Холод дождливого неба (под горящей луной)

— Пойдем-ка прогуляемся, — заявила Наталья, подхватывая его под локоть. Она вновь переключилась на английский, хотя, насколько он знал, и Маркус, и Бартон понимали их. Та женщина, Бетти, тоже, судя по ее взгляду. Глупо. Он чертов Зимний Солдат, как они не понимают! Они обращаются с ним как со стерилизованной декоративной собачкой, как будто он не может перерезать им всем глотки раньше, чем они глазом моргнут. Уголком глаза он видел, как Бартон шевельнулся, пальцы сдвинулись на опущенном луке. Выбирая стрелу. Он праздно задумался, кто из них будет быстрее. Скорее всего, он, но рука Бартона уже на оружии. И все равно, он может выхватить нож и запустить ему в горло, даже если Бартон сумеет блокировать, он выхватит пистолет прежде, чем тот выпустит стрелу. Как только он упадет, Наталья будет… — Яша, — в голосе Натальи звучали нотки, заставившие его отвести взгляд от Клинта. — Не ломай его, — она наклонила подбородок, напомнив ему того ребенка, которого он знал. Он отогнал прочь эти мысли, резко выдохнув. — Как скажешь, Наташенька. — Пошли, — пробормотала она, вытаскивая его в тесную прихожую. Они шли молча, пока не достигли магазинов, где машины грохотали и шумели. Умный ход, признал Джеймс. Механический шум сделает невозможным любое подслушивание, а она еще и начала скармливать монеты автомату по продаже содовой. — Вот, — сказала Наталья, передавая ему банку колы, сладкая пена стекала по стенке. Он взял ее живой рукой и вопросительно глянул на нее. — Наталья, я… Она отмахнулась. — Помню. Клинт привел меня не так уж давно. Первый год был… неприятным. Он фыркнул и открыл банку, лениво сделал глоток. — Господи, что это такое? — Они перешли на кукурузный сироп вместо сахарного. Дешевле для массового производства, — пожала плечами Наташа. — Я знаю, что Кэпу доставляют версию колы из Мексики, там еще сахар. И поэтому я заглядываю в комнату к звездному слонику. Лицо Джеймса стало нейтральным. — Наталья. — Знаю, ты не готов. Видишь ли, в чем штука. Ты можешь никогда не быть готов, но в конце концов, как гласит пословица, надо или делать свои дела, или вставать с горшка. Это вызвало у Джеймса смех. — Наташенька, — мурлыкнул он. — Из всех вариантов повзрослевшей тебя, какие я мог придумать, ты выбрала самый лучший. Скажи, ты еще танцуешь, маленькая *балерина*? — Да, — он видел, как она заколебалась, затем наклонилась вперед с легкой, таинственной улыбкой. — У меня школа на Манхэттене. Заглядываю, когда могу. Он догадывался, что этим секретом она мало с кем делилась. — И ты танцуешь со своим лучником? — на сей раз улыбка была совсем мимолетной, но настоящей. Джеймс кивнул. — Хорошо. Наталья… Нет. Это Наташа. Новое имя для новой жизни. Она пожала плечами. — После проекта Озарение большая часть моих личных данных вышла наружу, у меня не осталось почти ничего. Это — немногое уцелевшее. ЩИТ не в курсе. После Красной Комнаты и Департамента Х я знаю, как важно оставлять за собой варианты. Джеймс сверкнул зубами в улыбке. — Варианты — это хорошо. — После падения Берлинской Стены вышел приказ, что любая Вдова должна прекратить активную деятельность. Запятнанные свободой, как я полагаю. Я ушла в бега и стала свободным агентом. Моему телу потребовалось около четырех лет, чтобы залечить раны. Я стала нестабильной, и вскоре Клинт вытащил меня. Джеймс с трудом поборол желание сделать шаг назад, такой гнев звучал в голосе Вдовы. «Опасность, опасность», твердил его мозг. Он приказал ему заткнуться нафиг. — Выяснилось, что химические процессы в моем мозгу нарушены. Как у человека с биполярным расстройством. Фраза прозвучала знакомо, Джеймс моргнул. — А? — Подавленная мания? — подсказала Наташа. — Высокое становится выше, низкое — ниже. Препараты все равно выводятся, но как только процесс запущен, несколько недель приходится туго. К счастью, тебе столько не понадобится. Как только твое кровяное давление снизится, можно вводить тебе стабилизатор. — Хорошо, — медленно произнес он. — Так, теперь плохая часть. У нас альтернативная версия сыворотки. Мы быстрее, сильнее, легче излечиваемся. У Стива нечто совсем другое. — В смысле? — Целью Красной Комнаты был специфический эффект — сделать нас более послушными, зависимыми, Эрскин был все равно что разозленный ребенок. — Та чушь, что «хорошее становится великим, а плохое — ужасным»? — Да. Сыворотка нацелена на регулирующую эмоции миндалевидную железу. Наша может дико колебаться, но его — на взводе постоянно. Во время войны это было полезно. Хорошо на поле боя. Превосходный фокус, повышенное чувство ответственности. Судя по тому немногому, что я прочла, Стив всегда был интровертом, склонным к депрессии, но теперь — я не думаю, что когда-нибудь встречала кого-то столь потерянного. — Стив? — Ему было тяжело. Он совсем пал духом. Когда они с Уилсоном нашли общий язык, я была рада. Не думаю, что видела кого-нибудь, танцующего столь близко к краю, кроме Бэннера, а тот пытался выстрелить себе в голову. Были времена, когда мне казалось, что Кэп последует его примеру. Голова Баки дернулась вверх, глаза расширились. Что-то скрутилось у него в животе, тошнота и отрицание при мысли о самом сильном человеке, которого он знал… — Нет. Он не ожидал увидеть жалость у Вдовы. — Джеймс. Он не в порядке. Я знаю, у него репутация, что он не смотрит, куда прыгает, но, по крайней мере, он пользовался парашютом. И это не ирония. Я видела, как он сиганул с самолета вниз с тысячи футов в океан без парашюта. — Какого хрена. — Я не стараюсь напугать. Просто не позволяй ему пренебрегать заботой о себе, пока он порхает вокруг, ладно? Джеймс кивнул с отсутствующим видом. — Договорились. Итак, ты и Стив? — он игнорировал неприятное чувство в животе при этой мысли. — Стив — мой друг, — мурлыкнула Наташа. — Ничего больше, — спустя минуту, она продолжила: — Я познакомилась с ним вскоре после его спасения изо льда. Я думала, Коулсон и Фьюри сумасшедшие. И была уверена, что работать с ним будет проблемой. Сороковые не были известны равноправием полов. — Стив тебя удивил, да, — для маленькой вспышки гордости, которую ощутил Джеймс, не было абсолютно никакой причины. И все равно, его рот искривился в непроизвольной улыбке. — Он отступил, чтобы доказать, как верит в мои способности. Клинт тогда был под влиянием пришельцев, но как только я вытащила его, мне потребовалось только кивнуть, и он сказал Клинту надевать костюм, несмотря на то, что двадцатью минутами ранее тот пытался всех нас убить. — Звучит похоже, — заметил он. — Я не думала, что в этом бизнесе смогу завести друзей, — медленно произнесла Наташа, проверяя слова, будто пытаясь убедиться, что это правда. — А как ты назовешь Клинта? — спросил он. — Клинт… он другой. — Я рад, Наташенька. Ты заслуживаешь друзей. — Как и ты, — парировала она. — У тебя есть друзья. Я, Стив. — Стив меня даже не знает, — охрипшим голосом произнес Джеймс. — Он знает какого-то придурка из Бруклина, который умер давным-давно, — он смутно услышал хруст банки под своими металлическими пальцами. — Твою мать. Наташа тихо хмыкнула. — Вряд ли Стив — тот же самый человек, которого знал Баки. Не помню, чтобы слышала о сокрушенном Капитане Америка. И поверь мне, я знакома с Коулсоном, я о нем много чего слышала. Но — посмотрим. — Да.