбежать — и тебе конец! — предупредила женщина. Что ж, в путь — значит, в путь. Оставалось лишь постараться сделать все, чтобы ситуация разрешилась благополучно, и его не записали в бунтовщики. — Подожди. — Эрик успел остановить юношу, когда тот уже собирался запрыгнуть в седло. — Вот, возьми, — он протянул Муртагу весьма увесистый кошель. — Был за мной должок Антонию и его жене — они, когда всех хрипунец косил, выходили мою Вигдис, и детей тоже. Так что отдам тебе хоть это, раз ты их родич. Не люблю в должниках ходить. — А они? — Муртаг кивнул в сторону разоренного дома. В ответ норд вздохнул: — Понимаю тебя — даже проститься не дают. Не беспокойся, твоих родных похоронят как подобает. В ближайших деревнях их все уважали. А сам я теперь уеду и семью увезу, пока и к моим не нагрянули. В Вайтран или Фолкрит куда-нибудь, там сейчас спокойнее. И ты тоже, как разберешься, уезжай учиться. Последнюю волю родичей уважать надо. Удачи тебе. Да хранят тебя боги в битвах. Вскоре окрестности дома отшельников-целителей, которыми ограничивался этот мир для Муртага с тех пор, как он в нем оказался, исчезли из виду. Сын Проклятого поглубже надвинул капюшон плаща. В дороге у него будет достаточно времени на то, чтобы как следует подумать над всем случившимся.