Стеклянный замок

Восточная часть США, Готэм-Сити, Поместье семьи Уэйн, 25 мая, 17:03 по летнему восточному времени. Дротик с красным оперением попал ровно в центр фотографии Брюса Уэйна. Стена в комнате Дика была полностью увешена фотографиями, скреплёнными разноцветными нитями. Красные связывали несколько фото и по логике должны были сойтись в середине, то есть в лицах, на которых совершат нападение следующий раз. Но разгадку Дик так и не нашёл. Серые связывали уже пострадавших членов Юной Лиги, зелёные нити Дик так и не использовал. Этот цвет означал разгадку. А раз её не было, то и зелёные нити не нужны. Альфреду его самодельная стена не нравилась. Он предлагал купить несколько досок, чтобы Дик не втыкал гвозди в стену, но Грейсон напрочь отказался. Стена с гвоздями его некий фетиш, появившийся после смерти родителей. В девять лет он так же лежал на кровати, метая дротик в фото Брюса. Единственное, что отличало его от девятилетнего Дика, то что сейчас Дик уже знал о Брюсе-Бэтмене. Небольшая разница, но всё же. Сейчас у него есть доступ к обширной библиотеке, а также интернету для поиска информации. Ну и сейчас он Робин. В отпуске, но Робин. — Мастер Дик, — Альфред постучал в дверь, приоткрывая её. Полоска света проскользнула в комнату, заставив Дика поморщится. — Я приготовил ваш любимый сэндвич с двумя ломтиками ветчины, салатом и сыром. Целую тарелку. Дик повернулся в сторону дворецкого. Альфред выглядел несколько уставшим, всю ночь он старательно зашивал раны Брюса. Дик же просто стоял рядом, изредка подавая бинты и обезболивающее. Идея Брюса в одиночку наказывать преступность ему не нравилась. Брюса, как обычно, его мнение не волновало. И просьбы Альфреда отложить патруль тоже. Поэтому при первой возможности Брюс полетел спасать мир вместе с Чудо-Женщиной. Великая Троица в этот раз спасает Темискиру без Супермена. — Я не голоден, — соврал Дик, положив руку на живот, что услужливо заурчал. Альфред сделал вид, что ничего не слышал. Есть и вправду хотелось, но признавать это он не собирался. Пока не поймёт, зачем злодеям выводить из строя Юную Лигу, он не планировал даже выходить из комнаты. Что он и делал целую неделю. — Вы становитесь всё больше похожи на Мастера Брюса, он так же забывает, что является человеком со своими физиологическими потребностями. Дик устало посмотрел на Альфреда. Конечно же Пенниуорт волновался, это было понятно по его внешнему виду, точней то с каким усердием он поправлял одежду. Дворецкий раздражённо поправил белые перчатки на руках. Потом принялся за черную бабочку, пригладил воротник и перевёл взгляд на Дика. Его ухмылка Дику совсем не понравилась. Если Альфред что-то решит сделать с его стеной, то Дик объявит забастовку. Немного по-детски, но зато проверено годами. И как он превратился в такого избалованного ребенка? Во всём виноват Брюс. — К счастью я слишком хорошо знаю рычаги давления на каждого из вас. Дик недоверчиво уставился на Альфреда. У него было несколько предположений, но озвучил он самое явное. — Позвонишь Брюсу и скажешь, что я плохо кушаю? — Съерничал Дик, улыбнувшись. — Уверен, он бросит все дела в Темискире и прилетит сюда первым рейсом, чтобы я хорошо поел. Дик вероятно перегнул палку. Но если думать логически, то у Альфреда нет никаких рычагов на него. Если не Брюс, то кто заставит его выйти из комнаты и поесть? Хотя и Брюс в последнее время перестал быть неким идеалом. Бэтмена еще можно бояться, но не Уэйна. Альфред поднял подбородок выше, захлопывая дверь. Обиделся? Дик не хотел обижать его. Наверно недостаток сна так влияет на него. Неделя прошла с исчезновения Затанны, отстранения Юной Лиги и самого Робина от заданий. И всю эту неделю Грейсон сумел поспать в сумме часов… Дик даже подсчитать не мог сколько часов он спал. Возможно кофеин ему уже не помогает. Или Альфред перестал варить крепкий кофе. Нет, Альфред бы с ним так не поступил. Ему нужно узнать, кто пытается навредить Лиге. А если он не будет пить кофе, то как он это узнает? В интересах Альфреда позволить ему разгадать загадку. Дик усмехнулся, когда в голове заиграла песня из Скуби Ду. Этот мультсериал его заставил посмотреть Уолли, который «Серьёзно! Ни разу не смотрел на Скуби и Шегги!», а потом ещё та-ак протянул «Чувак!» И каким-то непонятным образом Дик оказался с ноутбуком на коленях, смотрящий Скуби Ду. Уолли комментировал каждую серию, а Альфред подкалывал его ещё недели три. К счастью Брюс тогда отправился на Сторожевую Башню и даже не знал, чем занимается его воспитанник. Когда Брюс застал его на месте преступления то, к удивлению Дика, посмотрел пару серий вместе с ним в их кинотеатре. И Альфред перестал подкалывать Дика. Теперь он переключился на Брюса, при каждом удобном случае намекая на винный погреб в подвале и будущее потомство. Им что, одного Дика мало? Хотя, их семью нельзя назвать обычной. Пока все типичные родители проводят со своим чадом каждую свободную минуту, то их семья чаще друг от друга отдыхает. У них было несколько незакреплённых кодексом правил. Брюс даёт отдохнуть Дику от Бэтмена и не вмешивается в его личную жизнь. Не то чтобы она была, эта жизнь личная. Но в последнее время произошло слишком много странных вещей. Начиная с поведения Уолли, и заканчивая мыслями Дика о лучшем друге. Не то чтобы Дик никогда не думал об Уолли. Но в данный момент рыжеволосый спидстер занимал слишком много места в голове Дика. И не сказать, что Грейсона это расстраивало. Это несколько напрягало, пугало и вводило в заблуждение. Но не расстраивало. Дик подскочил, когда рядом на кровати раздалась вибрация от телефона. И кому он такой депрессивный нужен? Телефона на комоде рядом с ним не оказалось, хотя Дик был уверен, что положил его туда. С третьего раза он нащупал телефон на кровати, смотря на звонившего. А вот и вторая причина его бессонницы. — Хэй, Уолс, — весело произнёс Дик, кидая дротик в стену. Острие задрожало, вонзаясь рядом с фото. В Брюса он не попал. — Есть новости? Знакомьтесь, Уолли Уэст причина бессонницы Дика Грейсона под номером два. Или под первым? Они и так являлись лучшими друзьями и проводили вместе 24 часа в сутки, но теперь Уолли не покидал Дика и во сне. Словно Уэст заключил сделку, чтобы присматривать за Диком и когда он спит. Хотя, во снах Уолли не особо разговорчив. И Робин старался не думать о причинах, почему спидстер такой неразговорчивый. Но иногда приходилось. И Дика это несколько бесило. Он настолько привязан к Уэсту, что теперь даже заснуть без мыслей о нём не может? Не то чтобы он не мог заснуть, не подумав об Уолли… Ладно, не мог. И поэтому вообще не спал. Сон для слабаков! Дик часто заморгал, когда сон начал накатываться с новой силой. Стоило попросить Альфреда сделать кофе, а не обижать его. Может он бы и съел тот сэндвич, или тарелка с ним осталась на прикроватной тумбочке. Возможно он бы вспомнил о сэндвиче через неделю. — Дик, ты меня слушаешь? — Конечно, — соврал Дик, закрывая глаза рукой. Не то чтобы он не любил слушать голос Уолли, просто Уэст говорил настолько тихо, что заставлял и без того сонливого Дика хотеть спать. — Ты говорил что-то об Артемиде? Уолли вновь раздражённо принялся пересказывать содержание сериала, который недавно смотрел, не понимая причём здесь Крок. Дик даже не пытался понять, о чём он говорит, просто слушал его и пытался отдохнуть. Голос Уолли обладал успокаивающим воздействием, не давая думать о плохом, только о хорошем. Вот почему только от его голоса Дик мог успокоится, он не мог понять уже несколько лет. Это верно одна из тайн вселенной. — Дай угадаю, ты валяешься на кровати и вновь портишь фотку Брюса дротиками? Чувак, это ведь не круто. Ты даже в групповой чат не заходишь. После отстранения команды Уолли первым своим лидерским приказом создал групповой чат, чтобы поддерживать общение на расстояние. Дик не считал нужным писать туда, но изредка прочитывал переживания Коннера по поводу новой семьи, да и Меган была не особо счастлива, перейдя под конец года в другую школу. Одну Артемиду всё устраивало — она смогла пересдать экзамен по английскому на четверку. Дику же нечем было делиться с друзьями. Да они ведь даже его имя не знают! Иногда он просто не понимал, почему они не могут узнать так же, как узнал Уолли — взять и самостоятельно раскопать всё о нем? Переживают за его чувства, или он не особо важен для них? — И может тебе стоит немножко расслабиться? Мы все переживаем за тебя, волнуемся и не хотим, чтобы… — Тебе Альфред позвонил? — Перебил его Дик, с укором посмотрев на дверь. Типичный Альфред. И судя по глубокому вздоху Уолли, это было правдой. Дик приготовился выслушивать долгую речь Уэста. Он мог представить, как Альфред звонит Уолли, рассказывая о его состоянии. Как будто Дик не мог самостоятельно справится с этим! Брюс ведь может. И Дик сможет. — Он позвонил, но прибежать к тебе было моей идеей. — Виновато признался Уолли. Как Дик и думал. Альфред слишком заботится о нём. Даже Уолли позвонил и заставил его прибежать в Поместье. Стоп. Прибежать? Дик подпрыгнул на кровати, вдумываясь в его слова. Он покосился на дверь, прижав телефон к другому уху. — В смысле прибежать? Дик уловил смешок Уолли, и готов был поклясться, что услышал неторопливые шаги за стеной. — Чувак, открой дверь. Грейсон отбросил телефон на кровать, не особо переживая за его сохранность (он в состоянии собрать и разобрать его за пару минут) подскочил к двери, открывая её. Уолли был одет в привычную клетчатую рубашку поверх жёлтой футболки. Одной рукой он держал телефон, вторую спрятал в карман. И стоял, немного наклонив голову, чтобы поддерживать телефон и ухом. Увидев удивлённое выражение лица Дика, он улыбнулся, раскидывая руки в сторону. — Сюрприз! — Прокричал Уолли в трубку, отключаясь и на скорости пряча её в карман. Он улыбался, отчего на веснушчатом лице проступили милые ямочки. От гипса, как заметил Дик, он уже избавился, хотя и прихрамывал, входя в комнату. Дик так и остался стоять в дверях, держась за ручку. Слова приглашения в комнату застряли где-то в горле. Да и Уолли в них не нуждался. Он остановился у стены, сложив руки на груди. Провел пальцами по серым ниткам, щелкая по ним. Дик выглянул в коридор, замечая удаляющуюся фигуру Альфреда. Рычаг давления, значит. И почему у него такой замечательный дворецкий? — И этим ты занимался всю неделю? — недовольно спросил Уолли, проводя пальцами по фотографии подводной лаборатории. Лига вновь перепроверила её, но никаких следов присутствия Логана они не нашли. И новых улик тоже. Щелкнул пальцем по фотографии Робина и Кид Флэша, одной из старых, когда они только образовали команду. Уолли заставил Дика сделать фото в костюмах, пообещав, что никто не узнает, что эти фото будут у него. Дик забрал пару фотокарточек с самыми милыми, по его мнению, фотографиями себе. Среди которых была и эта, что сейчас приколота к стене. Они стояли в главном зале Лиги в типичной позе для супергероев, пытаясь создать подобие настоящих членов лиги. Дик пытался быть мрачным, а Уолли… Просто улыбался, стараясь спародировать Барри. Калдур, который и фотографировал их, отказался делать такое фото, заставив быть не «Бэтменом и Флэшем», а Робином и Кидом. Что они и сделали, создав фото. Уолли закинул свою руку ему на шею, сделав другой рукой знак мира. Калдур успел сделать одно фото, прежде чем они затащили его к себе в кадр. Рой фотографироваться с ними отказался, но был очаровательным фотографом. Ну и не надо ему было с ними устраивать фотосессию. У них итак много компромата на Роя. Тот о нём конечно не знает. Или тщательно скрывает это. — Чем же ещё. Я отстранён и от заданий, и от школы. Мне было скучно. Уолли приподнял бровь, ещё раз стукнув пальцем по нити. Дик сказал правду. Ему было невыносимо скучно без школы. Брюс вместе с Лесли сделали ему записку от врача. И чтобы не смешивать работу и школу, Дик оказался больным ветрянкой. Ну да. Шкатулка снов, как разносчик ветрянки. Обидней, что из школы ему позвонил только учитель, да Барбара. Она обещала зайти, но так и не нашла дорогу к нему домой. Гордон сердечно извинилась перед ним, рассказав о концерте в Метрополисе. Вместе с её дядей они отправились покорять город Супермена на две недели. И если Джим Гордон отправился в мэрию на собрание полицейских, то Барбара присылала ему кучу фотографий со всевозможных акций, митингов и концертов. — И поэтому ты занялся делом в одиночку. Ничего, мы разберёмся с этим вместе. Команда, да? — Дик позволил себе улыбнуться. Возможно, вдвоём они справятся с этим всем намного быстрее и вернуться в прежнюю мирную жизнь. Дик лёг на кровать, что прогнулась под его весом и поскрипывала, пока он искал удобную позу. Возможно, ему стоило заменить её, сделать намного шире. — Ты выглядишь, как зомби из Ходячих, знаешь? — Спасибо за комплимент, — скривился Дик, — всегда мечтал, чтобы кто-то сравнил меня с зомби. Уолли продолжил молча обследовать его комнату, словно никогда здесь не был. Если по-честному, то Уэст нечасто появлялся в поместье Уэйнов. Брюс не любил, когда чужие бродили по дому его родителей. А когда Дик упоминал его постоянные приёмы от корпорации, то он переводил разговор на другую тему. Поэтому Дик всё чаще тусовался у Уолли дома, или у Алленов, где Уэст был частым гостем. Дик улыбнулся, вспомнив как они создали вулкан, стреляющий пеной, в мастерской Барри. Их заставили отмывать весь дом, даже там, где они не были, но это того стоило. Правда они пообещали о том дне больше не вспоминать. Никогда и не при каких условиях. Уолли подошёл к шкафу, где располагались учебники, книги для лёгкого чтения (Например, том криминалистики на шестьсот страниц) и фотографии с плакатами. Много различных фотографий. Не только Дика, но и всей его семьи, друзей. Он собирал их ещё с цирка, но последние годы альбом с фотокарточками пополнялся всё реже. Дик любил фотографии. Делать не особо, но вот собирать и пересматривать… Это да, это он любил. — Ты похож на неё, — Тихо решил Уолли, обхватывая пальцами рамку с фотографией его родителей. Дика на кадре не было — он носился по шатру, пытаясь поймать тигрёнка, но это фото любил. Здесь его родители улыбались, не зная, что с ними случиться через несколько месяцев. — В цирке говорили, что я похож на отца, — спокойно признался Дик, — Мама жутко обижалась, хоть и не показывала это. Иногда я думаю, что случилось бы, если бы я сказал им о Зукко, когда те только начали угрожать Хэйли. Возможно они были бы живы. Уолли пожал плечами, поглаживая рамку. Дик благодарил жизнь, судьбу или Богов за то, что она подарила ему такого друга. Сейчас, спустя несколько лет, вспоминая момент их знакомства, Дик искренне радовался, что Уолли не бросил его одного. Уэст был, да и сейчас является, единственным, кому Дик смог доверить всё свое прошлое без утайки. Они же друзья. — Возможно, — согласился Уолли, — А может тебя бы убили вместе с ними. Ты же не знаешь, что могло прийти в голову Зукко? Дик пожал плечами. Уолли тяжко выдохнул, не сводя глаз с фотографии. Он неловко перевёл взгляд на Дика. Грейсон повернулся, приподнимая брови в немом вопросе. И что он хочет ему сказать уже не первый день? Уолли ещё пару секунд помялся, вероятно, в голове прокручивая все сценарии и лучшие варианты начала разговора. — Когда я был у тебя в голове, ты ведь пытался мне что-то сказать, да? Уолли поставил фотографию на место, присаживаясь с краю кровати. Она подогнулась под его весом, заставляя Дика подвинуться в сторону. Дик пытался вспомнить те дни, хотя он и считал, что никогда не забудет тот сон, но каждый день он всё меньше и меньше вспоминал. Не только о кошмаре, но и о других вещах. Он не мог воспроизвести в голове мамин смех, или что Альфред любил готовить ему на ужин. Мог долго перебирать в голове, куда положил телефон или любимую фотокарточку родителей. Возможно где-то в подсознании он боялся, что злые двойники займут место его настоящих родителей. Или он опасался, что Уолли, узнав о том, что было до его появления и после отбытия, перестанет с ним разговаривать. — Хотел предупредить, что они зло, и я всё понимаю. Иногда им удавалось помутить мой разум и заставить забыть о реальности. — Дик усмехнулся, смотря на Уолли, что выглядел несколько сбитым с толку. — Ты помог мне окончательно убедиться, что это была не моя семья. — Дик ухмыльнулся, кинув в него подушкой, — Эй, у тебя было такое лицо, когда я заставил тебя уйти. Подушку он поймал за секунду, швырнув обратно к спинке кровати. Уолли насупился, ложась рядом с Диком. Он сцепил руки в замок, забросив их себе за голову. Не сводил глаз с потолка, а Дик мог поклясться, что слышал, как шестеренки вертятся у него в мозгах. Уолли казался ему невероятно красивым в полумраке. — Я правда испугался, что ты останешься там. Дик повернулся к нему, проводя пальцами по одеялу. Смотрел он на узоры. И как он раньше не замечал, что на его одеяле так много красивых узоров? Это точно должно было привлечь его внимание намного раньше! Сколько он уже здесь живёт? Пять лет? Да, в прошлом месяце стукнуло пять лет. — Я боялся, что если очнусь только я, то ты останешься в плену моего сна. Бредово звучит, знаю. Уолли нахмурился, словно ему в голову эта идея прийти не могла. Иногда Уэст придумывал невероятно бредовые идеи, но в этот раз Дик побил его рекорд. Потому что это была поистине гениальная и бредовая идея одновременно. Но рисковать жизнью Уолли Дик не собирался. И никогда не станет. Уолли Уэст ухмыльнулся, поиграв бровями. Не к добру. — Как мило, умирая ты волновался за меня. Уэст засмеялся, когда Дик прижал руки к лицу. Ещё одна причина, по которой Робин не может ничего понять и путается в собственных мыслях, чувствах. С каких пор Уолли начал подкалывать его так очаровательно, с очень тонким намёком на флирт? Ему нужно было умереть, чтобы заслужить это? Или Дик опять всё утрирует. Дик пихнул Уолли под бок, заставляя того свалиться с кровати. Он только громче засмеялся, приподнимаясь на локтях. Волосы его растрепались, а щеки покраснели. Кид Флэш прищурился, ехидно улыбнувшись. Взгляд Уолли Грейсону не понравился. Совсем не понравился. И не зря. С громким кличем Уэст потянул одеяло под Диком на себя. А вот это было нечестным ходом! Дик упал вместе с одеялом, с головой накрыв им Уолли. Смех Уэста раздавался даже из-под него, и Дик не мог не улыбнуться. От смеха ему даже стало легче дышать. Возможно Альфред был прав, когда решил, что ему нужно немного отдыха и смеха. Одеяло зашевелилось и улыбающееся лицо Уолли появилось с краю. — Серьёзно? —Только и мог спросить Дик, уставившись на друга. Уолли пожал плечами и резко дернулся, повалив Дика на пол, под себя. Дик решил игнорировать несильный удар по затылку. К тому же улыбку Уолли стирать не хотелось. Дик при возможности сможет выбраться из любого захвата. И выбрался бы, если бы Уолли не применил самый нечестный из всех нечестных ходов мира. Он криво усмехнулся, и со смехом злобного гения начал щекотать Дика, заставив его разразиться громким, скорее истерическим, хохотом, вперемешку с просьбами отпустить. Вот так великий Робин был повержен из-за щекотки. Что будет если злодеи Готэма узнают о его слабом месте? Он проиграл битву с Уолли задолго до её начала. Двусмысленно прозвучало, но Дик отбросил это на задворки сознания. В последнее время всё, что связано с Уолли, воспринималось Диком несколько двусмысленно. Руками Уолли прижал запястья Дика над головой, широко улыбаясь. Надо было законом запретить такие улыбки. Иначе Дик забудет, как дышать. — Поймал, — ухмыльнулся Уэст, пощекотав его запястья. Дик смахнул со лба чёлку, ощущая, как от смеха (хоть не от смущения) горит лицо. — Кто же знал, что ты боишься щекотки? — Уолли гордо поднял подбородок вверх, — Только я. — Я не в лучшей форме, — с улыбкой признался Дик. На что Уолли только ядовито улыбнулся, недоверчиво кивая. — Да-да, тогда я тоже не в лучшей форме. — Передразнил он, и Дик на это только шире улыбнулся. —Улыбающимся ты мне нравишься больше. Дик завис, обдумывая сказанное. Уолли, кажется, несколько смутился, посмотрев на друга. Улыбнувшись, он выдохнул и прислонился лбом ко лбу Дика. У Грейсона перехватило дыхание. Изумрудные глаза смотрели серьёзным взглядом. Робин неловко сглотнул, поняв в каком они положении. Ох. Уолли лежал на Дике. Одеяло лежало где-то между ними, но особой роли не играло. Важнее, что Уолли крепко держал запястья Дика в своих руках. Чудо-мальчик закусил губу, разглядывая его лицо. Ярко выраженная линия подбородка, скулы. Но больше всего Дику нравились его глаза. Они напоминали мамины. У неё были такие же зелёные глаза, но если Дик сравнивал их с летним лесом, то глаза Уолли можно было сравнить только с драгоценными камнями. Изумрудами или хризолитами. Скорее с последними. Хотя Уолли заслуживал большего. Например, всех драгоценный камней. Уолли сглотнул с самым серьёзным выражением лица, посмотрев на Дика. Его несколько потрясывало. И Робин не мог понять почему — либо в горизонтальном положении было сложно удерживаться, или это так на него влиял Дик. И Дик Грейсон молился на последнее. — Если мы до сих пор играем в игру «Что если бы», то я хочу сказать, — Уолли наклонился ближе, заставив Дика несколько задрожать. В голове он повторял, как мантру «Не красней». Всё выглядело несколько двусмысленно, но что если Уолли ничего такого в этом не видел? Просто два друга лежат на полу очень близко друг к другу. Так близко, что Дик мог чувствовать дыхание Уолли на своих губах. И если он поднимет голову, то — что если бы не письмо Бэтмену о Кроке, то я бы не понял… Какой же он идиот. Глаза Дика расширились от удивления. Он резко подскочил, ударяясь лбом о лоб Уолли. Это же было так очевидно! Как он мог не вспомнить это раньше? Уэст опешил, потирая руками ушибленный лоб. Письмо было Бэтмену. Не для Дика предназначалась шкатулка, а для Брюса. Вот та переменная, о которой все забыли! Вот из-за чего не сходилась информация. Они попали в ловушку, поверив, что должна страдать Юная Лига, если хотят навредить взрослому поколению. Они не были целями, они были просто странным стечением обстоятельств, которое испортило план врагам. И они сумели обратить это против них самих. Какие же они идиоты! — Им нужна Лига, Уолли, — Быстро сказал Дик, тем самым приводя Уолли в растерянность. Он нахмурился, не понимая, что хочет сказать Дик. И чего хочет от него самого. Грейсон схватил Уолли за запястья, тряся их, садясь напротив. И как он не может понять? Всё же сходится! Щеки Уолли горели, но Дик не обратил на это внимание, снова начав трясти друга. Кид Флэш смотрел на него, как на сумасшедшего. Вероятно, Дик таким и был от переизбытка кофеина и недостатка сна. — Им нужны не мы, — Дик засмеялся, поднимаясь с пола. Он бросился к стене, срывая все нити, фотографии с неё, оставляя только чистую проколотую серую стену. Уолли за его спиной жалобно застонал, поднимаясь с колен. Дик приколол к стене распечатку письма для Бэтмена, следом рисунок шкатулки, которую Дик нарисовал по памяти. Соединил серой нитью две фотографии, присоединяя их зелёной к общей фотографии Лиги справедливости посередине. Красным маркером он поставил крестик на лице Брюса. Противоположно фотографии письма он прикрепил материалы с дела Аквамена, ниже фото Калдура с командой, которую собрал Король Атлантиды. Он соединил их серой ниткой, связывая дату отправки письма для Брюса и для Калдура. Дик нахмурился, прикрепляя фото лаборатории. Уолли сам соединил фото Аквамена с общим фото Лиги зелёной ниткой. — Ты гений, — ошарашенно признался Уолли, посмотрев на это творение. — Удивлён? — Ехидно спросил Дик, прикрепляя фото Затанны с отцом. Привычная зелёная линия соединила их с общей фотокарточкой. Дик отошёл от стены, с особой важностью посмотрев на переплетения линий и фотографий. — Чувак, я горжусь тобой. Дик улыбнулся, давая Уолли пять. Теперь им действительно можно гордится. Осталось только понять, кто будет следующим. И кто стоит за всем этим. Дверь в его комнату отворилась, впуская Альфреда. Он посмотрел на стену и нахмурился. Дворецкий сложил руки на груди, недовольно покосившись на каждого из них. Альфред был милейшим человеком, который поправлял Дику одеяло и приносил забытую игрушку с кроликом. Сейчас, без сомнений, он мог выпотрошить этого кролика и заставить Дика страдать, если Грейсон не отдохнет. — Мастер Уолли, мы договаривались, что вы отвлечёте Мастера Дика от этой идеи, а не решите помочь, раскрошив стену в поместье. Уолли смущённо потёр шею, повернувшись боком к стене. Альфред с недовольным лицом посмотрел уже на Дика. Грейсон уткнулся взглядом вниз, отмечая, что неплохо бы поменять цвет ковра. Алая кровь на сером ковре будет выглядеть неестественно яркой. На всякий случай у Дика есть завещание в сборнике сочинений Шекспира. — Мастер Брюс просил передать, что задержится в Темискире на неопределённое время. Дик с важным видом кивнул, посмотрев на Уолли. Спидстер вновь вернулся к своему излюбленному занятию — дергать за ниточки, связывающие фотографии. Он успел расположить фото других членов Лиги, но соединять их не спешил. — Останешься на ужин? Альфред обещал приготовить бараньи ребрышки. Уолли с радостью закивал, смотря на Альфреда. Тот даже позволил себе улыбнуться. — Невероятно, вы заставили его поесть. Может останетесь с нами навсегда? Дик надеялся, что в темноте его красное лицо не видно. Альфред усмехнулся, переводя взгляд на ребят. Судя по довольному взгляду дворецкого, то их покрасневшие лица приносили ему мрачное удовольствие. Садист. Его дворецкий точно садист. Он любит заставлять морально страдать и Дика, и Брюса. Хах. Отлично, насмешек от Альфреда ему только не хватало. Радовало, что Уолли был не менее красным, чем он. И чего он так покраснел? Они же просто друзья, которые чуть было… Вот чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Дик посмотрел на Уолли, что отвернулся к стене, перебирая нити. И что хотел сказать Уолли? Что он понял? Он ведь его собирался поцеловать. Или не собирался. Или Дик снова себе надумал чего нет? Это же Дик собирался сделать кое-что. Или не надумал. Дик в полной… Боже, что если ему это привиделось? Если бы Уолли не вспомнил про письмо, то Дик бы сам сделал самую глупую ошибку в жизни. И, возможно, в то мгновение ему было бы плевать на это… Но сейчас ему не плевать. Даже если он просто думал об этом, не значит, что он этого хотел. Но он и вправду этого хотел. И чуть не сделал. Он же чуть не поцеловал своего лучшего друга! Уолли нравилась Артемида. А Дику должна была нравится Затанна по закону всех романтичных фильмов. У них должны быть параллельные истории, которые сходятся в единую прямую, когда гетеропары приходят друг к другу и пьют какао на Рождество. Когда всё пошло не по тому сценарию? С Нового года или чуть позже? Дик отчаянно пытался вспомнить всё, чем они занимались в последнее время. У него не было времени, чтобы влюбиться в лучшего друга. Не то что бы он влюбился. Это всё гормоны четырнадцатилетнего подростка. Да, во всём виноваты гормоны. Ему просто не нужно думать об этом. Переключиться на что-то или кого-то другого. А ещё удариться пару раз об стену для профилактики. И желательно поспать больше чем час в неделю. Тогда и глупые мысли уйдут. Осталось только заставить Уолли не думать об этом. — С вашего позволения я пойду готовить, — откланялся Альфред. Уолли шутливо салютовал ему. Дику в глаза он принципиально не смотрел. Всё очень плохо.

///

Лабиринт Памяти, Время и дата неизвестны. Чёрная резная свечка висела в воздухе, а яркий огонёк то вспыхивал, то угасал. Красного сияния тёмной магии, как у Клариона, создать она не могла. И не собиралась. Не в её интересах было помогать врагам. — Ты портишь весь наш график! — Вскрикнул Кадабра, отбрасывая свечу в пасть демону. Молох довольно рыгнул, погладив себя по мохнатому животу. — Используй магию или мне придётся тебя заменить. Единственная компания, с которой она могла говорить, включала в себя Абра Кадабру и Демона Молоха. Идеальное трио. Особенно в те моменты, когда не хотят прикончить друг друга. Но ведь… Таких моментов у них не бывает. — Я незаменимая, идиот, — съязвила Затанна, хватая следующую свечу из ящика. Он наполнялся ежесекундно, так чтобы Затара не смогла увидеть дно. Хотя она и не собиралась выполнять работу. Пользоваться черной, запретной тёмной магией, так тем более. Она ещё не настолько унизилась, чтобы использовать то, из-за чего погибли миллионы людей. В том числе и её мать. Затанна с ненавистью посмотрела на мужчину, ожидая его следующего шага. Они играли в игру, кто кого больше взбесит. Сегодня выигрывала она. Наверно, так влияло отсутствие горячего душа и друзей. Вот почему она была всегда такой доброй, потому что воду горячую не отключали. И не похищали её в разгар битвы. Кадабра засмеялся, влепив ей очередную пощечину. Затанна всхлипнула от неожиданности. Щека онемела, а на кончике языка Затара почувствовала металлический привкус крови. — Незаменимых нет. Если мы поймали тебя и ещё с сотню таких же магов-неудачников как ты, значит мы сможем тебя заменить в любой момент. Затанна засмеялась, отплёвывая кровь в сторону, утирая рот рукавом уже не белой рубашки. Кадабра удивлённо вылупил глаза, походя на большого худощавого стервятника. Только перьев не хватало. Клюв ему заменял отвратительно длинный нос. — Да? С моей смертью тебе всё равно не удастся забрать Дом Тайн. — Затанна швырнула свечку ему в лицо, на котором не дрогнул ни единый мускул. — Он же тебе нужен, да? Но ты неполноправный хозяин дома. Он принадлежал и моей семье. И если ты сумел обмануть тупицу алкоголика, которому продал Дом мой отец, то меня не сможешь. Не в этот раз. Кадабра занёс руку для очередной пощечины, но Затанна перехватила его руку в воздухе, сжав запястье до боли. Колдун вздрогнул от неожиданности. Но крикнуть не смог, слишком горд для этого. А Затанна не собиралась плясать под его дудку. И унижать себя не позволит никому, даже если её снова будут пытать. Даже если её захотят убить. Они никогда не станет играть по их правилам. — Ещё раз попробуешь тронуть меня хоть пальцем, и я тебя убью. Кадабра усмехнулся, поворачиваясь к своему второму собеседнику, появившемуся из темноты. Глаза Затанны расширились от ужаса, а сердце резко защемило. Кларион с ехидной улыбкой взмахнул рукой, и тело Затары пронзила невероятная боль, словно в неё вонзали миллион иголок. Затанна могла чувствовать, как тело покрывается мурашками, а кровеносные сосуды лопаются, оставляя кровоподтёки под кожей. Слёзы без согласия покатились из глаз, и Затанна даже не могла утереть их. Кларион кровожадно усмехнулся, подзывая к себе Тикла. Кот по-хозяйски прошёлся по ней, прыгая на руки к ведьмаку. Уроды. Она выпустила руку Кадабры, хватаясь за ошейник на шее. С его помощью Кларион контролирует её, заставляя создавать свечи. Но заставить использовать для этих целей тёмную магию он не сможет. Как и полностью контролировать её разум. — Брось её в Яму, может там она научится слушать. Кадабра кивнул, хватая её за плечи. Затанна всхлипнула, покачав головой, пытаясь вырваться из его хватки. Из Ямы волшебники возвращались безэмоциональными зомби, выполняющими любой приказ Кадабры и Клариона. Начиная с чистки их лакированных ботинок, до создания свеч для сделок с высшим демоном. Кадабра осторожно положил её на край ямы, дотрагиваясь до лица холодными пальцами. Его ухмылка расплывалась перед глазами. Главное не потерять сознание. Она сильная, сможет вытерпеть это. — Ещё не поздно подчиниться, дорогая. Затанна засмеялась, плюнув в его лицо сгустком крови. Она улыбнулась кровавыми губами, подмигнув ему. Мужчина стёр кровь с щеки, ещё раз ударив её. Затанна хлопнулась об землю, застонав. Кадабра с интересом наблюдал, как Затанна пытается подняться. Тело не слушалось, заставляя её лежать на земле бездыханной куклой. Кукла. Так называл её Кадабра. И она ей была. Её использовали. Её пытались сломать и заставить предать друзей, семью, весь мир, который она так безгранично любит и пытается спасти. Удалось им это? Нет. И никакая яма не исправит её убеждения. Ей нужно придумать, как выбраться из Лабиринта памяти и тогда… Она вернётся домой и примет душ, чтобы смыть всю грязь не только с тела, но и с души. А потом вернёт Дом Тайн своей семье. Ведь кто знал, что Дом Тайн — её собственность? Знали об этом только отец, неизвестный Джон Константин, Кадабра, а теперь и Уолли с Затанной. Но незадолго до рождения Затанны отец продал этот дом алкоголику, наркоману, то есть самому отвратительному человеку на Земле. Её часть Дома он продать не сумел. Не то чтобы Затанна была уверена, что тот мужчина был негодяем, но, если Кадабра смог обмануть его, значит он не такой уж и герой. Хороший человек не позволил бы отцу совершить ошибку. А значит Джон Константин нехороший человек. Или Затанне пора перестать делить мир на чёрное и белое. Ведь Артемида давно доказала, что существует серый цвет. — Она ещё не померла? — Спросил Кларион, погладив Тикла. Затанна застонала, подавая признаки жизни. Кларион огорчённо мяукнул. Или это был Тикл? — Плевать. Кларион засмеялся и, пнув Затанну в живот, столкнул её в яму. Затанна надеялась, что её крик от падения они не услышали. От удара на землю, на твёрдые камни её тело хрустнуло, а давно зажившие раны вновь раскрылись. Спина невыносима болела, и девушка не могла пошевелить даже пальцем. Они не могли сломать ей позвоночник. Не могли. Затанна заморгала, смахивая пепел, летевший сверху, с ресниц. Она была в аду. Возможно и не настоящем, но для неё это ад. И она сама попалась в него. Привёл её в этот лабиринт не Кларион, а её жуткая наивность и доверчивость! Почему она не могла быть как другие члены команды? Почему она до сих пор во всех верит и всем доверяет? Затанна застонала, надеясь, что кто-нибудь услышит её. Хотя, кто здесь поможет ей? Отсюда возвращаются другими, значит в этой яме обитают демоны. Только вот они не знают, что внутри Затанны они тоже есть. И она ещё может сражаться. — Кто-нибудь, — простонала Затанна, поднимая руку вверх. — Тюлас. Неяркий огонёк слетел с её пальцев, петляя в воздухе, а потом взорвался с оглушительным хлопком. Искры разлетелись в стороны, осыпая её огненными лепестками. Красивое зрелище. Затанна с кровавой улыбкой наблюдала за падением хлопьев пепла, искр от салюта и невероятно красное небо. Длинная тень нависла над ней, накидывая на её тело белую простынь. Она мертва? — Затара? — Затанна заморгала, всматриваясь в лицо молодой женщины. По её щекам покатились слёзы. — Мама? — Прошептала Затанна, закатывая глаза. Перед глазами всё померкло. Ей снилась зелёная поляна, где они вместе с отцом летними вечерами собирали клубнику. Джованни Затара как раз закончил последнее выступление, развлекая маленькую Затанну, как мог. Волшебница любила такие вечера, когда они могли быть просто отцом и дочерью, а не защитниками всей вселенной. В тот день они лежали на мягкой траве, ели мороженное и смеялись. Они долго хохотали из-за глупых шуток, воспоминаний о маме, а также весёлых, скорее неловких, ситуаций. Её отец в тот день улыбался ярче всего, одаряя её теплом и заботой. Которой теперь она лишена по своей же вине. Сможет ли когда-нибудь её простить отец за эту глупую выходку? Ох, Затанна была уверена, что отец её давно просnил. В ту же секунду, как надел шлем Набу на голову. Готова ли простить его Затанна? Давно простила, но себя не сумела. Это её вина, а не кого-то другого. И только Затанна должна расплачиваться за это. Может это её наказание? Умереть в одиночестве. Брошенной в глубокую яму из отчаяния и ненависти. Что-то мокрое коснулось её лба, она услышала, как прошептали незнакомые, но мелодичные слова. Заклинание, догадалась Затанна. Женский голос казался знакомым, но волшебница была уверена, что никогда его не слышала. — Очнись, — пропела женщина. Затанна резко открыла глаза, рвано выдыхая. Перед глазами всё кружилось, а от резкого толчка её подташнивало. Девушка прижала руку ко рту, останавливая рвущийся наружу завтрак из заплесневевшего сыра и старого омлета. Черноволосая женщина с платком на голове, какие носят индийские дамы, подала ей глиняный горшок. Она поглаживала её по спине, пока Затанна не избавилась от еды. Затара стёрла с подбородка грязь, откидываясь на спину. Под её головой оказалась нетвёрдая соломенная подушка. Женщина, которую Затанна приняла за мать, не была на неё похожа совсем. У её матери были вьющиеся золотые волосы, похожие на созревшую пшеницу. Глаза у неё были яркие и добрые. А эта женщина хоть и выглядела молодо, но в её взгляде была грусть, которую она видела только у пожилых людей. — Вы спасли меня, — прохрипела Затанна, разогнувшись. Она нахмурилась, посмотрев на женщину. Никаких неудобств или судорог не было. Девушка провела рукой по спине. Та даже не болела. — И излечили меня. Затанна посмотрела на свои руки, отмечая, что кровоподтёки от заклятий Клариона не пропали. Женщина пожала плечами, словно сделала пустяковое дело. Лечить людей, спасать их из лап смерти не было пустяковым делом. И это была очень сильная магия. Затанна видела такую разве что у отца, да и он нечасто использовал её. — Я поделилась с тобой своим бессмертием и вылечила тебя. — Затанна вытаращила глаза от удивления, открывая рот. Индийская дама перебила её, подняв руки, исчерченные загадочными магическими символами. Волшебница таких никогда не видела. — Нет, милая, ты не станешь бессмертной. Не в моих силах даровать людям вечную жизнь. Ох. Не то чтобы Затанна хотела быть бессмертной. Её скорее удивлял факт того, что такие люди действительно существуют. Но они же живут в двадцать первом веке, где супергерои спасают мир каждый день и каждый час. Так что это не должно было её удивлять. Затанна почесала щеку, обдумывая её слова. Отец рассказывал о бессмертных магах, но увидеть такую в живую было слишком невероятно. Она мечтала задать с сотню вопросов, начиная с того, кто создал землю и заканчивая прогнозом погоды в средневековье. Но сейчас не время для глупых вопросов. Её отец говорил, что глупые вопросы нужны. Или человек забудет в нужный момент все разумные. — Вы знаете меня, моё имя. Женщина кивнула, усаживаясь напротив Затанны. — Меня зовут Мадам Ксанаду. Я только слышала о тебе, но никогда не встречала. — Затанна опустила голову, рассматривая обрывки бывшей формы. Повезло, что оказалась в Лабиринте Памяти в своём привычном костюме, а не в подводной форме. — Но я знала твоего отца. Её отца знали многие, хотела сказать девушка. Джованни Затара был известной личностью и до становления супергероем. Так что это не было новостью. Если она посетила одно из цирковых представлений и вздумала, что знает отца, то Затанна не удивится. Как говорится, доверяй, но проверяй. Затанна прищурилась. Мадам Ксанаду улыбнулась, дотрагиваясь до кулона на шее. Она закрыла глаза, прошептала одними губами волшебные слова, и перед Затанной появилась фотография. Она мерцала в воздухе, словно была выткана из материи мироздания. Фотография казалась реальной, словно эти люди прямо перед ней позировали и не двигались. Её отец обнимал Мадам Ксанаду. А рядом с ними стояли ещё с десяток молодых людей. Среди них Затанна узнала и свою мать. Затанна улыбнулась, дотрагиваясь пальцами по фотографии. По ней прошлись магические импульсы, но волшебница руку не одёрнула. Улыбающаяся мать — это всё, что она мечтала увидеть ещё раз. И если ей суждено увидеть её только на фотографии, то пусть это будет так. У каждого были нашивки на правой стороне груди. Где-то она их уже видела. И как она могла забыть? Отец же рассказывал. Затанна отвела взгляд от фотографии на земле выводя буквы с нашивки. — Это первое Магическое Общество? Мадам Ксанаду кивнула. В её глазах промелькнула знакомая Затанне грусть. Такое же выражение лица она видела в зеркале после ухода отца. Мадам Ксанаду винила себя в случившемся. — Это наша первая и единственная общая фотография. Из всех этих людей в живых остались только я и твой отец. — Его тоже больше нет со мной, — тихо ответила Затанна. Мадам Ксанаду вновь кивнула, зажмуриваясь. Она не хотела верить в её слова. И Затара её понимала. Она сама не могла поверить в случившиеся. — Он стал Доктором Судьба. Мадам Ксанаду возвела глаза к пылающему небу, шепча слова на непонятном языке. Она перекрестилась, сложив руки в молитвенном жесте. Затанна отчаянно заморгала, смотря на женщину. Мадам Ксанаду поцеловала кончики пальцев, дотрагиваясь ими до своего лба. Глаза её были закрыты, но Затанна видела, как слёзы покатились по её щекам. Она отвернулась. — Я догадывалась. Карты не врали. Но я надеялась, что удастся изменить его судьбу. Мадам Ксанаду стёрла слёзы с лица, посмотрев на Затанну. Она словно чувствовала, что Затанна хотела сказать ей нечто важное. Точнее спросить. — Почему вы спасли меня? Ответ не заставил себя ждать. Мадам поправила платок на голове, быстро и четко говоря давно подготовленный ответ. Она ждала этого вопроса с первых минут пробуждения волшебницы. — Я выплачивала долг твоему отцу. И раз я не смогла спасти его, то лучшая награда для Джованни Затары — спасение дочери Синделлы. К тому же, если карты не ошибаются, то ты сыграешь большую роль в битве с Нероном — повелителем хаоса. Затанна недоверчиво посмотрела на женщину. Фотография погасла, пряча воспоминания в её кулон. Интересный вид магии. Она спрятала часть своих воспоминаний в материальную вещицу. Затанна тоже хотела научиться так делать, но отец не считал это необходимым. Как и учить её пользоваться магией. Если бы она смогла противостоять Клариону собственными силами, то отец был бы с ней. Затанна уложила подборок на колени, обнимая их. — Нерон? Для вызова Нерона мы создаем эти свечи? — Спросила Затанна. Теперь всё становилось ясным, для чего Клариону так много свеч. И почему этот ведьмак так боится своего хозяина. Высший демон. — Нерон один из самых ужасных, могущественных высших демонов Ада. «Король Ненависти» и «Бог Лжи». — С ненавистью выплюнула Мадам Ксанаду, — Он собирает души людей, заключая с ними сделки, благодаря этим свечам. И если он вырвется на волю, то ему не придётся заключать сделки. Он сможет забрать душу человека, делая его своей марионеткой и без глупых свеч. Затанна ошеломлённо перевела взгляд в сторону, наблюдая как муравьи длинной колонной идут в сторону муравейника. Если то, что сказала Мадам Ксанаду, правда, то им не выстоять в битве с демоном. Не с маленькой командой юных супергероев. Им придётся прибегнуть к помощи Лиги. И только вместе они смогут победить или отсрочить время гибели Земли. — Ходили слухи, что он вернулся, но Лига не поверила нам. — Мадам Ксанаду разозлённо хлопнула ладонью по земле, поднимая в воздух пыль. — Она не жалует магов. Мы предупреждали её, но она закрыла глаза на наши догадки. — И давно Лига знала? — Перебила её Затанна. Мадам Ксанаду не обиделась, наоборот приободрилась, словно вопросы Затанны не сбивали её, а давали новые силы на продолжении дискуссии. — С января. Она была слишком занята, выясняя, что делали шесть членов Лиги в космосе, и не обратила должного внимания на похищения магов. Каждый день мы исчезали, но всё прекратилось с твоим появлением. Затанна задумалась. Значит, появление Клариона в лаборатории не было случайностью. Это был заговор, чтобы похитить Затанну. Что если не они были главной целью? А кто-то другой? Было понятно, что Кларион нуждался в сильном маге. И раз Джованни оказался вне зоны действия сети, то выбор пал на Затанну. Глупое решение. Дело в чём-то другом. — Я нужна Кадабре. Я владею Домом Тайн. — Вставила Затанна, возможно, это догадка и была самой близкой к правде. Мадам Ксанаду кивнула, улыбнувшись краешком губ. Женщина исподлобья посмотрела на Затанну, внимательно рассматривая её. Затанне стало неловко от её взгляда. Она словно в душу заглядывала. Мадам Ксанаду нежно положила руку на её плечо, улыбнувшись. — Затанна, ты можешь заключить демона в ад только своим словом. Ты можешь заставить кровь человека воспламениться. И сможешь сделать с сотню невероятных вещей, чтобы уничтожить или спасти мир. Ты опасна, вот для чего ты здесь. Затанна засмеялась. Но Мадам Ксанаду не шутила. Её улыбка погасла, а выражение лица приняло беспокойный вид. Она заволновалась, смотря на Затару. — Отец был сильнее, — с сомнением сказала Затанна. Мадам Ксанаду наклонила голову, прищуриваясь. У Затанны в голове уложиться не могло. Отец всегда был сильнее, он ей сам говорил, что не может заставить мир стать добрее. Это не в его силах. Мадам Ксанаду вернула фотографию, указывая на мать Затары. Женщина улыбалась, махая в невидимую камеру. Затанна безвольно улыбнулась, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Синделла умерла, когда Затанне было пять лет. Она только помнила её мелодичный смех и то, какие мягкие были её волосы на ощупь. От неё пахло всегда клубникой, поэтому Затанна и полюбила эту ягоду. Она напоминала о маме. — Твой отец имел магические силы, но сильна ты благодаря Синделле. Она произошла из рода Скрытых или иначе их называют Homo Magi. Твои способности истинны и безграничны. И если ты научишься их правильно использовать, то не дашь Нерону схватить Чистую Душу. Затанна ещё раз посмотрела на фотографию матери. Перевела взгляд на отца. У неё все равно нет выбора. Если она хочет выжить, то ей придётся познать не только светлую часть магии, но и тёмную. Этого ведь хотел от неё Кларион? Чтобы она перестала сдерживаться. Ох, она перестанет. — Чистая душа? — Затанна нахмурилась, вспоминая толстые пыльные тома по демонологии. Такого там явно не было. — Кто это? — Я не знаю, милая… — С сожалением сказала Мадам Ксанаду, вставая с земли. Она отряхнула длинное платье, подавая ей руку. — Нам нужно выбираться отсюда. Затанна ухмыльнулась, пока в её голове рождался гениальный план. — У меня есть пара идей. Из Мадам Ксанаду получилась идеальная актриса. За продумыванием плана они потратили большую часть дня, но получалось даже лучше, чем они думали. Им нужно было покинуть Яму под видом зомби, а потом Затанна должна была попытаться создать портал в реальность, когда Мадам Ксанаду сбросит с неё оковы. Единственное неизвестной переменной являлся Кларион, который очень любил портить их планы. Отвлечь его вызвалась Мадам Ксанаду. Каким образом? Ни одна из волшебниц не знала. Хотя Мадам Ксанаду не была волшебницей в полном смысле этого слова. Из магического рода людей она не происходила, но в познаниях магии, тёмной или светлой было неважно, ей не было равных. Затанна мысленно называла её «Ходячая библиотека». И возможно Мадам Ксанаду подозревала её в этом. Но нет доказательств — нет проблем. Кадабра зааплодировал, когда они смогли выбраться из ямы. Затанна смотрела безразличным взглядом вперёд, стараясь не дергаться, не шевелиться. Мадам Ксанаду стояла за молодым человеком, шедшим из ямы. Сегодня выпускали не их одних. В чём был смысл ямы Затанна так и не поняла. Почему на неё не подействовала аура этого места? И на Мадам Ксанаду тоже. Возможно всё дело в самовнушении. Тот парень запросто мог поверить, что станет злом и стал им. Но такой номер с Затанной не прошёл, благодаря заботе Мадам Ксанаду. — А вот и моя любимая кукла. — Пропел Кадабра, мерзко потирая руки друг об друга. Он ухмыльнулся. Подойдя ближе к ней. — Сломленной ты выглядишь лучше, Кларион был прав. Затанна ему поверила. И если душу её сломать им было не в силах, то тело сломали они порядочно. Руки в кровавых царапинах, незаживающие синяки. Красотка, одним словом. Ей стало мерзко от самой себя, когда мужчина погладил её по щеке. Она ненавидела его так сильно, что желала его смерти. Смерти от её собственных рук. — Но проверить всё же стоит, — Кадабра наклонился к ней, целуя в губы. Она хотела оттолкнуть его, но краем глаз видела, как дёрнулась Мадам Ксанаду. Им нельзя выдать себя, если они хотят сбежать. Затанна прикрыла глаза, пытаясь представить на его месте кого-то другого. Кого-то помладше и не такого урода. В душе Затанна кричала такими словами, которыми истинный любитель английского общества никогда не говорил. Боже, а если бы это был её первый поцелуй? Она бы себе язык вырвала. Ей срочно нужно купить мыло и веревку. Мылом отмоет рот, а веревкой задушит Кадабру. Даже Робин без опыта целовался явно лучше, чем Кадабра. Эй, а если это был его первый поцелуй? Мужчина мрачно усмехнулся, отрываясь от неё. С блестящими глазами он смотрел, как она даже не дрогнула не единым мускулом. Проверку прошла. Умница. Осталось дело только за малым. — Она…? — Кларион медленно подошёл к ним, удивлённо уставившись на них. — Подчинилась, — с радостью сказал Кадабра, пропуская их троих вперёд. Мадам Ксанаду и парня-мага целовать он не стал. А говорили, что здесь любимчиков нет. Здесь Затанну явно ненавидели. Как и она их. — Жаль, — протянул Кларион, подзывая Тикла, — люблю волевых женщин. За работу! Мадам Ксанаду отвели в противоположную сторону. Они даже не переглянулись, чтобы не вызвать подозрений. Затанне нужно будет создать свечу, заставить Клариона снять с неё ошейник, а потом размазать их по стеночке. Ничего сложного в этом нет? Кадабра посадил её на то же самое место, оказавшись напротив неё. Он хитро подал ей ящик чёрных свечей. Затанна взяла первую свечу, заставляя запарить её в воздухе. Осталось сыграть роль. У неё всегда получалось играть в сломленных кукол. — Юавыдалкв итсач ишуд и итсач йонмёт иигам. По свече прошли магические импульсы, которые Затанны могла чувствовать кончиками пальцев. Её встряхнуло, как от удара током. Неприятное ощущение. Как говорила Мадам Ксанаду? Сосредоточься и впитай часть магии в себя, дабы не дать тьме проскочить в свечу. Не так уж и сложно. Сложней было контролировать появившуюся тьму внутри. Она прошлась по пальцам, словно змея, поползла под рукава. Кадабра был слишком занят любованием её лица, чтобы заметить это. Тёмная магическая змея свернулась в клубок, проскальзывая в кожу и растворяясь в крови. Неприятное ощущение, словно желудок выворачивает наизнанку. Отец говорил, если болит живот, значит, ты влюбилась. Ужасное ощущение. Когда оно вновь возникнет, то Затанна перекрестится и откажется влюбляться. С неё хватит этого морального урода-поклонника молодых волшебниц. Кадабра взял свечу в руку, поднеся её к глазам. Он нахмурился, отчего брови сдвинулись к переносице. Он напоминал большого старого барсука. — В эту свечу вложено мало магии, — Подытожил Кадабра, проводя шершавыми пальцами по свече. — Ослабь ошейник. — Ещё чего, — воскликнул Кларион, задрав нос. Тикл грозно мяукнул, посмотрев на Кадабру. Ведьмак погладил кота за ушами, вызывая у него милое мурчание. Затанна сильно хотела послать порчу на этого кота и его хозяина. Но она же кукла. А приличные куклы такими вещами не занимаются. Кларион фыркнул, неторопливо отходя от них. Кадабра следил за его удаляющейся спиной, а потом схватил Затанну за шею. Затара не дернулась, Кадабра её не убьёт. Им нужны свечи, а также Дом Тайн. У неё неприкосновенность жизни, пока она им так нужна. А потом… Что будет потом думать она отказывалась. Ещё не время думать о смерти. — Чертов засранец. — Кадабра сжал ошейник двумя руками, отстёгивая его. — Думает, что он Король Мира. Но Нерон провозгласил Королём Земли меня, а не его! Затанна вздохнула, ощущая, как сила проходит по телу, словно электрический разряд. Она подрагивала от большого количества неиспользованной магии. А ещё от необычных ощущений после небольшой медитации с Мадам Ксанаду. Мадам Ксанаду была права. Ощущение магии после медитации невероятное. Почти такое же ощущение легкости и счастья она испытывала в новый год, когда вся команда решила порадовать себя зимними поцелуями. И ни у кого не сложилось. Может это было новогоднее проклятие? Но Затанна устоять не смогла, к тому же ей надо было утешить Робина. У того было слишком расстроенное лицо. Поцелуй не помог. Зато ей приятно было. Использовать Робина в своих целях было несколько гадко и противно. Но зато она убедилась, что совершенно не интересует его. Со своими чувствами пришлось бороться не один месяц. Но разве друзья не могут испытывать симпатии друг к другу? — Лучше? — Спросил Кадабра, не ожидая ответа. — Лучше, — Улыбнулась Затанна, перехватывая его руку. — Ирмаз. Магия лилась через кончики пальцев, подрагивая на мягких подушечках. Кадабра ахнул, застывая, словно статуя. Магия была похожа на взгляд Горгоны Медузы. Только та обращала в мёртвый камень, а Затанна оставляла людей живыми. Только недвижными. — Это тебе за поцелуй, милый, — Затанна с размаху ударила его в нос заставив Кадабру упасть на землю всё в той же недвижимой форме. Пнула в живот, скидывая со лба прядь волос. Затанна усмехнулась, послав ему воздушный поцелуй. — И кто из нас теперь кукла? Затанна перешагнула Кадабру, подходя к свечам. Одну из них она спрятала в карман, надеясь позже изучить её воздействие. А вот остальные нужно было уничтожить. Затанна закрыла глаза, выставив руки вперёд. Огонь, лившийся из ладоней, вреда ей не причинил. Но свечи расплавил вместе с бездонным ящиком. Осталось спасти Мадам Ксанаду и остальных магов. Волшебница шла по следам Клариона. Его кот терял слишком много шерсти по дороге. Из этих клоков можно было собрать нового кота. Затанна любила вычесывать Волка, но даже волк так не линял. Наверно, линяют так много только кошки Дьявола. Мадам Ксанаду нашла её первой. Она схватила её за запястье, притягивая к стене Лабиринта; прижала руку ко рту, указывая вверх. Над их головами пролетели несколько грифонов. К счастью, длинные лианы неплохо скрывали их от небесного дозора. Женщина посмотрела на неё своими серьёзными глазами, похожими на два янтарных камня. — Я нашла брешь. Мадам Ксанаду потянула её по коридору, останавливаясь у тупика. Они обменялись парой фраз, ощущая лёгкое беспокойство. Всё идёт по плану. Так и должно быть. Их ещё не поймали. И это беспокоило больше всего. Затанна сама почувствовала, что в этом месте материя слишком тонка. И легко разрушима. Она могла представить, как за той брешью возвращается к команде, и они вместе идут покупать билеты в кино, а может съедят пиццу. Это была её маленькая мечта. Мадам Ксанаду отпустила её, отходя к стене. Она давала Затанне место для создания портала в реальность. Куда же им отправится? Сразу в Зал Справедливости к Лиге? Или стоит остановится в нейтральном месте, чтобы их не смогли найти? Мадам Ксанаду подсказала, куда отправится. На лице Затанны расцвела улыбка, когда она услышала знакомый город. Так ещё лучше! Они смогут найти подкрепление быстрее. — Еинадзос алатроп в мэтог- итис! Затанна пропустила через себя мощный импульс, позволяя магии стекать с кончиков пальцев, тянуться по земле лабиринта и образовываться в наземный портал. В Готэме ей помогут. И там легко укрыться от любопытных глаз. — Пытаетесь сбежать? Волшебница резко повернулась, вставая в защитную позицию. Огненные шары, такие же как у Клариона напротив, вспыхнули на руках, словно меховые перчатки. Затанна улыбнулась, вызывая ответную усмешку у ведьмака. Всё идет по плану. — Отвратительные условия для жизни. — Съязвила Затанна. Кларион передёрнул плечом, давая Затанне шанс ударить огнём по его коту. Тикл завизжал, когда огонёк отразился, успев опалить хвост. Образ Клариона даже не задрожал. Значит, Затанна была права. Они и правда в аду. И здесь им придётся биться на его условиях. Кларион усмехнулся, признавая своё выигрышное положение. Он сверкнул глазами, уставившись на Мадам Ксанаду, зарывшуюся в лианах. Ведьмак создал длинное ярко-алое лассо, притягивая женщину к себе за шею. Ксанаду отчаянно вцепилась в веревку, смотря на Затанну большими от ужаса глазами. Затанна не дёрнулась, ожидая следующий хода от Клариона. Она считала это небольшой игрой в шахматы. От передвижения Клариона зависит её следующее положение на шахматной доске. — Знаешь, а я отпущу вас. — Кларион пихнул в спину Мадам Ксанаду. Она упала прямо к ногам Затанны, что помогла ей подняться, придерживая за талию. Огненные шары волшебница принципиально не убирала. — Всё равно уйти сможет только одна. Большее количество людей брешь не выдержит. Кларион засмеялся, смотря на их испуганные лица. — Затанна, послушай меня, — Мадам Ксанаду повернула лицо девушке к своему, хватаясь за её талию. Она еле держалась на ногах. Затанна сморгнула слёзы, посмотрев на женщину. Она вылечила её, спасла от смерти и одиночества. О лучшем она и не могла мечтать в этом месте. — Я знаю, я важна, но я не могу оставить вас. — С жалостью сказала Затанна, косясь на портал. — Но я приведу помощь, обещаю. Мадам Ксанаду улыбнулась, надавливая на спину. Ноги у Затанны подкосились, а по позвоночнику прошёл импульс, заставляя ноги онеметь. Затара не упала на землю, только благодаря поддержке Мадам Ксанаду. Она помогла ей удобнее устроится на земле, покрытой пеплом и пылью. — Прости, милая, но я тоже важна. Мадам Ксанаду посмотрела на Клариона, но тот только махнул рукой, поддерживая портал. Он отвернулся, словно не видел, как Мадам Ксанаду медленно исчезала в портале. Громкий хлопок, и мир вокруг Затанны взорвался. До сих пор всё идёт по плану?